— Казнить потребно! — горячо зашептала девушка, удерживая одного мальца двумя руками. Второй, вцепившийся в книгу с Библиотеки, получив от меня по пальцам, заныл.

С трудом удержался от членовредительства... Ремнем поганца отходить надо, да покрепче! И молодую мамашу тоже! И задумался: а кто, собственно, выжил бы в мире, если бы по желанию каждого идиота назначалась смертная казнь?

С трудом выгнав молодуху с вороватыми малышами, я только решил расслабиться и сходить за отваром, как бочком протиснулся пожилой гном, и, перемежая в вольном порядке "Стал быть!", "Кроном его!", "Кирку в...", принялся излагать свою проблему. Предложив лист бумаги и стило, я удачно решил возникшую проблему полнейшего непонимания потока бреда.

Удержавшись от нескольких метких выражений в сторону пожилого гнома, отойдя к окну, постарался успокоиться. Еще так пару посетителей, и следующего просящего я точно прибью. Или выкину в окно. Стукну головой об стол. Может просто и незатейливо выставить за дверь? Мелко.

Пока гном активно строчил (надеюсь без своих любимых междометий), я понял причину своего неожиданного повышения. Ушлый Капитан одним махом убил кучу зайцев — свалив всю тягомотину на "вредные магические воздействия", отсеял всех пустовыпрашивающих помощи у Статута. И я, будучи Инспектором, а выходит, и защитником свободы граждан города, обязан каждого выслушать и составить протокол.

Кстати, совсем забыл: у меня трое олухов сидит и в зубах ковыряется, чай-тэ гоняет... Надо их пристроить к делу!

Выпроводив гнома, выглянул в большую комнату. "Крон!". Турни, Горндт и Галл, с хмурыми лицами, составляют протоколы, а у длинной стены, на невесть откуда взявшейся лавке, восседает с десяток ждущих своей очереди горожан. Только Куорт избежал пытки — с важным видом расхаживает перед страждущими в замедленном темпе. Умаялся, видимо, бедняга.

Оглядев поникших подчиненных, пресек попытку проникновения в кабинет очередной старушки и громко рявкнул, перекрыв общий гомон:

— Сержант Турни! Зайдите в мой кабинет!

Я только на шаг успел отойти от двери, когда от мощного рывка она резко распахнулась, и в кабинет влетел гоблин. Быстро захлопнув деревянную преграду, Турни, прижавшись к ней спиной, принялся хватать ртом воздух как загнанная лошадь.

— Вижу вам тоже не сладко... У меня мелькнула одна идейка — надо опробовать.

Выглянув через пять минут из кабинета, я удивился повисшей тишине. В комнате, кроме подчиненных, остался только крепкий старичок с лицом, усыпанным ранами. "Прям ветеран нескольких войн", — мелькнула мысль. Действительно, кто еще решится сидеть на лавке, перед которой бродит паучок размером с доброго волкодава и периодически скалится, показывая трехрядные острейшие орудия для убийства?

— Сержант Лавров, — крепко пожал руку старичок, — в отставке.

Удобно разместившись в кресле, бывший служивый принялся буднично излагать суть проблемы:

— Воруют, сучьи дети.

— У нас немного другая специфика...

— Был я у них, — махнул рукой Лавров, — к вам направили.

"Ах, вот значит как. Уже и свои прямые обязанности на мой отдел пытаются перебросить?!", — прямо зачесались кулаки поговорить по душам с дежурным инспектором по кражам.

— И в чем суть проблемы? — сквозь зубы выдавил я.

— Я старшой на Колымской, слыхали? — начал Лавров, и, заметив "полный интереса взгляд", ни капельки не смутившись, продолжил:

— Стал быть, улочка небольшая, но дома крепкие, семьи справные, за людишками новыми приглядываем... И, значица, решили на собрании, пару годков тому, улочку нашу, Колымскую, привести до ладу. Дорогу выправили, заборчики помогли подлатать... Красиво стало, любо дорого пройти. Магические фонари на каждом крыльце! А в прошлом постановили на дворы и лавки таблички из крепкого металла повесить. И не из сырца какого, а в хорошей кузне купленной, расписанной фигурно... — тяжко вздохнув, сержант в отставке замолк.

— И? — заинтересованно поторопил я старичка. Небось, лютые вороги с соседней улицы камни из мостовой воруют, фонари скручивают и заборы утаскивают?

— Нема табличок-то...

— Золотом взяли и до сих пор не привезли? — недоуменно уточнил я.

— Да не, — отмахнулся Лавров, — привезли, поставили, радовались мы. Недолго... Аккурат седмицу назад стали пропадать. А вчерась у лавки купца Занра вывески не стало — последней на всей Колымской...

— Так вы протокол составьте у дежурного...

— Приходили они! — пожаловался старичок, — да ничего не выявили. Вы не подумайте, мы не жадобы какие, еще таблички-то справим! — горячо зашептал Лавров. — Но коли и они пропадут...

Я задумался. Да, ситуация странная, и чтоб никаких следов...

— А чей может быть злой умысел вы думали?

— Не наших голов-то думалка эта, — спокойно отрезал Лавров.

Пожав плечами, я предложил:

— Вкратце набросайте протокол, а я младшего сержанта пошлю на месте все разведать. Только будьте готовы ответить на любые вопросы моего подчиненного!

Старичок радостно затряс седой головой, а я впервые за сегодняшний день захотел помочь в ситуации просителю. Один нормальный попался... пусть просьба мне и не нравится.

Выпроводив бывшего сержанта, я уже хотел радостно приказать всему отделению пройтись в "Приют" полакомиться горяченьким, когда разглядел на лавке огромного мужика, спокойно взирающего на надувшегося арахна. Заросший, как медведь, верзила по размерам не уступает орку, а крепкие руки так и просят топор. Действительно, чего бояться такому? Ну, оттяпает пару килограммов мяса зубастый, так их, килограммов, еще с полтораста останется!

— Заходите, — пригласил медведя.

Мужик, с трудом втиснувшись в огромное кресло, представился:

— Друн Коврев, дело наивысшей важности у меня.

— Слушаю.

— Мой сосед замыслил невиданное: пошатнуть Дубовую Трибуну герцога...

Герцог в Сантее один, сэр Эрвантани Громобиус, и пост у него, что-то типа царя и мэра в одном лице. А переворот — дело хорошое, ибо, заняв теплое местечко, становишься благородным и очень обеспеченным герцогом. Вот только одна странность: все, что связано с высшей властью Сантея, рассматривает особый отдел гвардии, а не стража, тем более управа, далекая от высокого.

— И откуда вы знаете? Сосед спьяну сболтнул? Оружие закупает по ночам или наемников в доме привечает?

Перегнувшись через стол, Друн громогласно зашептал:

— Измыслил он дело поганое давно еще, когда открыл лавку свою мерзкую. И торгует, почитай, день и ночь, никому продыху не даючи...

— Чем торгует? — перебил я посетителя.

— Мясом свежим, колбасой, потрошками да птицей... разве важно? — удивившись, ответил мужик.

Я вздохнул. Был бы заговор — сейчас сюда вошел бы Капитан с Генералом, с парой боевых магов, скрутили бы этого медведя и в допросную... За дурака сей мужик меня принимает?

— А вы чем сударь, стал быть, занимаетесь? — безразлично спросил я, абы что сказать, и, взявшись за писчий прибор и добыв из папки чистый лист, протянул Друну. Пусть пишет. Скоро зима — на растопку сгодиться.

— Так лавка мясная у меня! — недоуменно ответил мужик.

— Во-о-о-Н! — заорал я, и, вскочив с кресла, замахнулся на Друна. Но мужик, несмотря на габариты, ловко сорвался с места и мигом скрылся за дверью.

А я проникся глубоким уважением к Капитану. Как он, столько лет на такой нервной работе, а только орет, не прибегая к рукоприкладству. Я, через пару недель подобного, не выдержу...

Помянув Крона, сменил место дислокации Куорта, заставив арахна замереть перед входом в позе "зевок с ударом челюстью об пол".

Наконец можно вздохнуть спокойно и попить отвара...

* * *

Капитан выглядел, как объевшийся сметаны кот. Довольно блестящие глазки лениво уставились на меня, когда я, выдернутый из собственного кабинета посыльным, недовольно устраивался в кресле.

— Как первый день на новом месте? — ядовито поинтересовался гном.

— Великолепно, — хмуро буркнул я и мстительно заметил, — дополнительные премии за вредную работу предусмотрены?

— Что вы, господин инспектор, — лучась благожелательностью, протянул Капитан, — какие вредные условия работы? Все, как предписано статутами... — похлопал пухлой лапкой по высокой стопке документов, сложенных на столе.

— Так что отныне, когда, наконец, основные отделения смогут заняться полезной работой, дела в нашей управе пойдут, надеюсь, великолепно. Но, Кир, я тебе лишний раз напомню — ты у меня перед глазами, так что... понял? — грозно вопросил Капитан.

Слив на мое маленькое отделение всю кучу глупых прошений, доносов и требований, Капитан, похоже, очень сильно разгрузил всю остальную управу. Ничего, седмицу поблаженствует, а потом никуда не денется, премию нормальную выделит...

Я закивал, стараясь не переборщить, а то еще подумает, что совсем запугал беднягу-адепта.

— Да, — нахмурив брови, поинтересовался Капитан, — что за странные обращения к дежурным о некоем зубастом чудовище в твоем отделении?

Я прикинулся валенком:

— Мало ли что просителям мерещится...

Капитан нахмурился:

— Я за тобой наблюдаю...

Интересно, заходя в сортир — прикрываться газеткой?

— Так что ты не балуй!

* * *

В последующие три дня установилось определенное затишье. Идущие с утра в управу, как на работу, пожилые просители и молодые бездельники, заворачивали за шаг до цели, увидев то зубастого арахна, то верзилу орка с топором, то гнома с секирой, то разрисованного красками гоблина. Причем, Турни, после первой удачной пробы, вызвался нести смену наравне с Куортом — очень уж понравилось кривоногому пугать людишек, которые, обычно, его и не замечают. Капитан, вызывающий каждый день, смотря куда-то в окно, лениво интересовался причинами жалоб на чудищ в управе. Но никаких приказов не следовало: похоже, происходящее устраивало начальство еще больше, чем меня. Но, к сожалению, подобное долго не могло продолжаться, поэтому я решил изменить отношение к своему отделению самым простым способом — завоевав уважение.

Гоблин и гном сбивались с ног, гоняя по нашему округу в проверках поступивших жалоб, тянущих на некую достоверность. Я же пытался найти свободную минутку на вылазку в высокий, но все дела... Наконец, приблизился последний день седмицы, на который, судя по записям в блокноте, выпала лекция в Академии. Заодно и на кладбище заеду.

* * *

Реалено, достав из папки несколько листов, поднял взгляд на аудиторию и спросил:

— Зачем вам магия?

Повисла тишина. Код ди Миагон обошел кафедру и, прислонившись к ней, кивнул на блондина:

— Вы.

Молодой граф сглотнул и осторожно ответил:

— Семейная традиция. Для нас обучение магии — возможность служить родному городу для защиты его интересов.

— Пойдет, — кивнул Реалено и перевел взгляд на принцессу империи Рно.

— Процесс постижения магического искусства неотрывно связан с ростом личности человека в рамках изменчивости условия окружающего мира! — отчеканила девушка как по писанному. Правда, прозвучало насквозь фальшиво.

— А вы чем порадуете? — код ди Миагон обратил внимание на тихого юношу, по обыкновению, сидящего в уголке и старающегося раствориться на фоне серой стены аудитории.

— Магия — сила. Сильный — живой, слабые быстро сдаются и уходят за край.

Реалено уставился в лист бумаги, будто что-то выискивая, и, вздохнув, заговорил:

— Мне представляется все немного по-другому. Молодой граф, в угоду интересам семьи, занимается тем, что не может толком постигнуть. Принцесса, еще веселее, не имеет своего мнения, спрятавшись от окружающего мира за цитатами из изученных книг. А молодой, тихий и забитый подросток думает только о том, как отомстить целому списку разных ярких личностей. Хороших или плохих — не имеет значения. Что из этого следует? — задал вопрос код ди Миагон щуплому гному, сидящему в первом ряду прямо напротив учителя.

Молодой гном, в хламиде из дорогих тканей, сочным голосом предположил:

— Что они тут делают?

Реалено хмыкнул, бросил листы на кафедру, и одним движением на нее уселся.

— Каждый из присутствующих пришел сюда не зря. Обучение магическому искусству, как заметил один молодой человек, дает силу. Недоумение вызывает другое — неправильно поставленная идея. Вот, яркий пример, молодой граф. Для чего он постигает искусство? Поддерживает интересы семьи? Это великолепно, бесспорно, но где сам Эрнесто?

В аудитории повисла тишина. Адепты, недоуменно переглядываясь, явно не улавливают суть разговора. Реалено, окинув взглядом зал, насмешливо заметил:

— Не понимаете...

Спрыгнув с кафедры, подошел к окну и раскрыл одну из створок, впустив в аудиторию тихий шелест дождя. Опять зарядило...

— Зимой перед вами станет выбор, на какой кафедре продолжить образование. Я хочу вам напомнить, что это самый важный шаг в жизни. Конечно, можно многое переиграть... если успеете. Проблема в том, что ваше решение предрекает всю дальнейшую жизнь. Почему, как вы считаете, граф Ломберто?

— Боевым легко умереть молодым, а погодники обычно от старости загибаются...

По аудитории прокатился смешок, и даже невозмутимый учитель позволил себе легкую улыбку.

— Совершенно верно. Но вы, когда-нибудь, задавались вопросом, почему так происходит?

— В бою легко схлопотать молнию. А что погодник? Сиди себе дома, колдуй потихоньку...

— Чем же вызвана такая вероятность? — с улыбкой уточнил Реалено.

— Ну в бою... — недоуменно начал граф.

— Так, — кивнул Реалено.

— Ну ... это... война опасна для жизни.

— Если ваше блеяние перевести в понятную форму, выходит, боевой маг значительно чаще встречается с опасностью, чем его коллега, мастер погодной магии. Я вас правильно понял?

— Да, — облегченно выдохнул блондин и откинулся на жесткой лавке.

— Почему так происходит, адепты?

— Работа! — выкрикнул кто-то во втором ряду.

— Работа, — хмыкнул Реалено, — а почему вы не говорите правду? Желание выделится из толпы магов, пробиться в высшее общество, стать обеспеченным в конце концов... Работа — оправдание, но никак не суть. Что же самое главное, молодой человек? — посмотрел на меня через ряды аудитории код ди Миагон.

Как и в прошлый раз, взглянуть на меня обернулись практически все адепты.

— Выбор? — предположил я.

— Коротенькое слово, а сколько в себе неприятностей несет... — пробормотал Реалено, и, повысив голос, заметил:

— Приверженность к магическим направлениям несет особую важность. Выбираете вы... но и вас выбирают. На самом деле, боевые маги погибают часто вовсе не из-за опасной работы и жестких условий обучения. Стихийные направления, астральное, магия Богов — несет с собой нестабильность в характер мага, излишнюю вспыльчивость, и, как итог, быструю и глупую смерть. А такое направление боевой магии, как некромантия, наоборот, наделяет своих адептов сосредоточенностью, рассудительностью и дотошностью... Так что ваш выбор этой зимой повлияет, без малого, на всю дальнейшую жизнь...

Аудитория замерла, адепты задумались о словах учителя, но Реалено не дал много времени на раздумья: