Тайна восточной ночи

— Добрый вечер, Валерия Марковна, — женщина при виде меня немного побледнела, хотя, казалось бы, куда больше.

— Василиса... проходи, — наконец, приглашающе отошла с прохода она.

— Извините, что поздно, — начала я, но Валерия Марковна меня перебила.

— Я ждала тебя. Кирилл звонил, сказал, что вы сегодня, наконец, поговорили. Я знала, что ты в первую очередь приедешь ко мне. И рада этому. Нам давно нужно было объясниться, но безвременная смерть Димы подкосила меня, — всхлипнула женщина. — Но, что мы стоим на пороге, раздевайся, проходи на кухню, я чайник поставлю. Хотя, может ты голодная? — засуетилась она.

— Я не голодная, спасибо, — стягивая ботинки, проговорила я. — Чая будет достаточно.

Валерия Марковна скрылась на кухне и загремела дверцами шкафчиков. Я же огляделась, давно здесь не была, но ничего существенно не поменялось после моего последнего визита. Словно здесь время замерло. Прошла в бывшую комнату Димы, здесь тоже ничего не изменилось, складывалось ощущение, что Димка отошел на время и скоро вернется, нужно только подождать немного. Но тут взгляд наткнулся на большую фотографию друга, раньше ее здесь не было. Он вообще не любил фотографироваться и не потерпел бы такой громадины в своем уголке. Видимо, Валерия Марковна в память о сыне повесила портрет сюда.

Зеленые глаза Димки сияли из-под длинной челки, а в уголках губ притаилась лукавая улыбка. Дима, Димочка, как же я скучаю по тебе, глаза опалило огнем, но я не дала слезам пролиться, не время еще, да и не любил друг, когда я расстраивалась. Всегда старался развеселить, даже если выглядел при этом глупо. Как же я не заметила, что ему самому плохо и больно?! Какой из меня друг?! Одно название. Я настолько увлеклась жалостью к себе любимой, что наступи в то время конец света, я бы и его проворонила. Прости меня, родной человечек.

Кинув последний взгляд на фото, развернулась на пятках и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Не понимаю людей, которые делают из комнат умерших своеобразный склеп. Конечно, не мне судить, все-таки я похоронила друга, а не сына, мне не понять страданий матери. Но все же надо стараться жить дальше, не зацикливаться на своей боли, не лелеять ее. Тем более, что у Валерии Марковны есть второй сын, хоть и взрослый. Нужно жить, если не ради себя, то ради него, ради будущих внуков. Нельзя давать отчаянию себя убивать. Но, как говориться, не суди — не судим будешь.

Когда я вошла в кухню, мама ребят уже разлила чай и накрыла на стол. Я села на краешек стула и обхватила горячую кружку руками. После всего случившегося я чувствовала себя в этой квартире не в своей тарелке. Я чужая здесь и никогда не стану своей, хоть когда-то и считала по-другому. Наивная четырнадцатилетняя девочка считала этот дом своим прибежищем и даже не предполагала, что ее ни за что предадут, преподав, правда, хороший урок. Не зря дети улицы никому не верят. Я рискнула — обожглась, но впредь буду умнее.

Как ни странно, но наш разговор прошел довольно спокойно. Мы вместе поплакали, рассматривая фотографии Димы и вспоминая его проказы. Валерия Марковна буквально молила о прощении за свои действия, и я ее простила. Да, в душе навсегда останется неприятный осадок, но мне с ней детей не крестить. Никто в этой жизни не безгрешен, а она действительно раскаивалась о содеянном. Правильно сказала мама — нужно уметь прощать, чтобы ненависть не выжгла душу изнутри.

Сложнее было с Кириллом. Он сам признал, что в то время был уже не сопливым мальчишкой, которым можно спокойно помыкать. Значит, либо в глубине души боялся наших отношений и таким образом, свалив всю вину на мать, спокойно меня послал, либо он маменькин сыночек, что не лучше. Ведь у него был выход из положения, в которое он попал — поговорить с Димой начистоту. Если бы он действительно меня любил и не хотел потерять, именно так бы и сделал. А теперь, глядя мне в глаза и неся какой-то детский лепет, и это в его-то возрасте, он говорит о какой-то там любви. Вранье! Думаю, не ошибусь, если предположу, что он просто нагулялся и теперь готов к серьезным отношениям, а тут в пределах видимости есть верная дурочка, которая так ни с кем и не встречалась после разрыва. Решил навешать лапшу, подавить на жалость и взять, как говорится, готовенькую. Не дождется!

Обдумывая ответ Киру, я попрощалась с Валерией Марковной и поехала домой. Утро вечера мудренее!

И верно, на следующий день я проснулась с просветленной головой. Довольно потягиваясь в кровати, я определилась с линией поведения. Если бы Кирилл не был моим преподом, все было бы гораздо проще, но в его руках меня завалить на экзамене, поэтому придется быть максимально хитрой и дипломатичной. Пока предложу остаться друзьями, присмотреться друг к другу, ведь за пять лет мы сильно изменились, повзрослели, нельзя же гнать лошадей в таких вопросах. А когда сессия будет позади, можно будет сказать, что не сошлись характерами. Да, это небольшое, но вранье, хотя даже скорее лукавство, но на данный момент не вижу другого выхода. Ситуация неоднозначная, но я уже никогда не смогу доверять Кириллу. А какие отношения можно построить на недоверии?! Но и сессию завалить из-за мщения бывшего, не хочется. Ладно, если бы была дурой, но я действительно знаю предмет.

А там, глядишь, действительно останемся друзьями, и все у нас будет хорошо.

С этой позитивной мыслью потопала умываться. В институт приехала в приподнятом настроении, такое обычно бывает, когда, наконец, решаешь очень трудную задачу. Эйфория, да и только. Наверно, именно поэтому пары пролетели, как на одном дыхании, даже семинары не напрягли. После последней пары перед уроком гитары рванула к Киру, чем быстрее я расскажу о своем решении, тем лучше.

Но вот в кабинете меня ожидала картина, от лицемерия которой я даже сразу не нашлась, что сказать. Кирилл сидел на преподавательском стуле, у него на коленях вольготно расположилась молоденькая преподавательница по истории на первых курсах, и они, совершенно не опасаясь, что кто-то может войти, самозабвенно целовались. Наверно, я издала какой-то звук, потому что Кирилл испуганно скинул с колен девушку и рванул ко мне. Но я оказалась быстрее. Вылетев из кабинета, стрелой пронеслась по этажу, уже не слыша, как Кир зовет меня и клянется, что она сама полезла целоваться, он же даже не ожидал такого напора. Только возле спортзала, ключи от которого до сих пор были у меня, я притормозила и, с шумом захлопнув за собой дверь, повернула ключ в замке.

Медленно спиной сползла по двери на пол и уткнулась носом в колени, пытаясь отдышаться. Легкие жгло огнем, но душа болела сильнее. Насколько же надо быть двуличным и лживым, чтобы буквально вчера молить о прощении и говорить о любви, а уже сегодня обжиматься с другой, да еще на рабочем месте. Может он и пересдачи на столе проводит?!

В душе начала просыпаться ярость, я вся извелась, обдумывая наш вчерашний разговор, а с него, как с гуся вода. Слез не было и не предвиделось, пять лет назад все выплакала. Этот человек достоин только презрения. Вероятно, где-то в глубине я ожидала чего-то подобного, не поверила ему до конца. И ведь не ошиблась. Если раньше я еще и испытывала к нему хоть какие-то теплые чувства, то после увиденного они умерли насовсем. И пусть злопыхатели усмехаются, что так быстро разлюбить невозможно — все возможно, у меня были пять лет на раздумья, а сейчас сердце просто подвело итог.

Отдышавшись, судорожно полезла в сумку, достала блокнот с ручкой и начала быстро записывать мысли, пока не забыла. Строчки ровными линиями ложились на листок, все мои чувства: любовь, обида, ненависть, нашли отражение в словах:

Сжигает сердце грусть.

Проснуться я боюсь.

Ведь рядом нет тебя,

И я дышу едва!

Тебя любила я,

Хоть знала лишь едва!

Предательство, обман—

И жизнь моя туман.

Себя я сберегла,

Из пепла я сгребла.

Но то что я жива

Заслуга лишь моя.

Сжигает сердце грусть,

Теперь я не боюсь.

Былой огонь угас,

Но он звезда для нас.

Былая боль жива,

Но теплится едва.

Тебя простить? — Отнюдь.

Былое не вернуть!

Глаза твои горят,

Но для меня ты яд!

Теперь пылаешь ты,

Пустые лишь мечты.

Навеки враг ты мой,

И нужен мне другой.

Меня ты отпусти

И душу не трави.

Ты выбери одну

Покрасивее — ту!

Люби ее сильней,

И сердца не жалей!

Удачи вам, любви,

И сбывшейся мечты.

Теперь свободна я,

Я девушка-судьба!7

Несколько раз я переправляла текст, без сожаления вычеркивая строчки, но, наконец, результат меня удовлетворил. Поставив последний восклицательный знак, я вскочила, как ошпаренная, и полетела на урок гитары. Все наши пока в столовой, и это к лучшему, не будут мне мешать.

Я, как фурия, влетела в кабинет музыки. Андрей только ошалело проводил меня взглядом, вовремя ретируясь с моего пути. Я же бросила сумку на пол, схватила гитару и стала с остервенением подбирать музыку под только что написанные слова. Как при моем старании на инструменте уцелели все струны, до сих пор остается загадкой, видимо, специально делали под таких неуравновешенных, как я. Андрей долго молча смотрел на это безобразие, но вскоре его нервы не выдержали:

— Вася, по-моему, тебе стоит пересесть за барабаны. Пар выпустишь и не покалечишься лопнувшей струной, максимум, получишь палочкой по лбу в обратку. Но это не так страшно.

После его слов злость словно волна схлынула, оставив после себя какую-то пустоту в душе. Даже Васю Андрею простила, хотя скорее сделала это из чувства самосохранения, не думаю, что Нютка спустит на тормозах, если я забью ее любимого гитарой, и он после этого будет слюни пускать. Потихоньку мозг начал мыслить рационально. Да, Кирилл сволочь! Но разве я раньше этого не знала?! Знала, но почему-то, как последняя дура, захотела поверить, что хоть что-то в нем человеческое есть. Хотя я сама и ответила на свой вопрос — потому что дура.

— Василис, что случилось? У тебя выражение лица, словно ты кого-то похоронила, — присел передо мной на корточки Андрей.

Глядя в его добрые глаза, я корила себя, что влюбляюсь не в таких замечательных парней, а в полных му**ков. Хотя почему во множественном числе?! Я настолько дура, что даже не нашла сил влюбиться второй раз. Но теперь я это исправлю, вот прямо с сегодняшнего дня начну новую жизнь.

— А вот сейчас я тебя боюсь, у тебя в глазах зажегся такой огонь, что боязно попасть под обстрел, — шутливо поднял руки в защитном жесте учитель.

— Не боись. Я сегодня похоронила прошлую жизнь, и прямо с этого момента начинаю свое бытие с нового листа, — отрапортовала я.

— Судя по твоему выражению лица, о причинах столь кардинальных перемен лучше не спрашивать.

— Да, не стоит. Все равно я оставляю всю эту грязь в прошлом, — покачала головой я. — Но спасибо, что не дал скатиться в истерику.

— На то друзья и нужны, — подмигнул мужчина, как же Нюте повезло с ним. — Сходи пока в уборную, приведи лицо в порядок, а то ведь ваши не в меру любопытные девицы-красавицы затюкают вопросами, — посоветовал он.

Я с благодарностью на него посмотрела, подхватила сумку и бросилась в туалет. Тут он прав, я сейчас не в том настроении, чтобы удовлетворять чье-то любопытство, могу невзначай и послать очень далеко, замучаются искать дорогу обратно. А я не люблю срывать на ком-то свою злость.

Посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Вроде бы не плакала, а глаза воспалены, как-будто я, как минимум, сутки рыдала. Умылась холодной водой, в который раз порадовавшись, что крашусь редко, засунула наушники в уши и, примостившись на подоконнике, несколько минут послушала свои любимые треки. Музыка всегда словно переносила меня в другой мир, где все хорошо и спокойно. Успокоившись таким образом, глянула на время и, подорвавшись с места, рванула на урок. Пусть мы и дружим с Андреем, но нельзя злоупотреблять его хорошим отношением.

Всю пару я подбирала музыку, пока Андрей проверял, чему научились остальные. Под конец я все же нашла нужные аккорды и сыграла свою песню для всех. В аудитории повисла тишина, но никто не стал спрашивать, чем навеяло мне такие грустные слова, только Нюта, поймав мой взгляд, губами спросила: «Кир?». Я утвердительно махнула головой.

Сидя спиной к выходу, не видела, как дверь тихонько затворилась, и мужчина, сжав руки в кулаки, тихо пошел прочь от аудитории.

По дороге до дома Анюты мы болтали о разных пустяках, подруга поняла, что сейчас я не хочу говорить о Кирилле, и не поднимала эту тему. Закинув ее, решила не ехать домой, все равно родители еще не пришли, а сидеть в одиночестве и себя жалеть, как-то не хочется. Отправила маме смс, что поехала на гонки, и повернула в сторону аэродрома.

Конечно, сегодня стоило бы порепетировать, завтра уже концерт, но желания не было никакого. Тем более, что мы с Костиком и так знаем этот танец на зубок.

На трассу я приехала одна из первых, что неудивительно, все же народ работает, это я учебник. Меня, правда, сей факт нисколько не расстроил, чайку хоть попью, а то с этим уродом не успела даже в столовую сходить. Добрые ребята снабдили еще и печеньками, чему я безмерно обрадовалась. Пока я бодро хрустела, народ потихоньку начал подтягиваться. Кто-то уже даже пошел гонять.

Из теплого домика же меня вытащил Славик, как всегда приехавший с очередной сумасшедшей идеей. Недовольно ежась на пронизывающем ветру и тоскливо поглядывая в сторону теплого дома, грозно посмотрела на друга, взглядом обещая все кары небесные, если мне его идея придется не по вкусу.

— Народ, хватит киснуть. У меня есть замечательное предложение — пока не выпал снег, айда кататься на колесо обозрения? — агитировал всех Славка.

— Время тебя, видимо, совсем не смущает? — съехидничала Катрин.

— Это как раз не проблема, у меня друг директор парка развлечений здесь недалеко, так что время — не вопрос. Ну, так что? — выжидающе посмотрел на нас мужчина.

Я пожала плечами, мне, по сути, все равно. Народ же по переглядывался несколько минут, и в итоге некоторые решили остаться погонять, другие же поддержали бредовую идею Славика. Не успели мы рассесться по машинам и стартануть, как в ворота въехала машина Ивана. Интересно, что он здесь забыл?! Ведь, если верить словам отца, он приезжал машины тестировать, что и сделал в воскресенье. Мужчина же перекинулся парой слов со Славиком, кивнул и развернул авто, встав за ним. Видимо, решил с нами на колесо обозрения махнуть, вспомнить детство.

До места мы добрались буквально за десять минут, друг Славы нас уже ждал у запертых ворот, которые отворил, как только наш кортеж показался на горизонте.

— Всем добрый вечер. Меня зовут Артем, будем знакомы, — улыбнулся мужчина.

На щеках при этом появились замечательные ямочки. Да и вообще выглядел Артем великолепно: на вид чуть постарше Славы, темноволосый, подтянутый, явно не только в кабинете штаны просиживает, но и про спортзал не забывает, голубые глаза сияли весельем. Такой человек сразу располагает к себе, что немаловажно при его профессии.