Осколки мира (две части)

Я остановилась на самом краю обрыва. В нескольких метрах подо мною бурлила вода, за моей спиной простирался лес и горы. Здесь, находясь наедине с этим лесом, и водопадом, смотря на звездное небо, я ощущала себя почти счастливой. Почти. Для полного счастья не хватало уверенности в завтрашнем дне и чувства покоя. Мне хотелось остаться здесь навсегда и никогда не возвращаться в замок. Интересно, частичку чьего мира я сейчас созерцала? Империи Квазар — не похоже, хоть растительность и была отдаленно, похожа, но все же, вряд ли в условиях полной и постоянной тьмы она бы сияла таким буйством оттенков, как то, что я вижу перед собой.

Если то, что я предполагаю — верно, то древние расы обладали силой, способной перемещать миры сквозь время и пространство. Почему же тогда мой мир мертв. Не успели? Не захотели, или не смогли? И если Древние собираются переместить сюда часть своего мира — Лэнга, это будет означать полный крах Квазара. Темный мир не пострадает. Что-то подсказывает мне, что он при малейшей опасности сможет скрыться за грань или занять половину еще одной планеты. Но Квазар будет уничтожен полностью. Буду ли я об этом сожалеть? Ну, не знаю. Там много чего, что нужно не просто исправить, а вырвать с корнем, уничтожить даже воспоминания о какой то части истории, исправить сознание жителей полностью. Вот только я не Моисей, и не собираюсь тратить сорок лет жизни на этих фанатиков. Да и вряд ли за мной кто-нибудь пойдет. Я же не Божество, которому здесь приносятся все эти жертвы. И вообще, здешнему народу, похоже, нравится чувствовать себя зависимыми от чего-то глобального, как то милость или кара их Бога. Но не все же ведь были такими. Есть Дэн, Эва, герцог и бабуля Агата. Я уверена, что они не единственные в Квазаре, кто заслуживает любви и уважения. Возможно, эти люди, кроме страха не умеют больше ничего испытывать. Не успели научится, когда их поставили в жесткие рамки религиозного фанатизма. Не развили в себе чувство самосохранения, любви, уважения к ближнему? Но разве эти чувства можно развить? Они либо есть, либо нет.

Вдруг я почувствовала, что уже не одна у обрыва. Кто-то подошел ко мне почти вплотную и стал прямо за спиной. И чего мне сейчас ждать? Толчка в спину, или удара чем-нибудь острым между лопаток?

— Тебе здесь нравится? — раздался тихий, баритон. Замечательно, Владыка Дрэгон пожаловал.

— Да, очень, — что скрывать очевидное.

— Это место могло бы стать тебе домом.

— Не так быстро, Владыка, место характеризуют его обитатели, и я пока не уверена, что готова обрести ТАКОЙ дом.

— Признаю, я поступил жестоко, подвергнув тебя испытанию...

— А, так вы об этом? Успокойтесь, Владыка Дрэгон, кто старое помянет и так далее. У вас не было другого выхода, у меня, его не было, даже у того нервного типа, которого вы собирались принести в жертву. Отсутствие выбора невероятно облегчает жизнь, вы не находите?

— Я нахожу, что ты слишком зла, чтобы спокойно жить, где бы то ни было.

— Помилуйте, Владыка, добрее меня существа вы не найдете. Кстати, сколько вы намерены продержать меня на крючке? Вы уже все эксперименты провели? Я представляю опасность для вашего вида?

— Ты представляешь опасность только для себя. Такое количество бесконтрольной Силы не может не сказаться на человеческом рассудке. Твоя психика не приспособлена к подобным нагрузкам.

— А психика Владык приспособлена? Не будьте расистом, просто вас бесит мысль, что человек в подобной ситуации может еще трепыхаться.

— Как тебе удалось убить Гастура?

Давно ожидаемый и избегаемый мною вопрос.

— Не знаю, я мало, что помню из того боя. Помню яркий свет, и голос, зовущий меня за собой. А потом я очнулась на поляне и увидела, что Древний убит, — финт с амнезией часто проходил там, где я жила.

— Присутствующие утверждают, что ты накинулась на него сама, а после удара мечем, он продолжал жить. Что произошло потом — никто не понимает.

Жаль, не прокатило в этот раз. Ну, чего ты такой дотошный Владыка? Убью Кайла и Дэна, а потом отрежу языки, обоим. Нет, сначала отрежу, а потом убью. И жалеть не буду, наверное. Ответить мне было, в общем, то нечего. Ну не правду же, в самом деле? Не должен Владыка знать, что я выпила Силу Гастура, как легендарные вампиры выпивали досуха своих жертв, а нужно мне для этого было всего-навсего соприкоснуться с его кровью. Не знаю, откуда на меня свалилось еще и это, явно Древние что-то не просчитали. Вряд ли им нужен был Посланник с такой способностью. А может, это не Древние?

Я настолько ушла в себя, что услышала лишь окончание вопроса Дрэгона. А Владыка продолжал развивать тему моего предполагаемого сумасшествия.

— Нет, галлюцинаций у меня не было, ни слуховых, ни визуальных, — отвечала я на заданные вопросы. Никаких глюков, Рели не в счет, ведь она — это я сама. Черт и я говорю, сама с собой и вижу.... Нет, все равно — это совершенно другое.

— Твой дар слишком опасен, если ты не выполнишь того, ради чего тебя создали — Сила просто сведет тебя с ума, но ты этого не сделаешь, я знаю, — продолжал Владыка, увидев, как я попыталась запротестовать.

— Я знаю, что ты не враг нам, Анна, иначе бы тебя давно не было в живых.

— Я рада, что с меня сняты подозрения, и сделаю все, чтобы не чокнуться, раньше, времени — добавила я напоследок.

Еще какое-то время мы просто стояли, молча, любуясь природой, каждый, перебирая в уме только что состоявшийся разговор.

Дрэгон не может быть предателем, — рассуждала я, — он появился здесь недавно. Хотя, что мешало ему руководить заговором издалека? Нет, не знаю, не уверена. Слишком мало я о нем знаю, чтобы составлять какое бы то ни было мнение. Кайл тоже отпадает. Все это время он провел в заключении, и вряд ли имел возможность с кем-то общаться. Есть еще Велим — не производит впечатление храбреца, себе на уме, по воспоминаниям Кайла ясно, что ненавидит его, считает убийцей своего брата. И ведь прав — Кайл убил. Обстоятельства, приведшие к убийству, вряд ли его волнуют. Но возможно ли, что свою ненависть он перенес на весь мир, да и не только на этот мир. Ведь если Древние вырвутся на свободу, будет война, и я не уверена, что все обойдется малой кровью, то есть одним Квазаром. Теперь, им нужно что-то большее, чем просто место для существования. Откуда я это знала? Просто чувствовала. Но все же меня смущал вопрос — если предателем был именно Владыка Велим, зачем он послал Кайла меня убить?

Владыка Дрэгон находился в раздумьях. Ему пришлось побороться на Совете Старейшин за право самому принимать решения в отношении Темного мира и нескольких личностей, которых Старейшины давно бы отправили за грань. Дрэгон знал Дарэна практически с детства и не верил в то, что он преступник. Какие бы обстоятельства не подвигли его на убийство лучшего друга, причины явно были. Жаль, что на допросах он так ничего не сказал. Кого он защищал? К сожалению, многое из произошедшего тогда осталось не выясненным. А главное, так и не были найдены главные заговорщики, пытающиеся уничтожить Совет Старейшин. А ведь им это практически удалось. Только со смертью Мирона охота на членов совета прекратилась. Любопытное совпадение. Дрэгон чувствовал, что Мирон был замешан в чем-то. Вот только у него не было доказательств, и молчание Дарэна только все усложнило.

Еще один кандидат на истребление, столько раз избегающая смерти его не переставала удивлять. Сколько испытаний может выдержать один человек, к тому же девчонка? А ведь еще коготки показывает. Беседа с ней Дрэгона позабавила, но оставила неразрешенным главный вопрос — как ей удалось выстоять против Гастура и выйти победительницей. В лаборатории они обследовали тело Древнего, но ничего необычного не нашли, кроме несмертельной раны в груди и полного отсутствия Силы. Это удивляло Владыку, но не настораживало. Это был первый мертвый Древний, которого им удалось исследовать, не без помощи Анны, кстати. Наверно, они должны быть ей благодарны за представленную возможность.

Все больше Дрэгона беспокоил Владыка Велим, смотритель мира Квазар и Глава Темного мира. Брат убитого Дарэном Мирона, он не мог его простить, это было ясно с самого начала. Эмоции Велима преобладали над здравым смыслом, что могло стать опасным и для него, и для людей, находящихся на его ответственности. У Дрэгона не было фактов, чтобы обвинять Смотрителя в чем-либо, но это не мешало ему подозревать и строить догадки.

Все трое были неконтролируемы и могли доставить кучу неприятностей. Проще было согласиться с советом и устранить хотя бы две из этих проблем, но Дрэгон решил рискнуть и посмотреть, что получится. Он лишь надеялся, что не совершит роковой ошибки.

III

Дрэгон исчез так же тихо, как и появился. Предложения проводить до замка не поступило, да я и не ждала. Надеюсь, что без труда найду дорогу обратно. Кстати, ощущение чужого присутствия не исчезло. Еже одно доказательство того, что меня "пасут". Интересно, кто? Хотя, какая разница я ведь здесь никого не знаю, ну почти.

Она стоит на самом краю, ведет себя так, будто ей нечего бояться. Как беспечно с ее стороны! Так легко сейчас оборвать эту жизнь, и никто ни о чем не узнает, — он скрывался в тени раскидистых деревьев, наблюдая за одиноко стоящей девушкой.

Она вздрогнула и отошла подальше от обрыва.

— Как будто что-то почувствовала. Но еще не время: чуть позже. Она сама захочет умереть, и на этот раз — всерьез. Он сделал ошибку, пытаясь сразу же ее убить, но это сейчас сыграет ему только на руку: разве можно хотеть уничтожить свое самое совершенное оружие? Никто не сможет его ни в чем обвинить.

Вечно стоять, смотря на водопад, я не могла, и решила возвращаться в город. Внезапно, меня охватила дрожь, стало так холодно и страшно. В районе затылка и по спине пробежали мурашки. Место перестало завораживать, появилось беспокойство и нервозность. Я поспешила отойти от края обрыва и повернулась в сторону, откуда, предположительно, за мной наблюдал чей-то недобрый взгляд. Не увидев никого, я была далека от мысли, что мне все почудилось. Уверена, здесь кто-то был. И тот, кто не желал мне добра. Ха, как будто для меня это новость! Решив отбросить все неприятные мысли и разбираться со всеми проблемами по мере их поступления, я направилась в город.

Не знаю, что за время суток сейчас было по меркам этого мира, но присутствие луны на небе и оживление на улицах, немного сбивало с толку. Мне просто захотелось пообщаться с кем-то, кому от меня ничего не нужно, кто не связывает со мной свои матримониальные планы и не видит во мне угрозу для всего мира. В общем, я соскучилась по своим друзьям. Найти их в незнакомом городе было не просто, я бы даже сказала, нереально. Поэтому я решила поступить наиболее логичным для меня образом. Я зашла за угол, и, притаившись, стала ждать. Несколькими минутами позднее, до меня донесся разочарованный возглас, быстрый топот, и вскоре в поле моего зрения попал оглядывающийся по сторонам, растерянный молодой человек, лет восемнадцати, одетый в форму стражей Темного мира. Эту форму я бы узнала из тысячи других — так же точно был одет Коннор, пытавшийся меня упокоить. Кожаные брюки и рубашка, черного цвета. На рукавах металлические пластины, шириной сантиметров двадцать, почти до локтя. Сверху на рубашку было надето что-то, наподобие кольчуги из мелких колечек, которая доставала парню до колен. К поясу были приторочены ножны, почему-то без содержимого. Короче говоря, более неподходящего и нелепого воина я еще не видела.

Когда я вышла из своего укрытия, он растерялся, но на лице явно проступило облегчение.

— Послушайте, уважаемый, — мило улыбаясь, начала я, — если нам все равно в одну сторону, вас не затруднит меня проводить?

— Я не... я вообще то просто шел мимо, — он покраснел и смутился.

Это меня невероятно растрогало. Если в наше время шпионы способны краснеть, значит, у мира есть будущее. Хотя, какой он шпион? Сменить форму на что-то менее подозрительное и то не догадался. Или не было времени.

— Я давно заметила, что мы с вами двигаемся в одном направлении, точнее, вы идете туда, куда следую я. Давайте не будем притворяться, что вы за мной не следите, а я вас не замечаю, и пойдем вместе. Тем более что я точно не знаю куда.

Парень на минутку задумался и кивнул. Я попросила проводить его к дому, где поселились новоприбывшие из Квазара.

— О, я с радостью вам помогу, вы ведь идете к Дэну и Эве? — произнося имя девушки, парень смутился еще больше. Тааак, что же здесь творилось, пока я была о отключке? Вечно все интересное проходит мимо меня.

Шли мы недолго, минут десять. За это время я успела рассмотреть своего спутника. Невысокий, щуплый, очень бледный. Весь его вид говорил о нездоровье, или недавно перенесенной болезни. Скорее всего, я погорячилась, дав ему восемнадцать. Шестнадцать, не больше. Даже форма стража не придавала ему солидности. Если меня здесь так опасаются, кто додумался посылать следить за мной ребенка, да еще не совсем здорового? Кстати, ребенок назвался Тимом.

— Ты давно здесь? — поинтересовалась я.

— Меня привезли полгода назад. Я очень испугался, когда увидел тех чудовищ с черными лицами. Оказалось, что это маски. И они спасли нас: меня и еще несколько парней из нашей деревни, вытащили из костра, залечили ожоги. Одного я даже узнал. Он исчез из деревни за пару лет до этого. Я мечтаю стать таким же, как они и спасать людей. Меня долго не брали в отряд, считали хиляком, но появились вы, и они приказали следить за вами, — говорил он это так, как будто совершенно не испытывал обиды на тех, кто считал его недостойным пополнить ряды бравых воинов, просто констатируя факт.

Занятно. Я уже давно догадалась, зачем "монстрам" люди из Квазара. Они набирали армию. Не понимало только: зачем доводили дело до костра, неужели нельзя было вытаскивать людей заранее? Или считали, что благодарный человек преданнее служит? Неужели Владыки способны на подобное? Скорее да, чем нет. Да и вообще, что для них люди? Расходный материал, пушечное мясо. К тому же спасали не обычных людей, а наделенных какими-то особыми способностями. Тим ими, по мнению Владык не обладал, и вообще, он сейчас не столько страж, сколько гид. Ведь Владыки всерьез не могли рассчитывать, что я не замечу слежку. За мальчика обидно, зачем же так им пренебрегать? Ну не вышел здоровьем для солдата, так ведь есть много других мест, куда можно применить силы и энергию, главное — желание. А этого у Тима было хоть отбавляй. В моем мире, любящие родители всегда давали понять своим детям, что они для них самые лучшие, самые уникальные, что значительно повышало их самооценку. Видимо, у Тима не было любящих родителей, и вообще, кого-либо, кто бы мог его защитить, раз он оказался на костре.

Вскоре мы подошли к небольшому домику, расположенному на окраине города, и не успела я поднять руку, чтобы постучать, как дверь распахнулась настежь, а из дома выскочила радостная Эва и, едва не повалив, бросилась мне на шею. Хм, я, похоже, стала привыкать к подобному выражению искренней радости.