Вестник Cмерти

Преодолев головокружение, я вернулась в комнату... В эту же ночь меня ждало другое более загадочное путешествие...

Из журнала Константина Вербина

Сегодня Александра рассказала нам свой удивительный сон. Возможно, душа египтянки, действительно, увлекла Аликс в невероятное путешествие. Рассказ сна получился настолько увлекательным, что я поспешил записать его, дабы ни одна деталь не ускользнула из памяти...

Моё чутьё сыщика подсказывает, что финал египетской трагедии не так уж прост, как может показаться на первый взгляд. Коварные убийцы, ловко бросавшие подозрения на не виновных, существовали во все времена.

* * *

Маленькую комнату, освещал огонёк масляной лампы. По серебряным зеркалам и убранству можно было легко узнать комнату юной барышни. Спустя тысячелетия многое не изменилось в жизненном укладе милых особ. Сешенен вела оживлённую беседу со своей подругой Хетепет. Их особенно занимал скорый приезд их друга детства, покинувшего несколько лет назад их город.

— Ты очень жаждешь увидеть Юти? — весело спросила Хетепет подругу. — В детстве ты была влюблена в него!

Она явно намеревалась поддразнить Сешенен.

— Моя любовь оказалась безответна, Юти всегда выбирал тебя, моя милая сестра, — с лёгкой печалью ответила Сешенен. — А теперь я наречённая Имиута, верховного жреца Анубиса, и былое не тревожит мою память. Поверь мне, милая сестра, я не вспоминала Юти до разговора с тобою...

В Египте обращение "сестра" и "брат" служили жестом наибольшего уважения.

Хетепет улыбнулась.

— Тогда, ты столь спокойно приняла удел отвергнутой, — произнесла она удивлённо, — и не возненавидела меня за то, что я стала избранницей Юти... Я не столь добра как ты! Я бы обрушила на голову соперницы самые страшные проклятия, я бы выцарапала ей глаза, я бы пронзила её грудь кинжалом...

Хетепет сжала кулаки. Её глаза пылали гневным огнём.

— Надеюсь, ты не собираешься проклинать и убивать Мерт, супругу Юти? — испугалась Сешенен. — Тогда ты не сможешь сказать на загробном суде — "я не чинила зла"?

— Если бы Мерт тогда встала на моём пути, я бы убила её! — гордо ответила Хетепет. — Но она встретила Юти спустя три года, как он покинул наши края, и я успела позабыть его...

Она улыбнулась, погружаясь в приятные воспоминания.

— Какова собой супруга Юти? — задумчиво произнесла Хетепет. — Вдруг она толста и безобразна...

Сешенен не нашла ответа. Её не беспокоил приезд Юти и его жены, она давно позабыла о былом, мечтая поскорее стать супругой любимого Имиута.

На следующий день Юти и Мерт почтили визитом семью Сешенен. Вопреки ожиданиям Хетепет, Мерт оказалась стройна и весьма хороша собой. Отец и мать Сешенен приняли гостей весьма радушно, расспрашивая о делах в столице, где Юти служил писцом у знатного вельможи.

Хетепет кусала губы от жгучей досады. Она искала во взоре Юти огонёк воспоминаний о былой любви, но взгляд его оставался холоден и безразличен. Мерт поняла намерения и разочарования Хетепет, довольная улыбка мелькнула на её лице. Ревнивая супруга боялась встречи мужа с былой любовью, и, узнав, что угроза миновала, не смогла скрыть злорадства.

— Сешенен прекрасна! — воскликнул Юти, одарив дочь хозяев ласковым взглядом. — Прошу простить дерзость, но в отрочестве она походила на пугливого птенца...

Сешенен покраснела и опустила взор. Она почувствовала на себе недовольный взгляд супруги Юти, не ожидавшей опасности от девицы, которую её супруг однажды отверг. Сешенен испытала неловкость.

— Я наречена Имиуту, жрецу Анубиса, — смущённо произнесла она.

— Имиут достойный жених, — с гордостью произнёс отец Сешенен, — он стал самым искусным врачевателем и бальзамировщиком нашего города по праву заслужив титул верховного жреца...

Позволю себе маленькое отступление. Поначалу кажется удивительным, что Анубис выступал покровителем медицины, которая продлевает жизнь, и заупокойного культа, часто являясь в образе проводника души усопшего в загробном мире. Однако, поразмыслив, понимаешь, как жизнь и смерть неразрывно сплетены. Только обладающий властью над смертью, способен обрести власть над жизнью, и невозможно подчинить жизнь, пренебрегая законами смерти. Пожалуй, меня снова охватила философия... Возможно, я неверно понял взгляды египтян, время покажет.

Вернусь к персонажам трагедии.

— Надеюсь, свадьба Сешенен наступит поскорее, — добродушно произнесла Мерт.

— Я с нетерпением жду сего прекрасного дня! — пылко произнесла девушка.

— Имиут станет хорошим супругом, о его талантах говорят во многих городах. Возможно, вскоре он получит благосклонность самого фараона... — добавила Мерт.

Он перевела насмешливый говорящий взор на супруга, который с улыбкой произнёс:

— Будь счастлива, сестра моя, Сешенен!

Наблюдательная Мерт не смогла не заметить недовольства Хетепет.

— Похоже, мой супруг выделяет ту, которую отвергал ранее. Как причудливы дороги судьбы! — Мерт рассмеялась.

Хетепет промолчала, переведя сердитый взор на подругу.

Когда гости покинули дом, а родители Сешенен отправились на прогулку, Хетепет дала волю чувствам.

— Как ты могла привлечь Юти? — кричала она на Сешенен.

— Клянусь, я не желала этого! — ответила подруга. — Да и какой тебе прок от Юти? Он женат на достойной женщине, которая держит его в когтях как коршун!

— Я вновь смогу завлечь Юти! — воскликнула Хетепет. — Все его помыслы будут обо мне, он не сможет ни есть, ни пить, земная жизнь будет для него пыткой без моих благосклонных очей! Только не смей встать на моём пути! Вспомни слова, что я говорила тебе вчера, мне не составит труда выполнить свои угрозы!

Не дожидаясь ответа, раздосадованная подруга покинула испуганную Сешенен.

Утром Сешенен по обыкновению прогуливалась вдоль неспешных вод Нила, любуясь яркими красками восхода. Погрузившись в размышления, она не сразу заметила Юти, собравшегося отчалить на лодке. Увидев Сешенен, он предложил ей прокатиться.

— Я помню, ещё в детстве ты любила бродить по утрам среди нильских зарослей, — произнёс он ласково, — я надеялся найти тебя здесь утром.

Юти уверенно протянул руку Сешенен, девушка растерялась. Её смущение позабавило Юти. Выпрыгнув из лодки, он спешно подошёл к Сешенен и сам взял её за руку.

— Не гоже катать чужую невесту по водам Нила! — прозвучал суровый голос Имиута.

Сешенен бросилась в объятия жениха. Когда руки Имиута обняли её тонкий стан, он немедля позабыл о прорыве гнева, недостойного верховного жреца Анубиса.

— Я не замышлял ничего дурного, — спешно произнёс Юти, — мне хотелось вспомнить с Сешенен былое, мы знакомы с детства...

— Твой взор возражает твоим речам, — прервал Имиут его слова, — не надо быть прозорливым, дабы понять, какие помыслы одолевают тебя!

Посрамлённый Юти замолчал.

— Я искала тебя, мой супруг! — раздался голос Мерт.

Она слышала их разговор, притаившись среди листьев папируса, но не подала виду.

Мерт изящно прыгнула в лодку, и жестом поманила супруга.

— Прокати меня по рассветным водам Нила! — попросила она, весело улыбнувшись, но взор её был суров и холоден.

Имиут, не дожидаясь ответа Юти, увлёк невесту за собой.

— Не слушай льстивых речей, милая Сешенен, — напутствовал он любимую, — язык сластолюбцев хуже яда змеи, а их чары страшнее магии злобного колдуна. Ты ещё слишком юна и наивна, Сешенен. Сладкая ложь может показаться тебе любовью...

Невеста молчала, виновато потупив взор. Имиут был прав, её сердце понимало истину его слов, но она предана своему жениху и не желает никого другого. Теперь Сешенен не могла понять, чем много лет назад её привлёк Юти.

— Я глуха к речам Юти! — воскликнула она, прижимаясь к Имиуту.

Сешенен ласково смотрела в его мудрые очи.

— Только твоим словам я внемлю! — повторила она, целуя руки жениха.

Имиут подхватил невесту на руки, но оступился. Они вместе со смехом упали на мягкую прибрежную траву. Жрец Анубиса убрал растрёпанные пряди с лица девушки.

— А что бы ты сделал, если бы я поддалась чарам Юти? — весело спросила Сешенен.

Лицо жениха окутала тень печали.

— Не знаю, моя милая сестра, — произнёс он, нежно прижав невесту к себе.

— Ты бы не смог убить меня? — спросила она.

— Не знаю, — прошептал Имиут, — не говори мне страшных речей. Я даже в помыслах боюсь представить твоё предательство.

— Прости, мои речи опять глупы! — Сешенен виновато потупила взор.

Они снова заключили друг друга в объятия.

Их романтическая идиллия была прервана мальчиком лет двенадцати.

— Взрослым нужна лишь глупая любовь! — насмешливо произнёс он. — Лучше бы потратили время на охоту...

— Ахтой, уже спустя три года ты сочтёшь свои слова величайшей глупостью, — ответил Имиут.

Мальчик ответил укоризненным взором.

— Мне будет не хватать Сешенен, — произнёс он печально, — она придумывала для меня много забавных игр.

Сешенен быстро поднялась на ноги и подошла к мальчику.

— Я буду как раньше играть с тобой, — пообещала она, — пока тебе не наскучит...

Ахтой улыбнулся.

— А я научу тебя стрелять из лука! — пообещал Имиут. — Раз ты так любишь охоту.

После этих слов Ахтой взглянул на Имиута благосклонным взором.

— Ты мне подаришь свои стрелы? — оживился он. — Хотя бы одну стрелу!

— Подарю, — жрец Анубиса улыбнулся. — Завтра я буду учить тебя...

Довольный мальчишка, спешно поблагодарив Имиута, побежал хвастаться приятелям.

— Мне подарят настоящую стрелу! — кричал он. — У меня будет стрела верховного жреца Анубиса!

— Дети очень бояться потерять дружбу тех, к кому привязались, — заметил Имиут, глядя вслед убегающему мальчику.

— Я бы не хотела обижать Ахтоя, — забеспокоилась Сешенен, — хорошо, что ты сумел задобрить его...

— Пусть он знает, что не потерял друга, а приобрёл нового, — ответил жрец, — возможно, потом я смогу привлечь его к искусству медицины.

Сешенен улыбнулась, понимая, насколько важен для каждого жреца выбор достойного ученика. Возможно, бойкий парнишка сможет достичь многих высот.

Нехебу встретил Имиута у ворот храма. Верный друг и помощник верховного жреца всегда был рядом, готовый протянуть надёжную руку помощи. Лишь с ним Имиут иногда делился своими чувствами.

— Меня беспокоит друг детства Сешенен, свалившийся на нашу голову, — пожаловался Имиут устало. — Она слишком добра и наивна, её легко увлечь.

— Ты напрасно подозреваешь свою возлюбленную, — возразил друг, — сердце нельзя обмануть, в нём сокрыты наши истинные чувства. Недаром сердце взвешивают на весах Истины!

Вновь позволю себе предаться размышлениям. Египтяне верили, что после смерти их сердце взвешивают на весах Истины. Сердце клали на одну чашу весов, на другую — перо, олицетворяющее правду. Если сердце оказалось легче пера, то умершего ждало блаженство вечности, если злые дела, тяготившие сердце, перевесили перо истины душу — проклятие. Насколько египтяне близки к нам, мы тоже верим, что каждому воздасться по делам его...

Вернусь к разговору Имиута и Нехебу.

Слова друга заставили Имиута задуматься.

— Другие мудрецы говорят, что сердце женщины непостоянно, — произнёс он печально. — Как я хочу сберечь Сешенен!

Нехебу промолчал в ответ.

Приближалось время заката. Настало время вечерней службы Анубису, великому мудрецу Египта, ставшим учителем врачевания и погребения, указующего мёртвым пути загробного мира.

На следующий день Имиут получил весть, заставившую его содрогнуться. Утром в его покои вбежал плачущий Ахтой, за которым спешно следовали виноватые стражники.

— Мальчишка ловок как обезьяна, мы не смогли удержать его, — оправдывались они.

— Сешенен убита! — закричал мальчик. — Я нашёл её в нильских зарослях со стрелой в груди!

Имиут пошатнулся. Если бы стражники не поддержали его, он бы не смог устоять на ногах.

— Веди меня к ней! — велел жрец Анубиса.

Мальчик молча выбежал из комнаты, увлекая за собой Имиута.

...Несчастный жених нагнулся над телом, пронзённым стрелой. Лицо Сешенен было улыбающимся и безмятежным, она не видела коварного убийцу, укрывшегося среди высоких стеблей речных растений. Несчастный жрец Анубиса тщетно пытался найти признаки жизни в мёртвом теле — стрела пронзила в самое сердце. Вскоре на крик мальчика сбежались остальные.

— Это твоя стрела, Имиут! — воскликнул Юти. — Кто мог украсть твою стрелу?

Ахтой виновато опустил взор:

— Я вчера потерял стрелу, которую мне подарил Имиут, — признался он, — желая похвастать перед друзьями, я пустил её далеко-далеко, и потом не смог найти среди зарослей папируса.

Имиут молча гладил волосы убитой, бормоча как безумный слова любовных признаний. На его плечо легла рука верного Нехебу.

— Не грусти, мой друг, — произнёс он, — ты встретишь любимую в назначенный час на полях Иару.

Иару — кажется, так египтяне называли рай.

— Да, будучи жрецом Анубиса, я часто произносил эти слова утешения, — произнёс Имиут, — но сейчас сам ощутил боль утраты возлюбленной. Годы без Сешенен покажутся мне чередой невыносимых страданий...

Имиут осторожно поднял тело и понёс в дом Сешенен. Окружавшие его послушно расступились. Имиут впервые не смог подобрать слова для речи родителям убитой.

— Кому понадобилась смерть моей дочери, не чинившей никому зла? — рыдала несчастная мать.

— Я бы сам пронзил его мечом! — утирал слёзы отец.

Мерт и Юти молча взирали на горе соседей, вопросительно глядя друг на друга. Хетепен держалась в стороне от остальных, пряча виноватый взор.

Имиут попросил разрешения взять тело, чтобы собственноручно приготовить его к погребению. Он вновь бережно, как живую, поднял Сешенен на руки и в сопровождении верного друга Нехебу направился к храму Анубиса.

— Кто мог убить Сешенен? — спросила Мерт. — Я в этих краях недавно и не знаю её врагов...

— Стрела принадлежала Имиуту, — напомнил Юти.

— Я укорочу твой злой язык! — прикрикнул на него отец Сешенен. — Как можно злословить о человеке, не зная его...

— Да, мой муж не знал Имиута, — вступилась Мерт за Юти, — но его подозрения могут оказаться истиной...

— Убирайтесь, пока я не спустила на вас собак! — прошептала мать Сешенен, утирая слёзы.

Юти и Мерт послушно удалились. За ними последовали все собравшиеся, с громким шёпотом обсуждая произошедшее. К концу дня только родители Сешенен и мальчик Ахтой верили в невиновность жреца Анубиса.

Спустя три дня нашли тело Имиута с кинжалом в сердце. Его мёртвые пальцы сжимали рукоять оружия. Сомнений не было — жрец покончил жизнь самоубийством. Его тело нашёл Нехебу утром в молельном зале Анубиса.

Городская стража вновь оказалась бессильна. Убийца Сешенен так и не был найден, а Имиута сочли самоубийцей, который не смог пережить смерть возлюбленной. Никто прямо не требовал счесть Имиута виновным и придать его имя проклятию, но злые языки шептались, что жрец убил свою невесту из ревности, но потом раскаялся... слишком поздно... поэтому убил себя...