— Вы кто?
— Э-э-э, Потапов. Сценарист.
— И что у вас за вопросик?
— Э-э-э, ознакомившись с вашими правками, прочитав предложения и изменения, я бы хотел уточнить один моментик...
— Не тяните.
— М-м-м, понимаете, от моего сценария мало что осталось. Мы с вами, так сказать, расходимся в ключевых моментах, а в частности, в видении главного героя.
Кайл понял, к чему клонит этот мямля.
— Командор — человек чрезвычайно сложного характера, — продолжил сценарист. — Первый имплант, вжививший себе чипы, совокупность которых позже назвали "стандартным набором", человек, боровшийся за справедливость и против насилия. Он хотел установить в обществе порядки добра и не раз ссылался на божественные заповеди.
— И сам же их нарушал. Уважаемый Попов...
— Потапов.
— Без разницы. Мне глубоко наплевать на то, что вы думаете о Командоре. Главный герой моего фильма — сильный и умный человек и, как вы совершенно справедливо отметили, со сложным характером. Но он не слащавый и мечтательный нытик, который бродит в потемках в поисках приключений. Командор — уверенный в себе мужчина, первый имплант-охранник, человек, знающий, чего хочет. А хочет он навести порядок, избавить мир от подонков и ублюдков, и меры, которые он предпринимает, вполне оправданные.
— Но вы же делаете из него убийцу!
— А кто он, по-вашему? Герой? Командор антигерой! Это новое слово в кинематографе. Он убивает и убивает жестоко, но его преступления полностью оправданы.
— Вы неправы.
— Это мой фильм, — рявкнул Кайл. — А если вам не нравится, я могу не упоминать вашу фамилию в титрах.
— Да уж пожалуйста, — сценарист сморщился еще больше. — Не хочу быть создателем беспринципного убийцы.
Кайл закрыл глаза и приказал Лине:
— Работай.
Он слышал тихий звук закрывшейся за Потаповым двери.
Командор будет убийцей. Это его, Кайла, выбор, а значит, выбор человечества.
Мужчина почувствовал прикосновения к коже лица ваты, смоченной очищающим раствором, потом его нос уловил терпкий смородиновый аромат пудры. Это особая пудра, сделанная на заказ специально для Кайла. Он расслабился. У него был примерно час, чтобы немного вздремнуть.
Когда Лина закончила с гримом, актер, наконец, появился на съемочной площадке.
Пользуясь своим правом определять последовательность сцен в съемках, Кайл предложил начало фильма отложить напоследок. Ему не хотелось ехать в больницу, а начало фильма по сценарию полагалось снимать в больничном антураже: Командор принимает решение вживить имплантаты, беседует с врачами и восстанавливается после операции.
Режиссер не пожелал тратиться на специфическое оборудование для создания "больницы" в съемочном павильоне и договорился с самим Сеченовым, чтобы тот позволил труппе работать "на натуре". Взамен пообещал нейрохирургу роль главного врача и приличный гонорар. Подобное решение окажется полезным для фильма: съемки во всемирно известной клинике с одним из лучших хирургов страны — отличная реклама.
Участие в съемочном процессе Сеченова стало второй причиной отложить съемки в больнице как можно ближе к концу съемок. Кайл не желал лишний раз встречаться с нейрохирургом, к тому же мужчине не терпелось опробовать костюм с искусственными мышцами, было любопытно узнать, как он выглядел и чувствовал себя, если бы вживил имплантат силы. В сценах с Сеченовым ему пришлось бы быть собой — мускулистым, но вовсе не имплантом-охранником. Увы, время работы в больнице неумолимо приближалось — до конца съемок оставался месяц.
Кайл смотрелся в костюме импланта отлично, но чувствовал себя неловко, словно в скафандре. Лишние "мышцы" мешались.
— Сегодня делаем сцену пятьдесят девять, — прокричал режиссер в рупор. — Шевелитесь! Шевелитесь! И так уже кучу времени потеряли!
Кайлу принесли сценарий, чтобы тот мог освежить в памяти упомянутую сцену.
Пока рабочие заканчивали монтаж декораций, актер присел на стул и открыл сценарий. Он не знал, что за сцена значится под номером пятьдесят девять, мало того, он не учил сценарий. Это было его тайной. Суперзвезда не тратил время на зубрежку — благодаря имплантату в голове, Кайл обладал уникальной памятью и запоминал с одного прочтения текст практически любой длины.
Однажды он решил проверить, какова максимальная вместимость его памяти, и выбрал для проверки толстый роман "Сны и разочарования" популярной писательницы Марии Милтон. Он читал, пока не заснул, а когда проснулся, обнаружил, что может легко воспроизвести любой отрывок из двухсот с лишним страниц, прочитанных накануне. Больше экспериментов над собой Кайл не ставил, и ничего не учил. Сценарий он запоминал, еще когда только читал текст, перед тем, как решить: давать согласие на съемки или отказаться. В его голове жили сотни персонажей и десятки сценариев, каждый из которых он мог процитировать с любого места.
На съемках Кайл лишь пролистывал текст, чтобы уточнить, какие сцены значатся под какими номерами.
Сцена пятьдесят девять, как и еще три сцены, снималась в павильоне, превращенном в шикарный ресторан. Декораторы постарались, зал получился очень красивым. Кайл даже решил после выхода фильма в прокат открыть собственный ресторан, а за основу дизайна взять находки декораторов. Да и будущим посетителям будет приятно посидеть в точной копии обстановки, где Командор признавался в любви Стеле.
Стелу играла Кристина. Кайл внутренне задрожал оттого, что сегодня он на законных основаниях будет целовать эту девушку.
Красавица была в красном: изящное маленькое платье, короткие алые перчатки, лаковая сумочка, стоимостью в триста кредитов, шляпка и туфли. И скромные по виду, но бешенные по сумме, колье и браслет из белого золота с бриллиантами.
— Все готово? На сцену! — рявкнул режиссер. — Начинаем!
* * *
Ресторан был полон народу. За столиками сидели богато одетые люди, среди черного бархата и золота сновали официанты, разнося гостям заказы. Командор полгода копил деньги, чтобы привести Стелу в это место. Сегодня особенный день, поэтому все должно быть сказочно.
Увы, кроме намеченного предложения, им предстояло расставание. Но пока Стела об этом не знала. Она смотрела на спутника влюбленными глазами и улыбалась.
— Я должен сказать тебе еще кое-что. Не слишком приятное, — признался Командор. — Последние месяцы выдались очень тяжелыми. Мне нужно уйти. Спрятаться. Скрыться. Не знаю, сколько времени займет уничтожение оставшейся части банды, но ради твоей же безопасности я должен покинуть город.
— Тебе обязательно уезжать? — в глазах Стелы застыли слезы.
— Я должен, — Командор закрыл рукой нежную девичью ладонь. — Но я вернусь, сладенькая. Я обещаю.
— Стоп! — рявкнул Брахман. — Кайл! Какая, на хрен, "сладенькая"?! Возьми другой эпитет. Милая, любимая! Какую-нибудь сентиментальщину, но не это отвратительное слово!
Кайл разозлился. Именно после слов "я обещаю" должен был идти поцелуй. Кристина ждала, а он просто разрывался на части, от желания ощутить вкус ее губной помады.
— Ладно, не ори.
Он не стал спорить с режиссером. В конце концов, ему и так пошли на уступки, позволив изменить сценарий, и оттягивать момент поцелуя из-за какого-то слова не стоило.
— Камера!
— Сцена пятьдесят девять, дубль два.
— Я должен сказать тебе еще кое-что. Не слишком приятное, — признался Командор. — Последние месяцы выдались очень тяжелыми. Мне нужно уйти. Спрятаться. Скрыться. Не знаю, сколько времени займет уничтожение оставшейся части банды, но ради твоей же безопасности я должен покинуть город.
— Тебе обязательно уезжать? — в глазах Стелы застыли слезы.
— Я должен, — Командор закрыл рукой нежную девичью ладонь. — Но я вернусь, милая. Я обещаю.
Он привстал, наклонившись над столом, нашел губами губы Стелы и страстно поцеловал.
— Стоп! Кайл, черт тебя дери! Ты должен быть нежным! Нежным, ты слышишь! А не набрасываться на нее, словно голодный на кусок бекона.
ПОЛНОСТЬЮ СОГЛАСНА. ТАК ОН МНЕ ВЕСЬ МАКИЯЖ ИСПОРТИТ.
— Ладно, понял.
Сначала Кайл хотел запороть как минимум четыре дубля, но теперь решил обойтись одним ляпом — Кристина беспокоилась о макияже, а он не хотел, чтобы что-то испортило ее к нему хорошее отношение.
— Сцена пятьдесят девять, дубль три.
— Я должен сказать тебе еще кое-что. Не слишком приятное, — признался Командор. — Последние месяцы выдались очень тяжелыми. Мне нужно уйти. Спрятаться. Скрыться. Не знаю, сколько времени займет уничтожение оставшейся части банды, но ради твоей же безопасности я должен покинуть город.
— Тебе обязательно уезжать? — в глазах Стелы застыли слезы.
— Я должен, — Командор закрыл рукой нежную девичью ладонь. — Но я вернусь, милая. Я обещаю.
Он привстал, наклонившись над столом, нашел губами губы Стелы и осторожно поцеловал.
— Стоп! Снято!
Кайл довольно откинулся на стуле, едва не свалив на себя блюдо с жареным лососем. К Кристине подбежала миловидная девушка-гример и стала поправлять молодой многообещающей звездочке макияж. Лина же выйти не спешила, а Кайлу требовалось запудрить начавший блестеть от жара осветительных приборов нос.
Смешно подняв брови, как бы говоря Кристине нечто вроде "ох уж эта обслуга", мужчина направился к себе в гримерную.
Первое, что он увидел, лежащую на полу Лину. Юбка ее была задрана до пояса, нижнее белье валялось рядом. Она стонала и извивалась, а между ног держала какую-то тряпку. Только прищурившись, Кайл разглядел, что это не тряпка, а его рубашка, в которой он приехал на съемки.
Кайл ничего не сказал. Молча взял с туалетного столика пудру и вышел.
Режиссер пил кофе.
— Сергей Николаевич, я хороший актер?
— Отличный, — толстяк едва успел проглотить кофе. — Просто отличный. Чего тебе надо?
— Ты прозорлив. Мне нужен новый гример. А эту дуру, — Кайл кивнул в сторону гримерной, — уволь без объяснений. И пусть возместит стоимость рубашки и моральный ущерб. Она поймет.
— Ладно. Это мелочи. Сделаем. Давай, повторим сто шестнадцатую сцену. Отработаем пожар в ресторане. А по-настоящему поджигать будем уже завтра.
Кайл кивнул. Все это дело техники: прочитать текст, представить, что ты суперкрутой мэн, смело ворваться в горящий ресторан и спасти пятерых, вынеся их на собственных мускулистых плечах.
Что ни говори, Кайл был замечательным актером.
Закончили только в половине одиннадцатого вечера.
— С тобой очень приятно работать, — улыбнулась Кристина, прежде чем уйти в свою гримерную.
— И с тобой. Ты удивительная женщина, — Кайл наклонился и галантно поцеловал тонкие пальцы.
Девушка кивнула и благодарно улыбнулась.
— До встречи, сладенькая.
— До завтра, Кайл.
* * *
Вечером Кайл пребывал в прекрасном расположении духа. Все происходило именно так, как ему и хотелось: съемки шли своим чередом, Кристина относится к нему доброжелательно, он добьется того, что она окажется в его постели, и даже история с исчезновением Анастасии Стасюк не нашла поддержки в средствах желтой массовой информации. Журналистку, конечно, хватились, но слухи о пропаже женщины недолго муссировались в прессе, не такой уж важной птицей она была, чтобы долго сокрушаться о ее пропаже.
Когда Кайл решил искупаться в бассейне, солнце уже скрылось за горизонтом, а небо стало непроницаемо-черным от туч, даже Луна не могла пробиться сквозь чернильную пелену.
Сад освещался высокими коваными фонарями. Свет был неярким, мягким и приятным, и хотя он не мог полностью выгнать мрак из сада, у бассейна было достаточно светло. Отчасти потому, что фонари отражались от воды, а отчасти потому, что по кромке бассейна с мощным прожектором бегал охранник, которого Кайл купил в "Школе подготовки охраны".
Владислав Сергеевич Белозерцев смотрелся смешно, Кайл фыркнул, едва не наглотавшись воды, и перевернулся на спину. На лице здоровенного бугая читалось искреннее беспокойство.
КАК БЫ КОНЬКИ НЕ ОТБРОСИЛ. НАДО БЫЛО ОТЦА СЛУШАТЬСЯ. ЭХ! ЧЕГО ЖЕ Я ПЛАВАТЬ-ТО НЕ НАУЧИЛСЯ?! СЛУЧИСЬ ЧЕГО, НЕ ВЫТАЩУ ВЕДЬ ЕГО — САМ РЯДЫШКОМ ЗАХЛЕБНУСЬ. ОХ, ЛИШЬ БЫ НЕ ПОТОНУЛ!
Кайл засмеялся. Забота Белозерцева походила на заботу квочки, которая беспокоится, все ли цыплята вылупились из яиц. С другой же стороны, Банан волновался только за собственную шкуру и деньги. Бугаю было плевать, что Кайл, в случае несчастного случая, перестанет существовать как личность, как человек. Банану требовалось, чтобы Кайл не перестал существовать как наниматель, зарплатоплательщик и человек, работой на которого можно похвастаться в будущем.
Актер откровенно веселился, читая мысли импланта. Белозерцев так похож на него самого!
— Подай халат, — приказал он, отсмеявшись.
Банан протянул Кайлу руку, предлагая помощь по извлечению тела суперзвезды из опасного бассейна, но мужчина помощью не воспользовался.
— Принеси лучше почту.
Имплант поспешно удалился, а Кайл неспешно вытерся, набросил на плечи халат, благо ночь, хотя и была непроглядно темной, радовала теплом, и отправился к особняку.
Почтой обычно занимался Голицын, но сегодня он отсутствовал — уехал к какому-то родственнику, который вот-вот должен отправиться на тот свет, поэтому Кайл решил воспользоваться случаем и узнать, что же на самом деле о нем думают его поклонники.
Корреспонденции оказалось очень много — несколько десятков писем, пачка телеграмм, два свертка и большая коробка. Содержимое посылок наверняка тщательно обнюхали собаки и залапали охранники — Голицын полагал, что таким образом сумеет обезопасить нанимателя от бомб, вирусов и других неприятностей.
"Мало ли психов? — спрашивал Борис Игнатьевич, поглаживая черный обсидиан перстня. — Пришлют сибирскую язву, разбирайся потом. А так пусть собачка понюхает, да ребята посмотрят. Если что, первый удар по ним пройдет".
"Первый удар" обычно длился три дня. Именно с такой отсрочкой Кайл получал свою корреспонденцию, да и то не всю. Его не интересовали наивные любовные признания сопливых девчонок, украшенные розовыми сердечками, были безразличны слова похвалы от дам в возрасте, и уж тем более были индифферентны угрозы и возмущенные обещания отправить его на тот свет. Однако кое-какие письма и посылки он все же открывал.
Сегодня Кайла привлекла большая черная коробка. Небрежно перевязанная голубой лентой (вероятно, ребята из службы безопасности не умели красиво завязывать банты и после того, как обстоятельно проверили содержимое посылки завязали бант кое-как), она выделялась своей чернотой, словно обещала удивить и напугать содержимым.
Прямо под голубой лентой к крышке был приклеен небольшой конверт. Суперзвезда знал, какая записка вложена в него: "Кайлу лично в руки, будь ты проклят, мерзавец". Он не стал открывать его, а сразу распаковал коробку.
В коробке, как и прежде, находился гроб — черный, с крестом из серебряной фольги на крышке. Кайл улыбнулся. Псих был в своем репертуаре и снова прислал измазанную кровью пластмассовую девочку.
Кайл едва не рассмеялся, представив, как удивился бы псих, если бы знал, что его посылки доставляют звезде не страх и отвращение, а минуты искреннего веселья.
