— Я боюсь себя...
* * *
— Плебейка, вставай.
Олиф тут же открыла глаза. Наверное, теперь ей уже никогда не удастся крепко уснуть. Она повернула голову и рассеяно принялась наблюдать за Лексом. Мужчина собирал вещи, осматривал оставшуюся от разбойников одежду — что-то клал в сумку, что-то брезгливо выкидывал. Мужчина выудил несколько фляг, потряс их вниз горловиной, убедился, что они пустые, и, ни слова не сказав, скрылся среди деревьев.
Олиф снова повернулась к потухшему костру. Ночью ей приснилась мама. Сам сон девушка помнила смутно, но вот ее голос, те ощущения, что она испытывала... и еще мамины слова о том, что разгадка глубоко внутри. В душе у девушки образовалась какая-то пустота, словно она потеряла что-то важное, ценное, родное. То же самое она чувствовала спустя несколько месяцев после похорон.
Олиф считала, что давно смирилась со смертью мамы. Оказывается, нет.
С потерей любимого человека невозможно смириться, сколько бы времени не прошло.
— Ты еще лежишь?! — возмутился вернувшийся Лекс.
— Мы все равно никуда не спешим, — проворчала Олиф.
Она села, потерла глаза, по привычке прикоснулась к ступням, но ноги не онемели.
Девушка схватила первую попавшуюся рубашку и пошла к воде. Тоже без слов.
На удивление, крови было мало. Олиф осторожно сменила повязку, подошла к водоему и принялась брызгать воду на лицо. Эти дни должны были прийти намного раньше, да и кровь должна идти намного сильнее. Живот не болел, только тянуло немного, вызывая неудобство.
Эта пустыня ее точно погубит.
Олиф вернулась к костру как раз к тому моменту, когда Лекс складывал наполненные баклажки в сумку. Он уже разрисовал углем область вокруг глаз, и девушка решила последовать его примеру. Она не особо старалась — меланхолично водила обгоревшей щепкой и стороны в сторону, чувствуя, как в животе разрастается голод.
— Фиников не осталось?
Лекс застегивал сумку, и, не поворачивая головы, кивнул куда-то в сторону.
— Вон там.
Олиф пошла в указанном направлении и нашла три фрукта, сложенных горочкой. Она взяла один, надкусила и уже хорошенько распробовала его на вкус. На этот раз ей добавки не захотелось. Олиф прекрасно понимала, что нужно поесть, но пересилить себя не могла.
Она повернулась и наткнулась на Лекса, вплотную подошедшего к ней. Он протягивал маленькие камни.
— Зачем? — удивилась девушка.
— В рот.
— Что?!
— Суй в рот, чтобы меньше хотелось пить.
Олиф тяжело вздохнула. Это сумасшествие. Правда, до сих пор, именно оно помогало ей выжить. Она обреченно взяла камни и засунула их в рот. Ощущение было ужасное, особенно на вкус. Ее затошнило.
Лекс закинул сумку на плечо и пошел по натоптанной тропинке.
Девушка последовала за ним, на ходу завязывая рубаху поверх головы.
Они дошли до края оазиса. Мужчина быстро ступил на песок. Олиф на секунду заколебалась. Глубоко вдохнула и тоже сделала шаг вперед. Привыкнуть к этой пустыне невозможно. Девушка грохнулась на коленки и тяжело задышала. Этот воздух, это солнце, этот песок... Берегини, ведь это не справедливо. Лучше бы ее закидали камнями на Народном собрании.
Лекс отошел достаточно далеко, и, не оборачиваясь, остановился. Девушка поняла, что он ее ждет. А Хэнк в тот последний раз, когда они вышли с оазиса, ведь даже не удосужился обернуться. Олиф пересилила себя и поднялась на ноги.
Некоторое время они шла в молчании. Девушка сокрушенно рассекала носками сапог маленькие песчинки. Те поднимались ввысь и оседали на ее платье, а некоторые добирались и до лица. Через несколько часов она снова станет пыльным коконом, можно было и не мыться.
Олиф перевела взгляд на спину Лекса. Перводружинник. Он мог убить кого угодно. Жаль только, что ей он все равно ничего не расскажет. Она выплюнула на руку камни, и обреченно спросила:
— Мы умрем, да?
Лекс слегка повернул голову и, как обычно, промолчал.
— Почему ты не отвечаешь?! — разозлилась девушка.
— Потому что я не отвечаю на глупые вопросы.
— По-твоему смерть — это глупость?
— По-моему, — членораздельно произнес мужчина, — глупо думать о смерти, пока ты жив.
— Но ты же о ней думал. — Олиф не спрашивала, она это и так знала.
— Думал, — согласился Лекс.
— И я о ней думаю, — неуверенно сказала она, понимая, что потеряла логическую цепочку в споре.
— Ну, думай, — разрешил мужчина.
Олиф смолкла. С ним даже спорить бессмысленно. Было бы лучше, если бы они вообще не разговаривали. Но для Олиф это равносильно смерти. Нет уж, все что угодно, только не тишина. Пусть так: коротко и грубо, чем ощущать абсолютное одиночество даже рядом с кем-то.
— Где ты научился так драться? — спросила девушка.
Лекс криво усмехнулся.
— Я воин, не забывай.
Надо же, с первого раза ответил.
— Научи меня.
— Чего?! — опешил мужчина.
— Научи меня убивать.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, о чем она просит. Лекс на всякий случай повернулся и пристально заглянул ей в глаза. Просто чтобы убедиться.
— Из меня плохой учитель, — наконец, отрезал он.
— Я не хочу умирать. — Олиф подняла на него полный отчаяния взгляд. — Здесь нельзя обыграть судьбу, понимаешь? Либо ты, либо тебя. Я хочу умереть тогда, когда пойму, что другого выхода нет, а не тогда, когда мои кишки выльются наружу. Я хочу жить до тех пор, пока могу. Научи меня убивать людей. Это все, о чем прошу. О чем могу попросить.
Мужчина остановился и повернулся к ней лицом, прожигая суровым взглядом.
— Представь, что я один из тех разбойников. Посмотри мне в глаза. В глаза. — Он дождался того, чтобы девчонка выполнила приказ. — А теперь ответь: ты смогла бы ударить меня? Не убить. Ударить.
Олиф опустила взгляд. Сжала губы.
— Отвечай.
— Нет, — сокрушенно сказала она.
— А ты просишь научить тебя убивать людей. Думаешь легко пырнуть человека? Раз и все? Так вот слушай сюда, плебейка, нет ничего страшнее, чем убить человека, — прошипел мужчина. — И не потому, что рука не поднимается. Не потому, что ты навсегда лишаешь человека шанса дышать, а потому, что его мертвые глаза навсегда врежутся тебе в память. И каждый раз, засыпая, ты будешь вспоминать, как когда-то воткнула нож в живое существо. И чем больше ты убиваешь, тем больше стеклянных глаз будет сниться тебе по ночам. И, в конце концов, ты будешь бояться закрывать глаза. Даже днем. Ты этого хочешь?
Олиф была одновременно и огорошена, и изумлена. Это была самая грозная, самая длинная тирада, которую она только слышала от него.
— Мне не снятся глаза перводружинника, — тихо сказала девушка.
— Убить, защищаясь, и убить просто так — разные вещи.
— Откуда ты знаешь, что я защищалась?
— Не трудно догадаться, — усмехнулся Лекс.
Эта девка не смогла даже ударить разбойника, хотя знала (во всяком случае, догадывалась), что он может с ней сделать. Пожалуй, только злость могла заставить ее проявить агрессию. Или страх.
— Это значит, что ты мне не поможешь? — понуро спросила Олиф.
Лекс издал то ли стон, то ли рык, стянул сумку и принялся копаться в ней. Затем достал тот самый нож, который девушка вытащила в первый день в пустыне у мертвого Изгнанника (ей-то казалось, что она потеряла его), и протянул острый предмет девушке.
— Порежь меня.
— Что?!
— Давай. Ты же этого хотела.
— Я не хотела делать это на тебе, — испугалась Олиф.
Мужчина озадаченно посмотрел по сторонам.
— А на ком? Тут кроме нас двоих никого нет.
— Я... я не могу, это же ты.
— Представь, что это не я.
— Я так не могу! — Олиф стало не на шутку страшно. Лицо у Лекса было такое грозное, словно он намеревался прирезать ее прямо здесь.
Мужчина с видом оголодавшего хищника, наконец-то отыскавшего долгожданную добычу, завел руку назад и достал нож, раза в два больше, чем был у нее.
— Так тебе спокойнее? — жестко отчеканил он.
Девушка замотала головой. Но ему было уже все равно. Он размахнулся и прочертил полоску в воздухе. Ни бить, ни убивать девчонку он не собирался, ему нужно было лишь запугать ее.
Олиф вскрикнула и сделала несколько судорожных шагов назад.
— Не надо, прекрати! — панически закричала она.
— Страшно?
— Да!
— Ну так бей.
Он размахнулся, и на этот раз нож просвистел так близко от ее лица, что девушка почувствовала, как холодок пробежал по коже на затылке.
— Хватит!!!
Лекс быстро близился к ней, схватил за руку, и с такой силой дернул в сторону, что Олиф не устояла на ногах и кубарем покатилась по песку. Страх смешался со злостью. Она поняла, что выбора у нее нет. Вскочила на ноги, размахнулась и попыталась хотя бы задеть этого зверя. Лекс чуть отошел в сторону и молниеносным движением выбил у нее нож. Схватил за руку и дернул на себя, прижимая спиной к своей груди. Наклонился к уху испуганной девчонки и прошептал:
— Вы уже мертвы, мадам.
Олиф истошно закричала, и попыталась отбиться от него ногами. Лекс стукнул ее своей ступней по внутренней стороне колени, девушка не устояла, и мужчина ловко увлек ее на землю.
— Разбойники не будут ждать, пока ты разозлишься, — жестко сказал он.
Мужчина сжал ее руки над головой, а сам уселся ей на талию, крепко сжимая подошвой ботинок ее ноги с двух сторон.
— Хочешь узнать, что они делают с теми, кто сопротивляется? — очень нехорошим тоном осведомился Лекс.
Олиф вложила в свой взгляд всю ненависть, на какую было способна.
Мужчина перехватил ее тонкие запястья в одну руку, а во второй ловко крутанул нож. Он медленно провел острием по нежной щеке девушки, затем спустился чуть ниже. Олиф вздрогнула, когда почувствовала, как он с наслаждением прочерчивает невидимую линию у нее на шее.
— Тут сотни мужиков, истосковавшихся по женскому телу. Месяцы воздержания, животный голод. Они не будут с тобой церемониться.
Его нож опускался все ниже и ниже, пока не достиг груди. Олиф резко дернулась, но Лекс не обратил на это внимания, только сильнее придавил ее к земле своим весом.
— И даже твоя хиленькая фигурка тебя не спасет, — продолжал мужчина.
Он очертил невидимую линию сперва вокруг одной груди, затем вокруг второй.
— Все, что им нужно — это женщина. И ты ничего не сможешь сделать. Будешь лежать вот так, и молить о пощаде. Но они тебя не пощадят. — Он пригнулся ближе к ней. — Они будут насиловать тебя до тех пор, пока твое сердце не остановится. И ты будешь жалеть лишь о том, что ввязалась в драку, что не убежала.
Олиф тяжело задышала. Страх смешался со странным ощущением, пульсирующим внизу живота. Ей неистово хотелось воткнуть этот нож ему в глаз, и одновременно с этим она боялась того, что он может сделать. И того, чего не сделает.
Лицо Лекса находилось совсем близко от ее лица. Он, не сводя с нее пристального взгляда, завел руку за спину и прикоснулся кончиком ножа к ее ляжке. Олиф непроизвольно вздрогнула.
— Первым делом пострадают твои ножки...
Нож поехал выше, увлекая за собой платье. Острие коснулось бедра.
— Не надо, — в панике сказала Олиф.
— Затем они подпортят тебе личико, — продолжал Лекс, делая вид, что не замечает ее возгласов. — А потом...
— Так говоришь, как будто все об этом знаешь, — выплюнула девушка.
— Знаю, — зловеще подтвердил он.
Мужчина снова прикоснулся лезвием к ее тонкой шее. .
— И тебе тоже нужна женщина? — с вызовом спросила она.
— О, — хищно улыбнулся Лекс, — еще как нужна.
Она ожидала чего угодно — страха, паники, ужаса — но только не того, что с ней случилось. Ее как будто пронзила молния, от самой макушки до пят. Сердце пропустило несколько ударов.
— Лучше сразу прирежь меня.
Лекс привычно усмехнулся.
— Таких одолжений я не делаю.
Он перевел взгляд на небо. С его лица медленно сползла ухмылка, оно резко стало настороженным.
— Запомни раз и навсегда: не ввязывайся в драку там, где заведомо знаешь, что проиграла. — Мужчина перешел с издевательского тона на грубо-приказной. — Если видишь, что их вдвое больше, даже не пытайся геройствовать. Скидываешь с себя все тяжелое и бежишь. Но бежать нужно быстрее них, чтобы выиграть время. Поэтому тебе проще самой воткнуть нож себе в сердце.
Он неожиданно отпустил руки девушки, перекатился на бок, и, быстро встав на ноги, пошел к своей сумке.
Олиф недоуменно села. Лекс копошился с ветками деревьев и тряпками, которые он прихватил на оазисе. Девушка не двигалась, наблюдая за странными действиями мужчины, пока не почувствовала, что ее бьет мелкая дрожь. Спустя несколько секунд, до нее вдруг дошло, что вечер еще не наступил. И только тут она ощутила сильный ветер, раздувающий не только ее платье, но и тряпки, из которых Лекс делал... шалаш.
Олиф перевела взгляд поверх его головы, и увидела, как на них надвигается огромная песчаная лавина. Она была такой большой и высокой, словно пасть хищного зверя. Вот теперь Олиф стало по-настоящему страшно. Она понимала: нужно встать и бежать, но от одного вида жуткой песчаной стены, в которой бушевали пески, образуя целые воронки, сводило конечности. Собравшись с мыслями, девушка все же вскочила на ноги, побежала к Лексу, запихивая обиду куда подальше, и сквозь ветер прокричала:
— Ты что, хочешь остаться здесь?!
— А ты собралась убежать от песчаной бури? — прокричал в ответ мужчина.
Он воткнул ветку в песок, которая должна была удержать тряпки, сплетенные между собой за рукава.
— Лезь внутрь! — скомандовал Лекс.
Олиф не шелохнулась.
— Живо! — Он грубо схватил ее за плечо и буквально силой затолкал в самодельный шалаш. — Шутки кончились!
Девушка не могла даже сесть — здесь было слишком низко. Она легла и, не чувствуя рук от страха, кое-как прикрыла голову. Ткань развевалась на ветру, весь шалаш ходил ходуном. В просветы между одеждой залетал песок, и чем сильнее становились завывания ветра, тем больше его заносило внутрь. Олиф неожиданно представила, как ее засыплет в этом маленьком шалашике. Ей вдруг стало очень тяжело дышать, крохотное пространство стало давить так, словно с каждым вдохом девушки стены становились все уже, а воздуха все меньше.
В этот момент в шалаш влез Лекс. Весь в песке, он злобно взглянул на Олиф и грубо начал развязывать рубаху с ее головы.
— Закрывай лицо и голову. Главное — лицо.
Он развязал и свою повязку, сложил руки крест-накрест, уткнулся в них и сверху накинул пыльную ткань. Олиф попыталась последовать его примеру, но ее руки так тряслись, что в итоге она свою рубаху выронила.
Мужчина понял, что самой ей не справиться.
— Ты так не тряслась, даже когда я хотел тебя убить, — раздраженно ворчал он, пытаясь накинуть чертову ткань, на дрожащую девчонку.
В конце концов, он плюнул на это гиблое дело и грубо притянул ее к себе, стараясь руками укрыть ей лицо. Если эта дура наглотается песка, проблем потом с ней не оберешься.
* * *
Олиф открыла глаза и обнаружила, что уткнулась лицом в мужскую грудь. Она уже хотела осторожно отпрянуть, но тут поняла, что рука Лекса крепко обнимает ее за талию. Неожиданно у нее в душе поселилась какая-то паника. Это ничем хорошим не кончится.
