Предтечи Зверя. Изродок. ( часть первая)

В мягком вагоне я блаженно растянулся на своём диванчике и почти с отходом поезда уснул. Ещё перед сном спохватился об одном страшном воспоминании — какого — то мужика разъедает кислота. Но ведь не было такого! вот ведь как получается — всё больше и больше вспоминается то, чего не было. Надо бы обдумать. Нет, надо в Испанию. К Хвосту дракона. Но это потерпит.... Сейчас самое главное.... Выспаться, вот что самое главное!

Но мозг, сортируя пережитые события, доставал меня какими-то липкими, тягучими кошмарами. В своё время от моего деда до меня дошли раритетные вырезки из "Пионерской правды" с романом с продолжениями о "Ночном Орле" — человеке, который мог летать. Ещё во время Второй Мировой это якобы случилось. Прыгнул он с десантом, а парашют не раскрылся. Посыпался в низ, аж дух захватило, и вспомнилось, как в детстве прыгнул через какой-то ров, и летел, летел. Вот бы и сейчас так. Начал жизнь свою вспоминать. Вспоминал— вспоминал, а потом спохватился — падать уже пора. И тут же свалился на какую-то ель. Ну, а потом... не помню, всякие так разборки с фашистами были, с партизанами. Не об этом. Просто снилось мне сейчас, что это я — Ночной Орёл. Только где-то в Боливии. И обложила меня полиция в каком-то аэропорту. Но мне, борцу за права угнетённых помогли вырываться на взлётную полосу. И бегу я по ней, бегу, а за мной уже на чём-то ревущем с прожекторами. Поздно, ребята! Я уже в ночном небе. Только вот, сил нет. Жрать охота. А внизу, в моём инфракрасном зрении (да, оно у меня такое) — мчится по полю заяц. Ну, от меня не уйдешь! Вниз! Хвать этот бьющийся комочек жизни — и снова вверх. И уже в небе зубами рву горлышко длинноухой жертвы и пью горячую соленоватую кровь, фонтанчиками бьющую мне в рот. И тогда наливаюсь силой. И полёт уже совсем другой. А ты, косой, прости, так надо. Не повезло тебе, — и тушка летит вниз, ещё кому-то на перекус. Я влетаю в окно в квартиру, где лежит связанная Эльвира... нет, это почему-то Тамара. Я пытаюсь развязать здоровенный узлы, но не могу. Потому, что вместо рук у меня какие-то драконьи лапы. В чешуе. Трёхпалые. С когтями. И тогда я грызу верёвку зубами, а девушка вопит кричит : "уйди-и-и-и".

От этого крика я проснулся. Это был гудок встречного поезда, ударивший в приоткрытое окно. Меня всегда удивляла эта манера машинистов — пугать пассажиров при разъезде. Ну, не вылезет никто в это время из вагона. Или это они просто друг друга приветствуют? Ну, помигали бы фарами. Какая мерзость приснилась-то а? Я встал и поплёлся в туалет, сполоснулся холодной водой. Посмотрел на припухший от дневного сна фейс. Побриться бы. Хотя вот так сейчас — самый писк. А жрать действительно хочется. Вот же.... После всего этого, да ещё и сна такого, а всё равно чего-нибудь съел бы. Разжился у проводницы пивом и какими-то чипсами " со вкусом копчёностей". Похрустел, разглядывая погружённого в разгадывание кроссвордов соседа. Этакий аккуратист. Даже ноготки — одни к одному. Явный маникюр. Я покосился на свои. Ммда. Ещё не "киптюры", но.... Кстати, эти лапы изо сна. Видел я их. И не во сне. Когда пытался развязать Эльвиру — видел. В последний момент, перед тем, как потерять сознание. Неет, бред-таки. Наверное, сразу после того, как потерять сознание. Не у девушки же их видел. У себя. В смысле — как свои. Бред! Этакие чешуйчатые, с тремя пальцами и длинными когтями. Да бред же! И ещё пытался развязать, а такими лапами не удавалось. Ай, да бред, бред, бред! Не, ты постой. Тамара чего испугалась? Вот так, до шока, до истерики? Ну? Не, ну ерунда же! А эти наркоты? Тот же Женька? В обморок плюхнулся. А следак? А зечары? Тебя свирепого? Смешно! Насмотрелись и покруче. Да, а родители. Родители. Они же слепые! Ты хочешь сказать, что я эээ принимаю вид какого-то страшидла? Хм. Если допустить, нет, только допустить, то многое становится на свои места. Я вскочил, посмотрелся в зеркало. Да нет же, всё нормально. Сейчас. Оппаньки! Я сел, вновь изумлённо уставился на свою правую руку. А как же обожжённый глаз? Как обрезанный мизинец? Приснилось? Или, наоборот, я сейчас сплю? Да вроде нет. Для сна слишком всё реально, обыденно. Вон, в соседнем купе пьянствуют. Вот если бы во всём вагоне не пили, а поголовно разгадывали кроссворды и играли в шашки-шахматы, тогда, да, тогда — явно сон. А так.... Ладно. Скоро приедем, порешаю финансовые проблемы, потом рвану в судилище, а там, в гостинице попробую разобраться. Сейчас некогда.

Что-то подсказывало мне, что такой случай пополнить казну представится не скоро и я несколько зарвался. В смысле, сорвал уж очень солидный куш.

— Я не могу выплатить такую суммы сразу, — пролепетала в конце концов моя жертва.

— Да ладно, — проявил я великодушие. — Наличных здесь сколько? сотня?

— И камень. Он на все двести.

— Ну и доста. Остальное как-нибудь потом.

— В течение двух — трёх месяцев.... вы ничего не думайте. У меня.... просто вот — вот начнутся поступления, — оживился визави, протягивая визитную карточку. Аукцион по продаже раритетов. Угу.

— И драгоценности тоже? — поинтересовался я, рассматривая выигранный перстень.

— Да. Вот этот перстень, к примеру. Из драгоценностей царской семьи. Я ради него даже на ... некоторые нарушения пошёл. Уж очень долго за ним гонялся. По легенде... впрочем, чего там, — тяжело вздохнул владелец аукциона.

— Забирайте, — протянул я драгоценность. Потом отдадите валютой.

— Но... но....

— Для вас он почему-то дорог, а мне..., ну всё равно толкану.

— Вы — великодушный молодой человек. Позвольте мне вас угостить?

— Но вы же....

— А! У меня здесь неограниченный кредит.

Мы устроились в уже полупустом ресторанчике. По случаю наступающего утра музыканты и стриптизёрши свою работу закончили, но официант принял нас, точнее, моего нового должника, довольно радушно.

— Одолжите мне сотку, — шепнул мой визави. — Чаевые здесь всё равно в наличке.

— Знаете, этот проигрыш для меня так, эпизод. Встряска. Оно и надо было. Слишком всё коту масленица. Никаких острых ощущений. Я вот уже даже подумываю, может, тоже какой клуб купить? Или какую конюшню? — продолжил он, потягивая шампанское.

— Скажите... вот вы спец по камням, как я понял. Сколько сейчас стоят к примеру, изумрудные бусы?

— Ну, таких украшений... вы что, просто так или о тех бусах?

— Каких тех?

— Не притворяйтесь, молодой человек, не надо.

— Да не притворяюсь я... Николай Николаевич, — вспомнил я надпись на визитке. — Я просто в этих вопросах дилетант.

— Бусы и серьги. Бусы — одна ниточка. Серёжки маленькие, в золотой овальной оправе, в них тоже изумруды где-то вот такого размера и формы да? — нарисовал он на салфетке.

— Да, похоже.

— И где вы их видели?

— Долгая история.

— Думаю, что не дольше, чем история этих украшений.

— И на сколько они всё-таки потянут?

— На парочку пожизненных потянут.

— ??????

В стране, откуда их умыкнули, смертная казнь не предусмотрена, а вот сложение любых наказаний — пожалуйста.

— Но это не ответ.

— Молодой человек....

— Виталий.

— Так вот, Виталий. Сегодня вы приобрели стартовый капитал. Начинайте. Хотите, возьму в дело? Или помогу начать своё? А с этими драгоценностями, если они вдруг... опять окажутся в поле вашей видимости, никаких дел не имейте. Если хотите ещё пожить.

— Ну, хорошо, а если....

— А если они оказались у вас — избавляйтесь, незамедлительно избавляйтесь!

— Выкинуть, что ли?

— За них назначена такая награда, что... в общем, на ваш век хватит.

— Но я не хочу светиться.

— Естественно. И анонимность тоже гарантируется.

— Послушайте! А забирайте их вы? И сдавайте. Вам — слава, престиж, реклама, а мне — блага материальные.

— Заманчиво, заманчиво.... А вы их не... в смысле, какой — либо эээ мокрухи за ними нет?

— Есть. Но это не я. Это меня из-за них уже хотели.... А до этого... нет, там совпадение.

— Ладно.... Знаете, приходите завтра ко мне на фирму, там и переговорим. Заодно и историю бус расскажу.

— Нет, завтра никак. Они не при мне и вообще — не здесь.

— И когда?

— Ну... через недельку.

— Они так далеко? В смысле, тянуть особенно не надо.

— Да. Не близко.

— Ну что же.... Как раз и по долгам первая выплата. Значит, эээ шестнадцатого я вас жду.

— Договорились.

— Куда вас подвести?

— Да нет, я пешком пройдусь.

Собираясь с мыслями после очередной бессонной ночи, я остановил такси и поехал в аэропорт. Да, надо на суд. Да даже и не на суд. Надо попробовать разобраться. У какой-то малолетней шантажистки и вдруг такое сокровище. Откуда? Это что, таким богатством мамаша откупилась? Или не знала настоящей цены этим камешкам? А те, кто её убил — знали? Хм. Знали, а бусы оставили. Ерунда какая-то. Нет, не оттуда пляшу. Вернее, оттуда, но не туда. А может, и туда, да не так. Не с теми коленцами. Ладно. Хватит пока, места есть, рейс через два часа, надо пойти посёрбать чего горячего, типа солянки. Ну, что это за перехватки на ходу какие-то? Ну? И разве это солянка? Да что вы хотите — ресторанная. Вот когда я готовлю солянку дома.... Ну вот опять. Не готовлю и не готовил никогда я дома этого блюда. И отец— рафинированный интеллигент всегда гордился, что ничего не умеет готовить. Кто-то всё настойчивее проламывается в мою память. Но, слава Богу, если я когда-то умел готовить солянку, то... ну, значит, не драконом я был трёхпалым. Вряд ли они готовят такие блюда. Вот такой кусок мяса, как мне принесли на второе, пожалуй, могли бы и зажарить. Но об отбивных я ничего не помню. Но теперь уже и о солянках ничего не помню. Вспышка — и тьма. И сидишь, пялишься на сидящих за соседними столиками людей, думаешь — где сон, где явь? Вот, к примеру, рюмка коньяка. Вот шахну — если превратится в какую кровь — сон. Нет, явь. И коньяк ничего, под стать тому, каким Бычёк угощал. Бычёк.... А его-то за что? Что искали? Господи, да ведь эта же троица, да? Значит, бусы? Я должен был принести, да в картишки заигрался. Тогда они выследили и заманили меня. Кто навёл? Чумак? Но он был уверен, что фальшивка. А больше и никто. Нет! Они были чистенькими. А на фото, девушка в крови и эта драгоценность — тоже. Не понимаю. И кто-то же стукнул, что я их подменил. Помнишь, мой следак намекал? Ладно, пора и на посадку.

В самолёте я дождался окончания самой динамичной фазы полёте и когда мы набрали высоту, хорошо, без сновидений, поспал — аж до того момента, когда лайнер мягко коснулся колёсами бетонки. Мастер есть мастер, и я искренне присоединился к аплодисментам пилоту. А город встретил нам хмурым небом и мелким, уже осенним дождём. "Украли, сволочи, лето", — вновь подумалось мне. Ничего. Догоню. Вот порешаю некоторые вопросы и догоню. И вообще, теперь есть возможность перебраться к теплу и морю навсегда. "Море, море, мир бездонный". Меня в детстве разрывала тяга и к морю и к небу.

-Быть тебе морским лётчиком — шутил отец, глядя на модели самолётов и подводных лодок.

— Читал в дедовой " Науке и жизни" что какой-то конструктор создал не то летающую подводную лодку, не то ныряющий самолёт. Вот бы на чём, — вздыхал я.

Я опустился на пуфик в зале аэропорта. Яркое жизненное воспоминание. Но... но оно — не из моей жизни. Ничего такого не было! Мой отец никогда ничего такого не говорил, а мой дед никаких подшивок не собирал. А поступление в училище вообще было бунтарским поступком. Отец хотел видеть во мне этакого успешного адвоката, типа героя его книг, или политического деятеля — несбывшуюся его собственную мечту. А здесь, то есть там, в тех воспоминаниях отец совсем не то говорит. Да и сам он — как там, в Испании. Совсем другой. Ну, хоть, слава Богу, не с трёхпалыми лапами и без хвоста какого — нибудь. Да что же это такое? Ну ладно, ладно. Потерпим. Если началось, то уже не остановится. Всё прояснится. Или нет? Или быстренько к психиатру, пока крыша совсем не съехала? Я вздрогнул от звонка мобильника, машинально включился.

— Почему молчишь?

— А что говорить? — приходил я в себя после размышлений о параллельных мирах и шизофрении.

— Опять обкурился? Смотри, Ал. Родство родством, но дело — делом. Взял бусы?

— Он выдал тайник, но надо ехать. Далеко.

— Так едь!

— Уже в аэропорту.

— Другой разговор. Возьмёшь — немедленно позвони. Понял?

— Понял.

— И женщины теперь лишние. Это тоже понял?

— И это понял.

Говоривший, не прощаясь, прекратил разговор. Ровный, мощный баритон. Нет, даже гул какой-то, а не голос. Словно сам дьявол из преисподней. Интересно, а номер преисподней высветился? Надо, надо позаниматься этим мобилой. Да и во флэшку Алика уже пора заглянуть. Ну что же, в гостиницу. Потом найдём где комп и позанимаемся, всё равно надо будет вечер скоротать. Выспался же.

Комп искать не пришлось — оказался в люксе. Правда, флэшка разочаровала — все записи на арабском. Вот, Алик, чья кровь и тебя проглядывала! А я на цыган или греков грешил. Ладно, посмотрим ролик. Да это же.... У меня остановилось сердце. Это был видеоотчёт о пытке моего не случившегося шефа. Алик и Антонина. Эльвира, видимо, снимала. После первых же пыточных приёмов я отвернулся от монитора. Смотреть на это я не мог, а знать, что сказал бедняга, было необходимо. Надо быть честным, Бычёк долго не запирался.

— Нет их у меня! Нет! Он должен был принести сегодня, но не пришёл! Не знаю почему. Ну, честное слово, нет! Ну, перестаньте же!

— Заклей.

Опять стоны.

— Кто он такой? Где найти? Отклей.

— Он....

Далее шли мои анкетные данные, приметы внешности, мой домашний адрес и даже адрес Лариски. Ну это-то зачем? Я содрогнулся, представив, как эти садисты пытают девушку о том, где я.

— Заклей.

Снова глухой вой.

— Где найти? Какие слабости? Отклей.

— Он обязательно придёт сюда. Обязательно. Если нет, поедет на суд.

Несчастный выложил и всё про дело о расстреле машины. Правда, официальную версию. Но эту троицу всё остальное и не интересовало.

— Заклей. Слабости?

После очередного сдавленного крика Бычёк рассказал о моих слабостях. Ну, это он приврал. Карты — это так, никакая не слабость. Средство к существованию. А женщины... ну, для кого в моём возрасте женщины — не слабость? Разве что для голубых и монахов. Хотя и насчёт вторых — сомневаюсь.

— Какая из них больше в его вкусе?

Бычёк кинул в объектив. Эльвира.

— Заклей. А теперь слушай. И вспоминай. Ты помнишь Фаиля? По глазам вижу — помнишь. Это ты его вынюхал, ищейка. Теперь ты умрёшь. Как он, в страшных муках умрёшь. И за смерть его и за позор — за всё ответишь.

Всё. Я выключил запись. Фаиля — злобного фаната с уже совершенно поехавшей крышей взяли спецслужбы. А вычислил, значит, он, Бычёк. А потом, уже после суда, получив пожизненное за более, чем сотню жизней, в том числе и детей, Фаиль вскорости умер. Недосмотр администрации. Там, в спецблоке, вдруг воду прорвало. Вот на время ремонта его в общую и перевели. А там о нём уже были наслышаны. В общем, по полной программе обошлись. От чего он к утру умер, сказать трудно. По официальной версии — повесился. На резинке от трусов. Нет, никто не слышал, все крепко спали. Как выдержала вес? Бывает. Почему не обнаружили Я же говорю — недосмотр администрации. Остался у одного из этих ребятушек. А Фаиль и вытащил. Эти террористы, знаете, какие мастера? Телесные повреждения? Посмертные, посмертные. Ну, когда перерезали петлю, упал, ударился. Ну, там ещё пытались сокамерники искусственное дыхание делать. А руки больше привычные к другим процедурам. Вот и переломы отсюда. Всё посмертное, судмедэксперт подтвердил. И вообще, о чём, о ком речь? Нашли о ком шум поднимать! Ох, уж эти правозащитники. О его жертвах и их родственниках обеспокоились бы.