1655

— Бить над головами? — сразу уточнил Шупилов.

— Ты что? Не слышал? Тут наших уже с десяток положили. Зачистить поле, рядовой!

— Слушаюсь.

Волков попробовал вмешаться:

— Ты со своими воевать собрался?

— Мне чехи — не свои! "Мои" сейчас в тех домах!

— Не кипиши! Они, — он кивнул на татар. — Они думают, что здесь земли Речи Посполитой!

— Вот мы и покажем, в чем они ошиблись... Здесь — не поляков земли, а Российской федерации!

— Беларуси.

— Один хрен... Не мы драку начали — мы сдачу даём! Давай, Шупилов. С воеводой потом договоримся.

БТР послушно взревел движком, форсируя противопожарные канавы опушки.

Сзади закашлялся раненый московит, Волков схватил уже изготовившегося к стрельбе Шупилова.

— Погоди! Попробуй погудеть и обойтись парой очередей над головами! Может, хватит, чтобы отогнать? А то мы дел натворим, потом хрен кто нас слушать будет?

Щербин заиграл желваками, пальцы на перископе побелели от напряжения.

— Не дури. Они — наши союзники потенциальные. Ну, не разобрались. Бывает. С краю влезли. Скорее всего местные сбежать успели. А добро дело наживное.

Лейтенант шумно выдохнул и даже как-то сник.

— Ладно. Слышал, Шупилов? Давай малой кровью!

БТР двинулся вперед.

Ревущий движком, пыхающий солярой, завывающий клаксоном, бронетранспортер привел в панику все конское поголовье налетчиков. Степные лошадки с трудом переносят выстрелы, а уж такая какафония ввергла их в шок. Чуть лучше были дела у тех, кто засел в деревне, там лошади были под присмотром части спешенных татар и как-то пережили первое появление адской повозки. Хозяева их даже постреливать начали. Издалека.

"Шайтан-арба", очистив поле, рванула в теснину сельских улиц. Вылетев на перекресток, БТР натолкнулся на толпу степняков, решившихся на "засаду". Десяток смельчаков ринулись на броню, тыкая в бронекрышки окон пиками и норовя поддеть колеса, остальные защелкали луками, выпуская шквал стрел.

Но, как и в поле, кочевников подвели лошади. При первых же звуках клаксона четвероногие начали бесноваться. Строй развалился. Пара секунд, и готовая к атаке полусотня понеслась вниз по переулку в сторону леса.

— Хрен они остановятся, — резюмировал эффект Щербин.

Внезапно Шупилов заелозил сверху. БТР застрекотал пулеметом вослед улепетывающим степнякам.

— Отставить! Отставить! — Щербин полез к стрелку, но тот слился с прицелом и поливал пространство перед собой длинными очередями. — Какого хрена?!!

Лейтенант стянул бойца вниз.

— Какого, ... ..., ты не слушаешь приказов, боец?!

— Там, — сглотнув слюну, рычал Шупилов. — Там...

Волков приоткрыл десантный люк и высунулся наружу. Да уж... Было с чего завестись срочнику. Справа от БТР находился двор сельского дома. На пороге лежал располовиненный хозяин, чуть дальше висела шестилетняя девчушка, пришпиленная к забору двумя стрелами. А довершала картину распластанная на земле хозяйка, со вспоротым животом и задранным подолом.

За спиной послышалось "Отставить!". Волков оглянулся. Бледный Шупилов, забывшись, попробовал достать из кармана пачку сигарет, за что получил нагоняй от лейтенанта:

— Ты — солдат! Ты без приказа срать не должен! Даже если кругом негры с бузуками из леса прут, если старший сказал "Отставить", ты вбираешь сопли в себя и слушаешься! Все понятно, боец?!

— Но они же...

— Млять! Все понятно, боец?!!!

— Да.

— ЧТО?!!!

— Так точно, товарищ лейтенант.

Щербин с багровым лицом, казалось, готов был разорвать стрелка:

— А теперь пошел на хрен отсюда!

Шупилов, сжимая так и не выпущенную пачку, полез наружу. Следом выбрался Щербин, демонстративно не обращающий внимания на щелкающего зажигалкой стрелка, и бойцы десанта, занявшие круговую оборону.

Из домов потянулись ополченцы.

— Где солдаты?

Кто-то из селян махнул рукой в сторону. Там!

Отделение десанта, распределив сектора атаки, двинулась к своим раненым.

Из леса, в котором скрылись степняки, послышались выстрелы. Чуть позже на опушке появились рейтары, отставшие от БТР на последних километрах.

— Сказал же, что если по нашим хоть раз... — снова начал заводится лейтенант.

Волков вмешался:

— Стой, не пыхти. Может быть, этот рядовой и немцы нам услугу оказали.

— Чего?

— Здесь не любят слабых. Одно дело напасть на союзников, даже потенциальных. А другое — спустить на тормозах нападение на свое селение.

— Слушай... капитан в отставке... Ты, верно, блин, не забыл, как сам мне минут десять назад плел, что своих стрелять нехорошо?

Волков потер затылок.

— Так то так... Но, судя по тому, что мы видели, иногда это сделать не только полезно, а даже необходимо. Здесь, по-крайней мере.

Щербин заскрежетал зубами. Срывая злобу, заревел в БТР:

— Связь мне дайте с базой! Сколько можно?

— Есть связь, товарищ лейтенант.

8.

Бойня во дворе администрации базы закончилась уже полчаса, а порядок все никак не восстанавливался.

Все руководство, как армейское, так и научное, находилось в лазарете или отпаивалось чаем и коньяком в кабинете майора. В отсутствие академиков профессора и доценты не спешили проявлять инициативу, напирая на то, что обеспечение порядка — прерогатива военных. Те ждали капитана Ещенко, ушедшего на перевязку. В скором возвращении майора Горбача выживших разуверили медики.

Первая новость не порадовала: историк Шноров умер на операционном столе. Заляпанный кровью доктор требовал солдат с определенными группами крови для возможного переливания раненым. Лейтенант Копонов ушел подбирать людей по списку.

Затем в комнату прибежал вестовой с сообщением о стычке БТР Щербина с силами Московского княжества и начавшейся на окраине Городца заварушке с участием ополченцев и каких-то залетных татаро-монгол. Щербин требовал замену для отделения, посланного на усиление сил местной самообороны, и подкреплений на случай, если татары вернутся.

— А поляки, которые литовцы? Те, которые Лисовского? — вестового забросали вопросами.

Солдат подал плечами. Сообщений о нападении еще кого-либо не было.

Сергей Валиулин, оставшийся за старшего, решился. Вызвал из дежурки отделение, усадил на БТР и послал в район первого появления солдат Речи Посполитой. Мало ли? Решатся поляки и литовцы за своими послами отряд выслать?

Следующим из парка выпустили резервный БТР, который выдвинулся к месту боя отряда Щербина. К зданию администрации собрали отряд быстрого реагирования: пара "Тигров" и два "Карателя". Облегченные варианты российских Хаммеров должны были увозить с поля боя раненых. Из двух рот охраны человек сорок находилось на блок-постах и заданиях, остальных свели в три отряда и приказали ждать сигнала. Вооружили штабных и вольнонаемных.

Мобилизация на территории базы была объявлена на несколько часов раньше, чем это сделали в Лужках, но как таковым ополчением территория Российской Федерации похвастать не могла. Оружия на руках у гражданских не было, а военные в первый день наотрез отказывались выдавать что-либо из армейских арсеналов без присяги. Так что три сотни собравшихся в доме культуры строителей и подсобных рабочих (на ученых, от лаборанта до профессора, пока наложили бронь) маялись дурью. До тех пор, пока волевым решением старшего лейтенанта их не отправили к складам. Там после присяги каждому из служивших выдали по автомату и двум рожкам с пожеланием очередями не стрелять. Тем, кто не служил, пока вручили носилки, топоры, багры, пилы и лопаты. Их задача свелась к обустройству укрепленных точек обороны по периметру базы, которая до сих пор велась исключительно силами отделения саперно-инженерного обеспечения и взвода технических средств связи.

Работа закипела.

9.

Появление Малютина с пленными рейтарами пришлось на разборки между "ученой" верхушкой руководства базы и появившимся таки капитаном о том, кто на данной территории является главным.

Очевидно, что вернувшийся после осмотра в медчасти академик Елсуков серьезно претендовал на руководящую роль в получившемся анклаве двадцать первого века. Капитан был не против спихнуть на профессоров всю бюрократию и администрацию, но подчиняться всем решениям военных категорически отказывался. По крайней мере, до возвращения Горбача. Да и в вопросах дипломатии у капитана были свои взгляды.

— У меня есть инструкции, — отмахивался капитан от наседающих с предложениями ученых.

Те убеждали, что все его мероприятия годятся только для военного конфликта. Применять их в сложившейся ситуации нельзя, так как любая конфронтация с окружающими силами может ввергнуть их в состояние перманентной войны против всех. А на это у базы нет ни сил, ни ресурсов. Многие вещи, очевидные в будущем, здесь будут восприниматься, как угроза и агрессия, и наоборот, некоторые мероприятия покажутся в семнадцатом веке слабостью и беззащитностью, привлекающей разного рода шваль.

Без дипломатии и тонкого подхода — никак, короче.

Капитан, запутавшийся в приведенных примерах, которыми ссыпали доценты и профессора, понемногу шел на попятную. Особенно его вдохновило сообщение, что "только при соблюдении мира с окружающими у нас остается шанс на то, чтобы запустить в системе обратные процессы, способные, теоретически, вернуть все на свои места".

— А так точно можно? — озадаченно переспросил Ещенко.

Академик Елсуков многозначительно закатил глаза.

— There are more things in heaven and earth, Horatio, Than are dreamt of in your philosophy ...

Капитан уважительно спросил:

— Латынь?

— Шекспир.

Компромисс нашелся. Договорились на том, что все контакты с окружающим новым миром будут идти через совет штаба, возглавляемый академиком (уже единственным). Но если дело дойдет до столкновения, ученые военным мешать не будут.

На этом месте в соглашение встрял Малютин:

— А жителей Лужков, Городца и сел в расчет никто принимать не будет?

Елсуков, будто только что заметивший присутствие в комнате постороннего, деланно удивился:

— А что? Разве у них... у вас другой путь? Не с нами?

В комнате наступила тишина. Антон смутился:

— Да нет... С вами. Но для проформы неплохо бы озаботится и их мнением. Или хотя бы присутствием в вашем совете?

Академик усмехнулся:

— Когда Гитлера пугали реакцией Папы Римского на его действия, тот спросил: "Много ли танковых дивизий у Папы?". Так вот, много ли танков может выставить городок Лужки? Потому как в сложившихся реалиях, танки для нас — главный довод в любых разговорах с окружающим миром.

Ученые зашевелились. Капитан за спиной Елсукова неуверенно начал:

— Положим, и у нас танков как таковых...

Академик, не оборачиваясь, поднял указательный палец и шум стих.

Антон пожал плечами:

— За танки не скажу. Вряд ли... Хотя обшить трактор листами стали и мехцех сможет... По местным меркам, вполне себе боевая железяка получится... Так что по танкам — вопрос открытый. А вот без продуктов ваша база через неделю загнется.

Академик поморщился:

— Вокруг лежит сельхозориентированная страна.

— Разоренная.

— Немного... Хотя, да. Признаюсь. Вопрос снабжения я как-то упустил из виду.

Малютин ковал, пока горячо:

— Да и людей без нашей помощи у вас не густо. Так что мы нужны друг другу.

Елсуков всмотрелся в лицо собеседника.

— И что же вы желаете? Места в штабе чрезвычайной ситуации?

Получалось, что Антон сейчас представлял интересы всех сельчан. Неожиданно.

— Ну, не без этого.

— Всё?

— И чтобы на ключевые решения мы могли накладывать вето.

Елсуков сощурился:

— Слишком много просите. Так нельзя. В конце концов, мы ваши склады можем конфисковать и подчинить всю вашу администрацию управлению базы.

— И получите конфликт внутри общества? Сельские жители и так готовы на вилы армейских поднять за случившиеся. А тут вы с продразверсткой?

Академик думал недолго:

— Все равно так нельзя. Количество ваших мест в совете согласуем. Но никакого права отмены решений совета. Пока так. Структуру этого органа выработаем позже.

Антон кивнул головой. И то хорошо.

— Думаю, мы это примем, — он повернулся к капитану. — Кстати, какие существуют процедуры по работе между базой и местными силами в условиях внешней угрозы?

Ещенко оглянулся на академика и нехотя ответил:

— По договору на территории базы должен находится отряд сил КГБ Беларуси и офицеры связи из армейских.

— И где они?

— Дом их здесь никак не сдадут. В квартирах офицерского дома жили, — он нахмурился. — Думаешь, если бы здесь был кто из вашего ГБ или военных, с тобой или с вашим председателем разговоры вели? Все бы через них решали.

Малютин пожал плечами. Так далеко он не заглядывал.

10.

К вечеру поступили сообщения еще о двух конфликтах на границе анклава: какие-то всадники из леса обстреляли БТР, и еще одни кавалеристы произвели налет на окраину Ломачино.

В первом случае все ограничилось рейдом бронетранспортера по опушке. Всадники струхнули при виде громыхающего железного исполина и больше не досаждали.

Налет же принес серьезные последствия. До подъезда на место группы быстрого реагирования налетчики успели разграбить несколько окраинных домов, убив трех из пяти ополченцев отделения, несшего охрану, и почти дюжину местных жителей. Три семьи вырезали под корень.

Сам улов (пара коров, тушки куриц и свиней, узлы с одеждой) увести не успели. Один из примчавшихся на помощь "Тигров" выскочил на поле между деревней и лесом, отрезая отход. "Каратели" с бойцами, вооруженными ручными пулеметами и снайперской винтовкой, следили за флангами деревни, не позволяя рассеявшимся при грабеже налетчикам уйти садами. Второй "Тигр" ехал по главной улице, останавливаясь у каждого дома и зачищая территорию. Приказ был: "Бить всех, кого увидят".

Вместе с отрядом быстрого реагирования из российских военных к деревне подлетел ЗиЛ со взводом ополченцев. Те так же не были склонны к переговорам.

За полчаса Ломачино была очищено от чужих. Восемь трупов, трое тяжелораненых, один пленный. Из ополченцев ранили двух, у военных потерь не было вовсе.

Все убитые оказались степняками. То ли татары, то ли башкиры — из местных никто не смог понять лепетание избитого оборвыша, по-русски пленник не понимал. Пока сержант, командующий военным разъездом, пробовал добиться хоть каких ответов, ополченцы прикончили раненых степняков и явились по голову последнего выжившего налетчика.

Сержант запросил инструкций. Из штаба приказали волочь пленника к ним. Кто-то из солдат-срочников заявил, что знает татарский и может переводить. Ополченцы побузили, но согласились, что повесить гада можно и позже. Из-за стычки процесс привода к присяге сельского ополчения отложили на утро следующего дня.

...В здании администрации шумели переговоры. Председатель исполкома и выборные из Лужков и Городца требовали от штаба равных прав в принятии решений, напирая на то, что без зернохранилищ, овощехранилищ и мехцеха базе долго не протянуть. Военные хмыкали и играли бровями, поправляя кобуры. Главврач сельской больницы просил плазмы, обезболивающих препаратов и медикаментов для раненых ополченцев. Волков, выбранный таки на должность главы ополчения, требовал оружия, патронов и раций. Всем что-то было нужно. И только академик посреди этого бедлама хитро ухмылялся.