Слишком много привидений

С исчезновением Рыжей Хари ничего в комнате не изменилось, за исключением того, что у меня словно выдернули ватные тампоны из ушей. Из кухни донёсся звон капель в мойке из неплотно закрытого крана, а затем с потолка послышался скрип кровати соседа сверху. Странно, однако, мы здесь так орали, а он и не подумал, по своему обыкновению, стучать по батарее центрального отопления...

Я перевёл взгляд на окно. За стеклом было всё так же темно, и всё-таки не совсем так. Каким-то шестым чувством я ощущал, что там сейчас обычная городская ночь, а не глухая, могильная темень, которая была ещё мгновение назад. И если бы не гора золотых монет на столе, бутылки и тарелки с закусками, можно было подумать, что игра в преферанс с весьма одиозными партнёрами мне привиделась в белой горячке.

Поднявшись со стула, я прошёл на кухню, включил свет. Здесь всё было как обычно, без каких-либо следов "чертей".

Может, они навсегда покинули меня, с робкой надеждой подумал я, и тут услышал под кухонным столом невнятное чавканье. Светлые помыслы, не успев оформиться, рухнули в одночасье. Стремительно нагнувшись, я увидел, как "грызун" педантично уничтожает с пола засохший кетчуп из разбитой бутылки. Всё верно, он-то в карты не играл, значит, и исчезать не обязан...

Не знаю, сколько времени я бездумно наблюдал за "грызуном", но когда смог что-либо соображать, горькая безысходность и покорность судьбе заполонили душу. Никуда мне от "чертей" не деться, придётся сосуществовать. И лучше всего — мирно.

Я направился в комнату, взял со стола тарелку с копчёной севрюгой и вернулся на кухню. Присев на корточки, поставил тарелку под стол и сказал:

— Съешь лучше это. А то, не ровён час, осколками стекла подавишься.

Сказал по-доброму, как домашнему животному. Коту, например. И почему-то до слёз захотелось его погладить, приголубить... Но разве пустоту погладишь?

Что удивительно, "грызун" меня послушался! Перестал поглощать присохший к полу кетчуп и, как мне показалось, с минуту обнюхивал угощение. Однако так к нему и не притронулся, и снова стал отдирать невидимыми зубами с пола кетчуп.

Я оторопело понюхал севрюгу. Вроде бы свежая... Или мой "грызун" копчёностей не любит? Вдруг я вспомнил загадочную фразу Рыжей Хари, что и мне надо к чему-то там привыкать, и сразу уверился, что ничего из деликатесов на столе в комнате "грызун" есть не будет.

— Погоди, погоди... — пробормотал я, лихорадочно соображая. — А давай, я тебя молоком напою?

Ринувшись к холодильнику, выхватил из него надрезанный пакет и дрожащими руками попытался налить в блюдце молоко. Ничего не получилось — открывал пакет чуть ли не неделю назад, и молоко основательно прокисло. Всё же, разорвав пакет, вытряхнул на блюдечко творожистую массу и поставил на пол.

— Будешь? — с сомнением, замешанным на страхе, предложил "грызуну".

Не медля ни секунды, "грызун" зачавкал так, что с блюдца полетели брызги сыворотки.

И тогда я, сползая спиной по газовой плите, опустился на пол и заплакал злыми слезами. Достали они меня таки, ох и достали...

Глава девятая

Утренний сон самый короткий и наиболее близкий к реальности. Снилось, что я с закрытыми глазами лежу на диване, в окно ярко светит солнце, а Алла возится на кухне, готовя завтрак. Рыбу жарит, и воняет из кухни преотвратно. Вот Алла заглянула в комнату, тихонько, чтобы не разбудить меня, подошла к столу, взяла что-то и снова вышла в прихожую. Дохнуло сквозняком, будто открылась и тут же захлопнулась входная дверь.

"Куда она пошла?" — удивился я и проснулся.

Солнечный свет на самом деле заливал комнату, и в воздухе ощущался неприятный запах. Но не жареной рыбы, хуже. Воняло, будто кошка сдохла.

Я рывком сел на постели и огляделся. На столе громоздились тарелки с закусками, бутылки, играла солнечными бликами гора золотых монет.

Настроение мгновенно испортилось, и я со стоном повалился на диван. А каким хорошим был утренний сон! Словно ничего в моей жизни не произошло, и не было кошмарных полутора месяцев. Только когда всё начинает идти наперекос, понимаешь, что спокойная размеренная жизнь — самое главное, что нужно человеку. К сожалению, теперь об этом можно лишь мечтать. Нежданно-негаданно в мою жизнь, будто в открытое окно, вестником мрака влетел эпический чёрный ворон, грозно каркнул: "Nevermore!", и теперь, как ни крутись, ничего назад не вернёшь. Никогда.

Минут пять я отрешённо рассматривал потолок, пока мысли не вернулись к исходной точке пробуждения. Откуда сквозняку было взяться? Определённо кто-то в квартире похозяйничал, а затем выскользнул вон. Причём был этот кто-то живой, реальный — Рыжей Харе со товарищи двери не нужны, они сквозь стены предпочитают дефилировать. Но и не Алла заходила. Во-первых, ключа у неё нет, во-вторых, зачем ей здесь появляться, в-третьих, при виде горы золотых монет она бы так просто не ушла. Тут, однозначно, двух мнений быть не может.

Осторожно, как шпион в низкопробном фильме, я встал с постели и на цыпочках прокрался в прихожую. Никого в квартире не было, дверь оказалась запертой на замок. На всякий случай выглянул в глазок, но и на лестничной площадке никого не обнаружил. Пусто. Хорошо, что Рыжая Харя не догадалась с той стороны в глазок посмотреть — шуточка вполне в её стиле. Эффект ещё тот получился бы.

Однако чем всё-таки в квартире воняет? С улицы, что ли, в открытую форточку несёт? Принюхиваясь, вернулся в комнату и мгновенно определил источник запаха. Воняли объедки на столе — за ночь они успели так испортиться, словно я по крайней мере неделю пребывал в летаргии. Я поднёс к глазам часы, включил календарь. Да нет, нормально спал — вчера было десятое июля, сегодня — одиннадцатое... И только тогда, как прозрение, до меня дошёл смысл загадочной фразы Рыжей Хари, и я понял, почему "грызун" отказался от угощения. В то же время моё самочувствие было вполне нормальным, никакой желудочный токсикоз не мучил. Может, на тот момент пища была вполне свежей?

Я рассвирепел. Загадки, загадки, загадки, чёрт бы их побрал! Не квартира, а проходной двор, совмещённый с притоном. Мало мне виртуальных монстров, так, по всей видимости, ещё и частный сыщик госпожи Популенковой здесь шастает.

Взяв большой пластиковый мешок для мусора, я единым махом, как Рыжая Харя ночью, смахнул в него тарелки с объедками и бутылки. Спиртное, кстати, тоже испортилось — все жидкости в бутылках стали рыжими, мутными и вязкими. Расскажи кому-нибудь, что водка протухла, — засмеют.

На столе осталась лишь гора золотых монет. Я с недоверием взял одну монету, подбросил, и она с мелодичным звоном упала на стол. Вроде бы настоящий металл, но, вполне вероятно, что через неделю-другую и он протухнет.

Ещё раз окинув взглядом комнату, я с ожесточением принялся за уборку. Хватит в хлеву жить, и если заявятся "мелкие бесы", выставлю за порог без зазрения совести. Надоело! Всё и вся надоело!!! Лучше бы мистический ворон это слово каркнул...

Уборка получилась генеральной и заняла почти час. Застелил постель, повесил одежду в шкаф, перемыл гору посуды, пропылесосил коврики, помыл полы. Разве что стирку не устроил, хотя грязного белья накопилось порядочно. Да ещё золото на столе не тронул. Тонну металла пришлось бы целый день к мусорному баку во дворе таскать, и неизвестно, чем бы это для меня закончилось, окажись золото настоящим.

Приняв душ, побрился, оделся... И застыл посреди комнаты. Хорошее дело — уборка квартиры, напрочь посторонние мысли отметает, но когда работа заканчивается, тут-то они, подлые, и начинают душу теребить.

Я виновато посмотрел на отключённый телефон, и понял, что не мысли у меня подлые, а сам я вот такой вот. Совесть требовала позвонить в больницу и поинтересоваться самочувствием Владика, но я этого не хотел. Стыдно было. И всё же остатки элементарной порядочности взяли верх. С тяжёлым вздохом нагнулся и воткнул вилку в розетку.

Телефон тотчас зазвонил.

Следователь Серебро, или... А вот об этом думать совсем не хотелось, и меня даже перекосило от презрения к самому себе. Изо всей силы дёрнул телефонный шнур, и он оборвался, оставив вилку в розетке. То ли смолкший зуммер телефонного звонка, то ли вид оборванного шнура подействовал, но я мгновенно успокоился. Удручённо вздохнул и побрёл на кухню. Что-то в последнее время стал излишне эмоционален...

Вид пустого холодильника не добавил радости. Ни мне, ни "грызуну" поживиться было нечем. Придётся обедать в какой-нибудь забегаловке, хотя выходить из квартиры не хотелось. Однако, в самом-то деле, не морить же себя голодом? В затворники подаваться пока рановато.

Я вышел в прихожую, поднял мешок с мусором, затем повернулся и, нагнувшись так, чтобы видеть пустое блюдце под кухонным столом, предложил:

— Пойдём, перекусим, что ли? Приглашаю.

Ответа, естественно, не услышал. Можно было и не приглашать, и так понятно, что "грызун" последует за мной, но мне сейчас было крайне необходимо ощутить рядом с собой чьё-то присутствие, почувствовать его участие... Хотя, какого сочувствия можно ожидать от невидимого нахлебника? Эх, была бы у меня собака! Ей, как человеку, можно излить душу и получить отпущение грехов. Собака всё принимает за чистую монету, понятие подлости ей неведомо.

Обедать я устроился в летнем кафе "Баюн" в сквере на бульваре Пушкина. Вероятно хозяин, давая название кафе, имел в виду учёного кота из известной сказки классика русской литературы, но, честно говоря, изображённый на вывеске зверь был больше похож на замученного цыганами ярмарочного медведя с внушительной цепью на шее. В остальном кафе выглядело очень даже ничего — огороженный лёгким турникетом участок между старыми тополями был аккуратно вымощен тротуарной плиткой, на которой без всякой системы стояли пластиковые столики под зонтиками.

Посетителей в кафе было немного — это и понятно, полдень, жара... Я выбрал пустующий столик в углу возле турникета, заказал цыплёнка гриль, пару бутылок холодного пива и креветок. Официант слегка улыбнулся, словно я попросил ромовую бабу с солёными огурцами, но ничего не сказал. Поставил передо мной пепельницу и ретировался.

В ожидании заказа я откинулся на спинку пластикового кресла, достал пачку сигарет, закурил и поморщился. Откуда в кармане эта дрянь? Трава-травой, а не сигареты... Я недоумённо уставился на пачку и вспомнил, что это та самая, которую "презентовал" за один золотой доллар не в меру экспансивный краб. Чёрт знает, из чего "мелкие бесы" в своём потустороннем мире продукты производят! Еда гниёт, водка протухает, сигареты — дерьмо... Не хотел бы жить в их мире, да, видимо, придётся. Моим мнением никто не интересуется. Однако, пока живу в реальном мире, по мере сил постараюсь потреблять натуральные продукты, а не потусторонний эрзац.

Раздражённо раздавив окурок в пепельнице, я оглянулся, чтобы подозвать официанта и попросить сигареты, и наткнулся на взгляд красивой девушки, сидящей с молодым мужчиной через столик от меня. Поймав мой взгляд, она пыхнула победной улыбкой и заёрзала на стуле.

Бог мой, да это же Алла! Я на мгновение оцепенел. И не узнать, так преобразилась. В платье явно из какого-то бутика, загоревшая, перекрасившая волосы и ставшая из блондинки брюнеткой, с новой причёской и макияжем из самого модного салона. Молодец, девка, не промах, умеет мужиков менять. Словно камень с души свалился, и я, искренне за неё порадовавшись, одобрительно улыбнулся, показал большой палец и тотчас отвернулся. Раз уж ей так повезло, не стоило нервировать парня.

Они пили шампанское, ели мороженое, Алла курила длинную тонкую сигарету с золотым мундштуком... Парень был ей под стать. Худенький, симпатичный, улыбчивый, в безукоризненном лёгком костюме, белой рубашке при галстуке, со стрижкой плейбоя. Определённо, где-то на обочине у кафе их поджидал "мерседес". А мне почему-то думалось, что Алла сменит меня на типичного "нового русского" — мордоворота с квадратной челюстью, скошенным узким лбом, короткошеего и клешнерукого, типа кидалы-увальня с ипподрома.

Я фыркнул и покачал головой. Завидую, что ли? И неожиданно понял, что завидую. Нет, не "мерседесу" на обочине, а тому, что живёт этот парень обыкновенной человеческой жизнью. Может, и рисковой, со стрельбой, поножовщиной и мордобоем — просто так "мерседесы" никому не даются, — но всё же ОБЫКНОВЕННОЙ нашей современной жизнью! Без всяких трансцендентных штучек.

Рука сама собой потянулась к пачке, но я вовремя вспомнил, что там за сигареты, и чертыхнулся. К счастью, подоспел официант с подносом и принялся выставлять на стол заказ.

— И сигареты, пожалуйста, — попросил я.

— Какие?

— "Camel".

Официант недоумённо покосился на практически полную пачку на столе, но опять ничего не сказал и принёс новую.

Закурив, я облегчённо перевёл дух, отхлебнул пива. И как на свет народился. Сигарета была настоящей, а пиво вкусным, духмяным. Ладно, пока живём, будем жить!

Отодвинув тарелку с креветками на противоположный край стола, я принялся за цыплёнка. Не знаю, чем кормил меня ночью каратист, но, похоже, в его деликатесах калорий было ноль, так как голод я ощутил просто-таки зверский. В один присест половину цыплёнка проглотил, запил стаканом пива и лишь тогда обратил внимание, что тарелка с креветками стоит нетронутой.

— Что же ты? — тихо спросил я. — Это тебе, ешь.

Проблеском надежды запоздало промелькнула шальная мысль, что "грызун" навсегда меня покинул, но она тут же исчезла, поскольку одна из креветок зашевелилась в тарелке и начала с хрустом исчезать в невидимой пасти.

Странно, но разочарования я не испытал. Наоборот, умильность теплом разлилась в груди. Надо же, каким вежливым и культурным стал мой "грызун"! Стоило раз по-человечески пригласить на обед, как он мгновенно превратился в светского "парня". Глядишь, закадычными друзьями станем, не только трапезничать за одним столом будем, но и бражничать, пьяные песни с обнимку орать...

"От чего это меня так развезло, что откровенная чушь в голову лезет? — вяло проплыло в голове. — После стакана пива, что ли? Вчера сколько за картами выпил — и ни в одном глазу, а тут..."

Я попытался трезво оценить ситуацию и понял, что впервые за несколько дней чувствую себя сытым, отчего и испытываю лёгкую эйфорию. Прав всё-таки был, когда подозревал, что в угощении "мелких бесов" нет ни грамма калорий и ни молекулы спирта.

— Добрый день, Роман Анатольевич, — услышал я за спиной и, вздрогнув от неожиданности, обернулся.

У столика, склонившись под зонтик, стоял следователь Серебро. Рукой с забинтованным пальцем он придерживался за спинку пластикового кресла и смотрел на меня сквозь непроницаемо чёрные стёкла солнцезащитных очков. Будто позавчера его не только за палец укусили, но и в глаза ядом плюнули, и он скрывал от окружающих пустые глазницы.

— Вы позволите? — спросил Серебро, не дожидаясь ответа выдвинул из-под стола кресло и сел.

— Попробовал бы не позволить... — пробормотал я. Хорошее настроение мгновенно испарилось.