Хроники Миона

Для начала девушка отвела топтавшегося во дворе коня в маленький сарайчик, некогда служивший домом для хозяйственной птицы, и расседлала его. Медленно погладила по холке и неожиданно для самой себя задала вопрос:

— Ты меня знаешь, ведь так?

Жеребец молчал. Неудивительно, Тин и не ожидала другой реакции, просто ей надо было сказать это вслух, чтобы удостовериться в своих предположениях. У нее было такое ощущение, будто она уже видела где-то его глаза, черные, впитывающие тень, но сочувствующие и понимающие. Единство этих признаков встречалось ей только однажды, но воспоминание о нем как будто смыло холодной морской волной. Словно картинка прошлой жизни — мерцает, и гаснет, потом снова, эдак ненароком, мелькнет перед глазами. Даже не понять, правда это или только проделки расшалившегося воображения!

— Я так и думала. Но откуда же ты взялся на провинциальной ярмарке? Неужели хозяин тебя бросил? Или он, наоборот, отпустил тебя? — скакун возмущенно махнул гривой и укоризненно уставился на Тин. Упырица пожала плечами. — Ну, мало ли на свете подонков... Ладно, отдыхай. На рассвете мы двинемся дальше.

Тин уже повернулась, чтобы уйти, но наглый жеребец несильно укусил ее за руку, привлекая внимание, и опять махнул гривой в сторону двери. Упырица, наконец, догадавшись, усмехнулась.

— Что, на волю захотелось? По свободному бегу соскучился, а, Хрон?..

Скакун согласно фыркнул, и только тогда Тин догадалась, что назвала его по имени.

Хрон.

Время вне рамок жизни и судьбы.

— Хрон?

Словно усмехаясь растерянности девушки, жеребец фыркнул, а потом, чтобы, наверное, поддержать, ещё раз легонько укусил её холодную ладонь. Упырица впервые за все время легко и весело засмеялась. Ею овладело чувство эйфории, полета и совершенного восторга, что Тинайа не удержалась и чмокнула коня в его мягкий лошадиный нос.

Да, Хрон, эльфийский жеребец. Жеребец, которого вырастила она сама. Даже имя дала ему Тин самостоятельно, в далеком детстве, когда отец привез из столицы в подарок замерзшего жеребенка.

— Беги, Хрон, — смеясь, разрешила ему девушка и отошла в сторонку. Скакун победно заржал, а пару секунд спустя его и след простыл.

Тинайа улыбнулась. Она была рада вновь увидеть старого друга.

Нечисть была. Маленький дух, уснувший когда-то в пустынных ледяных скалах и разбуженный горными работами, вовсю веселился, беззлобно подшучивая над забавными существами.

Спросонок он было испугался злобных страшилищ, огромных, с серо-зеленой кожей, вооруженных до зубов, но быстро понял, что опасаться стоит лишь одного из них. Того, самого жуткого с черными глазами, за которым вечно вьется шлейф не то призраков, но то младших демонов. А поняв, что от него можно легко спрятаться, и вовсе развеселился, принявшись шкодить в шахтах от души, если конечно, таковая у него имелась.

Но сегодня шкодить не хотелось. Что-то не так было на его острове (да-да, именно его, а мнение каких-то страшилок с щеткой вместо прически его никак не волновало!). Что-то происходило, явно нехорошее, пугающее.

Оно началось не сейчас, несколько дней назад, но сегодня на рассвете стало таким ощутимым, что маленький дух не мог думать ни о чем, кроме жутковатого пятна тьмы, появившегося в глубине острова, в самом сердце обжитых орками пещер.

А раз так, то отважный дух вовсе не собирался мириться с вопиющим безобразием! Это же надо такое сотворить, чтобы украсть у него веселье?! Нет, это ни в коем случае нельзя так оставить!

Зимнее утро, тем более раннее, вызывало у Тин какое-то особое, необычное чувство, она будто кожей ощущала тщетные попытки природы скинуть с плеч тяжелую шаль из затвердевшего снега и разлить вокруг жаркий аромат пробуждения. Но все же, морозец свои позиции держал крепко. Ни намека на теплый ветерок, приветствующий весну, ни единого кусочка земли, непокрытого оледенелым снежным одеялом. Зима ни на шаг не отходила со своего места, упрямо предвещая ещё не один месяц заморозков.

Тинайа всей грудью вдохнула колющийся воздух и вдруг, совершенно неожиданно, чихнула! В ноздри ударил резкий, противный запах, отбивающий абсолютно все ароматы, висящие в воздухе, даже свой собственный. Упырица заполошно метнулась в дом, к беззаботно спящей сестренке, но моментально взяла себя в руки и просто прикрыла в избу дверь. А сама поправила ножны с лестами и, скрестив на груди руки, стала ждать гостей.

Если вдоль забора снег плотным слоем укрывает смрадец-порошок, отбивающий в первую очередь нюх нечисти, значит, пришли за ней. Но кто мог разглядеть ночью в уставшей девушке упыря? Заспанный стражник? Или юродивый настучал, что-то его и вправду подозрительно долго не слышно? В любом случае, сейчас все выяснится.

Однако девушке пришлось прождать ещё не меньше получаса. За это время Тин, мельком взглянувшая в висящее на стене, покрытое инистым рисунком зеркало, успела ужаснуться собственному виду и хоть немного привести себя в порядок. Хотя платье какому-либо ремонту не поддавалось, все же гребень, найденный в доме, помог расчесать и заплести в красивую косу длинные, спутанные волосы.

Поэтому когда калитка наконец-то жалобно скрипнула, пропуская раннего гостя, Тинайа его встретила, как говорится, при полном параде: грудь вперед, подбородок — к небу, ухмылка понаглее да серебряный блеск голодных глаз, в глубине которых в предвкушении замер упырь. Мужчина шел осторожно, однако весьма уверенно, что позволяло полностью исключить версию "Извините, обознался!".

Гость Тинайе показался очень странным, но не прошло и десяти секунд, как она догадалась, в чем же дело. Кем ещё мог быть седеющий мужчина с посохом в руках, от которого в разные стороны расходятся серые, слабые нити силы, как не шаманом?

При взгляде на наглое выражение лица упырицы, шаман немного растерялся (а зря!), мгновенно потеряв контроль над ситуацией, и Тинайа издала победный смешок. Уж теперь-то ей ничего не стоит с ним разобраться! Пусть острый нюх отказывается служить хозяйке, однако же, не менее острые когти и клыки упыря все еще на месте, они-то будут поэффективнее всяких там травок и заговоров!

— По какому поводу визит? — невинно полюбопытствовала Тин, поигрывая кинжалом-лестой. Настороженный взгляд шамана остановился на оружии в руках девушки, но в тот же миг скользнул дальше, значит, особого значения ему не придал.

— Да так, мимо проходили, — осторожно ответил мужчина, но тут же прикусил язык, а упырица лишь ухмыльнулась.

— Я понимаю, хорошего человека должно быть много, но вот это — уже лишняя самоуверенность.

— Не мешай нам работать, девчонка, и тогда, возможно, ты ещё выживешь. — Быстро же он себя в руки взял, и даже бровью не повел! — Если не отойдешь...

— Ты опоздал, — усмехнулась Тинайа, пытаясь скрыть горький сарказм в голосе, замаскировать свою боль в нахальстве и острословии. — Я уже раз встала на дороге шамана. Поэтому советую тебе не лезть в драку со мной, победителем из нее тебе выйти не суждено. И я клянусь устами Судьбоносной, в дом вы не войдете даже... ха, даже через мой труп!

В ответ на громкую клятву шаман только сплюнул презрительно и стукнул своим посохом об мерзлую землю двора, да так, что стук этот разнесся замковым эхом по ближайшим двум деревням! Но услышали его почему-то только предупрежденные люди за покосившейся оградой.

Крайне пакостно улыбаясь, во двор вошли двое мускулистых мужчин, вооруженных погнутыми, зазубренными мечами, и один высокий, похожий на щепку, видимо, стрелок. Что немного порадовало Тин, на лице последнего имелся хоть какой-то бледненький, потертый отпечаток интеллекта, в отличие от первых двоих. Однако в руках он держал хоть и небольшой, но угрожающий, предварительно заряженный арбалет.

"А вот это уже охота", — мрачно подумала упырица за миг до того, как один из криворуких мечников, подбодрив себя и друзей полоумным атакующим криком, бросился на девушку. Та легко отбила погнутое лезвие и, выхватив из ножен вторую лесту, обезоружила противника. Но тут в силу вошли уже необычные свойства эльфийских клинков, только поэтому простенький, безопасный по сути удар рассек туловище мужчины от живота и до горла.

Тинайа ошарашено отступила, глядя на будто вывороченное наизнанку тело, но прийти в себя ей не дал второй идиот, возомнивший сдуру, что уж его мастерства точно хватит на худосочную девку, впервые взявшую в руки настоящее оружие, ей же просто повезло, не больше! Дурного самомнения горе-вояке хватило только на замах, а потом уже упырица, ощутившая безумную жажду крови, особо не церемонясь, попросту изрешетила дурака двумя острейшими клинками.

Шаман и арбалетчик вмешиваться, похоже, не спешили, будучи в полнейшем шоке от вида раскуроченных тел. Хотя второй, как моментально заметила чуткая Тинайа, лишь притворялся, потихоньку отступая к спасительной калитке, не снимая, впрочем, с девушки прицела. Разошедшаяся упырица кровожадно щелкнула в его сторону зубами, отчего тот непроизвольно нажал на спусковой крючок. Стрела летела слишком медленно для Тин, ей не стоило особого труда уклониться, однако крутанувшись в сторону, девушка явственно различила сквозь шум в ушах и инстинкт беспощадной твари характерный мягкий хруст, с которым стрела впивается в столь податливое человеческое тело.

Тинайа резко обернулась, глаза её расширились от ужаса.

Позади нее все время держалась Эликке, проснувшаяся ни свет, ни заря от шума на улице и посторонних голосов. Маленькая, хрупкая эльфийка держалась ладонями за живот, куда впилась стрела, и вот уже темное пятно расползалось вокруг раны. Лицо Эликке не выражало ничего, кроме недоумения и легкого испуга. Упырица утробно зарычала и, оставив на несколько минут сестренку, двинулась в сторону уцелевших вояк.

Шаман судорожно сцепил длинные пальцы на посохе и начал было что-то шептать, но Тин оборвала попытку колдовства, метнув мужчине в лицо оба кинжала, через мгновение вонзившиеся ему в глаза. Жалкий скулеж за спиной нисколько не мешал девушке обратить все свое внимание на шустро улепетывающего стрелка. Примерно секунду Тин сомневалась, стоит ли ради преследования труса бросать истекающую кровью сестру, но точку поставил возмущенное лошадиное ржание. Видимо, стрелок бурно обрадовался, поймав бесхозного эльфийского жеребца. Ладно, пусть его. Уж Хрон-то за хозяек отомстить как следует сумеет.

Тинайа скользящей походкой подошла к уже мертвому колдуну и одним движением выдернула клинки. "Что ж, шаман, отправляйся за своими богами, — жестко усмехнулась она. — Но ведь им тоже недолго осталось". Девушка вытерла лесты об одежду трупа и спрятала их, и только наполненный болью стон вернул её в реальность.

— Эликке!

(1) Ларэко — чрезвычайно красивое растение, символ Мин-Таэ. Цветки бледно-розовые, обладают необыкновенным ароматом. Листья в зависимости от времени года меняют свою окраску: весной — насыщенного пурпурного цвета, летом — зелёные, осенью — оранжевые, зимой — фиолетовые.

(2) Леста — лесты (эльф. "балласт', "регулировщик") — боевые парные кинжалы, используются всегда вместе, однако при определенных обстоятельствах можно применять одну лесту в комплекте с мечом. Одним из достоинств лест служит замысловатая гарда, способная уловить и зажать лезвие клинка. Боевые парные лесты достигали длины клинка 40 см и веса 0,6 кг.

В эльфийском понимании "лесты — проводники к истине". Если человек заслужил смерть, то он ее получит в течение боя от лест, независимо от желания их владельца, поэтому очень опасно применять клинки в тренировочном или показательном боях. Исключение составляет лишь Нареченный им, который на данный момент лишь один на пару. Нареченные способны остановить клинки почти у самой цели, однако это только, если эльф (или, что редко, человек) докажет, что достоин.

Это оружие ковалось эльфами более пятисот лет назад, для использования в Священной Войне против отступников, Судьбоносная Мин-Таэ благословила его на дальнейшее существование. Таким образом, лесты — части божественной силы нимфы — унаследовали ее дар. Так как клинки очень опасны, они перестали коваться, однако пятьсот лет назад существовало пять пар лест, и три пары из них целы до сих пор.

(3) В мире Мион не существует понятия чистой крови, а значит, и полукровок тоже. Если родители ребенка принадлежат к разным расам, то доминирующей будет лишь одна. Тинайа родилась простым человеком, тогда как Эликке с малых лет имела очаровательные острые ушки и необычную бледную мордашку с немного раскосыми глазками.

(4) Хильдибранд — предводитель клана орков, злобных, но могущественных существ, владеющих магией Смерти, или, как все чаще это называют, некромантией. Никто из живых никогда не видел ни одного орка, ведь мало кто добирался с Исгерда, острова-родины орков, живым, но для слухов достаточно и вымысла. А людская молва создала их мелкими злонравными демонами с черной кожей и непреодолимой тягой к убийствам. Также им присваивают грех каннибализма и людоедства. На самом деле торговля с запретным островом шла довольно интенсивно, принося огромную пользу обеим сторонам.

(5) Великий Перелом — так называли люди пришествие в их мир эльфов и Нимфы.

(6) Потому как каждый эльф в совершенстве владел своим телом, он был в состоянии в случае войны вступить в ряды армии Кёйсоне рядовым, сентаки. Выше, по карьерной лестнице, располагаются хафты, элитный отряд эльфов, каждый из которых закончил столичную школу боевых искусств. Командующий состав состоял из опытных и сильных воинов — махани. Главнокомандующий эльфийскими войсками имел титул сентай. Человек мог воевать наравне с эльфами только в случае его незаурядных способностей, которые не уступают по силе эльфийским. Потому всего треть армии занимали люди.

Проклятый — человек, которого предал или проклял самый близкий друг. Возможно, родители, не желавшие воспитывать ребенка или обиженный за правду, сказанную в глаза, брат. Проклятый становится изгоем, он словно пытается разделить себя на две части — та, которая жаждет отомстить, принимает звериный облик и подчиняется только животным инстинктам, другая же пытается жить, как прежде, и не вспоминать о кровожадной сущности.