Грейган.

Не было желания сражаться и Штайн не оглядываясь поехал дальше, радуясь тому что лошадь невредима. Самому нести мешки с поклажей было бы неудобно.

Купцы много чего рассказали и тот факт, что цены на железо и продовольствие начали дорожать нельзя оставить незамеченным. Грядёт война. Штайн не сомневался в победе Империи, однако война лучший выход для Отступника для обретения силы. Несомненно он будет крутиться неподалёку ожидая сражения, в котором будет разгромлена армия Джавелина. Найти его будет просто, как ни крути, но Отступник довольно предсказуем.

Нельзя дать ему поглотить души, иначе он сможет скрываться очень долго. А долго бегать за ним Штайн не намерен.

Брат Штайн из Братства, — процедил начальник заставы и сплюнул на землю.

Что ж, таким как этот самое место гнить в глуши. Айзен учил определять качества встречаемых людей, учил читать лица и эмоции, учил понимать их и оценивать степень опасности. Единственная опасность от этой обрюзгшей седой свиньи — несколько часов допроса. Штайн мог бы дать взятку, которую эта свинья так ждёт, но у него было время. Торопиться его отучил Айзен, а надо будет он всю заставу переломает и скажет, что так и было.

Согнув наконечник копья, которым его тыкали солдаты с 'тонкой' просьбой поторопиться, он прошёл в кабинет к начальнику, где и сидел уже несколько часов спокойно взирая на бегающие глазки начальника.

В Империи все знали, что такое Братство, но порой находились глупцы решавшие, проверить эти слухи на себе. Если бы не удобное кресло, в котором он уже успел вздремнуть, пока начальник проверяя бумаги, бросал на него злобные взгляды, он бы уже ушёл. Может сломал бы что-нибудь. Стол или руку хозяина стола, однако удобное кресло, располагало к тому, что бы вздремнуть. Айзен этого не любил:

Хватит оправдываться, что ты ещё ребёнок и тебе можно так себя вести, — отчитывал он его — какой же ребёнок, что-то сломав будет оправдываться, что он де ребёнок и ему можно? Ты сам то понимаешь как это звучит? Не стоило обрушивать стену дома, — вздохнул он — не миновать бы тебе наказания, но ... поздравляю с Днём Рожденья!

Спасибо, Айзен, — хихикнул Штайн, украдкой пиная кладку кирпичей.

Десять лет, а всё равно ведёшь себя как ребёнок.

Дядя Айзен, так я и есть ребёнок! И мне можно!

Потом всё повторялось снова и снова, пока Айзену не надоедало. Открыв глаза Штайн увидел у горла нож.

Не двигайся, братик, — с угрозами в голосе сказал начальник, роясь в его кошеле.

Штайн вздохнул, он всегда был не проч, сломать что нибудь. Видимо сегодня уже не нужно искать, чтобы сломать, что бы отвести душу.

Забрав бумаги у неподвижного начальника и хлопнув его по плечу, он вышел из кабинета. Садясь на заботливо вычищенную лошадь, он слегка поморщился, за сегодня у него было несколько неприятных воспоминаний — шум ломаемых костей ему не слишком нравился, хотя если учесть как хрустел стол, пока Штайн превращал его в щепки, то эти два момента уравновешивали друг друга.

Надеюсь на заставе есть лекарь. Да точно, должен быть. Это ведь застава, — хмыкнул Штайн и смотря на небо выехал.

Никто не пытался его остановить. Славу Братство заработало себе внушающую, хотя всё же попадались и глупцы. Впрочем это была граница Империи и даже на границе по законам Империи, он мог сделать, что угодно. Было бы подозрительно, если бы он повёл себя по другому.

На следующей заставе, но уже Джавелина, его встретили подозрительно хорошо. Через несколько часов эта вежливость всплыла наружу в виде града стрел. Проводив лошадь в последний путь и предав огню трупы служивых, он поехал на неплохой трофейной лошадке. Казалось никто не хотел облегчать ему задачу. Видимо убийство банкира в этом захолустье считалось если уж не подвигом, то близко к нему. Хорошо, что доспехи чинить не нужно было — на нём они приобретали прочность его тела. Самое удивительно было то что все знали кто он и лишь он не знал кто вокруг него. Выковыривая грязь из под ногтей, он всерьёз задумался о хорошей гостинице.

Его ожидания оправдались ближе к вечеру. На одном постоялом дворе он очень хорошо откушал свежего мяса со странным привкусом, однако в бане его ждало ещё одно небольшое огорчение. Так хотелось расслабиться и ничего не делать, но как это не грустно пришлось париться самостоятельно — банщик забившись в угол, баюкал сломанную руку и исподлобья поглядывал на сиротливо валяющийся у него в ногах нож.

Утром сломал руки и хозяину постоялого двора — меньше будет травить путников. Штайн подумал, что Джавелин не очень дружелюбное королевство, забираясь на очередную трофейную лошадку.

Да будут благосклонны боги к этим милым созданиям, — прошептал Штайн с седла глядя на истыканные стрелами остатки так и не успевшей ему понравится лошади.

Найдя братьев в Джериаде, он остановился у них. Продолжая следить за перемещением денег, начал готовиться к поискам Отступника. Через полгода банк прекратил давать ссуды. Король всё чаще призывал к сплочению и обещаниям хорошей добычи. Цены на продукты выросли, всё чаще можно было видеть послов из других стран. Кузни ковали оружие не переставая и завершало картину толпы вербовщиков.

Спустя полтора года от приезда Штайна в Джавелин была объявлена война с Империей. Случались немногочисленные стычки на границах, ловилось всё больше разведчиков.

Штайн мысленно похлопал диверсантам Империи уничтожившим караван провианта для армии на ближайший квартал. Участились случаи грабежей и дезертирства, а также нападения на мирных граждан.

Прошла зима и уже порядком заскучавший Штайн встрепенулся — объявили решающее сражение с участием кавалерии Джавелина. Кавалерия Джавелина — отличная цель для Отступника и он не упустит свой шанс. Время пошло. Штайн надеялся, что он первый доберётся до командиров, иначе найти его потом будет практически нереально. Тик-так, тик-так — обратный отсчёт пошёл...

Глава 13.

Назначенное генеральное сражение было назначено на завтра и это был шанс. И Ворон не собирался его упускать. Когда светит луна, нет нужды искать путь — его прекрасно видно во тьме. Не заметить военачальников было бы непросто, но роскошный шатёр был виден издалека. Тишину нарушали только крики часовых, докладывающих, что всё спокойно.

Генерал? — спросил охранник шатра — что вы здесь делаете, генерал?

Солдат! Я обязан перед тобой отчитываться?

Смущённый солдат отошёл от входа. Зайдя в палатку Ворон осмотрелся и найдя, то зачем пришёл, хмыкнул. Запомнив детали предстоящего сражения, он вышел.

Солдат!

Да!

Никого не впускай в палатку до завтра. Это приказ.

Есть!

Солдат был не последним магом, и поведение генерала его озадачило. Обычно генерал не позволял себе такого отношения к магам, а уж страх солдат чувствовал прекрасно. Если бы не отсутствие магии в этом 'генерале', он бы мог заподозрить вражеского разведчика. Солдат скосил глаза на спину удаляющейся фигуры, потом пожав плечами, поправил перевязь меча и встал на место.

Выйти из лагеря оказалось много сложнее чем войти. Ворон чувствовал на себе взгляды. Пару раз его остановил патруль, но лицо генерала и отсутствие магии успокаивало вояк. Военные должности в Империи занимали только люди неспособные к магии, подделать ауру обычного человека было невозможно. Натянуть чужую личину было под силу только магам, маг мог скрыть свою ауру, но он не мог скрыть в ней того что он маг. Никто не мог подделать внешность без применения магии. Это знали все. Распространённая тактика не только в Грейгане и Ворон был этому рад. Перевоплощение было естественной способностью.

Натянув личину кошки, он заскользил между деревьев в противоположную сторону. Джавелин ждал. Выйдя из-за палатки, он пошёл к часовому.

Генерал, что вы здесь делаете? Разве вы не...

Солдат, ещё раз уснёшь и последнее что ты увидишь будет топор палача.

Но, генерал...

Отставить, солдат!

Есть, отставить.

Генерал зашёл в палатку. Солдат вытер пот со лба, он был уверен, что не сомкнул глаз. Да и как их сомкнёшь, когда впереди их ждал бой?

Генерал не спал, сидя за маленьким столиком, он что-то писал. И Ворон догадывался что именно. Подойдя к обеденному столику, он аккуратно взял кинжал и зайдя сзади ударил генерала рукоятью. Достав заранее припасённую верёвку, Ворон крепко связал его и заткнув рот простынёй с кровати, засунул его под кровать. Пришлось повозиться, брюхо генерала явно требовало тренировки.

Простите, Генерал, я услышал шум...

Вольно, солдат. У меня всё в порядке.

Солдат поглядел на него и вышел.

Поставив блюда с жареной курицей на столик, он сел на стул. Поев, он взялся за записи генерала. Просмотрев их, он пробормотал:

Забавно, забавно. У вас явно талант, генерал, — обратился он к ноге генерала торчавшей из под кровати.

Встав со стула и заткнув ногу обратно, он вернулся. Взяв перо и чистые листы начал писать. Закончив, он лёг спать.

Проснулся он от криков снаружи — лагерь проснулся и готовился к боям. Проверив генерала, Ворон вышел из палатки и найдя в центре лагеря шатёр со знаменем, вошёл.

Планы изменились, — сказал Ворон входя в палатку — разведка доложила, что враг изменил построение.

Нам она ничего не докладывала, — ответил мужчина и подкрутил кончики усов, свисающих до плеч — я командую разведкой и почему я узнаю об этом не первый?

Ваши подчинённые, вы и разбирайтесь. Итак этот взвод мы направим сюда...

Прямо на имперские копья!? Вы с ума сошли, генерал...

Не перебивайте. Я знаю, что я делаю, итак...

Вы нас всех погубите, этот взвод — ключ к победе и вы хотите его так использовать?

Разведка доложила, о передислокации противника. Хватит спорить, вы мне не доверяете? Мои предки четыре поколения сражались за Джавелин и вы ставите под сомнения мои действия? Я вас спрашиваю, вы ставите под сомнения мои действия? Я получил это место не только за отвагу. Я мастер стратегии и я командую армией, вы хотите сказать, что справились бы лучше? Я знаю как добиться потрясающих высот в свой работе и не смейте мне перечить. Вы смеете обвинять меня во лжи и предательстве? Будь вы лучше меня, вы бы были на моём месте, или я не прав? — закончил Ворон, обращаясь к присутствующим.

Люди промолчали и лишь усач пробурчал:

Три поколения...

Довольно споров, — отмахнулся Ворон — итак...

Спустя два утомительных часа, он вышел из палатки. К нему подошёл маг и попросил идти с ним. Они зашли в палатку и его пригласили присесть.

Почему вы изменили план атаки? Если вы сейчас признаетесь в измене к вам будут милосердны. Это — магистр воздушной магии, — указал на мага в углу, присевший напротив него мужчина с пронизывающим взором.

Разведка доложила, — Ворон уныло посмотрел на мага. Ему порядком надоело доказывать, что он должны сделать, то чего делать не стоило.

Маг кивнул.

Вы продались?

Нет.

Кто ваш источник?

Секретная информация.

Кто ваш источник? — с нажимом повторил мужчина.

Генерал Грейгана.

Простите, что? Мне послышалось, вы сказали...— опешил следователь.

Я сказал Генерал Грейгана.

Но...— мужчина посмотрел на мага, тот также прибывал в шоке, но спустя секунду кивнул.

Я свободен?

Да? Что вам ещё? — Ворон раздражённо развернулся к ним.

Постойте, Генерал, но что вы ему пообещали?

То чего не собираюсь выполнять, — засмеялся он и мигом позже они смеялись вместе.

Отсмеявшись он вышел. К нему тут же подскочил паренёк в нелепой форме и следовать за ним.

Куда?

Речь, Генерал, войска построены.

И правда, — осмотрел он пустые шатры.

Одев медальон и встав перед армией раскинувшейся до горизонта, он медленно начал:

Настал, тот день, когда знамение смерти в небе над нами. Хватит! Хватит! Хватит! Хватит молиться богам, ни слова молитвы! Богам всё равно и всё зависит только от нас. Я хочу слышать от вас лишь проклятья врагу. Мы люди Джавелина, мы — творцы своей судьбы и мы можем творить! Так сотворим же, воины Джавелина, новую реку и наполним мы реку кровью врагов наших! И построим плотину из тел врагов наших! Не позволим врагам умыться кровью нашей, заставим испить их чашу горьких слёз материнских! Никто из врагов наших не доживёт до рассвета, закат же мы встретим в бою! Обречены враги наши, ибо мы — воины Джавелина призваны исполнить наш долг. И наш долг будет исполнен! И враг наш дрогнет пред ликом бездны. Пускай же луна окрасится в красный, а предательский страх коснётся душ врагов наших и побегут враги наши! Я вас спрашиваю, вы готовы отдать душу за Джавелин?!

ДА!!!

Готовы вы отдать мне душу за Джавелин?!

ДА!!!

Вперёд, воины Джавелина!

Ворон спустился с помоста и попросил адъютанта проводить его к своей палатке.

Это оказалось проще чем я думал.

Первым, что он услышал от генерала было:

Ты кто такой и что ты здесь делаешь?

Привет, привет. Как дела? У меня всё в порядке, а вот вы как я погляжу решили угробить вашу армию. Вы не беспокойтесь, она будет мертва к закату.

Да как ты смеешь?!

Не кричите, генерал. Взгляните на меня. Ну право же, не молчите, вы меня смущаете.

Н-но, маги же м-м-могут...

Если бы м-м-могли, я бы здесь не стоял.

Кто ты?

Я трудолюбивый работник. А вы нет? Как жаль, как жаль.

Ты пожалеешь об этом, — вновь начал наливаться кровью генерал.

Только в ваших мечтах. О нет! Я уже жалею. Жалею что вынул у вас изо рта простыню. Кстати как часто вы моетесь? О? Нескромный вопрос, — хмыкнул Ворон.

Мерзавец.

Да-да, всего наилучшего, генерал. Кстати, в одном я был прав, когда говорил с вашими военачальниками — я действительно умею работать эффективно.

Ворон кинул генералу на ноги нож и вышел из палатки.

Раааааабээээ!

Ворон оглянулся, в пятистах метрах к нему бежал человек. Запрыгнув на ближайшую лошадь он рванул с места.

Стой, Рабэ!

Конечно, конечно, Штайн, так я и остановился, — пробормотал Ворон и хлестнул коня посильней.

Держите его! — выбежал из палатки генерал и ткнул в — он вор!

Солдаты опешили при виде второго генерала:

Генерал? А...

Недоумки! Я — генерал, а то был мошенник и мерзавец, не знаю кто он точно, но вор он как минимум.

Штайн подошёл к генералу:

Сколько в армии людей?

Что? Вы кто?

Людей спрашиваю сколько?

Сто пятьдесят тысяч. Вы кто такой? Он кто такой?

Сто пятьдесят тысяч? — простонал Штайн — Штайн из Братства, а то был преступник и зовут его Рабэ.

Штайн и генерал посмотрели на небо. Облака стали сгущаться и первые капли упали.

Глава 14.

На пасмурном небе медленно плывут облака. Дождь льёт не переставая уже несколько часов. Мокрое знамя развивается по ветру и хлещет знаменосца по спине. Сегодня решится всё.

Красные отряды гвардейцев стоят молча и спокойно глядят в даль. Мундиры намокли и очистились от пыли осевшей за долгие дни марша. Ткань прилипла к доспехам обнажая крепкие фигуры людей.

Ветер воет, немногие деревья на поле опасно клонятся к земле, готовые вот-вот рухнуть. Гвардейцы стоят неподвижно, никто не стонет, никто не жалуется. Единственная гордость имперского гвардейца защищена чехлом.