Холодная кровь - роман

— Понял! — прокричал в ответ и не без радости побежал обратно. Судя по всему, всё уже закончено. И слава Алху, в нашу пользу.

Пока вторая часть отряда занималась преследованием и добиванием, мы с Хлохом помогли выбраться из подбитого "Ящера" механику-водиле, потом вытащили тела командира и наводчика. Последнего пришлось доставать по частям, от взрыва ему оторвало голову и левую руку, прихватив с ней лопатку и несколько рёбер. От вида окровавленной шеи и ошмётков лёгкого, торчащего из огромной дыры в теле, меня вырвало. Я упал на колени и долго блевал, упираясь ладонями в грязь. Щера с разорванной башкой видел, и ничего, а тут накатило, да так, что хрен остановишь.

Через минут пять второй отряд вернулся. Их "Ящер" остановился совсем близко от меня, обдав облаком выхлопных газов. Я поднялся, покачиваясь и кривясь, закинул винтарь за спину.

— Хиех там, мёртвый. У грузовика, — сказал кто-то, и я машинально выругался. Ведь говорил ему — на хрен эти перебежчицы?

А этих самых перебежчиц уже вели к нам, и к моему удивлению, они не оказывали никакого сопротивления. Шли себе спокойно, а одна так и вообще улыбалась приветливо, словно видела перед собой не с полдюжины хладнокровных, а старых знакомых. Но после удара прикладом винтаря в грудь, улыбка эта быстро с её лица слетела. Не выдержал и ударил Хлох. Вслед за первым ударом, он отвесил ей ещё и пощёчину, а после этого притянул за шиворот.

— Канша ли ортулаки? — спросил он вдруг на неизвестном мне языке, и девка стала торопливо отвечать, ошеломлённо хлопая ресницами, а я с не меньшим ошеломлением рассматривал обеих женщин. Во-первых, это были первые "человеческие" существа противоположного пола, которых я видел после попадания сюда, а во-вторых... Мы здесь что — ради вот этих двух? Ради вот этих страшных, если не учитывать, что второй вообще под сраку лет, мы положили половину наших?

Выслушав молодую, Хлох грубо оттолкнул её и повесил винтарь на плечо.

— Соберите всех погибших и загрузите их в десантные отделения. Вы двое, прочешите окраину леса. Только быстро. Может та щерова тварь где-то рядом. Только осторожней, она вооружена. Выполнять.

Он обернулся, и поймав мой недоумённый взгляд, дёрнул головой, мол — что?

— О чём она говорила? — ляпнул я, хотя хотел озвучить тот вопрос, что назойливо крутился в мозгу — Ради вот этих? Но всё же не озвучил. Мало ли, может, я чего не понимаю. Может, это какие завербованные, у которых есть важная информация.

— Она говорила, что не убивала. Там с ними были ещё две девки. Вот одна из них и пристрелила Хиеха, а потом они сбежали. Ты ещё и языка их не помнишь, — добавил он как-то зло и зашагал к одному из "Ящеров".

Я двинулся следом. Здесь уже, оставшиеся в живых, аккуратно затаскивали тех, кому не повезло в десантное отделение. Я взялся помогать. С Хлохом мы подтащили тело того, что первым стрелял из гранатомёта, потом побежали туда, где приняла бой вторая часть отряда. Навстречу нам, тяжело сгибаясь к земле, проспешили двое наших, неся тело Хиеха. Помимо него ещё было два трупа в месте перестрелки. Одному пробило осколком лоб, второго всего изрешетило крупным калибром. Пришлось здорово потрудиться, чтобы его донести. Во-первых, мокрые грязные и застывшие пальцы практически не слушались, во-вторых, едва Хлох ухватил мёртвого подмышки, как одна из рук попросту оторвалась. Поминая всех щеров, он положил её на тело, вцепился в броник, и мы на полусогнутых двинулись обратно.

— Ещё один, — сухо бросил Хлох, когда мы подтащили изрешечённого к "Ящеру" и указал рукой за спину. Двое, принёсшие Хиеха, бросились туда, а мы принялись аккуратно усаживать мёртвого в стальное кресло.

— Майхал нам за это все чешуи выдернет, — проговорил, стоявший рядом водила первого "Ящера", вытирая ладонью разбитое в кровь лицо. Хлох молча кивнул. — Твой поедет? — спросил он, когда тело убитого было более-менее зафиксировано.

— Поедет. С чего это они так усилили конвой?

— Может из-за этой? — кивнув в сторону грузовика, предположил я. — Которая Хиеха застрелила?

— Интересно, что это за сучка, — задумчиво пробормотал Хлох и стал закрывать аппарель. Потом стукнул кулаком по дверце. — Какая-то сука-теплокровка убила Хиеха.

— Явно она не перебежчица, — тут же откликнулся ещё один из наших. — Может из спецов? У них же есть какая-то команда из девок. "Вторая сила", по-моему, называется. Или "Другая сила"...

— Да щер её знает. Ну что там?! — криком спросил Хлох у вынырнувших из пелены ливня двух бойцов, которых он посылал прочесать окраину леса.

— Никого. Ушли твари.

— Щер, — Хлох сплюнул сквозь зубы. — Этого в первый грузите! — снова закричал он, тащившим последнее тело. — Здесь уже некуда! И теплокровок туда же.

Два бойца резко взяли правее, рванули к подбитому "Ящеру". За ними заспешил и водила, продолжая остервенело стирать с лица кровь, а я, схватившись за поручень, взобрался на нашу бронмашину. Вслед за мной залез Хлох, уставился на второго "Ящера". И только когда погрузка в тот была закончена, и развернувшись, он подъехал к нам почти вплотную, постучал прикладом по водительскому люку:

— Хашхар, ехали отсюда к щерам!

Дара

Поскальзываясь, падая, поднимаясь, снова поскальзываясь и поднимаясь — они неслись по размякшей земле, огибая деревья и кустарник. А иногда и напрямую ломились сквозь последний, боясь потерять время. Холодные капли с листьев колко били в лицо, пропитывали одежду. Отяжелевшие и норовившие упасть штаны приходилось постоянно подтягивать, грязь на ботинках становилась неподъёмной, но Дара не останавливалась. А заодно тянула за собой девчонку, постоянно оглядываясь и готовая в любой момент нажать на спусковой крючок, если покажутся эти отвратительные зеленомордые твари.

Ливень прекратился неожиданно. Вот только был всепоглощающий шум и вдруг тишина. Словно кто-то отключил звук. Но, отключив этот звук, он включил другой. Девчонка завсхлипывала, стала молить об отдыхе. Ну, хоть немножко, ну, пожалуйста...

— Никаких остановок, — отрезала Дара. — Переходим на шаг. Если остановимся — замёрзнем.

— Я и так замёрзла, — в последний раз проканючила девчонка и замолчала, не решившись спорить дальше. Так они и шли несколько часов, больше не пытаясь заговорить, и только когда местное светило выглянуло из-за уползающих к горизонту туч и почувствовалось хоть какое-то тепло, Дара решила сделать привал.

Выбрала взгорок на небольшой поляне, долго елозила рукой по мокрой жухлой траве, но потом, плюнув, подогнула правую ногу и уселась на неё. Всё равно будет мокро, как не старайся. Ливень пропитал землю щедро, солнце ещё не скоро просушит.

Когда девчонка перестала ёрзать, дёргая скреплённую чёртовой железякой руку, Дара положила автомат не землю, и позволила себе зажмуриться, подставив лицо тёплым лучам.

— Тебе есть куда идти? — спросила она через какое-то время и посмотрела на спутницу. Та закивала.

— Родители? — поинтересовалась Дара, прикидывая в уме, как это может помочь.

— Нет. Родителей моих убило, два года назад, — жалостливо заговорила девчонка. — Бомбой. Только тётка и осталась. К ней я и шла, пока меня не поймали и не передали военным.

— За бродяжничество?

— Нет. За бродяжничество в тюрьму не сажают. Тут таких бродяжек на Рубежке и без меня хватает. Я с голоду сунулась в один двор что-нибудь поесть своровать, а хозяин поймал.

— Поня-ятно, — протянула Дара, снова зажмуриваясь.

— Я до этого не воровала, — тут же с жаром бросилась объяснять спутница. — Честно. Это я в первый раз. Правду вам говорю.

— Какая разница? — Дара пожала плечами. — И далеко отсюда до твоей тётки?

— Не знаю, — жар из голоса девчонки пропал, и его место быстро заняла прежняя жалость к себе. — Я даже не знаю, где нас держали. Пока меня поймали, я три дня шла. Оголодала так, что ноги подкашивались.

— А название населённого пункта, где тётка живёт, помнишь?

— Да. Арфирк. Маленькое поселеньице. У неё с самого края хата. Ставни синенькие такие.

— А после того, как тебя поймали — везли в том же направлении куда ты шла, или в обратную сторону? — почувствовав, что подогнутая нога начинает затекать, Дара зашевелилась и пересела на левую.

— Да, — кивнула после небольшой паузы спутница. — Вроде бы туда же.

— Это хорошо, — обрадовалась Дара, но радость эту в одно мгновение сдуло, словно сухой лист мощным порывом ветра. — Merde, — ругнулась она на родном языке и, трясущейся от озноба и накатившего страха рукой, потянулась к автомату.

Из-за высокого кустарника выскочил огромный зверюга, и не раздумывая, ринулся на них. Да и чего ему раздумывать? Что ему, такой огромной махине, могут сделать два маленьких слабых существа? Ничего. Они всего лишь жертвы.

Дара успела схватить автомат, но он тут же выскочил из руки, когда её как пушинку оторвало от земли и понесло вверх. В запястье, сжатом кольцом наручников, взорвалась боль, она попыталась ухватиться за цепочку, боясь, что кость сломается, но вдруг полетела вниз. Сильно ударилась копчиком о землю, скривилась от резкой боли и стала отползать, не сводя взгляда с тела своей спутницы.

Какая-то часть его была в пасти, а точнее — от левого плеча примерно до талии. Но, несмотря на это, девушка продолжала отбиваться оставшейся рукой, правда, совсем беззвучно.

Машинально или ещё соображает, что делает? Боже, ей же очень больно.

Не в силах оторваться от ужасного зрелища, Дара вслепую шарила вокруг себя рукой, наконец, ладонь легла на стальную трубку ствола.

Она повернула голову, схватила автомат и вскочила на ноги. Взгляд скосился влево, заметив какое-то движение.

— Твою мать! А-а-а-а!

Визг вырвался сам, сжимая тело, как губку. Дара несколько раз пыталась отбросить от себя окровавленную руку, но та снова и снова оказывалась рядом. Наконец она сообразила, что рука висит на наручниках, перестала дёргаться и замолкла. Весь ужас, не находя выхода в крике, тут же перешёл в озноб. Её затрясло так, что она едва снова не выронила автомат.

В это время на жухлую траву бухнулось окровавленное тело, вся правая сторона которого представляла собой сплошную тёмно-бордовую рану с торчащими словно растопыренные пальцы рёбрами. Дара увидела, как это изжёванная плоть пытается подняться, и дикий ужас сорвал её с места. Она побежала, не оборачиваясь, к огромному дереву. Стала карабкаться наверх. Висевшая на наручниках рука девчонки пару раз касалась губ, пальцы скользили по мокрым веткам, иногда сдирая с них кору, срывающаяся с листьев роса обжигала лицо, но Дара не обращала на это внимания. Цеплялась с отчаяньем, искала опору.

Ещё выше, ещё надо бы.

Кроме этих слов больше ничего в мозгу не было. Она ползла наверх, даже не догадавшись повесить автомат на плечо. Так и пыталась зацепиться кулаком, в котором был зажат ствол.

Наконец, Дара поняла, что вскарабкалась достаточно высоко, замерла. Собравшись духом, оглянулась.

Тира-щер спокойно, с бездушной мордой доедал девчонку. Проглотил пережеванную плоть, отрыгнулся громко, так, что изо рта вырвался клубок пара, нагнулся и снова вцепился в окровавленнон тело. Завертел головой, пытаясь оторвать кусок. Послышался хруст рёбер, и Дару стошнило.

Выданная на завтрак баланда низверглась вниз, разлетаясь во все стороны не успевшими перевариться кусочками каких-то зёрен. Дару согнуло пополам, и она едва не сорвалась следом. Тира-щер среагировал на звук, поднял голову.

Несколько минут он не отрываясь пялился на маленькое существо, смешно цепляющееся за ветки, словно размышлял — можно ли его достать с такой высоты. Но, видимо, сообразив, что вторая жертва сумела уйти, он снова принялся за остатки первой.

Не желая больше смотреть на это жуткое зрелище, а заодно и на руку, висевшую на стальной цепочке, Дара уткнулась лицом в шершавую кору дерева. Её плечи затряслись, не в силах справиться с собой, она разревелась.

Но уже через минуту зло стёрла слёзы, развернулась, и упёрлась спиной в ствол, Лязгнул затвор, приклад плотно прижался к плечу. Дара прицелилась, щёлкнула флажком, переключая на одиночные.

Пуля пробила ящеру щёку, тот взревел, и оставив пищу, бросился прочь. Дара тяжело вздохнула, и вдруг рассмеялась во весь голос, выбрасывая из себя скопившийся внутри адреналин.

Когда истерика прошла, она принялась внимательно всматриваться сквозь ветки кустарника, окружавшие поляну. Зверь мог и не уйти, а просто спрятаться.

Наконец, убедив себя, что этой твари всё же было больно, и она действительно решила свалить, Дара спустилась вниз. Шумно втянув воздух, заставила себя взглянуть на кусок чужой плоти, болтавшийся возле ноги. Отгрызенной частью он лежал на земле, продолжая сочиться на траву кровью.

Надо от него избавиться... От неё... Надо избавиться.

Она присела, подтянула кусок чужого тела ближе, коснулась его пальцами.

Чёрт, как же мне её отцепить? Может, перестрелить возле кисти?

От этой мысли снова затошнило, стало мерзко от самой себя.

Ладно. Всё равно нужно избавляться и от наручников.

Дара принялась разглядывать их. Судя по виду, использовались не раз, возможно пружина успела ослабиться.

Она сосредоточилась, выдохнула, и резко сжав кольцо, тут же дёрнула обратно. Подалось всего на пару зубчиков, но Дара всё равно обрадовалась, проделала так ещё раз, однако дальше кольцо не раздвигалось. Ладно, — подбодрила она себя. — Может быть и этого хватит. Может ведь уже хватить, ведь так? Если бы ещё...

Взглянув на чужую руку, Дара подтянула её к себе, и прикусив губу, ткнула пальцами в развороченное мясо. Кровь была уже едва тёплой, но Дару интересовала вовсе не температура. Она вдоволь смазала своё запястье, и после этого вцепившись в кольцо, потянула его к кисти, стараясь держать ровно. Сначала оно шло легко, но на костяшках пальцев застопорилось. Дара усилила нажим, зубы впились в губу сильнее. Миллиметр, ещё миллиметр... В костяшках взорвалась боль, разлилась до плеча, и вдруг холодный металл легко скользнул дальше с такой скоростью, что тянувшая рука взмыла вверх.

— Всё нормально, всё нормально, — горячо, как молитву, зашептали губы, и Дара почувствовала, как из глаз вновь хлынули слёзы. Но их она утирать не спешила. Это были слёзы радости.

15

Хош

Бронмашины быстро летели по широкой просеке, меся размокшую землю, тихо урча и плюясь выхлопными газами, а я почему-то думал об убившей Хиеха. "Другая сила"? Специальное женское подразделение у теплокровов? А если вдруг придётся убивать вот такую, из этого подразделения? Сможешь? Тебя же с детства учили девчонок не обижать.

Хотя, наши же всяких там "кукушек" грохали во время войн, и ничего, не парились. Может, и тебя не сильно ломать будет?

Дождь то припускал, то снова прекращался. Мой термоброн давно уже не работал и последнюю часть пути я провёл в полусонном состоянии, уцепившись в ручку люка и боясь свалиться. Наконец наша маленькая колонна влетела в ворота погранзаставы, не останавливаясь, понеслась к боксам. Я, да и не только я, бросил взгляд в сторону казармы. Интересно, сильно нам влетит за эту вылазку? Сынки сынками, но чёрт побери, положить ради двух баб восемь бойцов — за такое по голове гладить не станут. Я уже молчу о том, что бабы эти вообще другого вида.