Янтарный единорог

Утром Хог, перво-наперво, решил узнать, с чего Нидьяр решила на нем прокатиться.

После завтрака, застав ведьму одну, он обратился к ней с прямым вопросом.

Но Нидьяр только холодно на него поглядела.

— Если тебе пришло в голову носиться с кем-то по ночам, то я здесь ни при чем, — и она ушла, не сказав больше ни слова.

Тогда Хог решил посоветоваться с Дорном и Эльфом. Он рассказал им о ночных событиях.

При рассказе о единороге у Эльфа загорелись глаза, а вот Котик вовсе не удивился, или может просто взяла верх его невозмутимость.

На вопрос же о Нидьяр, Эльф сказал, что это не может быть его тетя.

— Без сомнения, она могла бы покататься на тебе, тем более что представился такой хороший случай, и ты был один в конюшне, но потом она не стала бы отрицать своего участия. Наоборот, посмеялась бы и выставила тебя дураком. Да и на праздники мелкой нечисти она не ходит. Такое могло придти в голову только совсем молоденькой ведьме.

— Но она же превращалась в сову!

Эльф усмехнулся.

— Ты думаешь, мало альвских ведьм превращается в сову? Праздник лесной нечисти будет продолжаться еще одну ночь до полнолуния, я думаю, она еще вернется ночью, другого коня ей не найти. Так что сегодня мы ее и поймаем. Иначе она от тебя не отвяжется, а единорога, чтобы тебя спасти в другой раз может рядом и не оказаться.

Днем Эльф опять ушел на встречу с Рыжей. Поскольку до обряда оставалось всего ничего, то они проводили вместе все больше времени. Дорн умчался за какими-то подручными средствами, а Хог остался дожидаться ночи.

Он, в благодарность за ночную помощь, вычистил Гривастого, а потом отвел его и Серебринку к лесному озеру, где кони накупались в свое удовольствие. Северянин тоже окунулся.

После купания, когда полуденная жара сменилась послеобеденным тяжким зноем, Хог решил что пора возвращаться и неторопливо направился к Альвхейму.

Он брел по лесу, лошади следовали за ним, будто собаки. Внезапно послышалось мягкое журчание. Гривастый раздул ноздри. Под корнями могучей ивы затаился родник.

Хог, обрадовавшийся возможности утолить жажду, двинулся вперед, но Гривастый ухватил его зубами за воротник.

— Я понимаю, что тебе тоже не терпится напиться, но если я пущу вас первыми, то вы так замутите воду...

Раздавшийся смех заставил северянина замереть.

— Впервые вижу, чтобы кто-то разговаривал со своим конем.

Тут Хог заметил то, что проглядел в первый раз.

Зеленое платье женщины, расшитое золотыми нитями, походившими на солнечные блики сквозь листву, полностью скрывало фигуру. Незнакомка сделала шаг вперед, ее одежды заколыхались, каблуки стучали по корням ивы, как копытца.

Солнечный свет упал на лицо. Она была прекраснее любой из женщин, что северянин видел до сих пор.

— Иди ко мне путник. Мы вместе изопьем воды из ручья и станцуем под его серебристое журчание.

Волосы женщины горели как золото, а голову украшал двузубый венец.

Северянин протянул руку, чтобы помочь прекрасной незнакомке спуститься с корней дерева.

Гривастый заржал и толкнул Хога в плечо.

— Что же ты медлишь? Или я тебе не нравлюсь?

Хог увернулся от зубов коня и запрыгнул на корни к незнакомке.

Женщина холодной и жесткой, как древесный сучок рукой, обвила шею Хога и закружилась с ним на корнях дерева, постукивая каблуками.

Лицо, глаза, губы.

У Хога мир качался в глазах. Он вдруг обнаружил, что женщина прижимается к нему изо всех сил, и ее объятия становятся все сильнее. Внезапно глаза незнакомки подернулись поволокой, лицо стало еще прекраснее, бледные губы приподнялись, обнажая острые, как иглы зубы в несколько рядов.

Северянин, на которого всегда слабо действовали чары, рывком высвободился из объятий нечисти и, спрыгнув с корней, вскочил на спину Гривастому. Конь будто только этого и ждал, он быстрее молнии помчался прочь.

Сзади раздался пронзительный вой.

Хог оглянулся — женщина расправила подол платья и, взмахнув им, как крыльями, взлетела. Северянин пришпорил коня, но расстояние между ними и тварью только сокращалось.

Хог метнул нож, но женщина увернулась. Северянин скатился со спины жеребца, чудом увернувшись от цепких объятий. Гривастый резко остановился и, развернувшись, ударил тварь передними ногами. Женщина с воем отлетела и ударилась о ствол дерева, мелькнули вместо ног козлиные копыта. Она, впрочем, тут же вновь поднялась в воздух.

Хог достал второй нож и приготовился к обороне. Женщина не уступала в скорости волкодлаку. Северянин с трудом увернулся от острых зубов.

Внезапно послышалось радостное ржание Серебринки, всхрапнул Гривастый...

Налетевший порыв теплого ветра закружил женщину, опрокинул ее наземь, проволок по кустам и зашвырнул куда-то вдаль.

Опять единорог, едва заметный, больше похожий на обман зрения, рыжий в лучах солнца, совсем как тот, что спас его от ведьмы, только у этого были целы оба уха, а рог сиял серебром, а не лазурью.

Домой Хог вернулся, когда солнце уже садилось, он отвел лошадей в конюшню и, задумчиво хмурясь, зашел в дом.

Эльф и Дорн были там. Они переглянулись и отправились на конюшню.

Оказалось, что друзья уже все приготовили, даже то, чем можно закусить в ожидании. Пока Хог ужинал, они обсуждали, где кто спрячется, а потом северянин рассказал о дневных похождениях. Эльф несколько минут задумчиво молчал.

— Это был глейстиг, — сказал, наконец, он. — Не думал, что они еще тут остались. Но меня больше интересует внимание к тебе кельдирков. Сначала один спасает тебя от ведьмы, потом другой от глейстига. Что может быть причиной такого интереса?

— Только одно, — Котик усмехнулся.

— Что же? — спросил Хог.

— Если это не кельдирки, а кельди.

У Эльфа открылся рот, Хог заметил то же самое и за собой.

Дорн усмехнулся, увидев удивление друзей.

— Почему, если кельдирки могут утащить себе девчонку, кельди не интересоваться мужчиной?

— Что-то мной уж больно многие интересуются: ведьмы, глейстиги, кельди...

— Кстати о ведьмах, Эльф, скоро полночь, нам с тобой пора прятаться.

Андера завалили в углу охапками сена, а Котик устроился на продольной балке, где на крюках висели сломанные колеса и пучки старой соломы.

Хог устроился на старом месте. Он твердо решил не спать, но около полуночи его опять сморило. Глаза закрылись сами собой. И вновь завертелись звезды в окошке, и появилась ночная гостья. Птица бесшумно влетела в окно и закружилась по конюшне. Но тут сверху на нее упала большая темная тень. Сова, попавшая в ловушку, закричала и забилась в руках алди. Хог проснулся и только успел отмахнуться от сена, которое раскидал, выскочивший из своего укрытия, Эльф. Из лап совы на парня упал комок каких-то веревок. Юноша попытался выпутаться из них, но внезапно стал меняться и превратился в большого белого коня.

Дорн от неожиданности упустил свою пленницу. Помятая сова с воплями вылетела в окно. Алди, опомнившись, последовал за ней.

Хог подошел к Эльфу, ошеломленно мотавшему головой. Глаза коня, когда он посмотрел на Хога, наполнились слезами.

— Не бойся, со мной же ничего вчера не случилось. Сейчас прилетит Дорн и притащит эту заразу, пусть она только попробует тебя не расколдовать! — Северянин обнял коня за шею.

Ржание испуганных лошадей, крики совы и ловцов ведьмы, разбудили родителей Эльфа. Внезапно дверь конюшни открылась, и на пороге появились ярл и его брат.

— Что здесь происходит! — Андир настороженно рассматривал Хога и незнакомого коня. — Откуда здесь чужая лошадь? — потом подошел ближе и, вглядевшись в глаза коня, побледнел, как полотно. — Это же ведь... Что здесь случилось!? — требовательно спросил он у Хога.

— Ведьма.

— Понятно!

Между тем, Аннор подошел и стянул с Эльфа уздечку. К юному альву тут же вернулся его настоящий облик.

Аннор помог племяннику подняться с четверенек.

— Интересно, кто же здесь балует? — спросил он, разглядывая волшебную уздечку.

Андера увели в дом, где Нидьяр дала ему сонного зелья, а потом ярл и чета колдунов принялись за расспросы.

Хог отвечал, как мог, стараясь не выдать то, чем они собирались заняться следующей ночью.

Особенно всех удивил рассказ о том, как северянину помог единорог.

— Надеюсь, Дорну удастся поймать эту шутницу, — Андир ярл был очень зол. — Нид, ты не знаешь, кто из ведьм может носить прозвище Ночница?

Ведьма покачала головой.

— Среди тех альвских ведьм, что я знаю, нет ни одной с таким прозвищем. А в сову превращаюсь только я.

Хог уже успел убедиться, что ночной гостьей была действительно не Нидьяр. Ведьма никуда не отлучалась ни в эту, ни в прошлую ночь.

Дорн вернулся в человеческом обличье, но следы от когтей и клюва все еще были заметны на его лице. Он очень обрадовался, когда выяснилось, что Эльфа удалось расколдовать.

Успокоилось все только под утро. Дорн и Хог вновь отправились в конюшню, где и устроились благополучно все на той же охапке сена.

Проснулись они после полудня. Эльф все еще спал. Этим вечером им предстояло заниматься вызовом кельдирков, поэтому они оставили парня отсыпаться, а сами отправились на поиски Рыжей.

Девушка ждала там же где всегда, возле поваленного бурей могучего дерева. Они рассказали ей обо всем. Рыжая выслушала, но не сказала ничего. Только быстро глянула Хогу в глаза и отвернулась.

— Ладно, идите, будите Андера, собирайтесь. Встречается за час до заката на обрыве.

В условленное время они были на месте. Эльф очень волновался, он боялся, что не справится. Хог волновался не меньше. Он не знал, что сказать Яррэ и Рыжей.

Эльф начал рассыпать на гладкой скальной площадке цветной песок, рисуя какие-то знаки. Некоторые, вроде защитного круга, знаков воды, огня, земли и воздуха, Хог узнавал, но они делились еще на более мелкие, постепенно рисунок становился настолько сложным, что линии стало невозможно проследить. Теперь Рыжая тщательно следила за действиями альва. Они доставали из различных маленьких мешочков какие-то магические средства, и Андер раскладывал их в круге.

Наконец, приготовления были закончены. Последний луч солнца как раз исчез за горизонтом. Сумерки окутали мир.

Эльф стал на край круга и, воздев руки, начал тихо говорить слова вызова.

Сначала ничего не происходило. Потом поднялся тихий ветерок и лизнул рассыпанный песок. Чем дальше говорил Эльф, тем сильнее становился ветер. Рыжая спряталась за спины Хога и Котика. Песок смешивался, вздымаемый вверх вихрем. Над друзьями нависла гигантская фигура, ветер с ревом мчался по кругу. Но до них не долетало ни малейшего дуновения.

Эльф закончил говорить и резко опустил руки. Ветер тут же стих. Поднятый песок осыпался вниз и лег в том же порядке, в каком его расположил Андер.

А то, что находилось в круге, никак не напоминало могучее существо, только что бушевавшее. Маленькая серая прозрачная тень.

— Спрашивай! — подсказала Рыжая из-за спины Хога.

Кельдирк вздрогнул от звука ее голоса.

— Ответь мне, зачем вы похитили нашу подругу? — спросил Эльф.

Единорог молчал, если бы не едва заметное колебание воздуха в месте его присутствия, Хог решил бы, что там ничего нет.

— Отвечай! — приказала Рыжая, не показываясь единорогу.

Кельдирк как-то сжался, а потом послышался его голос, сначала принятый Хогом за завывание ветра.

— Мы никого не похищали!

— А как же девушка?

— Она сама захотела пойти с нами. Она наша.

Рыжая потянула Хога за рукав, заставив наклониться к ней и зашептала на ухо.

— Боюсь, ничего не удастся сделать.

— Почему?

— Сейчас узнаешь.

— Мы хотим поговорить с ней, позови ее! — приказал Эльф кельдирку.

Единорог исчез, но через миг вновь появился, впрочем, это был не он. Тело этого существа светилось в темноте мягким рыжеватым светом, кельдирк был меньше и изящнее своего предшественника. Потом силуэт единорога исказился, и перед ними предстала Яррэ.

Лицо девушки очень изменилось, стало каким-то нечеловеческим, неземным. Янтарные глаза встретились с серыми глазами Хога.

— Прости меня, — сказала она. — Но мое место здесь. Я не могу вернуться, потому что я одна из них.

За спиной Яррэ возник полупрозрачный темный силуэт мужчины.

Силуэты двух кельдирков растаяли, потому что Эльф забыл поддерживать связь.

Хог повернулся к Рыжей.

— Они совсем ее околдовали! Она не знает, что говорит!

— Успокойся! — девушка потрясла его за плечо. — Человек не может просто так превратиться в единорога. Она кельди с рождения! Это случилось бы рано или поздно.

— А существует способ вернуть такого получеловека-полуединорога обратно к людям? — спросил Эльф.

— Да. Нужно дать ему выпить каплю человеческой крови, тогда ему будет трудно вернуться к кельдиркам, кровь будет тянуть на землю. Но жизнь после этого будет казаться ему очень тяжкой, и если нечему будет держать кельдирка на земле, он быстро зачахнет и умрет.

— А что может удержать единорога на земле? — Хогу был важен ответ.

— Мало что. Ребенок, человек, которого он очень любит, или который любит его. Но любовь должна быть очень сильной. Но сейчас это не подходит. Тот, второй, все равно утащит ее обратно.

Обратно возвращались в молчании. Хог даже не заметил, как Рыжая от них отстала. Все надежды пошли прахом. На душе было холодно и пусто.

Дорн положил руку ему на плечо.

— Не печалься, так ей действительно лучше. Кельди счастливые существа, почти никто не может причинить им вреда, а их жизнь легка и беззаботна.

— Это она помогла мне тогда с глейстигом, а я ее не узнал! Я должен был ее узнать.

Вернувшись, Хог направился в конюшню, ему хотелось побыть одному. Северянин устроился на сене и погрузился в думы.

Теперь его ничто не удерживало в верхнем мире. Рыжая оказалась чужой. А Яррэ... Пусть будет счастлива. Но как вернуться? Сюда его отправил Волчонок. Может стоит попросить Эльфа? Или лучше Дорна. Хог не заметил, как стемнело.

Внезапно дверь конюшни скрипнула и приоткрылась. Кто-то заглянул внутрь, потом, стараясь двигаться бесшумно, вошел. Хог замер, не дыша.

Лунный свет выхватил женскую фигуру. Хога пробрал холодный озноб при мысли о глейстиге, но лошади были спокойны.

Пришелица прокралась к стене, на которой висела лошадиная сбруя, и принялась копаться среди уздечек. Северянин бесшумно поднялся и подошел к ней сзади. Волосы плащом закрывали спину, а смутный свет луны, больше скрадывающий, чем освещающий, не позволял разглядеть ее как следует. Незнакомка что-то суетливо искала.

Хог схватил ее за плечо и резко развернул к себе. Девица вспикнула и рванулась, но северянин только крепче сжал руку.

— Ты что здесь делаешь!?

Вместо ответа женщина вдруг издала дикий вой, пронзивший человека с ног до головы, у Хога заныли все кости. Это был голос бенши, но северянин чувствовал теплое человеческое тело. Он собрал все силы и, подняв руку, зажал ей рот, потом, схватив в охапку, потащил прочь из конюшни.

Белой тенью к нему метнулся Арх.