Корона эльфийской империи

— Димбл, держи девчонку! — крикнул я в лицо гному, — Отвечаешь за неё головой! Уноси её отсюда!

Димбл перевёл на меня взгляд, кивнул, бросил топоры, буквально отодрал от меня клещом вцепившуюся гному, и не сводя глаз с почти полностью вылезшего призрака, попятился к двери.

— Шевели жопой, корова беременная! — сорвался я. Было не до сантиментов. Кажется дошло, и Димбл рванул с места со спринтерской скоростью. Мне стало чуть спокойнее, на гнома можно положиться.

— А вы какого хрена ждёте? — заорал я на стражей, — Пристрелите эту тварь!

— Нет! Стрелы не помогут! Я сам! — не оборачиваясь, крикнул мастер Грумм, — Не мешайте мне! Ушастый! Как только он полностью выползет, я задержу его заклятьем Инея, это не даст ему улизнуть! И по моей команде вали его огнём, пока я буду его держать! Ты понял?

— Понял, сделаю!

Как ни странно, но страха перед тёмной тварью я не испытывал. Наоборот, от притока адреналина я собрался, мысли стали кристально четкими. Кто бы мог подумать, я ведь всегда был по большому счету паникером и хлюпиком. Каменный призрак уже полностью вполз в комнату. Здоровенная тварь. Высотой где-то метра два с половиной, сплошь состоящая из антрацитово-чёрных переплетающихся щупалец, она вызывала омерзение только своим видом. Беспорядочно хлещущие во все стороны отростки раздались в стороны, открыв пасть, усаженную кривыми клыками. Глаз у чудовища не было.

Гоблин взмахмул рукой, и на пол перед призраком полетела склянка. Раздался хлопок, и тварь окутал синеватый дымок. От воя монстра у меня заложило уши. Что, не нравится, урод? Мастер Грумм скороговоркой пробормотал заклинание, и тотчас бросил вторую склянку. Дохнуло холодом. Призрак явно замедлился, его щупальца покрылись голубоватым инеем, но замедлился он совсем ненамного. Внезапно монстр резко прыгнул вперёд, рассыпая вокруг себя ледяное крошево, и навис своей пастью над маленькой фигуркой наставника.

— Сейчас! Давай!

Пламя Дракона! Поток чистого зелёного огня, закрученный спиралью, ударил в тёмное отродье. Я вложил в этот удар все силы. И, кажется, малость перестарался. В зелёной волне исчез не только призрак, но и письменный стол, кровать, и часть внешней стены. Вытаращив глаза, я смотрел на то, что осталось от моей спальни. Мастер Грумм, кажется, тоже был впечатлён.

— Тебе надо контролировать свою силу, Тиларин. Но этому я тебя научу.

Гоблин назвал меня по имени? Впору начать собой гордиться. А сейчас надо срочно тушить занявшийся ковер и мебель, а то так и замок спалить можно.

— Пойдём со мной, нам надо поговорить, — мастер Грумм, переступая через обугленные обломки мебели, направился к выходу. Прибежавшие эльфы споро залили из вёдер начинающийся пожар, и теперь спальня выглядела как после бомбёжки — закопчённые стены, едкий дым, от которого першило в горле, обгоревшие обломки. Похоже, что отсюда мне придётся съезжать, ремонт тут явно затянется надолго. Полюбовавшись ещё немного на эту печальную картину, я поспешил за наставником.

— Присаживайся, — кивнул мне мастер Грумм, когда мы зашли в его апартаменты. Гоблин подошёл к шкафу, достал из него графин и пару фужеров. — А мне надо выпить. Ты будешь?

— Да, не помешало бы. Только не эту бурду, не люблю я вино, — поморщился я.

— А это и не вино, — усмехнулся гоблин, — Это моя собственная настойка. Вы, эльфы, такую делать не умеете, а вино у вас дрянь, это точно.

Он точно, как по линейке, набулькал в фужеры жидкость голубоватого цвета. Профессионал, уважаю. Наставник без лишних слов медленно выпил, зажмурился и облегчённо выдохнул.

— Вот. Совсем другое дело. Пей давай, чего смотришь?

Я покрутил в фужере странную настойку. Он туда что, краски добавил, что ли? Вроде, пищевых красителей здесь ещё не изобрели. Хотя, кто их знает? Жидкость была явственно голубоватого цвета, и, кажется, даже слегка светилась. Я осторожно понюхал содержимое фужера, и удивлённо вскинул брови. Пахло какими-то травами, и свежестью. Прямо как в той рекламе про стиральный порошок.

— Не пей залпом, распробуй. Это не ваша гзургова моча, которую вы вином называете, это гоблинская настойка! — гордо бросил учитель.

Гномскую настойку я уже пробовал, и после неё начал войну с орками. Интересно, что будет после этой. А, где наша не пропадала! Гоблинская настойка проскользнула по горлу, и взорвалась горячей волной в желудке, оставив после себя приятное послевкусие. Ух ты! Да эта штука покруче любого французского коньяка будет! Не то, что гномский самогон.

— Значит так, ученик, говорю прямо и без недомолвок. Ты спас мою дочь. И меня тоже. И не надо мне говорить, что это не так, — остановил меня гоблин, видя, что я собираюсь возразить. — Я ведь всё видел. Честно говоря, не ожидал такого поступка от эльфа, тем более от короля. Поэтому наши отношения переходят на новый уровень. Договор Ученика больше не нужен, и денег за обучение я с тебя не возьму. И не спорь! — припечатал ладонью по столу мастер.

Я и не спорил. Наставник достал из ящика стола знакомый свиток, развернул его, и прижал тяжёлой чернильницей. Затем быстро чиркнул невесть откуда появившимся в его руке маленьким ножичком по ладони, обмакнул в выступившую кровь перо, и расписался.

Подпись засветилась красным, потом засиял и весь договор, свиток поднялся в воздух и вспыхнув, исчез, оставив после себя медленно опускавшийся на пол пепел.

Да, спецеффекты на уровне, ничего не скажешь.

Глава 20.

— Но если ты думаешь, что теперь ты будешь прохлаждаться на тренировках, то ты сильно ошибаешься! — вернулся к своему привычному язвительному тону наставник.

— Тогда в чём разница? — недоуменно посмотрел я на маленького гоблина.

— А разница в том, что я начну тебя слегка уважать, а этого мало кто добился. А уж среди эльфов такого вообще никогда не было! Не нравитесь вы мне! Заносчивые, высокомерные, ушастые снобы! Впрочем, — сбавил обороты мастер, — даже мне иногда случается ошибаться.

Повисла неловкая пауза. Уф, ну хоть от договора избавился, уже хорошо. Не люблю я эти магические удавки на шее. Хотя проблему мою это всё-равно не решает. Надо сказать наставнику про своё ночное открытие, он то должен знать, что делать.

— Мастер Груммботт, у меня одна плохая новость, и один вопрос, — я крутил в руках фужер, не зная с чего начать. — Ночью я проснулся от жара. Я сконцентрировался на внутреннем средоточии огня, и увидел он прорывается наружу. Боюсь, что у меня совсем не осталось времени.

— Ах ты ж, гзургово отродье! — наставник выскочил из-за стола, подбежал ко мне, и приложил ладонь к моему солнечному сплетению.

— Плохо. Очень плохо, — пробормотал он минуту спустя. — Огонь может вырваться в любой момент. Нельзя терять время. Быстро за город, если пламя дракона вырвется, то хоть город уцелеет.

Успокоил, ничего не скажешь. Я чувствовал, что жар наполняет меня изнутри. Быстрее из дворца! Мастер бежал рядом, на удивление прытко переставляя свои короткие ноги и тревожно заглядывал мне в глаза.

Не успели мы выбежать из замка, как мастер крикнул: — Стой! У тебя глаза позеленели! Мы не успеем! Быстро в подвал, так хоть какой-то шанс!

Меня продолжало распирать изнутри, как воздушный шарик. Стоит только дотронуться маленькой иголкой, и...

Мы буквально влетели на нижний уровень дворца, в Зал Разрушений, и мастер Грумм захлопнул за нами тяжёлые створки дверей. Хотя, если рванёт, то никакие двери не помогут. Ничто не поможет. Наставник лихорадочно чертил пальцами на пыльном полу магическую фигуру, которая оказалась куда сложнее, чем та Печать-иероглиф, которую мы разучивали с Эримиэлем.

Наконец, добавив последние штрихи, он закончил.

— Смотри, и запоминай! От того, правильно ли ты её запомнишь, зависит твоя жизнь. И не только твоя. Ты понял?

— Да, сенсей, — ни с того, ни с сего выдал я. Почему сенсей? Может потому, что маленький зелёный гоблин в своей хламиде напоминал мне мастера Йоду? Не знаю. Когда жизнь висит на волоске, сознание выкидывает разные фортели.

— Кто? — округлил узкие глаза наставник.

— Неважно. Да, я понял, — успокоил я гоблина, пристально вглядываясь в нарисованную в пыли Печать. Минуту я неотрывно смотрел на рисунок, запоминая его в мельчайших деталях.

— Ты знаешь, что надо делать. Представь печать перед своим внутренним взором, создай канал от средоточия огня, и осторожно перекачивай его в печать. И не торопись, это крайне важно! Пламя Дракона должно заполнять Печать медленно и непрерывно. Никаких рывков! Ты понял?

Никогда ещё не видел мастера настолько обеспокоенным. Я кивнул, и закрыл глаза. Чувствую себя какой-то пароваркой. Огонь яростно бился внутри тела, не находя выхода. Но такой огонь долго не удержишь, всё-таки, моё тело — не тело дракона. Ну, начали. Я глубоко вздохнул, и сосредоточился. Передо мной вспыхнула и зависла в воздухе Печать. Так, теперь канал. Создав его, осторожно прикасаюсь им к мерцающему иероглифу. Есть! Печать начала заполняться, засияв насыщенным, изумрудным светом. Десять секунд, полёт нормальный! Неужели удалось?

Дьявол! Что-то не так! Давление огня внутри вдруг резко поднялось, и зелёное пламя окружило меня со всех сторон, закрутившись в подобие смерча. Я находился в центре этой бури, сквозь огненную пелену наблюдая, как плавится крепчайший гранит под моими ногами. Мастер Грумм отскочил от меня на добрый десяток метров, но смерч только увеличивался в объёме, перекрыв наставнику путь к двери.

— Мастер, что делать?! — заорал я, силясь перекричать ревущее пламя.

— Канал! Расширь канал, или мы все сгорим! — донёсся до меня голос учителя.

Я постарался успокоиться, сосредоточившись на своей задаче. Вот он, канал. Он просто не в состоянии пропустить через себя такое количество чистой энергии, и забился, как труба. Я напрягся до скрипа в зубах, чувствуя, что моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Как же это тяжело! Нет, слишком медленно! Зелёный, огненный смерч ещё увеличился в объёме, загнав мастера Груммботта в самый конец зала. Пламя оглушительно ревело, найдя выход, я стоял уже по щиколотку в расплавленном камне, как ни странно, не ощущая от этого ни малейшего дискомфорта. Только одежда и обувь мгновенно сгорела, и я стоял посреди зала абсолютно обнажённый.

Что ж, последняя попытка. Я закрыл глаза, и постарался абстрагироваться от происходящего, как делал это на совещаниях у шефа, когда он громогласно разносил меня, и всех остальных работников издательства, в пух и прах. Тогда помогало, может и сейчас поможет? Я представил себе этот узкий канал в виде пасти льва, упёрся в его челюсти руками, на манер Геракла, и стал тянуть изо всех сил. Что-то мокрое побежало по щекам. Я смахнул влагу ладонью, на мгновение приоткрыв глаза, и увидел, что это кровь. Неважно! Подумаешь, кровавые слёзы! Тянуть! Сильнее! В последнем, запредельном усилии, я расширил канал, чувствуя, как пламя стало стремительно уходить в Печать, точно как вода уходит из ванны, закручиваясь воронкой против часовой стрелки.

Пламя исчезло. Печать Дракона гордо сияла перед моими глазами. Я стоял, абсолютно голый, уже почти по колено в расплавленном камне, высокий, сводчатый потолок тоже потёк от нестерпимого жара, там, где его касалась верхушка смерча. Так, надо отсюда выбираться, а то, если камень остынет, то мои ноги навечно останутся внутри гранита. С трудом выдираясь из вязкого, расплавленного, каменного месива, я выбрался из эпицентра, и прошлёпал босыми ногами в дальний конец зала. Мастер Груммботт осторожно выглянул из-за колонны, и облегчённо выдохнул. Он практически не пострадал. Огненный смерч, как ни странно, расширяясь, уничтожил всё в своих границах, но снаружи всё осталось нетронутым. Я уже ничему не удивлялся, взяв за постулат точку зрения Эримиэля — магия, и точка.

— Ты как? — обеспокоенно спросил наставник.

Я привычным жестом потянулся рукой к своему шраму на лбу, и только сейчас обнаружил, что что-то не так. Моя механическая рука, она... Она меня слушалась! Я сжал металлические пальцы в кулак, и это у меня получилось! Но как?! Я посмотрел на место крепления протеза к руке. Кожаные ремни, многочисленные застёжки и крепления исчезли. Живая плоть плавно переходила в металл. Вот это да! Мастер Грумм был поражён не меньше меня. Он стоял с выпученными глазами, и смотрел, как я сжимаю и разжимаю пальцы. А ну-ка... Мысленная команда, и три лезвия выскочили из кулака. И я их почувствовал! Я потрогал правой рукой свой протез, и с восторгом обнаружил, что ощущаю прикосновение! Правда, как сквозь толстую перчатку, но это и неважно! Щелчком убрав лезвия, я квадратными глазами посмотрел на наставника. Он ответил мне таким же взглядом.

— Э-э-э... Пойдём отсюда, ученик, сейчас тут начнётся такая суматоха. И поздравляю с освоением Печати.

— Да, конечно, учитель, спасибо, — в шоковом состоянии прошептал я, идя в сторону выхода. Расплавленный гранит уже схватился, и можно было пройти рядом с четко очерченной границей тёмно-бардового камня. Подойдя к невредимой двери, я потянулся к ручке, но тут дверь распахнулась от могучего удара, и внутрь влетела Ситана с кинжалами наперевес.

— Отец! Мне сказали, что здесь... Ваше ве... — наконец заметила меня гнома, глядя почему-то куда-то ниже моих глаз, и сделалась красной, как помидор. Я посмотрел вниз, и инстинктивным мужским жестом прикрыл самое дорогое. Одежды-то на мне не было, и я стоял перед Ситаной абсолютно голый. Но не успел я ничего сказать, как в зал влетел ещё один посетитель. Это был Эримиэль. Он был бледен, и крайне взволнован, причём настолько, что не заметил, в каком виде я нахожусь.

— Ваше величество, орки перешли границу. Война началась.

Глава 21.

— Девчонке — на войну?! — от возмущения мастер Груммботт аж поперхнулся любимой настойкой.

— Девчонка? — Ситана сжала кулаки. — Выходит, мастер Дугри, когда назвал меня своей лучшей ученицей, просто пошутил? А на весеннем турнире, когда я...

— Помню, побила взрослых гномов.

— Может, скажешь, они все мне поддались?

— Нет, они дрались в полную силу. Но война — это тебе не турнир!

— Но отец...

— Не пущу!

Разговор был явно окончен, да Ситана и не особо надеялась, что отец согласится. Однако и отступать не собиралась.

— Ну и денек! — мастер Груммботт, наконец, сделал глоток, но настойка, похоже впервые, не принесла успокоения. — Да где это видано?! Мало тебе каменного призрака?

Ситана инстинктивно сжала медальон с листьями камнеломки. От призрака это не спасет — разве только слегка задержит и даст возможность сбежать, как это случилось сегодня ночью. Или позвать на помощь.

"Помощь!" — хмыкнула про себя гнома, вспомнив, кого приставили в качестве охраны к дверям ее спальни.

Ну да, бегает Глим быстро — тут ничего не скажешь. И голос у него громкий, это точно. Случись чего, весь замок на ноги подымет.

— Чему это ты улыбаешься? — старый гоблин с подозрением вгляделся в лицо дочери.

— Но ведь все закончилось хорошо.

— Хорошо, говоришь... — Груммботт покрутил в руке фужер. — Ты вот что, дочка. Во-первых, забудь про орков: справятся как-нибудь без тебя, а во-вторых... — он снова замялся. — Во-вторых, дурь эту тоже из головы выкинь.