Из писем от Чкалова я зал, что дела в Горьком идут по плану — Николай Николаевич ни в каких конструкторских конкурсах участия не принимает, с инициативами новых разработок не выступает и вообще сидит на месте ровно, послушно выполняя капризы военных. То добавит пушек на И-16, то поставит на него более мощный двигатель, то усилит конструкцию. Ещё выпускаются малыми партиями УТИ-17 и УТИ-16. Первый — с мотором водяного охлаждения, а второй — со "звездой", обдуваемой воздухом. Обе машины эксплуатируются в лётных школах и учебных частях.

О том, что Ильюшин разрабатывает штурмовик Ил-2, и о ведущихся модернизациях бомбардировщика СБ мне никто не докладывал — сам знаю. Но никакого интереса не проявляю — на этих направлениях ещё рано что-то менять — работы движутся в правильном направлении. А мне уже пятнадцать. Я достиг своего взрослого роста — метр шестьдесят четыре. Да и по весу от нормы отличаюсь незначительно, но юношеская худоба, которую не компенсируешь даже заметной мышечной массой, не позволяет мне выглядеть матёрым взрослым мужиком.

Зато Мусенька к своим четырнадцати чудо как расцвела. Смотрю на неё и облизываюсь. Но, тревожить её разными нежностями не спешу. Приобниму изредка или чмокну в щёчку — о большем даже не помышляю. А она, мне кажется, ждёт дальнейшего развития отношений — очень уж интересно поглядывает. Однако сама не ластится, хотя, ни разу не оттолкнула.

А на дворе уже май тридцать восьмого. Впереди ждут меня очень серьёзные испытания и ситуации, где без влияния организации, в которой трудится товарищ Конарев никак не обойтись. Или снова получится "как всегда".

Глава 19. Началось

— Так ты говоришь, малец, что прибыл в наше время из будущего, — командир с тремя ромбами в петлицах смотрит на меня с недоверием.

— Так точно, товарищ комкор! — отвечаю.

— А я тебе не верю.

— Вот доказательство, — протягиваю сложенный вдвое лист бумаги. Слежу за выражением лица и жду реакции.

— Ерунда! Так не бывает, — откликается так и не представившийся мне мужчина.

— А, если будет — поверите, что я действительно из грядущего?

— Ладно. Договорились, — бумажка с моим предсказанием перекочевывает в карман красного командира. А сам он поворачивается в сторону лётного поля — как раз садится та самая машина, на испытания которой он и прибыл. Не просто так прибыл — чтобы его направили сюда, товарищу Конареву пришлось провести серьёзную подготовку.

А мне остаётся только ждать. Ждать давно известного результата.

* * *

— Никогда бы не поверил, что можно допустить подобный идиотизм! — меня доставили пред ясные очи начальства, как только завершилось заседание комиссии. Испытания закончились полным успехом, но комкора, а это далеко не младший из генералов, больше беспокоит моя правота. — Действительно, прошло решение о том, что у самолёта САМ-10 шасси следует сделать неубираемым. Что же касается заключения относительно мотора, то я лично прослежу, чтобы в главке его не зарубили. Так... э... ты знал об этом заранее.

Некоторое время мы играем в гляделки.

— Как мне обращаться к тебе, малец?

— Шуриком зовите.

— То есть ты что, знаешь моё будущее?

— Я даже имени вашего не знаю — что уж говорить о будущем?

— Ну да, меня об этом строго-настрого предупредили. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя — и все счастливы. А ещё на какие вопросы ты не имеешь права отвечать?

— На все отвечу. А потом даже кое о чём попрошу.

— Сначала попроси. А я ещё подумаю, о чем тебя спрашивать.

— В конструкторском бюро, испытания чьей машины мы с вами только что наблюдали, есть ещё одна модель. Строят её в единичных экземплярах для перелётов рекордной дальности. Хотя, на самом деле — это нормальная рабочая лошадка с отработанным массовым двигателем. Применительно к области ваших интересов, она способна поднять воздух и доставить на расстояние до пятисот километров шестерых десантников.

— Мало. Знаешь, сколько народу поднимает ТБ-3?

— Кучу. Но по характеру будущей войны значительно более актуальной будет выброска диверсионно-разведывательных групп и их эвакуация после выполнения задачи. Обе этих работы САМ-5 выполняет наилучшим образом. Группе, выбросившейся на парашютах, после выполнения задачи нужно только найти ровную площадку и обозначить её кострами.

— Пятьсот километров? — проговорил про себя мой собеседник.

— Это в одну сторону, — пояснил я. — Не дальность, а радиус действия. То есть — ещё и вернуться сможет. Машина недорогая, простая в обслуживании и весьма долговечная. А главное — за её производством присмотрят сами разработчики. Второй момент связан с тем, что руководителю вашей степени занятости приходиться часто ездить по делам. Как правило, не в одиночку. Ординарец там, офицер связи, охрана...

— Нет уж, — отмахнулся комкор. — Для этого я лучше САМ-10 закажу. Он летит в полтора с половиной раза быстрее. И тоже годится для десантирования малых групп. Но ты мне скажи, Шурик, то есть что? Война всё-таки будет?

— Так точно, будет. С фашистской Германией. Начнётся 22-го июня 1941-го года и продлится три года и десять месяцев. Потери окажутся огромными — население страны уменьшится на пятую часть.

— И...? Э...? Ты мне так просто об этом говоришь? А если...?

— Люди, которые устроили нашу встречу, выбрали того, кто заслуживает доверия. Вы же не станете рассказывать об этом кому бы то ни было!

— Никому не буду — а то попаду под расстрел за паникёрство. И что? Ничего нельзя поделать? Предотвратить? Подготовиться? Упредить, в конце концов?

— Так, товарищ комкор! — на мужика было больно смотреть. — Вы успокойтесь, отдышитесь. Я от вас никуда не сбегу. Подготовьтесь, сформулируйте вопросы, а завтра мы снова встретимся и потолкуем. Стенографистка запишет, отпечатает, и один экземпляр вам передадут.

— Инструктировать будешь?— прохрипел мой собеседник.

— Скорее, информировать. Я ведь в воздушно-десантном деле не знаток. На большинство вопросов честно отвечу, что не знаю. Моя компетенция тяготеет к авиационной тематике.

* * *

Встречу с неизвестным мне комкором провели в одном из кабинетов Воронежского авиазавода. Кроме меня и стенографистки — всё той же Наденьки — никого на ней не было. Я честно доложил, что за время войны ни о каких значительных операциях воздушно-десантных войск ничего не слышал. Имеется в виду — на наших фронтах. А союзники куда-то какой-то десант на парашютах высаживали. И немцы забрасывали парашютистов к нам в тыл. И еще они использовали планеры, которые до нужного места дотягивали на буксире.

Из проблем упомянул нехватку самолётов, приспособленных для доставки и выброски парашютистов, и отвратительную организацию посадки десантников в них — что-то об этом слышал краем уха, но когда и где — не припомнил. Собственно, у самого меня в отношении именно этого рода войск никаких идей не было — я добивался изменения отношения к самолётам здешнего конструктора — Александра Москалёва. Они должны были строиться в заметных количествах. Одновременно с явным успехом его новой машины САМ-10 — довольно скоростного низкоплана на пять пассажиров и одного пилота, требовалась постановка на производство моторов ММ-1, разработанных Бессоновым. Это шестицилиндровая однорядка с воздушным охлаждением, прекрасно показавшая себя на этих же самых испытаниях.

Но в реальной истории этот мотор не приняли на производство потому, что здесь же в Воронеже осваивали их французские аналоги фирмы "Рено". И, кстати, так и не освоили. То есть — толком не освоили, хотя, какие-то образцы как-то работали и куда-то их ставили — нет у меня точных данных, и, надеюсь, ни у кого не будет, потому что вместо них примут ММ-1. Ну, я надеюсь. Надеюсь на пробивную силу комкора и на поддержку со стороны безопасников. Они, как мне представляется, в это время пользуются заметным влиянием в самых разных областях.

А этот командир долго расспрашивал меня о причинах поражений Красной Армии на протяжении первых полутора лет войны. И что я мог ответить? Что не умели воевать? Что учились в ходе боевых действий? Так это суждения не моего уровня. Про авиацию рассказал много, особенно напирая на необходимость работы диверсионно-разведывательных групп по наведению бомбардировщиков на аэродромы противника. И вообще по наведению на самые разные цели.

Конечно, надежда на успех у меня достаточно мутная, но ведь с Поликарповым "специальные товарищи" дело обтяпали — комар носа не подточит! Хотя, тут процесс обратный. Там прятали, а здесь нужно выпятить. Тем не менее, на душе тревожно. И теперь от меня почти ничего не зависит.

Глава 20. Продолжение банкета

Тревожился я уже дома. Начальник аэроклуба всегда бывает взволнован, когда я надолго покидаю рабочее место. Вот есть у мужика такой пунктик. Поэтому я не стал задерживаться в Воронеже дольше, чем необходимо.

Не знаю, сколько времени уходит на подготовку важных для страны решений, и в каких кабинетах они принимаются, но интересующее меня постановление показал мне лично товарищ Конарев примерно через две недели после отлучки. Хорошее постановление, правильное. Самолёт САМ-10, укомплектованный моторами ММ-1 поставить на производство и уже в текущем году передать первые десять экземпляров для нужд ВВС. Про машины типа САМ-5 ничего не говорилось, зато конструкторскому бюро Москалёва вменялось в обязанность разработать и представить на испытания скоростной истребитель.

Просто блеск! Я прекрасно представляю себе, что предложит этот человек. Он вообще оставил после себя весьма интересный след. Во-первых, все его машины реально летали. Во-вторых, он практически не повторялся, словно пробуя силы в самых разных направлениях. В-третьих, его истребитель, созданный в моём прошлом будущем... то есть, будущем прошлом... вот, опять путаюсь. Это от радости в зобу дыханье спёрло. Одним словом, истребитель у него вышел оригинальный и просто немного опоздал к началу войны. Его не успели даже полностью испытать. А теперь вполне могут успеть. То есть — имеется неплохой шанс сделать врагу полную неожиданность.

Будет машина с двумя моторами — впереди и сзади, с вывешенным на балках хвостом, как у моей самоделки. Да, эту идею я именно оттуда и срисовал. В техническом задании по моей просьбе указали, что вооружение должно состоять из двух синхронных пулемётов ШКАС обычного калибра, стреляющих через винт, а на каждом крыле следовало предусмотреть место для подвески одной двадцатикилограммовой бомбы или реактивного снаряда.

То есть, как понятно из сказанного, будет два винта — толкающий и тянущий. Сам этот самолёт позднее анализировался по сохранившимся изображениям, и отдельные умники предсказывали ему скорость в семьсот километров в час. Конечно, выступать против бомбардировщиков с двумя обычными пулемётами — дело ненадёжное, однако для помножения на ноль Мессершмитов — лучше не придумаешь. Охотник на истребители, если кто не понял.

В пользу сохранения этого замысла втайне от неприятеля, конечно, дела обстоят не столь радужно, как в Горьком, но в целом есть надежда, что немцы не воспримут всерьёз деревянный самолёт со слабым вооружением. Да и не нужно их слишком много, этих истребителей истребителей — это не рабочая лошадка войны, а хищник, которые стадами не летают. Главное — хорошо подготовить лётчиков, чем я и планирую заняться. В смысле тактики свободной охоты. Нет — сам я её не применял, но знаю отлично, потому что был в роли дичи.

Если приоткрыть планы, то примерно через год мне исполнится шестнадцать — организм станет достаточно устойчивым к перегрузкам. То есть пилотировать серьёзные машины я смогу. Как раз к этому моменту подоспеют испытания двухмоторного истребителя-тянитолкая, а там можно будет организовать что-то вроде школы для лётчиков-спортсменов по фигурному пилотажу и воздушной стрельбе по тарелочкам. Работая в ней, я и отберу людей с нужными способностями на два-три авиаполка. По всем расчётам, как раз к июню сорок первого управлюсь. А уж тогда, по крайней мере, от наших бомбардировщиков мы этих шакалов отвадим.

Вот под такие радужные мысли я и попался. Неведомо откуда появился мой старый московский знакомый Аркадий Автандилович — мужчина средних лет в штатском дружелюбно поздоровался, дождался, пока я ототру от рук смазку и любезно сообщил, что руководство страны ожидает от меня большего.

— Чего большего-то, — не понял я. — Всё что могу — делаю. Всего-то три пункта плана у меня и осталось. Ну, четыре, если честно.

— Есть мнение, что вы могли бы создать для Красной Армии очень нужный ей самолёт. Для этого вам поручается прямо здесь, на базе аэроклубовской мастерской в кратчайшие сроки развернуть работы так, чтобы к началу известных вам событий, эти летательные аппараты были освоены и лётчиками, и производственниками.

Требования на материалы, оборудование или комплектующие направляйте известным вам способом записками. Приступайте немедленно — осталось меньше трёх лет. Вы ведь сами утверждали, что для создания хорошего летательного аппарата требуется время на обкатку его в войсках и на устранение выявленных замечаний.

— Э... — только и успел проблеять я, как тут же получил ответ:

— Не прибедняйтесь, товарищ Субботин. Свои способности вы достаточно ярко проявили на изделиях "шняга", "приблуда" и "рогопега". Все они были успешно воплощены в металле и оправдали возложенные на них ожидания. А уж про самолёт, летящий хвостом вперёд, мы с вами благоразумно забудем. Вы же показали его один единственный раз, а потом быстро переделали обратно в обычный ничем не приметный самодельный летательный аппарат.

На этом гость мой закруглился и ушел, не дав мне времени даже рта раскрыть.

Я закончил с обслуживанием мотора и присел в тенёчке — нужно думать.

Итак — перевалил через середину тридцать восьмой год. Дела в Испании складываются для нас неважно. Мессеры причёсывают ишачков, что не может не вызвать обеспокоенности.

Рассмотрим самый неблагоприятный вариант — Хозяин в курсе и моих предсказаний и тех дел, что я натворил. Дела, если честно, для страны не особенно затратные. Даже, если на мою оценку, сэкономившие немало ресурсов. Предсказания сбылись. Вывод — я серьёзный человек, опытный авиатор и состоятельный конструктор — сижу у северного берега Чёрного моря и обслуживаю не самую современную технику.

Как в этой ситуации должен поступить рачительный хозяин? Правильно — запрячь. Отсюда вывод — ранее затеянные операции — прикрытие конструкторского бюро Поликарпова и "раскрутка" работ Москалёва — продолжатся. Но и меня заставят потрудиться на совесть. Ведь присматривают как-то! Нет, слежки я не замечал, но, скажем, тот же Саня Батаев, он ведь просто фантастически помог мне с изготовлением сложных и ответственных деталей. Возможно, в этом ему способствовали не только активная жизненная позиция и неуёмный комсомольский задор, но и авторитетные специальные товарищи. Этот парень вполне может оказаться секретным сотрудником.

Вывод простой — требуется сделать нужный Красной Армии самолёт.

Какой?

С истребителями дела и без меня идут хорошо. Со штурмовиками — тоже. С бомбардировщиками — всё правильно. Имею в виду фронтовую авиацию — с авиацией дальнего действия я никогда дела не имел, да и самолёты для неё слишком громоздки и сложны, чтобы браться за подобное дело в условиях скромных мастерских.