Да уж, перспективы весьма не радужные.
— Что это за Князья? — спросила я, склонив голову. — Он... тоже к ним принадлежит?
— Он? — вздернув брови, иронично переспросила Лейла. — Кто — он?
— Он... Кэйвано, — прошептала я, будто боясь произносить его имя вслух.
— Твой господин? — он не господин мне! — Он Князь Четвертого клана, один из самых могущественных Князей мира. А всего их семь. Нами правит Совет семи Князей.
Всего семь человек? Семь безумцев, которые решили, что могут управлять целым миром?!
— Эта власть, — сказала Лейла, словно угадав ход моих мыслей, — дана им по праву рождения. И никто не в силах изменить устоявшийся за века, тысячелетия порядок вещей, — голос ее сошел на злобный шепот. — И уж тем более этого не сделать обычной рабыне, — это была грубая шпилька в мой адрес, но я пропустила ее мимо ушей. — Так зародилось, что вы подчиняетесь нам. Почему кто-то рождается королем, кто-то нищим, а кому-то уготована лишь роль раба? Ты можешь это объяснить?
— Я родилась свободной, — попыталась возразить я.
— Но, перейдя грань, стала рабыней!
— Я не сама перешла эту вашу грань, — резче, чем рассчитывала, воскликнула я. — Меня похитили...
— Это не имеет значения, — коротко бросила Лейла, словно не обращая внимания на всплески негодования с моей стороны. — Теперь ты здесь и обязана подчиняться нашим законам.
— А если не подчинюсь?..
— Господин сошлет тебя в Колонию, — жестко кинула она. — И не советую тебе добиваться этого. Ты там не выживешь! — схватив меня за локоть, она велела следовать за ней. — Пошли, я дам тебе платье. Наденешь его, а потом я скажу, чем ты займешься, — заглянула мне в глаза. — Всё поняла?
Мне оставалось лишь кивнуть. Наверное, именно этого сейчас от меня ожидают.
— Следуй за мной, — коротко бросила женщина и двинулась в сторону.
Лейла провела меня через тайный проход в стене, ведущий в смежную комнату, и, остановившись у высокого шкафа, достала с верхней полки какой-то сверток. Отдав его мне в руки, отошла.
— Я уточню твои обязанности, — сказала она. — Оставайся здесь, — и стремительно двинулась к выходу.
Я долго завороженно смотрела ей вслед, а потом перевела взгляд на сверток, который она мне дала. В нем оказалось платье. Обычное, серое, довольно-таки длинное, с коротким рукавом и высоким горлом.
Не успела я переодеться, как дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась домоправительница. Отчего-то мрачная, сверкающая глазами. Поджав губы, она подошла ко мне.
— Вижу, ты оделась, — окинув меня беглым взглядом, прокомментировала она. — Почему ты солгала мне о своем имени? — поджав губы, спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила: — Князь приказал тебе убраться в Южном крыле к приезду гостей, — глядя мне в глаза, заявила она.
— Гостей? — застыв, промолвила я.
— Осенью всегда проводится Совет Князей, — пояснила Лейла. — В этом году королей принимает наш лорд.
И почему же грудь так дрожит? Почему бьется пульс, разрывая вены?
— И когда состоится этот Совет? — сглотнув, проговорила я.
— Через две недели. Ты как раз должна будешь закончить уборку, — равнодушно отозвалась Лейла.
— Я буду работать одна? — удивилась я. — Но...
— Более того, — перебила меня Лейла, поджав губы, — Князь приказал тебе каждый день приходить к нему, чтобы докладывать о проделанной работе, — глаза мои расширились, а Лейла сухо добавила: — Голой.
Сердце задрожало, а желудок скрутило судорогой. Нет, я, наверное, ослышалась...
— Что-о?! — ошарашенно воскликнула я.
— Наверное, ты его чем-то... огорчила, — заявила женщина, — или уязвила. Он не прощает ошибок, острот и дерзостей, — я покраснела, вспомнив о своих опрометчиво брошенных словах. — Думаю, он так наказывает тебя. Радуйся, что не отдает тебя на предпочтение слугам.
— Я не буду этого делать! — отрицательно покачала я головой и стала пятиться. — Не стану!..
— Чего не будешь? — мрачнея, осведомилась женщина, кинувшись ко мне.
— Я не приду к нему голой... — дрожащими губами зашептала я. — Нет...
— Мне кажется, что спорить здесь бессмысленно, Кара...
— Меня зовут Каролла! — выкрикнула я, стараясь хотя бы в этом отстоять свое мнение.
— Нет, тебя зовут Кара. Привыкай и к этому тоже, — отрезала Лейла совершено равнодушно. — Иди за мной.
И я пошла, машинально передвигая ноги, дрожа всем телом, хрипя сердцем. А в голове стучало: нет, не пойду. Не стану. Не буду! Никогда!..
Только слова здесь не имели веса. Не мои слова. Они не значили здесь ровным счетом ничего, ни тогда, когда впервые попала к Кэйвано в дом, ни после, когда я стала что-то из себя здесь представлять. Мне ясно дали понять, причем не единожды, что я лишь выполняю приказы, не более того. Именно об этом меня и пыталась предупредить Лейла, о том, что со мной не будут считаться, моего мнения не станут спрашивать, никто не поинтересуется о моем самочувствии, никого не будет волновать, что я думаю, о чем размышляю.
Моя жизнь находится теперь в руках человека, которому плевать, что со мной станет. Которому плевать и на меня саму. И будто в подтверждение моих мыслей, экономка обернулась ко мне.
— Лорд почти не интересуется рабынями, — коротко бросила Лейла.
Она, как я полагала, направлялась в Южное крыло, где мне предстояло работать, и следила, чтобы я шла за ней. Удостоверившись, что я никуда не свернула, она продолжила:
— В его власти находится около тысячи рабов, больше только у лорда Лестера, но он Первый Князь, так и должно быть, а наш господин не знает и не считает нужным знать своих рабов в лицо, — Лейла вздернула вверх подбородок, посмотрев на меня сверху вниз. — Есть, правда, несколько девушек, которые находятся на... особом почете. Их он знает в лицо, так сказать, лично, — женщина скривилась, а я фыркнула, прикусив щеку изнутри, чтобы сдержать полустон. — Остальные же являются "невидимками".
Ясно, какого "почета" удостоены те... особенные. Согревать постель Князя по ночам, надо полагать?!
Но почему меня передернуло от одной лишь мысли об этом? Не оттого ли, что я на краткий миг, всего на сотую долю секунды представила себе, что... на месте одной из таких "наложниц" могу оказаться и я!?
Сердце пропустило удар, затем еще один, я покраснела.
— Не питай иллюзий, Кара, — резко обернувшись, задышала женщина мне в лицо, почти прижав к стене, — очевидно, ты уже заслужила подобную милость, — я сглотнула, дрожь промчалась по телу многовольтной электрической волной, вынуждая сердце стучать очень громко. — Он запомнил тебя.
И так же резко отшатнувшись от меня, Лейла равнодушно бросила:
— Пошли, он велел начать тебе работать с сегодняшнего дня.
Озадаченная, я уставилась ей в спину, не тронувшись с места. Горло загорелось острой болью, грудь сковали горькие путы бессилия и неуверенности, ноги задрожали, так что мне пришлось прислониться к стене, а ладони вспотели. Кровь так сильно стучала в висках, что почти разрывала их. Перед взором встала кровавая пелена, застилая глаза. Что значит — он запомнил меня!?
— Ты не права, — запинаясь, проговорила я в спину Лейле, и когда та обернулась, повторила: — Не права.
— В чем? — вскинула она брови, удивленная.
— Я... не удостоилась подобной милости, — выговорила я, едва разлепив губы. — Он сам мне сказал.
Лейла пожала плечами.
— Что ж, посмотрим, — коротко бросила она. — А теперь пошли, работа не ждет. А у тебя ее много.
И я двинулась за ней, заставляя ноги передвигаться, потому что те отказывались мне подчиняться.
Что имела в виду эта женщина? Неужели думает иначе? Но он сам сказал... он так думает, он не может хотеть меня... не может. Такой, как он... Жестокий, беспринципный, волевой мужчина. Он ясно дал мне понять, что я не могу рассчитывать на его милость, на особую милость быть запомненной великим Князем. Словно бы я в ней нуждалась!
Но все же... неужели у Лейлы есть основания полагать, что это не так?!
Лейла остановилась так резко, так неожиданно, что я едва не врезалась в ее спину и отшатнулась.
— Это Южное крыло, — обвела руками огромное пространство коридора Лейла, — ты должна справиться за неделю. Не сделаешь этого, будешь наказана. Князь никогда не шутит подобными вещами. Начинаешь работать в семь утра, заканчиваешь в девять вечера. Я каждый день проверяю проделанную тобою работу, — посмотрела на меня, пронзив острым взглядом. — И не забывай о том, что указал господин. Отчитываться в проделанной работе лично ему. Обнаженной, — делая акцент на этом слове, сказала женщина. — Ясно?
Что же тут может быть непонятно? Чертов мерзавец решил уничтожить мою гордость!
Я дерзко вздернула подбородок, но промолчала.
— Завтракать, обедать и ужинать будешь на кухне, — продолжала Лейла, — кроме тех случаев, когда тебе будет приказано услужить господину лично.
И почему же вновь это "лично" так подействовало на меня? Услужить?! И что значит, услужить!?
— Начнешь с этой комнаты, — подойдя к высоким дверям и отворив их, проговорила Лейла и повернулась ко мне лицом. — По всему поместью расставлены камеры, поэтому даже и не советую тебе пытаться сбежать или делать иные глупости, — с угрозой в голосе прошипела она, сцепив руки в замок. — Как я уже говорила, Князь не терпит подобного, — пропуская меня вглубь комнаты, сказала она. — Когда закончишь, я проверю твою работу. Тебе всё ясно, Кара?
— Каролла... — попыталась исправить я.
— Кара, — упрямо повторила женщина. — Не думаю, что стоит своевольничать в этом, оставь. Ты всё равно проиграешь, все рано или поздно проигрывают, — вздернув подбородок, заявила она. — Просто если сдашься раньше, не разочаруешься. А разочарование непременно ждет тебя, если ты будешь упрямиться.
— Но ведь ты... имеешь здесь какую-то власть? — неуверенно проговорила я. — Как ты этого добилась?
Гордо вскинув подбородок, Лейла взглянула на меня вызывающе.
— Я — служанка, а не рабыня, Кара, — заявила она. — Здесь эти понятия не равнозначны. Ты скоро всё поймешь сама, со временем. Всё необходимое для работы найдешь в ящике, — она указала на небольшую деревянную коробку, стоявшую в углу. — Уберешь всё за собой, когда закончишь.
— А как же?..
— Оставляю тебя, — давая мне понять, что разговор окончен, перебила она меня. — Приступай, — и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
А я, оглядевшись, принялась за работу. Часы тянулись так медленно, в голове мелькнула мысль, что этот день не закончится никогда. И вовсе не потому, что работа казалась мне тяжелой, совсем наоборот. Я была уверена, что справлюсь в срок. Но то, чем мне грозило окончание этого дня... заставляло сердце трястись в груди, биться, как безумное, не останавливаясь. Появление перед Кэйвано. Обнаженной! Я не была готова пойти на это. Никогда. И не пойду. Лучше наказание, лучше плети, лучше... всё, что угодно, но не это.
Поэтому, когда я предстала перед комнатой Князя, облаченная в свой простой рабочий наряд серого цвета, я была готова к любому наказанию за свое самоуправство и упрямство. И, когда мужской голос, разрешил мне войти, я думала, что от страха упаду в обморок. Ладони вспотели, и я сжала руки в кулаки, ноги неестественно задрожали, а в горле вырос огромный тугой комок.
Я неуверенно распахнула дверь и застыла около нее, не двигаясь. Князя в комнате не было. Но зато я услышала шум льющейся воды, раздававшийся из-за стены. И мое сердце помчалось вскачь, как безумное.
Но он был в хорошем расположении духа, наверное, именно поэтому наказание за ослушание не было применено ко мне. Наш разговор не составил, к моему удивлению, и пяти минут. Но к тому моменту, как Кэйвано вышел из ванной комнаты с обмотанным вокруг бедер темно-синим полотенцем, я уже почти не дышала, смущенная и скованная испугом перед предстоящим наказанием.
Он двигался вальяжно и нарочито медленно, как хищник, продвигающийся к добыче, глядя сквозь меня, и я так сильно сжала ладони, что ногти больно впились в кожу.
— Ты ослушалась моего приказа, — коротко бросил мужчина, двинувшись ко мне. — Тебе есть что скрывать от меня, Кара? — жесткий огонек загорелся в его демонских глазах цвета грозового неба.
Охваченная испугом, я отчаянно покачала головой.
Он приблизился, остановился в паре шагов от меня.
— Тогда почему ты ослушалась? — повторил он, не грубо, но жестко, оставляя на моей коже следы от слов.
— Я подумала, что...
— Разве Лейла не предупредила тебя, — перебил меня Князь, — что тебе запрещается думать? — он сделал ко мне еще один удушающий шаг, а я втянула в себя воздух, понимая, что того стало нестерпимо мало. — Почему ты ослушалась, Кара? — приторно мягко проговорил Кэйвано, наклоняясь ко мне. — Ты хочешь, чтобы я сам проверил, что ты от меня прячешь? — иронично поинтересовался он, скривив губы, хотя глаза его оставались холодными и были прикованы к моему лицу.
— Нет!.. — воскликнула я и беспомощно попятилась назад. — Пожалуйста, нет!..
Он замер, оценивающе глядя на меня, скользя раздевающим взглядом по телу, закованному в платье. Меня пронзил ледяной пот, промчался змейкой вдоль позвоночника, а потом ударил обжигающей струей раскаленной лавы прямо в сердцевину моего существа, раскаляя кожу до предела.
Я горела, словно в огне, я готова была метаться, как в лихорадке. И воздуха стало так мало, нестерпимо мало, да и дышать уже невозможно, горло саднит, горит, режет, колет... Меня трясет, сердце стучит, рвет на части грудную клетку. И я почти умираю под натиском этого взгляда, в присутствии этого мужчины.
А уже через мгновение Князь отступает на шаг, всё еще смотрит на меня, оценивает, выжидает, ищет. Играет со мной, как кошка с мышкой, а потом...
— Хорошо. Можешь идти, — равнодушно, без эмоций, отстраненно.
Я застыла, ошарашенно глядя на него.
— Что?..
— Ты разве не слышала? — вздернув брови, спросил он. — Уходи. Сейчас же.
И я не стала переспрашивать, уточнять, выяснить причины... я сделала так, как он и просил. Дрожащими руками нащупала ручку двери, толкнула ту на себя и стремглав помчалась прочь от этой комнаты.
И только потом я поняла, почему он был так благороден. Он был не один.
— Почему ты снизошел до того, чтобы простить ее за непослушание? — выходя из ванной комнаты вслед за Штефаном, спросила у мужчины София. — Она посмела себя дерзко вести с тобой. Ты ей это позволяешь?
Резко повернувшись к ней, Князь одним движением сдернул с себя полотенце.
— Иди сюда, — сдержанно выдохнул он, глядя на нее в упор.
Светлые бровки взметнулись вверх от изумления.
— Да ты возбужден, Князь?.. — едко выговорила она, устремив взгляд на его восставшую плоть. — Это она?
Он нахмурился, пронзив ее острым, как стрела, взглядом.
— Иди сюда.
— А ты нетерпелив, — злобно сощурившись, выдавила из себя София, подходя к нему.
Он резко дернул ее вниз, приказывая наклониться.
— Замолчи, — почти грубо процедил он, вцепившись пальцами в ее волосы.
