Легенда Элидианы

Грар никогда не произнёс бы этого вслух и тем более не попросил бы прощения, дракон всё-таки, но чувство вины перед Эли оставалось с ним. Поэтому, как только они разомкнули объятья, он поспешил помочь подруге. С тушами в шерсти она до ночи провозится, так что он, не сменяя ипостаси, выпустил драконий, острый как бритва коготь и живенько освежевал коз. Эли присела рядом, прикидывая, какие части на что пойдут. Заодно она следила, чтобы Грар в запале не раздавил или ещё как не повредил желчный пузырь и не испортил этим мясо. В результате оба перемазались в крови.

Увидев, что белая рубашка Эли уже по локоть в пятнах, дракон рассмеялся, протянул окровавленную руку и разрисовал ей лицо. Именно этот момент выбрал принц, чтобы выйти на крылечко. Увидев ободранные туши, кровь и внутренности, разложенные по всему помосту, он тихо съехал по дверному косяку и потерял сознание.

Повеселились...

Пришлось Грару бежать отмываться от крови, а затем тащить так и не пришедшего в себя принца на его лежанку. Затем вахту у постели обморочного заступила умывшаяся и сменившая рубашку Эли, а дракон отправился обратно на крыльцо: надо было разделать туши и разложить мясо по тазам и мискам, отделив печёнку, которую Эли обещала поджарить с лучком.

Дион пришёл в себя и увидел сердитую Элидию, сидящую у его постели. Сразу захотелось вскочить и спрятаться самом тёмном углу. Он уже знал, что ей лучше не попадаться под горячую руку, а то тряпкой по физиономии можно огрести. Но он очень надеялся, что она не станет обижать бедного, беззащитного принца.

Она и не стала. Увидев, что принц очухался, ведьма поджала губы и спросила:

— Что за цирк ты устроил, твоё высочество? Что это за показательный обморок? Чего ты на этот раз испугался?

Дион не стал врать, но и правды не сказал.

— Я вышел на крыльцо, думал, ты там сидишь как обычно... И тут увидел чужого мужчину и кровавые останки... Я тебя сразу не разглядел, всё бойня заслонила, — и трепетно признался, — Я вообще крови боюсь.

Не так уж он её и боялся, на охоту ходил как миленький. На самом деле ему показалось, что не только несчастные животные, но и Эли мертва, а этот заляпанный с ног до головы кровью жуткий тип с хищным оскалом сейчас убьёт и его.

Видно было, что она не очень ему поверила, но и спорить не стала. Фыркнула и велела:

— Вставай! Нечего валяться. Посмотри, не заляпался ли где кровью, пока тебя таскали туда-сюда, а потом приходи. Будем ужинать. Заодно и познакомишься наконец с драконом. Я же тебе обещала.

На этих словах она встала, развернулась на пятке и вышла из комнаты. Дион кротко поднялся. Нет, он бы еще повалялся бы с удовольствием, но уж очень хотелось посмотреть на дракона вблизи. Принц уже понял, что связывает его ведьму с летающим чудовищем, но хотел убедиться. Конечно, зачем ей какой-то нанарский принц, когда есть вот эта гора мышц, чешуи и магии? Ревновать Эли было глупо, он сейчас это понимал. Она ведьма, а ведьмам такие вещи как верность и честь неведомы, прав был наставник. Главное, чтобы не начал ревновать дракон. Этого Дион может и не пережить.

Бегло осмотрев свою одежду и убедившись, что крови на ней нет, принц отправился ужинать.

Когда он вошёл в то, что про себя именовал гостиной, дракон сидел за столом, а Эли возилась у печки: крошила лук на сковородку. Рядом в миске истекали кровью уже посоленные и поперченные куски свежайшей. Печёнки. Она никак не могла бросить своё дело и представить мужчин друг другу.

По этикету в таком случае инициативу следовало взять на себя тому, кто пришёл раньше: подняться, приветствовать вошедшего, поинтересоваться его именем и званием, выслушать ответ и представиться самому. Но дракон, вероятно, не знал таких тонкостей. Он сидел за столом и рассматривал Диона так, как будто тот лежал перед ним на блюде, обложенный тушёными овощами и приправленный острым соусом.

Под этим внимательным, тяжелым взглядом принцу стало очень неуютно. Он всё же попытался быть вежливым. Изобразил, как пристало наследному принцу, изящный кивок головой и с лёгкой тенью укоризны произнёс:

— Добрый вечер. Меня зовут Дион, принц Нанарский. Могу я поинтересоваться вашим уважаемым именем?

Наглая рептилия не ответила. Вместо того, чтобы оторвать свою задницу от лавки, встать и представиться, дракон раскатисто захохотал, а потом обратился к Элидии:

— Эли, смотри, действительно принц. Нанарский! Ха-хаха! Не диво, что я его с девчонкой спутал. Смотри: он сейчас во вполне мужских тряпках, а на личико всё равно чистая девица. Хорошенькая, просто загляденье!

Эли ответила так, что Диону стало нестерпимо больно. Он надеялся, что она защитит его от наглеца хоть на словах, но ведьма равнодушно бросила:

— Да, девочка из него бы вышла хорошенькая, не то, что из тебя. Кончай языком молоть, Грар. Назови своё имя да будем ужинать. А ты, — обернулась она к Диону, — достань тарелки из буфета. И поторопись: печёнка хороша только с пылу с жару, потом будет явное не то.

Принц поспешил исполнить её указание, по голосу определив, что ведьма так и не сменила пока гнев на милость. Сейчас в гостиной, которая к тому же служила столовой и кухней, на всех горизонтальных поверхностях стояли тазы и миски с кусками окровавленного мяса. В отдельной корчаге лежали внутренности. Так бывало в кухне охотничьего замка, когда туда сносили всю добычу королевской охоты, именно поэтому Дион не лишился аппетита от этого малопривлекательного зрелища. Но есть ему больше не хотелось.

Как и не было ни малейшего желания прислуживать за столом проклятому утащившему его дракону.

А тот, кажется, упивался ситуацией. Так и не назвав своё имя, командовал:

— Ещё вилки принеси и ложки, чтобы сок из миски вычерпывать. Да лепешек, лепёшек не забудь! Они же у вас свежие? Буду их поливать тем, что с печёнки натечёт, вот вкуснота-то! Эх, жаль, вина нет! Или есть? А, Эли?

Ведьма как раз дожаривала последний кусок. На вопрос о вине прореагировала моментально. Развернулась к дракону лицом и недовольно фыркнула:

— А ты его принёс? Сам знаешь, виноградников в наших горах нет. Пей сидр и не морочь мне голову. И прекрати издеваться над мальчишкой. В конце концов, кто виноват, что он вынужден тут сидеть? Ты? Вот и веди себя прилично.

Дион было обиделся на то, что его обозвали мальчишкой, но тут же растаял: Эли его защитила. После её выступления дракон приподнялся на своим сиденьем и мрачно произнёс:

— Ну, ты извини, что так получилось. Не держи зла: это ошибка была и мы её исправим. В общем так. Граром меня зовут. Я здесь самый главный. Дракон, понял? А Эли — моя ведьма. Надеюсь, ты знаешь — драконы своего не отдают и им не делятся. Вот. Запомнил? А теперь давай есть.

* * *

Дион не знал, как пережил эту осень, хотя от неё осталось-то всего ничего. После того, как дракон с ним официально познакомился, должно было стать лучше и легче, но не стало. Наоборот. Днём Эли его гоняла по хозяйству в хвост и в гриву, а по вечерам, когда можно было расслабиться и отдохнуть, прилетал Грар. Садился за стол, обнимал хозяйку и смотрел на принца как на заблудившегося таракана.

Нет, он не рычал, не пытался испугать, не угрожал, но в его обществе Дион чувствовал себя настолько не в своей тарелке, что готов был пропускать ужин. Только вот за день он успевал так напахаться, что о том, чтобы лечь на голодный желудок, и речи не было.

Надо сказать, в бытность свою во дворце Дион часто страдал отсутствием аппетита. Сядет за стол, поковыряет в поданных блюдах и идёт спать, так ничего толком и не съев. Зато, лёжа в кровати с книгой, он с удовольствием грыз печенье. Наставник вечно ругался, уверял, что нужно больше съедать за столом, а не кусочничать.

Здесь всё было не так. Поваляться в постели и почитать? Как бы не так! Печенье? Какое ещё печенье? Эли кормила три раза в день: вкусно, сытно, но без излишеств. Перехватить что-нибудь между обедом и ужином не получалось. Она всю еду прятала в шкаф и закрывала заклинанием. Попробуй, достань! К очередному приёму пищи наработавшийся Дион готов был быка сожрать.

Аппетит стимулировала погода: холодный дождь отнимал у тела тепло, ни одежда, ни печка не помогали и только миска горячей похлёбки способна была согреть изнутри.

А принцу приходилось много работать на улице под дождём: рубить дрова и складывать поленницу, копать ямы неизвестного назначения там, где ему указывал тонкий пальчик Элидии, собирать граблями палые листья в кучи, а потом таскать их к выгребной яме и бросать туда, чтобы они перепрели за зиму.

Дом ведьмы стоял выше линии леса, так что за листьями приходилось спускаться к деревьям, а потом поднимать наверх тяжелые мешки с мокрой листвой, карабкаясь по камням. Эли уверяла, что это необходимо для того, чтобы на будущий год развести огород и вырастить там нечто достойное.

Обычно эту работу выполнял кто-нибудь из деревенских, но сейчас Эли не хотела показывать им своего жильца, поэтому и нагрузила его этим далеко не королевским заданием.

Поначалу Дион никак не мог поверить, что Эли безразлично, принц он или нет. Даже то, что она заставляла его делать тяжёлую и грязную работу, казлось ему просто ведьминым коварством. Хочет унизить человека королевских кровей, только и всего.

Но вскоре он убедился: её принц — Грар, дракон, все остальные для нее — тьфу, и он в первую очередь. Обидно было до слёз. Если не считать крылатую и чешуйчатую ипостась, Грар был ничем не лучше. Ни воспитанием, ни образованием, ни особой красотой дракон не отличался. Только силой и магией. Но этого ведьме было достаточно.

После того, как Дион с Граром познакомились, дракон стал прилетать каждый вечер. Садился с ними ужинать и попутно расспрашивал про житьё-бытьё в Нанарии. Похоже, ему хотелось понять, кто заставил его так проколоться, что он похитил юношу вместо девушки. С самого начала Грар отвергал версию обычной ошибки. Его обманули! С помощью принца он желал выяснить, кто и зачем такое вытворил.

С одной стороны Дион всячески желал ему успеха. Ясное дело, обманщик действовал против его собственных интересов. Скорее всего это была попытка убить принца и свалить всё на дракона. Если бы Дион не познакомился с Граром и его ведьмой, так и верил бы, что драконы едят людей. Вряд ли у того, кто подсунул его Грару вместо Дианы, была другая информация, да и отец с матерью росли в тех же убеждениях. Так что теперь на родине должны его оплакивать, подыскивая вместо него подходящего наследника из числа женихов сестры.

Но была и другая сторона вопроса. Как ни старался Дион, у него не получалось хорошо относиться к дракону. Не то, что он так уж сильно злился на него за похищение... Если бы злоумышленник выбрал не столь экзотический способ убрать принца со своего пути, предпочёл бы сталь или яд, то неизвестно, чем бы дело кончилось. Так хоть он жив и здоров. Но вот драконья бесконечная самоуверенность, наглость и ощущение абсолютного превосходства вызывали у Диона отторжение. Когда сидящий за столом дракон бросал на него добродушный, но полный презрения к мелким червякам взгляд, всё внутри у принца сжималось. Он расшифровывал взгляды дракона как: «ты слишком мелкая дичь, чтобы принимать тебя всерьёз и охотиться».

Кроме того, надо признаться, принц безумно ревновал его к Эли. Не имел на это ровно никакого права, но ничего не мог с собой поделать.

Может, прав был наставник? Коварная ведьма, не делая ничего дурного, вползла змеёй ему в сердце и там угнездилась. Пусть он злился на неё, обижался, порой ненавидел за жестокое равнодушие к нему, Диону, но в душе поселилось чувство, которого он раньше ни к кому не испытывал. Прикажи сейчас ведьма отдать за неё жизнь, Дион бы сделал это с радостью. Вот только ни он сам, ни его жизнь, ни королевство ей были даром не нужны.

Каждый вечер за столом Грар заводил разговор о том, кто из женихов принцессы Дианы мог подстроить похищение её брата. Эли ловко направляла беседу вопросами и замечаниями, брошенными как бы между прочим. Диона это удивляло: искусство подобной беседы обычно изучали принцессы и герцогини, те, кому по рождению было суждено занимать престолы государств. То, что им владеет деревенская ведьма, не укладывалось в голове. Или ей это дано от рождения?

Каждый разговор во многом повторял предыдущие: стоило дракону оседлать любимую тему “как меня провели”, и он готов был скакать на ней вечно. Но Эли своим тонкими замечаниями каждый раз умудрялась добиться от него новых примет и черт того, кто однажды в таверне обманул простодушного дракона. Попутно она расспрашивала Диона о его семье и женихах сестры. Трое? Или всё же четверо? Давно ли Диана просватана? Не просватана? Тогда давно ли появились у неё женихи? Что принц может о них поведать: внешность, характер, привычки, свита? Были ли раньше попытки избавиться от Диона? Может быть что-то вроде несчастного случая на охоте или прокисшего вина в жаркий день?

Сначала Дион упорно отнекивался: ничего такого с ним не происходило. А затем начал вспоминать... Кубок горячего вина, от которого он отказался, потому что не любил запаха чабреца, щедро в него добавленного, и перепуганное лицо подавшего его лакея... Никому больше в тот день такого вина не подали. Были и ещё случаи: вовремя замеченная перетёршаяся подпруга, сломавшаяся посреди густого леса ось кареты... На карету напали разбойники и убили всех, кто там оказался. Он тогда предпочёл проехаться верхом и ускакал с приятелями далеко вперед, хоть его и уговаривали, что в такую жару лучше за занавесками...

Были, были попытки или то, что можно принять за попытки покушений! Те, кто их организовывал, действовали необычайно ловко, так что он остался цел и невредим просто чудом. Боги его хранили!

Сначала ему было неловко рассказывать об этом ведьме. Всё же она чужая, а это их, нанарские дела, но потом он решился. Эли оказалась особой хорошо организованной: достала тетрадь и записала его слова. Потом показала, куда положила письменные принадлежности.

— Если что ещё вспомнишь, записывай, на память не надейся. Голова — она как решето: новые впечатления выталкивают старые прочь. Так что если всплывает какой факт — живо сюда и перо в руки!

— Зачем это? — не понял Дион.

— Зима впереди длинная, будет время поразмыслить над фактами. Глядишь, и догадаемся, кто там у вас козни строит. Конечно, делать это прямо на месте было бы проще, но у нас тут целых три умных головы! Неужели так ничего и не сообразим!

Про три головы она преувеличила. От Грара удалось получить только описание места действия и словесный портрет того, кто подбил его на авантюру. Причём без участия ведьмы и этого бы не не было: дракона каждый раз захлёстывали эмоции, а они, как известно, злейшие враги фактов. Так, таверна у него получалась мрачным пристанищем порока, а внешность собеседника зловещей и отталкивающей.

Эли заметила, что вряд ли Грар стал бы останавливаться там, где ему не понравилось, а тем более разговаривать с несимпатичным человеком, тем более биться с ним об заклад.