Но сначала надо было продать свою добычу. Можно было, как торговые агенты на другой планете, самим ходить по рынку и предлагать свой товар, кстати именно так и делали самые бедные и жадные продавцы, но викинги считали такое поведение ниже своего достоинства. Вся добыча, естественно кроме золота, но включая ладью, была продана шустрому серенькому и незаметному человечку — таких много крутилось у дальних причалов, куда приставали ладьи викингов.

На вырученные даже за эту второстепенную добычу деньги удалось купить все требуемое для зимовки. После некоторых раздумий, когда эйфория от удачи чуть спала, было решено не пускать, по мере возможности, в продажу золото, чтобы не привлекать к себе внимание. Даже Йофриды с этим согласились, и им их долю выделили не золотом, а деньгами.

Но окончательно Александра добил Соти.

— Что, любуешься?

— Да. Я даже такого количества людей давно не видел...

— Хм, — удивленно посмотрел на него ярл, и продолжил... А представь себе, я тебя учил, сколько здесь добычи?

— Много.

— Так вот, все что ты здесь видишь, это все ломаной медной монеты не стоит по сравнению с тем, что на главном торге Новогорода. Новогород, — мечтательно потянул ярл и в его глазах вспыхнули отражения пламени пожаров и блеска клинков. — Тот, кто сможет взять на меч Новогород, станет известен как Боги и настолько же богат. Кто знает? Может это удастся кому-либо именно из моих потомков?...

— А тяжело ли взять Новогород?

— Новогород взять не-воз-мож-но, — по слогам проговорил погрустневший Соти. — Это не только купеческая столица, а значит и сборное место всех купеческих наемников, но и столица Великого Княжества Новогородского. Там и младшая дружина, и старшая, и княжьи ближники... Ну ладно. Боги не любят бесплодных мечтаний о невозможном. Поговорим о деле. Ты выплатил своей дружине... — и разговор вернулся к бытовым вопросам.

Проведя в Торжке в общей сложности две недели, в волю поев и попив, послушав местные сказки15 драккары отправились домой.

Только тот человек, который был долго разлучен с домом, может понять, что это такое — вернуться обратно. Сначала флотилия по дороге заходила к Йофридам, где устраивались пиры в честь удачного похода. Раннвейгу даже, на радостях, разрешили остаться со своей ладьей и дружиной у себя дома, так как свой драккар он еще не купил, а только заказал — готового понравившегося не нашлось. Потом посетили поселок Гудреда. Там тоже был пир, но покороче. Именно там, в конце пира, Гудред рассказал своему ярлу, что, как рассказали ему оставшиеся дома, в этот год уж больно часто туда-сюда сновали ладьи Бьярнарсонар. Кабы чего не вышло... Соти и Эгиль прислушались к Аскелю, который за время похода набрал большой авторитет своими действиями, а самое главное — свой удачей. Удача ярла — такой же важный параметр, если не важнее, как сила и ум. Поторопив свои дружины и напомнив им, какие неприятности они оставили дома, ярлам удалось на день ускорить выход в море.

И вот наконец показались родные для всех скалы. Там, на берегу, их ждали теплые дома, родные жены и дети, которые так ждут своих мужей и отцов с подарками. Там ждала Аскеля Хальдис. Казалось, что в плечах у гребцов появилась дополнительная пара рук, так без устали быстро вспенивали воды фиорда весла их драккаров. И вот, последний поворот. Сейчас в вечерних сумерках покажутся теплые огни окон домов, сначала закричат дети, потом выбегут взрослые, начнется радостный галдеж, громкость которого только усилиться после первых подарков. Их сразу же повлекут в натопленные дома, за столы, на которые будет выложена самая лучшая еда. Пиво, мед и вино будет литься рекой, а ночью жены будут показывать мужьям а мужья женам, на сколько они друг по другу соскучились...

Но ничего этого не случилось. Темнота. Ни одного оконца не светиться. И тишина. Две сестры распростерли свои крылья над поселком викингов. Подозревая неладное они выскочили на берег уже в полной готовности к бою. Щиты, шлемы и топоры, глаза напряженно ощупывают каждую тень. Наконец где-то далеко распахнулась дверь, послышался тихий шорох приближающихся шагов. На берег шаркая вышел старик, который раньше был хозяином Александра.

— Где все? — встряхнул старика за плечи Эгиль. У него, в отличие от Соти была еще и жена и трое детей разного возраста.

— Их забрали.

— Кто?

— Всех забрали, — всхлипнул старик. — Пришли Бьярнарсонар, Сам глава клана, Торольв Хильдирсон пришел к нам со своей дружиной...

— И что? — торопили его со всех сторон войны.

— Всех забрал.

— Но ведь он видел, что щит был опущен, что дружина в море! Как он посмел?!

— Он сказал, что клан Хельгисонар нарушил Заветы, и теперь на него не распространяются никакие правила.

— И что? Что он еще сказал?

— Он сказал, что клан Хельгисонар и Сигвардсонар вызывается на большой тинг.

— Хорошо. А при чем тут наши женщины и дети?

— Он просил передать, что на тинг вызываются не ярлы, а кланы целиком. Для этого он забрал из деревень всех мужчин старше пятнадцати весен и расселил их по своим деревням. Кто сопротивлялся, тех убили. Таких было много. Теперь наши рода уже не так сильны — он перебил дружины ярлов поодиночке...

— И?

— А нашу деревню, как тех кто причинил самые главные обиды, он целиком забрал в Харингхейм. И всех ярлов собрал там же... Ждут только вас, чтобы начать суд.

— А если....

— Коли вы не явитесь на тинг до первых холодов, он обещал убить всех мужчин нашего рода, и рода Сигвардсонар, а их жен и дома раздать своим воинам. Также он обещал убить вообще всех жителей нашей деревни...

Ярлы отошли совещаться и вытащить из двери своих домов по стреле — ритуальный вызов на тинг, а старика обступили воины, расспрашивающие о своих близких. Аскелю не было о ком расспрашивать, но старик подошел к нему сам.

— Хальдис велела тебе передать, что у тебя будет ребенок. Старуха-повитуха сказала, что это будет девочка...

Аскель только зубами скрипнул.

Харингхейм. Зеленная жемчужина. Величайший из всех северных городов. Непреступная крепость, которую никто никогда не брал на меч. Столица всех северян, место высокого тинга и владения четырех старших кланов.

С высоты птичьего полета Харингхейм выглядел как огромная чаша, в которую кто-то накрошил зелени. Высокие, со снеговыми шапками, неприступные и непроходимые, со внешней стороны отвесно обрывающиеся в море, скалы опоясывали остров. Только в одном месте в этом созданном самой природой броневом поясе был узкий разрыв. Короткий и узкий фиорд, даже не фиорд а просто пролив между скал, был единственным путем попасть на остров для всех существ, не наделенных крыльями.

Пройдя узким фиордом путешественник оказывался в огромном заливе. Его длина и ширина составляли около лиги. Проплыв это расстояние можно было оказаться на берегу.

Берег был необычно зеленый для этих широт. Вдалеке были невысокие холмы, заросшие густым лесом, в котором присутствовали и лиственные породы дерева. На зеленых лугах гуляли тучные стада овец, а огромные поля приносили отличные урожаи. Объяснялось это необычно теплым климатом — земля была очень теплой, на поверхность выходило много горячих источников, а окружающие скалы задерживали потоки холодного воздуха.

Остров имел форму неправильного круга с диаметром около восемнадцати лиг, и на этой гигантской площади жило всего около двадцати тысяч человек. Из этих двадцати две трети жило в столице всех северных народов — Харингхейме, а остальные были разбросаны по крошечным деревушкам по всему острову. Сама столица была богатейшим городом, хоть и не настолько, как к примеру Новогород.

Все это богатство не было беззащитным. Единственные врата Харингхейма, морской пролив, запирали четыре крепости. В начале пролива, со стороны моря, по обе стороны были построены две полукруглые, тыльные стороны крепостей были прикрыты отвесными скалами, крепости, названные в честь волков Одина Гери и Фреки. Узкой намеренно извилистой дорогой, чтобы нельзя было протащить осадные орудия, они соединялись по берегу с со вторыми крепостями, запирающим выход из пролива. Таким образом, чтобы захватить первые крепости следовало захватить вторые, а чтобы захватить вторые надо было как-то преодолеть первые.

Вооружение первых крепостей составляли как разнообразные крепостные онагры и катапульты, метавшие крупные камни и огромные стрелы, так и две, по одной в каждой, запрещенные огнебойные пушки. Ширина прохода здесь была около половины -перестрела16, скалы вертикально обрывались в воду и забраться по ним на берег было невозможно. Три цепи, натягиваемые из крепостей поперек пролива полностью блокировали проход любого плавсредства с осадкой больше щепки. Пушки как раз были размещены вдоль этих цепей, а их выстрел, заряжаемых множеством круглых камней, мог превратить в решето с одного раза даже мощную ромейскую галеру.

Вторые крепости, названные в честь воронов Одина Хугинн и Мунинн, были еще мощнее. Они целиком были обнесены стенами из огромных валунов по всему периметру. Две цепи также прикрывали вход во внутреннюю гавань. Множество метательных машин держали под прицелом устье пролива.

Порт был огромен. В нем мог без тесноты расположиться весь флот викингов, и еще бы осталось место, в нем даже уместилась бы еще и часть ромейского флота (кстати одна галера Рима стояла в порту), но Александр не интересовался местными достопримечательностями. Он рвался вперед, туда, где была его Хальдис. Наконец драккар причалил к каменным пирсам Харингхейма. Хирдманы Хельгисонар и Сигвардсонар так торопились к своим семьям, что Александр, которому пришлось возвращаться к Йофридам за большей частью своей дружны в итоге плыл один. Только двое из Сигвардсонар — кормчий и рулевой сопровождали его — ведь ни Йофриды, ни сам секонунг17 Аскель не был в Харингхейме. За четвертым драккаром, на котором ходила подчиненная им в этом году дружина Йофридов во главе , решено было не заходить, а послать на лодке весть, и торопиться в город.

В порту Харингхейма он нашел глазами две знакомые ладьи, принадлежащих Соти и Эгилю и пристал рядом. На кораблях не было ни души, и на берегу никто не ждал их, ни с распростертыми объятьями, ни с конвоем. Сойдя на берег вместе с двумя Сигвадсонарами, и оставив всех остальных на корабле, Аскель пошел искать Хальдис. Задавая вопросы всем подряд он смог найти тот огороженный участок, на котором располагались местный аналог гетто. Там, в огороженном невысоким и свежим на вид деревянным забором небольшом квартале города, под охраной, находились все захваченные в плен селяне его деревни, а также все остальные богатые и знатные, теперь правда в прошлом, Сигвардсонары и Хельгисонары.

Состояние их было ужасно. Жили буквально спина к спине, очень тесно — сейчас даже сарай, где жил Александр, когда был рабом, казался сейчас спортивным залом. Так как никто их поить, кормить и одевать не собирался а работать не выпускали, то расплачиваться за жизнь они могли только тем немногим, что успели взять с собой из родных домов. К этому моменту уже все деньги и дорогие вещи закончились, и все люди влачили тяжелое существование. Но никто не проклинал своих ярлов, никто не ставил им в вину то, что все они оказались в таком состоянии. Родственная дисциплина была железной.

Вошедшего Аскеля никто не узнал — ведь он всего лишь год прожил в одной деревне и не посещал ни одной другой. Поэтому пришлось опять начать расспросы. К счастью, его скоро заметил один из мальцов — старый приятель Хальдис еще по дразнилкам, и с мрачным видом, которому в нетерпении Аскель не придал значения, отвел его к ней.

Дочери ярла выделили отдельную каморку под крышей, что по сравнению с остальными смотрелось как апартаменты класса люкс. Постучав в дверь мальчишка убежал.

— Кто там, — послышался милый голос, коротко простучала пара шагов и дверь распахнулась. — Ты? — она отшатнулась.

Александр пораженно замер. Если он уезжал и оставлял Хальдис шестнадцатилетней пусть и выглядящей чуть старше, то теперь перед ним стояла его ровесница. Заплаканные глаза, волосы в беспорядке, круги под глазами — выглядела она ужасно. Но на усталом лице горели все те же любимые зеленые глаза...

Александр зашел в каморку. Хальдис сжалась в углу и с испугом смотрела на него.

— Что случилось? — спросил он ее, садясь на кровать.

— Прости меня, прости, — бросилась она ему на шею и повисла шепча. — Прости... Прости... Прости...

— Что? Что произошло?

— Прости. Я не смогла сохранить тебе дочь. Как я не пыталась, как не жалела, но они били всех, и меня... Смеялись... Прости... — и давясь слезами она рассказала, как их грубо волокли на корабли, как везли сродни треллям, как обращались, хуже чем со скотиной. Как из-за этого, а когда узнали, что она дочь ярла, ее били специально по животу. Слушавший это Аскель еле ели удерживался от оборота.

— Не волнуйся. Успокойся... — шептал он. Да и что тут скажешь? Хотя... — Я вот тут тебе купил. Примерь. — Секонунг достал из кошеля на поясе купленный кулончик и протянул ей. — На вот. Успокойся.

Хальдис с загоревшимися сначала глазками долго любовалась тонкой работой, потом примерила его, а потом заревела еще пуще прежнего. Александр крепко прижал ее к себе и качал как маленького ребенка, пока та не затихла. Посидев в тишине Хальдис чуть отодвинулась от него, и спросила.

— Ты не сердишься на меня?

— Ну...— непонятно потянул Александр.

— Любишь меня?

— Да.

— Докажи.

— Но как, — но глядя в загоревшиеся лукавой искрой изумрудные глаза, понял. — Но здесь..?

— Так любишь или нет, Медвежонок?... — как ласково она называла его.

— Люблю, — хрипло проговорил Аскель и повалил ее на кровать.

И черт с ними с этими ярлами, с этим тингом и обвинениями! Есть в жизни намного важнее дела, например именно то, которым пол этого дня занимался Аскель и Хальдис, забыв про весь остальной мир.

Спустя много времени, когда утро, связанное с первым посещением города, осталось далеко позади, Александр спустился на нижний этаж дома. В его ушах еще звучали последние слова Хальдис: "я никогда больше не потеряю нашего ребенка." Оторвав от семьи одного из хирдманов, пришедших с ним, он велел тому бежать на драккар и срочно принести сюда половину золота, которое они взяли в походе, и которое, в отличие от остальных ярлов, он таскал с собой на корабле, а не спрятал в поселке.

"А сейчас," — подумал Аскель выходя из дверей дома во двор. — "Пора бы навестить местных хозяев и поблагодарить их за проявленное гостеприимство! От души..." — но додумать до конца эту мысль он не успел, так как внезапно стало совсем темно.

— ...Еще лей! А! Очнулся! Тащи его в Тинг.

Александр почувствовал, что его куда-то тянут, заносят и короткий путь наконец-то закончился грубым швырянием его тела на каменный пол. Он повалился на пол, ноги и руки оказались скованы в колодки, но валяться ему не дали. Пинками его подняли и поставили на колени.

Он открыл глаза. Вокруг был огромный каменный зал с куполообразной крышей. По стенам были расположены тридцать три, как он после подсчитал, ложи, каждая из которых была отгорожена невысокими стеночками от соседней. В ложах сидели богато одетые пожилые люди в окружении нескольких других. Это явно были правители кланов со своими ближниками. Три — пустовали. Четыре ложи напротив входа были существенно крупнее, они явно предназначались для ярлов старших родов, но сейчас там пока никого не было. Прямо под этими ложами стоял грубо ограненный черный камень, похожий на жертвенник. Круглая замощенная камнем площадка посередине зала была сейчас полностью заполнена стоящими на коленях людьми. Справа от Аскеля стоял на коленях незнакомый воин, а слева неведомо как здесь оказавшийся Гудред. По периметру зала стояли воины в полных доспехах, вооруженные обнаженными мечами и топорами.