Адвокат мёртвых

— Так много? — ахнула Лэйла.

— Они любили друг друга, — взглянул мужчина на нее косо.

Привидение взглянуло вперед.

Машина стояла на светофоре. Дмитрий Игоревич покосился на смеющуюся жену, нашел ее руку и легко поцеловал костяшки.

Лэйла отвела взгляд. Это не то, что показывали посторонним.

— Они были счастливы? — спросила она.

Кирилл задумался.

— Не знаю, — сказал он, наконец. — Это трудно судить со стороны. У нас были и взлеты, и падения. В семье были трудные времена, но все-таки они любили друг друга и нас. Наверняка, осталось то, что они хотели сделать, но не успели... Я не знаю, Лэйла, можно ли сказать, были они счастливы или нет. Наверное, да. А может быть, и нет.

— А если бы ты их спросил, как думаешь, чтобы они ответили?

— Счастливы. Потому что были вместе до самого конца. Потому что и в радости, и в горе, и в болезни, и в здравии, до самого смертного конца.

— У нас замечательные дети, — мягкий голос Галины Анатольевны зазвучал в машине, как раз в тот момент, когда замолчало радио.

— Что с тобой, Галочка. Что это ты так неожиданно? — взглянул на нее муж.

Женщина покачала головой.

— Просто неожиданно подумалось.

— Ты меня пугаешь, Галочка.

— Прости, Дим, прости, больше не буду. О! Смотри, Женькины любимые астры. Давай их?

— Мы же чайные розы собирались купить?

— Астры она любит больше. Говорит, они ей сразу древнегреческую легенду напоминают. Она когда маленькая была, вечно в саду по ночам торчала, пыталась услышать, как астры со своими сестрами-звездами разговаривают.

— Маленькая была, — хохотнул Дмитрий Игоревич.

— Точно, — улыбнулась Галина Анатольевна. — Так что, давай, порадуем девочку нашу.

Машина приостановилась у тротуара, Галина Анатольевна вышла к цветочному киоску, около которого стояли четыре вазона заполненные астрами. Вернулась она с двумя букетами.

— Один мне! — сообщила она на недоуменный взгляд мужа, зарываясь лицом в желто-алое разноцветье. — Люблю их запах. Тонкий, осенью пахнут и дождем.

— Галочка...

— Знаешь, давай еще заедем в супермаркет, купим муки. У нас закончилось, а мне что-то захотелось пирога, домашнего, малинового.

— Если ты этого хочешь, давай. Только сначала Женьку надо домой забросить, чтобы она переоделась. А мы с тобой как раз в это время в супермаркет съездим.

— Отличная идея. У меня самый замечательный и понимающий муж на свете. Как я тебя люблю, Димка!

— А я тебя, Галочка. Не представляю, как бы жил без тебя. Но это совсем не повод задирать нос!

Галина Анатольевна рассмеялась. Дмитрий Игоревич присоединился к ней.

Кирилл, прикусив губу, смотрел на родителей.

— Человек, — тихий голос Адвоката заставил мужчину чуть ли не подпрыгнуть на месте. — Твоя мать, она...

— Да, временами местами вела себя странно, словно предчувствовала что-то. Ни мне, ни Женьке этот талант не передался. А она и на экзаменах лучшие билеты вытаскивала, и иногда совершала совершенно необъяснимые поступки. Сворачивала не туда куда надо, ехала не тем маршрутом, который ей советовали. Дядя рассказывал, что один раз она отказалась садиться в машину такси, которую подали к дому. Расплакалась на ровном месте, пришлось отказываться от автомобиля, пока вокруг нее суетились. Машина отъехала метров пятьсот от нашего дома и врезалась в столб. Водитель, сидевший за рулем, оказался под кайфом.

— Она могла?

— Понять, что они не вернутся домой? — Кирилл кивнул. — Да. Но видимо, она поняла и что-то еще... Я не знаю.

— Прости, — Лэйла, положив ладонь на мужскую руку, ободряюще ее сжала. — Прости.

— Ничего, я не смирился с этим. Не думаю, что с этим вообще возможно когда-нибудь смириться. Но я понимаю, что изменить ничего не могу. Это ни в чьих силах. Все, что я сейчас могу, это с вашей помощью помочь им обрести спокойное посмертие. Вот и все...

— Кирилл...

— Правда, спасибо вам обоим. Если бы не вы...

Лэйла вздрогнула. Адвокат повернулся к Кириллу и покачал головой.

— Ты ничему так и не научился, человек. Мы не люди. Не благодари нас. Мы выполняем то, что принесет нам выгоду.

Мужчина на это никак не отреагировал. Он сказал то, что думал, а нечеловеческая природа собеседников его интересовала в самую последнюю очередь.

Через пятнадцать минут машина остановилась около небольшого офиса, откуда выскочила высокая подтянутая девушка, с сумкой через плечо.

Женька оказалась совершенно не похожа на своего старшего брата. А еще она была совершенно не женственной. Короткие черные волосы были подвернутые за не проколотые уши.

Аккуратная блузка, жилетка, брюки и неожиданно — кроссовки.

На шее фотоаппарат, на поясе то ли кобура от него, то ли еще один фотоаппарат. Повернувшись к зданию, девушка махнула кому-то рукой и села в машину.

Семья отправилась дальше по своим планам.

И следующие четыре часа, пока семья Кирилла была в театре и в ресторане, компания путешественников в прошлое провела в тяжелом молчании.

На душе у Кирилла было тяжело. Он отлично понимал, что именно сейчас увидит. Но даже самые худшие его подозрения не описывали всего того, что случится дальше.

Сзади села Женька, по стечению обстоятельств — как раз туда, где сидел с хладнокровным видом Адвокат.

Лэйла, вцепившись в ладонь Кирилла, толком и не знала, пытается она успокоить его, или пытается зацепиться за реальность сама. Симпатичный ей человек переживал, а она не могла ему ничем помочь.

Что думал Адвокат, было известно только ему одному. По бездне в его глазах вряд ли кто-то смог бы понять хоть что-то. Лэйла, хоть и знакома была с ним давно, исключением из этого правила не была.

— Когда все случилось? — спросил он у Кирилла.

Мужчина задумался.

— Без четверти полночь.

— Сейчас на часах одиннадцать двадцать. Все случится через двадцать пять минут. Лэйла, повтори...

— Не надо, — заговорил было мужчина и замолчал.

— Лэйла, повтори свое заклинание. Человек, я верю, что ты сильный, что у тебя хорошая сила воли. Но рисковать твоим рассудком — это последнее, чего я хочу в этой работе. Невменяемый контрактник это головная боль, поэтому мы не будем рисковать.

На этот раз Кирилл более чем благоразумно промолчал.

Лэйла, взглянув на него искоса, на этот раз мужчину целовать не стала.

Машина ехала, не превышая допустимую в городе скорость. Пассажиры молчали, Женька дремала на заднем сидении, Галина Анатольевна сонно жмурилась на город за окном автомобиля. Дмитрий Игоревич смотрел на дорогу.

Яркие огни супермаркета всплыли по правую сторону. На автостоянке, несмотря на поздний час, было полно машин. Завлекательно подмигивали билборды, яркие вывески заманивали припозднившихся прохожих, обещая сваренный кофе, поп-корн и интересный фильм.

На перекрестке никого не было, но Дмитрий Игоревич остановился на красном свете светофора, взглянул на жену.

— Галочка, скоро уже дома будем. Может, Женю разбудим?

— Пусть спит. Бедолага, сегодня совсем намаялась. Разбудим, когда совсем к дому подъедем.

Машина тронулась с места, набирая ход, но далеко не уехала.

Вначале Кирилл услышал взволнованный голос мамы:

— Дим, глянь вперед, мне кажется, или на нашу полосу кто-то выехал?

Отреагировать Дмитрий Игоревич не успел. Огромный тяжелый джип, вначале вильнул в сторону, а затем и вовсе выскочил на встречу, слепя людей, сидящих в седане. Дмитрий Игоревич вильнул в сторону, ударив по тормозам, надеясь прижаться к обочине и разминуться с джипом, но удача была не на их стороне.

Огромный рыдван ударил машину лоб в лоб, сминая капот. А затем, не останавливаясь и не сбавляя ход, проехал по крыше седана. В свете ярких фонарей и вспышек вывесок супермаркета, Кирилл увидел за рулем того самого мужчину, которого успели оправдать на суде.

Одной рукой удерживая руль, он даже не смотрел куда едет. Запрокинув голову, преступник заливал в себя виски из горла...

Машина проехала мимо, скрылась за поворотом. Кирилл смотрел вперед и не видел.

Ни того, как из-под капота поднимается дымок. Ни того, как сплетены пальцы родителей. Ни того, что прямо над тем светофором, около которого должен был остановиться преступник, неярко светится что-то серо-серебристое.

Он смотрел вперед и понимал, что больше никогда не сможет этого забыть.

— Око за око, зуб за зуб, смерть за смерть, — тихий шепот Адвоката вырвал Кирилла из оцепенения. Над ухом звякнули бубенчики, на виски легли ледяные пальцы, и мужчина перестал себя осознавать...

Глава 10. Виновному кара, спасенному — рай.

Что отделяет людей от не людей? Поступки, слова, может быть, мысли или характер? Склад ума или то побудительное начало, которое толкает их на действия.

Где лежит границами между теми, кого мы с гордостью называем "человеком" или тем, кого мы презрительно или испуганно называем "нелюдь"?

Где граница, что разделяет реальность и миф? Чем они вообще отличаются, если у них что-то общее? И что вообще можно использовать в качестве мерила реальности? Веру или чувства, слова или логику? Человек, выбирая свою реальность, опирается на уши, сердце, душу или тело. Но их можно обмануть, что чаще всего и происходит. Реальность сплетается с вымыслом, вымысел становится реальностью.

Так все-таки как их отделить друг от друга. Чем воспользоваться.

Верой? Но вера деспотична. Она требует отринуть всё и вся, отдать и мысли, и чувства на откуп ей. Даже если ты не ощущаешь, ты веришь. Даже если ты думаешь, что что-то не так — ты веришь в благополучный исход, и твоя вера однажды может стать реальностью.

Чувства легко подводят человека, они меняются под давлением внешних и внутренних обстоятельств, тесно сплетаются с другими чувствами и путают, путают человека. Ненависть перетекает в любовь, любовь — в ненависть, товарищество смешивается с завистью, и из этого не получается ничего хорошего.

Слова изменчивы, зачастую лживы, двуличны, они зависят от человека, от смысла, который в них вкладывается. Слова иногда бессмысленны, а поступки, подтверждающие их, опаздывают.

Логика не любит вмешиваться в человеческие дела. Она разделяет мир на единицы и ноли, правильное и неправильное. А мир может не только выбрать орла и решку, но и поставить монету на ребро или даже оставить ее висеть в воздухе.

Мир не логичен.

Тогда возникает вопрос, неужели в человеческом мире нет ничего, что можно было бы использовать в качестве измерения реальности?

Каждый ищет сам на это ответ, иногда находит, иногда нет.

Но есть одно чувство, которое так или иначе ведомо всем: и людям, и не людям. Неважна раса, цвет кожи и волос, неважна национальность и положение в обществе. Это чувство едино и имя ему — месть.

Месть коварна, хладнокровна, изобретательна. Месть забирается в человеческие сердца и души, подстегивая к действиям. Она обещает отдать все, на деле только все забирая.

Месть — это чувство, которое уничтожает людей, которое однажды приведет к тому, что людей на земле не станет.

Месть никого не делает счастливым...

— Кирилл. — Тихий голос звучал над головой, пытаясь вернуть мужчину в реальность. А та от него ускользала. Кирилл цеплялся за нее руками, ногами, но реальность не желала поддаваться и сдаваться.

Женский голос над головой был знаком, и ощущение теплой руки на щеке было таким легким и таким важным, а еще запах мандарина и елок.

— Аня...

— Точно, — девушка села на кровать, убрав руку с лица Кирилла. — Я уже не знала, что с тобой делать. То ли звонить в скорую, то ли пытаться достучаться до Адвоката.

— Пытаться? Достучаться?

— Да. Расследование почти закончено. Вина последнего виновного определена. Он что-то еще подозревал, но я не знаю, оправдалось ли это или нет.

Говорить Кириллу было тяжело, как и держать глаза открытыми. Ощущение было такое, словно туда песка подсыпали. Но почему-то казалось важным узнать ответы на несколько вопросов:

— Аня, когда... все закончится?

— Сегодня, — честно сказала девушка. — Он должен прийти часа через три, может быть четыре. На вечер обещали плохую погоду, то что нужно для дел Адвоката.

— Почему? — спросил мужчина и почти тут же сам нашёл ответ на этот вопрос. — Свидетели. В такую погоду никто никуда не пойдет. Всех можно найти по домам.

— Верно. Адвокат сказал передать, что ты можешь никуда не идти, остаться дома.

— Нет, я должен закончить все, что начато, довести дело до конца. Только после этого я смогу успокоиться.

— Ясно, — Аня отстранилась. — Тогда я приготовлю тебе ужин. Ты проспал несколько часов.

— И две таблетки от головы! — крикнул Кирилл ей вслед.

Девушка, замерев на миг на пороге комнаты, склонила голову и скользнула в коридор.

Мужчина остался лежать на кровати.

Осколки путешествия в прошлое еще кололи сердце, ранили душу, но воспоминания словно подернулись дымкой, не дающей вспомнить все в подробностях.

И было что-то еще, что заставляло Кирилла нервничать. Что-то из того, что он увидел, но не осознал, не успел этого сделать. Что-то было там такое, что заставило удивиться даже Адвоката.

О чем он подозревал? Ответ на какой вопрос хотел найти этот не человек? Что именно он собирался увидеть в той поездке? Уж точно не того, кто сидел за рулем джипа.

Спросить об этом, впрочем, все равно бы не получилось. Не было рядом Адвоката и не было Лэйлы.

— Аня!

— Да? — поинтересовалась девушка, входя в комнату с комплектом сменной одежды и полотенцем.

— Женщина, с нами не было женщины?

— Было привидение, но она ушла вместе с Адвокатом. Караса тоже забрали с собой.

Кирилл нахмурился. Мысль о том, что от него что-то решили скрыть, только что получила косвенное подтверждение.

— Ладно, я встаю. Спасибо.

— Не за что, — Аня, пожав плечами, вместо того чтобы идти к двери в коридор, просто сквозь стену прошла в соседнюю комнату, вызвав у мужчины глухое чертыханье сквозь зубы.

— Ну, я же мертвая, — донеслось от нее с веселым смехом. — Разве я не могу воспользоваться парочкой своих новообретенных способностей в последний день.

— Последний?

Аня не ответила.

Настаивать Кирилл не стал.

Но все же, к вопросу его взволновавшему вернулся сразу же вовремя ужина.

— Так все-таки, Аня, что значит "последний день"?

— То и значит. Сегодня мой контракт будет закончен, я отправлюсь туда... где должна быть.

— То есть...

— Да, — ясная улыбка появилась на нежных девичьих губах. — Прости, Кирилл, но это все закончится. Исчезнет как кошмарный сон.

— Я все забуду?

— Это как ты обговоришь с Адвокатом, обычно люди предпочитают забывать. Так проще. Не так больно, не так страшно потом жить.

— Я не забуду.

— Что? — Аня, убирая тарелки в раковину, повернулась. — Но почему?

— Я хочу помнить. Помнить тебя, твою улыбку, твои слова. Я не хочу забывать то, что в те дни, когда я думал, что сойду с ума от боли и ужаса, неожиданно появилась ты. Я не хочу забывать те дни, которые были полны тобой, запахом твоих духов, твоими шагами.