Курсантки

— Привет! Давно не виделись, бандитка.

"О! Только не это! Хотя может, я привередничаю и это лучше турецкого рабства".

— Какого чёрта?!— процедила сквозь зубы я.

— Выходит, не нравлюсь, а я так рассчитывал на горячую встречу,— измывался он.— Видишь ли, кажется, мне пришла в голову удачная мысль...

"Самая твоя удачная мысль — это подойти тебе к перилам и свалиться за борт", но я улыбаюсь и, надеясь на то, сама не зная что, потребовала:

— Пусти.

Этого ему было достаточно, чтоб немедленно посадить меня на якорь. Помахивая в сторону иллюминатора, он цинично заявил:

— Куда? Поплавать хочешь?

Вот чего не хотела я так это плавать. Было понятно, что Глеб пытается блеснуть остроумием и больнее уколоть. Он непременно осведомлён о моём бульбульном купании и топорном стиле заплыва. Противно, что воспользовался этим, но тут он не в одном экземпляре, через одного такие орлы. Джентльмены. Вздохнув, мол, беда не приходит одна и, пытаясь смутить не смущающегося товарища, уставилась на него:

— Что тебе от меня надо?— ещё хорохорясь, но при возможности оказаться в воде сникая, выступала я. "Теперь я ему задаю глупые вопросы. Вот уж не думала, что он проявит такое упорство. Совершенно не готова к этому. Этот осёл оказался настойчивым. Может, поддать ему головой в известное место, как раз уровень позволяет, глядишь, боль охладит его пыл".

— Что-то я без тебя скучать стал. Самое время пообщаться. За что ты меня так не любишь? Тебе не кажется, что нам нужно обсудить нечто важное.

Вопросы бомбили мою несчастную голову. Я ничего не понимала. Никаких важных дел у меня с этим ослом не было. Или он подготовил счёт за ремон. Едва сдерживая довольную улыбку, он оттеснял меня вниз и монотонно ныл:

— Да в чём проблема-то посидим, отдохнём... Проведём замечательный вечер, расслабимся...— А глаза кричали: "Что за упрямая девчонка!"

Чем я прогневила своего ангела-хранителя, что он взял и, кинув меня с этим чудовищем, улетел. Я раздражённо топнула ногой. "Чёрт, так влипнуть!"— шаг за шагом уступала я его напору.— Попасться на удочку такого тупицы, это уж ни в какие ворота. Обсудить ему невтерпёж что-то важное... Это наверняка разбитая машина и компенсация причинённого ущерба. Пусть докажет сначала!

— Я страшно рад тебя видеть. Нет, правда,— тянул он.

"Издевается" Я пожала плечами, слегка надувшись. Выходит, Глеб устроил себе продолжение праздника. Получается так, что мои приключения ещё не закончились. Я не знала, как мне реагировать: радоваться или плакать. Нет, плавать я не собиралась, не умею. И он на сто процентов знал об этом. За что, про что и заманил сюда. А сейчас во всё старание нажимал на это больное место. Мог бы и не стараться больше, хуже мне уже не будет. Одно утешает, не продали, это факт. Уже хорошо. Но попасться опять в руки Глеба, да ещё после того, что я натворила с его воротами и транспортным средством... Он давил на меня грудью. Можно, конечно, попробовать кинуть его через себя, очень удобная позиция, но есть шанс сломать ему хребет, а надо ли... К воротам прибавлять ещё и это. Да и в ловушке я, по волнам до берега всё равно не добегу. К тому же риск малый. А если он будет опять обзываться или не прилично себя вести, я отобью ему яйца и ни разу не пожалею об этом. Решение принято. Я молчком сползла опять вниз. Как могла забыть, что Верунчик училась с моим братом... Нервничая, делаю ошибки. Мировой в такой обстановке не получится, всё будет не так! Надо побыстрее устранить перекос. Я вздыхаю и говорю:

— Ладно, твоя взяла, можешь праздновать победу! Но ответь на один маленький вопросик — что ты хочешь?

Как они любят, когда перед ними капитулируешь. Боже мой, какая скука!

Глеб посветлел, засуетился. "Присаживайся",— любезно предложил он, слишком внимательно проследив за тем, как я устроилась на диване. Одёрнула подол короткого платья. Закинула ногу на ногу. Рисуюсь. Он шлёпнулся на другой конец, потом подсел ближе. Смех один. Ободряюще пробасил:

— Ничего, посидим, выпьем холодное шампанское, отдохнём, в общем...

Это было сказано самым обычным тоном. Только... только я наученная им же не верила ни единому его слову, поэтому продолжила ироничную игру:

— Ты вообще-то подумал, что на меня папа с мамой рассердятся, могут и наказать,— рисовалась я.

Он поняв это тут же насупился и полез с упрёками:

— Что-то я на той злополучной даче страха того в тебе ни под каким соусом не заметил. Ир, умоляю, давай без фокусов, а? Вокруг вода, а ты плавать не умеешь... Обменялись любезностями оно и хватит. Предлагаю перемирие.

— Ну, давай,— не возражаю я, устав куролесить и сдерживая восторг: "Ага! Всё-таки дрожишь! Как пить дать боишься, что утону".

Хотела же на дурняка пожевать, вот и наешься сейчас по самое горло.

Он подал знак кому-то наверх и нам тут же расторопный улыбчивый малый в белой фирменной курточке накрыл стол. Мне казалось, что это он опять выпендривается. Выставляет свои снобистские замашки на показ. Я была человеком простым и этой дури терпеть не могла.

— Рекомендую,— рисовался Глеб.

— Что это?— с подозрением воззрилась я на кусочки в экзотических листьях и овощах.

— Попробуй, тебе понравится,— с надеждой предложил он.— Ты же любишь рыбу.

Я любила рыбу. И от обиды и злости принялась есть. Надо же на что-то убивать время. К тому же умереть как хотела есть. В любом случае наслаждение перевесит вред. Если конечно откинуть то, что я влипла, всё просто шоколад. Хотела поесть... Ем. Мечтала покататься... Плывём. Шампанское, правда, пить не стала, сделав пару крошечных глотков, отставила бокал. Кто его знает этого Глеба. Напоит и будет выкаблучиваться. В общем, была настроена агрессивно. И ощущала себя от всей этой бестолковщины весьма неуютно. Но в данной ситуации я ничего не могла поделать. Бороться, но вокруг вода и мы не на берегу, а на катере. Сидеть молчком бестолково. Придётся говорить. Но о чём? А не всё ли равно.

— Куда мы плывём?

— На маленький райский остров,— обрадовался концу молчанки Сашин шеф.— Не волнуйся, всё будет в полном порядке.

Я поглотила не жёванным кусочек рыбы. Вот осёл! Если в его намерение входило меня успокоить, то он добился совершенно обратного эффекта. Я почувствовала опасность. Нет, я не боялась, просто вода отбирала у меня возможность борьбы и манёвра. Я спросила первое, что пришло на ум:

— Зачем?

— Ир, ты только не кипишись... Там дикая природа..., водопад, хижина на двоих, райский уголок,— голос его слегка охрип. Было здорово заметно, что он волновался.

Первое что пришло в голову: "Остров?! Понятно! Там нет ворот и машин. Бить нечего". После того, как моё лёгкое обалдение закончилось, я вспомнила, что у меня есть голос и завопила:

— С ума сошёл. А ну поворачивай назад...

Нет, ну с какой стати он был уверен, что я последую за ним? Что за самонадеянный нарцисс!

Парень перекосился. На лице застыло: "С чего ты снова начинаешь меня заводить?" Глеб не собирался сдаваться и даже сделал попытку поймать мою руку. Надо же! А я-то думала, что после всех моих выбрыков должна была, как минимум его раздражать. Чего интересно он так завёлся? Или всё-таки я смогла его заинтриговать и ему не хочется расставаться?

— Подожди... Слово даю, не понравится, вернёмся. Надо поговорить, а сделать это с тобой, считающей себя всегда правой, можно только на острове, окружённом водой. Должны же мы покончить с враждой и недоразумениями и положить начало новым отношениям.

— Поворачивай сказала! Имей в виду, никаких отношений у нас с тобой не будет. Никогда.

Ответил спокойно и трезво:

— Ладно. Пусть будет так, как ты хочешь. Не будем начинать.— Он провёл рукой по лицу и пожаловался:— Чёрт, что-то слипаются глаза. У меня какое-то странное ощущение... Ты ничего не подсыпала в вино?

— Вот это мило!— насмешливо начала было я, но быстро сползла на удивление:— Я, с чего и когда? А ты?

— Нет... Странно... Что-то мне плохо, очень плохо.

В это раз Глеб поверил, что я говорю правду. Я, глядя на него, сама почувствовала нелады. Но не может же он притворяться, не зачем.

— Действительно странно... Послушай Глеб, а это твои люди или...

— Нанял. Это мой личный катер, пользуюсь редко. Смысла нет иметь постоянный состав. Дьявольщина мне абсолютно не хорошо. Всё плывёт. Закладывает уши. Дышать... нечем!

Я вскочила и забегала по каюте. Глеб не притворялся. Чёрт, кажется, мы влипли оба! Вот так-так! В голове всё прыгало, но хоть и с трудом, а вырисовывалась картина.

— Сколько их тут?

— Двое.— Он хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться.— Ты считаешь кто-то поменял наш расклад?— он вздохнул и выдавил что-то подобия улыбки. Послушай, детка, не будь смешной...

Не обращая внимания на его лепет, я подошла к столу. Взяв бутылку, отлила половину на ковёр. Высохнет. Пусть думают, что пили много. Подняла, отволокла его в угол, засунула пальцы в рот и подержала ведёрко от шампанского. Его вырвало. Раз, другой... Уже хорошо!

— Ложись на диван,— прошипела я ему в ухо.

— Зачем?

— Пусть считает, что ты спишь. А я на руках на столе.

— Я боюсь, меня действительно сморит.

Я, шипя в его вялое ухо, принялась возмущаться:

— Борись, ты должен вынырнуть из этого опасного омута. Ты мужик или мокрая курица? Думай о морозе, холодном ветре, представь себя в воде... Ну, старайся давай. Надо изобразить спящих.

— Ты думаешь...

Шепчась мы вмиг забыли наши разногласия.

— Сейчас проверим, плохие это мальчики или так себе.

Слух еле уловил, как шустрый малый сбежал вниз. Мы упали каждый на своё место. Удовлетворённо хрюкнув, мужик подошёл к столу, покрутив бутылку, выкинул её, открыв иллюминатор, в море. Двинулся к дивану на котором лежал Глеб, я нарочно скинула, как бы во сне тарелку. Он напрягся, остановился не дойдя до цели и повернул ко мне. Приподняв за волосы мою голову довольный засмеялся и... Я вырубила его ударом в живот. Он даже и пикнуть не успел. Хлопнулся мешком. Стукнув для уверенности мужика по шее, прошлась пальцами по телу. Из-за пояса брюк выудила револьвер. Заткнула рот хорошим кляпом. Распахав ножом льняные полотенца, связала объект по ногам и рукам. Пнула ещё пару раз в пах, чтоб не дёргался. Он моментом свернулся крючком, на губах его выступила пена. Чтоб уж наверняка, двинула ещё раз для профилактики. Глаза его закатились сверкнув белками и голова бессильно поникла.

Так-то лучше! Таким он мне больше нравится. Убедившись, что тип безопасен, подошла растормошила всё-таки уснувшего Глеба.

— Вставай, соберись, сейчас выйдем наверх, будет легче.

Парень сидел отдуваясь, обмахивая себя полотенцем. Я расстегнула ему рубашку и помассировала виски. Он застыл изваянием разглядев оружие в моей руке. Пришлось отвести руку за спину чтоб не шокировать со сна.

— Как дела?

— Ты знаешь, цыпка, хреново. Какого чёрта им от нас надо?

— Сейчас спросим.

Передав пришедшему в себя Глебу ствол, я встряхнула тщедушного малого и ткнула его на стул. Тип, оказавшийся на голову меня выше, и медленно приходящий в себя, хрипел. Его мутные глаза пытались разглядеть меня. Надавив на его грудь коленом и вынув из его рта кляп, проверяя способность отвечать, рявкнула:

— Говори, урод. Причём чётко и по существу.

Я говорила по-английски. Потом тоже самое повторила по-французски. Он, держась за пах, попробовал изобразить улыбку и осмелев поднять крик. Я, не раздумывая, саданула кулаком ему в лицо. Неприятный хруст резанул уши. Кажется, сломала нос. Поделом. Правда, кулаку тоже досталось. Больше он попыток к сопротивлению не принимает. Вот и славно. По мне так лучше пугать, нежели бить. Наклоняюсь над ним. Мужик вздрагивает и открывает глаза. Смотрит из-за заплывших век.

— Говори, убью.— Замахнулась опять я.

Он замычал. Чуть не рыдает. Облизывает кровь, показывая жёлтые зубы.

— Повторить вопрос?— луплю его по ушам.

— Что?— просипел он по-английски.

— Слушай во все уши гад. По буквам: Что от нас надо?

— Сука, что ты делаешь?— завизжал он отпрянув и захлёбываясь кровью на чисто русском языке.

Вот это номер. Раз наш можно не церемониться. Я изогнулась и долбанула ему в челюсть ногой, он закашлялся и углох. По обмякшим щекам его покатились слёзы.

— Будешь говорить, гадёныш, или умрёшь, как Мальчиш Плохиш? Что вам от нас нужно?

Всё что я делала с этим несчастным было отвратительно, но с другой стороны их действия по отношению к нам носили ещё более мерзкий привкус. Наверное, невозможно остаться чистым коснувшись грязи. Да мне в этот момент было не до щепетильности. Чувство опасности завело и дало силы на борьбу.

— Мне заплатили... чтоб я напоил снотворным и проследил за вами.

— Всё?

Он молчал. Я пнула его в щиколотку. Естественно, охнул.

— Не заставляй меня прибегать к насилию. Ясно?

— Белеберда какая-то,— вылил на себя минеральную воду Глеб, пробуя очухаться.

— Всё,— заскулил малый, в его глазах стояли слёзы.— Что со мной будет?

— Врёшь,— я пнула ему в живот. Он вместе со стулом улетел в угол.— Ты рассказываешь, мы сохраняем тебе жизнь.— Я подняла его и снова посадила. Задохнувшись от боли парень с трудом выдавил из себя:

— Мы должны были оставить вас на острове. В заложниках. Выкуп.

— А сами?

— Уйти. Дальше не наша забота. Нас ждут в другом месте.

— Кто вас послал?

— Не знаю. Правда не знаю.

— Кто знает?

— Он,— махнул он наверх и перекривился от боли.— Он старший.

— Вернёмся к нашим цыплятам... Значит, это не тот остров, что заказал Глеб Юрьевич Морозов?

— Естественно. Намного дальше.

— Совсем рехнулись...— Влез опять Глеб, дыхание его по — прежнему было прерывистым, но глаза уже во всю моргали.

— До райского острова мы дошли или нет?

— Пока нет, он как раз на пути.

Я вылила содержимое наших бокалов ему в рот. Он выгибался, но я предупредила, что открою пасть ему ножом. Это подействовало, благоразумно затих. Через пять минут захрапел. Проверила верёвки на ногах и руках, затолкала кляп. Обернулась к растирающему виски Морозову.

— Глеб, ты как? Оклемался?

— Между небом и землёй. Ты думаешь Верунька с ними?

— Время покажет. Почему без охраны сунулся?

— С тобой вдвоём хотел побыть. Я никогда не был таким монстром, каким ты меня для себя намалевала. Хотел доказать...

Я оборвала его, на глупости не было времени.

— Мелет ерунду какую-то. Ты с катером справишься? Такая махина... А то я в этом не смыслю ни бельмеса.

— Какое счастье...— начал он ухмыляясь, но упершись в меня взглядом осёкся, перейдя на деловой тон:— Попробую, учился немного...— по ходу уточнил:— Это моторная яхта.

— Тогда пошли. А насчёт названия: мне без разницы. Катер короче и мне больше нравится.

Наверное, это моё замечание было уже для его самолюбия лишним, потому что он пробурчал:

— Что у баб в голове...

— Хватит трепаться. Строго за мной и не высовывайся. На револьвер.

Глеб заскрипел зубами. Он не мог предположить, что ситуация вышла из-под контроля и теперь похоже напоминала снежную лавину. Он боялся, что всё задуманное сорвётся...