Баллада о краденой памяти

— Да. В ней заключено зло. Этот город когда-то построили боги, пришедшие к нам из другого мира. Мы не можем разрушить её. Даже наши боги оказались бессильны сделать с ней что-либо. Даже Владетель Тунг. Я знаю имя ее Владетельницы, её хозяйки, но она не желает, чтобы ее беспокоили. И я могу признаться, что боюсь ее, Высокородная, — промолвил словно про себя, Привратник, — Для неё те демоны, что зачастили в наш мир — только шаловливые мальчишки. Она величественна и ужасна. Столь же велики и ужасны заточённые в башне силы, ради которых и построили вокруг неё этот странный город пришельцы, а она уничтожила их, и город. Тогда еще плодороднейшую страну Шарани она обратила в каменные поля Чёрных Пустынь. А ведь это было лишь легчайшим дуновением этой Силы!!!

Они помолчали. Этли покачала головой:

— Велико же зло, заключённое там.

Привратник грустно улыбнулся:

— Зло?! Только для слабых ее Сила является злом. Тот, кто достаточно знающ и силён, чтобы подчинить Силу себе, сравняется в могуществе с её Хозяйкой. Но такое могущество непредставимо ни тебе, ни мне, ни кому-то ещё в нашем мире. Значит, мы слабы, и для нас лучшее не трогать столь могущественные вещи.

Этли снова задумалась. Вскинула глаза:

— Но если эта башня неподвластна даже богам, то что нужно Герцогу в ней? Значит, он хочет захватить то, что не сможет использовать? Я не понимаю.

Привратник помрачнел:

— Если бы так! Я говорил не о её использовании, а о уничтожении или полном контроле. Использовать же её несложно. Но об этом нельзя говорить в этом мире, Высокородная! Он не готов к такому знанию.

Этли кивнула:

— Да, наверно, ты прав. Я тут подумала: а что, если кочевники Черной Пустыни узнают о намечающемся походе и о его цели? Неужели они будут сидеть и ждать отрядов Герцога?

— Ты хочешь сказать — если Белый Барон предупредит их? — живо переспросил Привратник, — Но тогда твой человек, знающий демона в лицо, окажется все равно что в котле с кипятком. А там, как известно, трудно сыскать прохладу. Ты хочешь увести его с Юга? Но ни ты ли сама проделала кое-что, чтобы сместить появление демона именно туда, в сравнительно безлюдные и безопасные горы?

Этли пожала плечами:

— Конечно, я предупрежу его, но не стану уводить. Пусть он спрячется и пересидит их набег в какой-нибудь горной деревушке неподалеку от предсказанного места. Пошлю ему денег, чтобы он не попался на воровстве и не загремел на плаху раньше времени.

Привратник с сомнением покрутил головой:

— Не очень нравится мне все это. Но лучшего выхода нет, может быть суматоха опережающего удара кочевников окажется на руку нам. А поскольку человек — твой, то и решать тебе, Высокородная.

Изображение медленно померкло. Женщина рядом с Привратником сонно пробормотала:

— Ох никак я не привыкну к этим вашим разговорам по ночам.

Колдун ухмыльнулся, хозяйски огладил ее круглое плечо:

— Спи, тебе это не нужно. Ведь ты — жрица Озера, и у тебя нет постоянного мужчины. Просто не может быть. Спи.

17. Этли-4.

Этли снова смотрела в кристалл. Она видела как человек Белого Барона передал одноглазому вору деньги, она знала, что появление демона состоится в середине весны. Ее человек при демоне имел достаточно времени, чтобы набраться сил и подготовить все надлежащим образом. Она наслаждалась своим новым положением тайной вершительницы хоть бы и немногих судеб, но от этих судеб зависели все остальные в этом маленьком мире.

Кривой поселился неподалеку от городка Ланцен, на одном из постоялых дворов, пояснив хозяину, что он ожидает товарища, заехавшего к родственнику, с которым у него, Кривого, взаимная неприязнь. Он сытно ел, вдоволь спал, добротно оделся, не выбрасывая, однако, свои заслуженные лохмотья — им еще предстояло сыграть в плане Высокородной Этли свою особую роль. Двум встречным товарищам по воровскому Братству он объяснил, что нанят знатной дамой выкрасть любовные записки у некого кавалера, и ожидает ее распоряжения заняться делом, и каждому любопытному он рассказывал немного другую историю. Вовсе не потому, что ему требовалось всех запутать, просто хотелось сделать историю во-первых, позанятнее, а во-вторых, правдоподобнее.

Так он и проводил время, пока в огне светильника не возникла Этли. Она посмотрела на отъевшееся лицо Кривого:

— Пора прятаться. Послезавтра племена Черной Пустыни дойдут до твоего городка. Иди к известному тебе месту. Демон объявится на этой неделе. Смотри же — не упусти его!

И исчезла. Кривой печально вздохнул. Месяц, казалось, пролетел как миг. Сытая, спокойная жизнь на деньги Высокородной Этли кончилась, настало снова время холода, поисков куска хлеба, опасности... И то, что уходить предстояло только завтра, ничуть не обрадовало вора. Он пощупал заметно похудевший кошель и спустился вниз, в таверну, чтобы еще раз наесться впрок. Когда еще потом снова придется попробовать такого мяса и таких тающих на языке крестьянских колбас с белым соусом! Если вообще придется.

18. Демон.

Непонятное помрачение кончилось, оставив мерзкий медный вкус во рту и слабость во всем теле. Демон открыл глаза. Густая каша звездного неба центральной части звездного скопления бросилась в глаза как что-то неподходящее для неба. Он понял, что оказался в неродном мире. Холод донимал уже ощутимо, пробиваясь сквозь лоскуты изодранной одежонки. Он лежал в густой траве недалеко от костерка, лениво мерцающего крохотным пламенем ярко-красного цвета. В голове шевельнулся обрывок мысли, что такое пламя говорит о изобилии какого-то элемента, но название так и не вспомнилось. Он не беспокоился о том, кем был разведен огонь.

Смутное воспоминание о тормошении каким-то человечком вызвало слабую ухмылку. Демон огляделся в поисках еды, не заметил ничего подходящего и снова прилег, глядя на протянутые к свету и теплу костерка ближние ветки. Высокие, сейчас иссиня — черные деревья томбу. Не удивлялся и не боялся внезапного осознания себя в незнакомом ему месте. Остро чувствовал, что оно чужое. То есть, что ему чуждо и это место, и эти деревья, и этот огонек костра. Ему казалось, что он — и все вокруг словно бы разделены неощутимой, прозрачной, но вполне различимой, реальной стеной. И знания об этом, чужом мире тоже не казались чем-то странным.

Когда-то он мог не ступая на почву планет собирать информацию и настраиваться так, что даже ученые развитых обществ не заметили бы отличий от аборигена. Снова сосущий провал памяти. Это стало беспокоить. Не беспомощность — он знал, что может за себя постоять, но именно дыры в памяти. Попробовал припомнить что-то о собственном недавнем прошлом, мелькнули обрывки каких — то картинок — и все. И тут он обнаружил, что не знает своего имени1 Вдобавок разболелась голова. Он снова прилег и лениво перебрал все свое имущество, надеясь, что хоть что-то натолкнет на след: короткий клиновидный кинжал из синеватого металла, острый как бритва и не имеющий привычного перекрестья "усов", с белой резной костяной ручкой. С надеждой изучил рукоять — из ее простого орнамента, правильного и простого переплетения линий, ничего не удалось извлечь. Ножны отсутствовали, хотя в рукоятке была кнопка-защелка. Кроме этого кинжала обнаружил только непривычной формы огниво с кремнем — и все, поймал себя на злой усмешке.

Демон знал, что ранее был не одинок, и уверен, что союзники не оставят в беде. Точных воспоминаний не разыскалось, просто спокойное сознание "не впервой". Все происходящее уже было. Когда-то очень давно, вот так же беспомощно лежа под другими, но тоже чужими небесами, с оскверненным чужим контролем мозгом, вышвырнутый из своего мира как мешок с мусором чьей-то недоброй волей... Смутно он сознавал — тогда он был намного слабее. Да, это было! Он ощутил горячую волну горечи, перешедшей в злобу. Они тогда торжествовали, как, верно, торжествуют и сейчас. Мысль превратила злобу в ледяное бешенство. Демон скрипнул зубами.

— Они заплатят за это!!!

Черный лес выслушал выкрик бесстрастно. Перед глазами встала картинка туманного, парящего болота, окружающего странные строения, вспухающие в медленных жарких вспышках взрывов: и кто-то за спиной торжествующе, хрипло хохотал, с лязгом перезаряжая свое оружие. Они бежали к высокой каменной стене, сжимая причудливое оружие, поливая радужно светящимся лучом стену. Луч кромсал камень рушащимися огромными кусками, испепелял прячущихся за стеной людей в коричневой униформе вместе с металлическими орудиями, исчезающими в грязных облаках от радужного прикосновения... Снова пустота в голове.

Что было дальше? Память играла в дурную игру "угадай — догадайся впридачу", но не оставляла спокойная, надежная как твердь под спиной уверенность — бросившие его в эту примитивную страну дорого заплатят за содеянное. Он выкарабкается, вернется. Сам или при помощи кого-то, он сможет отомстить. Он зальет их страну огнем и кровью, став тем, чье имя не произносят вслух спустя многие поколения, потому что оно станет вызывать неодолимый ужас.

— Они запомнят меня, запомнят, как страшно можно отомстить, — сказал ледяным тоном демон. Расслабив судорожно сплетенные мышцы, откинулся в траву. Услышал осторожные шаги. Узнал их. Это возвращался его спутник. Странный местный человечек, взявшийся заботиться о нем. Демон не был уверен, что не видел его раньше, но спутник пока не настолько хорошо выучил его здешнему языку теротеро, чтобы как следует все выяснить. Тощий оборванец приблизился к костру, как всегда, деликатно покашливая особым образом, когда демон не мог видеть — кто идет. Обезображенное лицо повернулось зрячим глазом:

— Спишь?

Демон отрицательно махнул головой:

— Неохота. Дай что-нибудь поесть.

Одноглазый печально вздохнул:

— Кончилось. Сидим с тобой уже третью ночь — и никого. Словно чума прошла по Герцогству.

— Чума? Вот бы хорошо, — мрачно усмехнулся демон, — Объясни, чего мы тут ждем?

— Должны пройти назад кочевники Черной пустыни. Не то напоремся на них, и будем всю жизнь качать воду из скважин. Это там запросто, — оборванец вздохнул, — Ты спи. Когда спишь, время быстрее идет.

— Хотел бы я знать, зачем ты со мной возишься? — буркнул демон. Оборвыш помолчал, подбросил в костер несколько палок и медленно, словно подбирая слова малознакомого языка, ответил:

— Скажи, а какая в том тебе разница? Может, мне одному хуже. А сейчас нас все же двое. Я делаю тебе добро, а ты ищешь причины? Может, мне просто стало тебя жалко?

— Да, я не располагаю памятью, но я недоверчив. Знаешь такое правило: "То, что делается бесплатно, обходится дороже всего"? — проворчал демон и в его глазах снова заиграло рубиновое пламя костерка.

В безветрии потрескивали дрова, одноглазый смотрел в огонь и о чем-то думал. Потом встряхнулся, поплотнее запахнул латаную — перелатаную серо-коричневую грязную, старую суконную куртку:

— Холодно становится, — поднялся и начал сгребать в кучу широкие перистые листья томбу. Демон последовал примеру. Спать не хотелось, его донимали головная боль и все увеличивающееся сосание под ложечкой, но это еще не повод, чтобы вдобавок мерзнуть. Одноглазый с привычной ловкостью зарылся в кучу листьев, так что наружу осталось торчать только лицо, демон не так быстро, но тщательно повторил телодвижения спутника, постепенно угрелся и незаметно заснул...

19. Тракт-3

Цепкие руки держали их за локти лицами вниз, кто-то сноровисто вязал сыромятным ремнем кисти рук. Они открыл глаза, увидел двух бородатых мужиков в грубых кожаных куртках, разукрашенных нашитыми металлическими бляхами. От них пахло лошадьми, потом и дымом. Демон пошевелился, тут же получил звучную оплеуху и был поставлен на ноги. Тело о трудом слушалось рассудка — оно желало расправиться с ними немедленно, и он знал, что свободно справится с двоими одними ногами. Рассудок не позволил мышцам повоевать. Одноглазый загодя предупредил — сопротивление может сильно ухудшить и обращение, и кормежку. Предстояло дождаться своих, о которых пришелец сохранил только уверенность — они придут. Пленников спеша обшарили, нашли только кремень да огниво. Тот, что обыскивал, хмыкнул, не спеша сунул скудную добычу в торбу одноглазого и разочарованно сообщил другому:

— Ничего нет.

— Беглые, — уверенно пробасил второй, держащийся с уверенностью начальника, — На тракт их. Эй, сами пойдете или как?

Галопом протащив через заросли кустарника на тракт, пленников предъявили довольно богато одетому всаднику. Он поощрительно кивнул, взмахнул рукой в сторону медленно приближающейся в облаке пыли толпы:

— Туда!

Хлопнул по боку лошади коленом, обтянутым голенищем высокого сапога красной мягкой кожи с поддерживающими ремешками:

— И снова обшаривайте придорожье, не торчите в команде!

Мужики что-то пробормотали и потащили их к этой самой команде. Человек пятьдесят таких же как и они солдат, затем — разнообразный народ, бредущий со связанными руками в редком оцеплении ратников, и следом за ними с полсотни верховых, все позевывающих да потягивающихся, в однообразных красных камзолах. Мужики впихнули новичков к связанным без комментариев. Пленники тоже не проявили к ним особого интереса. Демон разглядывал их, одних мужчин, пересчитал: двадцать три человека в разнообразных, и по большей части изодранных, грязных лохмотьях. К нему придвинулся самый старый из арестантов:

— Откуда? Нищий, бродяга либо придорожник? — живые глаза на изрезанном морщинами остром лице старика выжидательно разглядывали демона. Древний старик припадал на правую ногу, и каждый видел, что хром он давно и привычно.

— Не знаю, — хмуро ответил демон.

— Твоё дело, — прищурился старик и отошел к наиболее прилично одетому высокому и тощему монаху в чёрной, засаленной рясе. На фоне рубищ других этот монах касался франтом. К ним подошёл вперевалку плотный, коренастый человек в добротном, хоть и потрепанном, наряде горщика:

— Лопни мои глаза, кого я вижу? Братец собственной персоной! Ну мы с тобой как иголочка с ниточкой. А я дровишки собирал, когда повязали. Так что теперь мы с тобой попали в рекрутский отряд Герцога, — заявил он довольным голосом, — Это мне знакомо. Я тут уже отмечался несколько лет назад. Так что не переживай. Худо-бедно кормеж у них нормальный, одежонку кой-какую дадут, на первых порах жить можно, а там, глядишь, и в городе освоиться.

— А старик-то им зачем? — удивился демон, — С него толку-то, с дряхлого?

— Это другая статья, — важно сказал Кривой, — Вот уж три года как собирают где только отловят ведунов, магов да иных прочих.

— Зачем? — с недоумением спросил демон, оглядывая ещё раз хромого старика.

— Не знаю. И никто не знает, — вздохнул Кривой, — Ты, это, не вздумай больше признаваться кому, что не знаешь себя. Сразу этим нас выдашь. Надо придумать тебе всё подходящее, чтобы впору было. И вот что. Назовись-ка ты каким-либо прозвищем. Такое заместо имени часто годится... Будешь ты у нас сыном иностранного купца из Талора, что на Древних Островах, а в Герцогство ты попал с нищими, которые побоялись вторжения кочевников, только не нынешнего, а семь лет назад. В Миррор ты жил, естественно, в Лаксе. Я там всё знаю, а значит и тебя не собьют, тем более, что тебя похитили нищие еще ребенком. Ну потом ты у нас связываешься с придорожниками, и так далее. Остальное потом придумаю. И смотри — даже нашим, из Воровского Братства, не смей рассказывать, как дело было! — Вор перевёл дух, ухмыльнулся, — Пойду прошвырнусь, ратников позабавлю. Они ещё пригодятся.