Эта деревня была раза в три больше видимых мной ранее. Вместо землянок здесь были полноценные дома, а таверна представляла собой двухэтажное здание с каменным первым этажом и деревянным вторым. Напротив неё был небольшой рынок. Так же здесь было куда больше неписей — торговцы на рынке, дети на улицах, два пилигрима с посохами, расположившиеся на скамье у таверны.

— Алексей, — сказал мне Павел. — И Юля. Проверьте, что есть у торговцев, а мы пока расположимся в таверне.

Волшебница посмотрела на меня немного испугано, но кивнула. Я почувствовал себя немного неудобно. Юля — милая девушка... гм... и симпатичная. А я, чёрт возьми, не такое уж и чудовище... Наверное. Я вспомнил, как меня успокаивали мобы, корчащиеся от яда, и мне стало немного не по себе. Странно... но сейчас я был абсолютно спокоен, апатия испарилась, а Маша была неприятным воспоминанием, к которому не хотелось лишний раз возвращаться. Учитывая то, каким шоком была её смерть. Я скрипнул зубами и решил не думать об этом. То, что произошло ночью, я никогда не забуду. Это важно. Остальное пусть уйдёт на второй план.

Забрав весь собранный с разбойников лут и три четверти денег, мы подошли к торговцам. Травница с зельями. Торговка рыбой, торговка овощами. И кузнец. Я кивнул Юле на травницу, а сам подошёл к кузнецу. Я толкнул ему весь лут, единственное, что нам пригодилось — это доспех, который натянул Константин, да щит. Кузнец нахваливал свой товар, но здесь были вполне обычные ножи, пара мечей да побрякушки. Впрочем, мне удалось купить себе стрелы, а приглядевшись к побрякушкам — вычурным витым фигуркам, изображающих животных и железным амулетам и прочей кованой всячине — я увидел, что они повышают параметры. Слабенькие, конечно, но подойдёт. Константину я купил амулет, повышающий на два очка силу, друидам и волшебнице по амулету плюс два к интеллекту, а себе взял пряжку на пояс с единицей ловкости и силы — больше банально ничего не подходило. Впрочем, это и так уничтожило весь мой запас денег, мне даже у Юли пришлось забрать половину, хотя у неё и так было около двух десятков монет, а у меня в два раза больше. Оставшегося ей хватило на полдюжины сильных зелий здоровья, два зелья маны себе и четыре природных сил друидам. На нехватку мужества у воина и злобы у меня мы не жаловались, но девушка взяла два свитых из травы оберега, повышающих регенерацию. Мой был из какой-то резко и неприятно пахнувшей травы, а Костин пах... странно, в общем, пах. Мужественно, да. А меня запах моего оберега только раздражал. Но на то и повышенная регенерация злобы. Травница продавала и обереги на регенерацию маны, но если бы мы взяли их, то ни на что другое, кроме пары зелий, денег не осталось бы.

Закупившись, мы отправились в таверну. Юля косилась на меня боязливо, это — а ещё паршивый запах оберега — меня злило, и я молчал. В таверне оказалось почти пусто, впрочем, все же на страде. Наши напарники выбрали самый большой стол, где и расположились, с ними сидел и старик. Между двумя свободными местами, к счастью, сидел Алексей. К счастью для Юли. Я же просто не собирался пугать её дальше. И её поведение меня раздражало. И вонь, мать его, оберега!

Кроме нас трактире был, собственно, сам трактирщик, официантка и единственный посетитель. Он сидел в затемнённом углу, левым боком к нам. Это был крепкий мужчина с проседью, насколько я его рассмотрел.

— ... за один день доберётесь, — говорил старик. — А теперь прошу меня извинить, серьёзный разговор. — Он поднялся из-за стола и подсел к посетителю. У них сразу разгорелся ожесточённый спор. Хотя, скорее, продолжился.

Мы с Юлей раздали покупки, отчитались о тратах, и принялись за еду. Нам подали три печёные утки, пшеничную кашу с репой в качестве гарнира, целый каравай хлеба и кучу закусок. Всё это венчала бутыль с резким и крепким сидром, который, чтобы не опьянеть, разводили ледяной водой. Всё-таки два или три часа пополудни — не то время, чтобы предаваться пьянству, тем более, никто, кроме Юли, за день и уровня не поднял. И то у неё едва появился двенадцатый, остальные, кроме Павла, лидирующего на два уровня, были тринадцатого.

— Что сказал старикан? — спросил я, более или менее набив брюхо.

— Да ничего толком, — ответил Павел. — Дорогу объяснил. В общем, мы правильно двигались — надо держать дороги, обойти гору и спуститься к морю. Пять с половиной миль пути, как он сказал. Если пройти вплотную к горе, то меньше, но никто вплотную к горе не ходит. И нам не рекомендуется.

— А что там?

— Он не сказал.

— Значит, пойдём через гору?

— А вот это хотелось бы обсудить. Не слишком ли мы рискуем?

После пятиминутного спора мы решили не лезть на рожон. Тринадцатый уровень с вероятностью апа до четырнадцатого по дороге на мобах — то, что нужно, даже чуть выше, чтобы пройти этот квест. По крайней мере, так говорили и Константин, и Павел, до выбора героического режима проигравшие в "Безбожие" по месяцу. Рассуждая об опасности, о которой предостерёг старик, мы пришли к выводу, что лучше на гору заскочить после выполнения квеста, на обратной дороге.

— Хотя бы проверим, что там, — говорил Павел. — Лишним опыт не будет.

— Лишним опыт не будет и перед выполнением основного квеста, — возразил Алексей.

Мы ещё пять минут поспорили, но всё же решили придерживаться плана Павла. Всё-таки лидер группы. Да и парень деловой, по нему видно.

Мы уже почти всё доели и начали собираться в дорогу, как спор старика и единственного гостя таверны достиг своего пика.

— Нет-нет-нет и ещё раз нет! — закричал старик. Его лицо пошло красными пятнами. — Ты не сделаешь этого! Не сделаешь! Ты просто бесцельно погибнешь!

— Какая тебе разница, погибну я или нет? — резко спросил его гость. — Ты боишься не за меня, а за дракона.

— Да, я боюсь за дракона. Ты не должен этого делать! Не должен. Последний представитель исчезающего вида не должен погибнуть от руки человека! Не должен, понимаешь? Он и так обречён! Рано или поздно он сдохнет от старости, и тогда в мире не останется ни одного дракона. Но пусть хотя бы перед смертью он порадует нас...

— Порадует вас! — рявкнул гостью, ударив кулаком по столу. — Вас, чёрт возьми, да жителей нескольких близлежащих островов. А тех, что подальше, он будет продолжать жрать! Драконы — умные твари, они не гадят там, где живут. Раз в месяц эта тварь улетает, радуя вас своим прекрасным полётом, а жителям дальних островов он внушает ужас: его прекрасный полёт означает то, что в какой-нибудь деревне не досчитаются пары детей или молодых девушек!

— Это дракон! Магическое существо! Вспомни легенды! Они помогли первым людям, потребовав у них небольшую дань. Действительно небольшую, относительно числа всего человечества. Наши предки заключили этот договор, и мы должны следовать ему! Ты же...

— Да! Я просто хочу его разорвать в одностороннем порядке, и я уже многое для этого сделал! Это пережиток старых времён. От драконов теперь нет никакой помощи, они выродились и поглупели, их интересует только жратва!

— Ты так говоришь только потому, что твоя семья оказалась в числе жертв.

Гость вскочил из-за стола и схватил старика за бороду. Я увидел его лицо целиком — его правая половина представляла собой один большой шрам. Кожа будто бы оплыла, как расплавленный воск, огрубела. У мужчины — почти старика, ему было глубоко за пятьдесят, что для средневековья много — отсутствовал глаз, от уха осталась только дыра, его правая сторона рта почти не шевелилась, но голос был внятным и громким.

— Да, — прошипел он в лицо старику. — Я так говорю, потому что одна из этих тварей убила мою семью. И я говорю от имени всех близких, чьих родственников убили драконы. Мы ненавидим этих тварей. И я сделаю всё, чтобы их род был полностью уничтожен. Я убил пять драконов за двадцать лет, пять! Ещё двоих убили другие, а один сдох от старости. Остался один. И ты не остановишь меня на пути к моей мести! — Он отпустил бороду старосты и тяжело уселся за стол. — Ночью я выхожу. Если хочешь меня остановить, созывай всю деревню, я познакомлю их со своим мечом. Это будет небольшой ценой, совсем небольшой. И я заплачу её для того, чтобы дракон больше никого не убил.

— Драконоборец, ты просто погибнешь, — устало покачал головой старик. — Мне жаль тебя. Жаль твою семью, но больше всего тебя. Ты потерял свою жизнь уже давно, потому что жизнь ради мести — лишь жалкое подобие. Но этим утром, когда ты доберёшься до горы, ты потеряешь возможность двигать и мыслить. Мне правда тебя жаль. Никто и не попробует тебя остановить. Прощай. — Он поднялся из-за стола и вышел из таверны.

— Этой жизни меня лишил дракон, — тихо сказал ему вслед драконоборец. Его голос был полон тоски.

— Возможно, — громко сказал Павел. — Мы можем вам помочь. Если, конечно, дракон такая скотина, как вы говорите.

Драконоборец уставился на него своим единственным глазом. Мне показалось, что он сверкает в полутьме.

— Да, парень, он именно такая скотина, как я говорю. Тридцать лет назад, когда я был совсем другим человеком, один дракон напал на моё поместье. Он убил и сожрал мою жену и двух дочерей, сжёг мне половину лица, ударом хвоста сломал обе ноги. Я лежал и смотрел, как он пожирает мою семью, мой смысл жизни, и ничего не мог сделать. Я молил его убить меня, но он побрезговал взрослым мужиком, мясо, видимо, слишком жёсткое. Десять лет после этого я тренировался у именитых бойцов и убийц драконов. А когда стал лучшим, я показал насколько жёсткое моё мясо.

Но сейчас мне уже слишком много лет, и я, скорее всего, погибну. Поэтому я приму вашу помощь. Денег у меня немного, но, думаю, вы хорошо поживитесь в логове дракона.

— Мы согласны, — кивнул Павел. — Выходим, значит, затемно?

— Да, в полночь.

— Тогда нам надо поспать.

К вечеру погода выправилась окончательно, и ночью воцарилась приятная прохлада, а не пронизывающая слякотная гадость. Мы миновали две рощи, одно поле, и оказались у горы. Издали она выглядела довольно крутой и обрывистой, но, как выяснилось, всё было не так уж и плохо. Мы по большей части шагали, чем карабкались, да и те места, где приходилось помогать себе руками, не были чересчур опасными. В высоту гора имела около километра, нам же пришлось пройти путь в три. На гору великого дракона, конечно, не катит, но, блин, вряд ли мы бы выдержали восхождение на Эверест.

Драконоборец уверенно вёл нас за собой. Судя по всему, он хорошо разведал дорогу... или просто он был неписем, ведущим нас. Я что-то в последнее время путался. Драконоборец — имени своего он не назвал, сказав, что тот человек погиб тридцать лет назад — был суровым и молчаливым, единственные слова, которые он говорил, были "Быстрее" и "Здесь осторожней". Очередной плохо прописанный НПС? Нет, почему-то это только добавляло его образу своеобразного брутального шарма. Да и в таверне он был весьма красноречив. Кому как, а мне за его историей следить было интересно. И уж тем более за её развязкой, в которой я приму непосредственное участие.

Последний участок пути нам пришлось карабкаться. Это было не опасно, но Павел фактически тащил за собой Юлю, которая плохо владела сломанной рукой, а Алексей тихо матерился от боли.

Сделав последний рывок, мы выбрались на плоскую площадку метров двадцати в диаметре. Она была усыпана костями и доспехами. Было ещё темно, но я обратил внимание, что они лежат в странных позах так, будто смерть застигла их за молитвой. И видимых повреждений ни на одном из скелетов не было. На противоположном краю площадки располагалась пещера в скале, которая и была вершиной горы.

Драконоборец сделал жест, призывающей к молчанию, сбросил с плеча свой огромный двуручник и вытащил его из ножен. Он медленно и осторожно подался вперёд.

— Драконы, как и многие животные, спят по ночам, — говорил он вечером. — А самый сладкий сон перед рассветом. В это время мы и атакуем. Я буду действовать сам. Если у меня не получится, то рассчитываю на помощь.

Да, на помощь. Сам он, скорее всего, не справится, иначе нам не дали бы этот побочный квест. Поэтому Костя подался вперёд, подняв щит для защиты, остальные приготовили касты, а я, набросив скрытность, взялся за арбалеты.

Драконоборец уже почти достиг пещеры, как в ней что-то шевельнулось. Я сглотнул слюну, готовясь стрелять. Драконоборец напрягся, вставая в боевую стойку...

Бесполезно. Зачем? Как мы посмели сделать это?

Дракон, вышедший из пещеры, был великолепен. Размером с человека, но с мощными крыльями, покрытый ослепительно сверкающей чешуёй, он являлся квинтэссенцией красоты. Его огромные глаза на вытянутой морде были преисполнены мудрости и сожаления. Он жалел нас. Жалких существ, позарившихся на что-то настолько прекрасное, что было не от мира сего.

— Вы увидите его, — говорил нам староста перед выходом. — Увидите и поймёте. Нет ничего прекрасней в этом мире, чем полёт Жемчужного дракона.

Он был прав. Я услышал лязг оружия о камни и понял, что тоже выронил свои арбалеты. Мои ноги подкосились, я упал на колени. А Жемчужный дракон шагал к нам, грациозный, прекрасный.

Мои глаза наполнились слезами. Я стоял на коленях и молил о прощении это божественное существо.

Но...

Кажется, это уже был не я. Передо мной стояло трое. Красивая высокая женщина с мягкими и добрыми глазами и две девочки-близняшки лет семи. На них были великолепные платья. Они смеялись и разговаривали со мной, и я смеялся в ответ. Проведя рукой по лицу, я почувствовал, что оно обычное, его не покрывают застаревшие твёрдые шрамы. Как и мою душу.

Что это было? Кошмар? Наверное. Я, Иллиас, всегда был с ними. Не было ни мучений, ни горя. Я наклонился к девочкам и обнял их, расплакавшись. Моя жена встала за моей спиной на колени и обняла меня.

— Я так рада, что ты запомнил нас именно такими, — прошептала она.

— Запомнил? Я ничего не забывал. Я всегда был рядом с вами...

Перед моими глазами появилась другая картина. Мы в беседке, играем в слова, рядом стоят корзины с едой, мы счастливы...

Но беседка горит. Я чувствую непереносимую боль. Горит лицо, болят ноги, но хуже всего то, что разрывается моё сердце.

— Я не виноват в этом, — говорит мне чей-то прекрасный вкрадчивый голос. — Это сделал не я. Пойми, Драконоборец.

— Но ты убивал других, — шепчу я. Да, моё лицо и душу покрывают шрамы. Я стар. А моя семья мертва. — Убивал женщин и детей. А сколько костей валяется вокруг?

— Я никого не убивал, — качает своей прекрасной головой Жемчужный дракон. — Они сами шли ко мне. И в момент перед смертью они были счастливы, как никогда в жизни. Эти мародёры, что хотели убить меня и разграбить мифические сокровища, умерли своей смертью, молясь на меня. Я — создание природы, самое прекрасное на этом свете. И они были счастливы, что не уничтожили меня.

— Но я буду счастлив сделать это, — говорю я и поднимаюсь. Моя рука берёт меч, и я чувствую уверенность. — Возможно, так и есть, ты — самое прекрасное существо на этом свете. Но у тебя гнилая душа, дракон. Потому что красота не должна убивать.