Последнее уточнение заметно уменьшило наблюдаемый на лицах старших офицеров скепсис, но и далее особого энтузиазма в начавшемся обсуждении не наблюдалось

— А как с паровозом?

— Паровоз может быть защищен 2-х дюймовой броней, для сухопутного типа. А установки для морского типа батарей — могут иметь усиленную броню с одной только стороны и тонкую обшивку для защиты от осколков — с другой и сверху.

— По весу: выдержат ли такой вес мосты, и вытянет ли паровоз?

— Мосты в направлении действий таких составов будут усилены, а паровоз вполне тянет 3 подобных батарейных вагона общим весом поезда в 60-80 тонн со скоростью 10-12 верст в час.

— А не быстрее и выгоднее доставлять на поле боя и содержать обычные батареи?

— Для основной массы вооружения: именно так и будет. — В разговор вступил плотный артиллерийский полковник. — Но для экстренных действий, для отражения десанта и при распутице весенней либо осенней, некоторое количество подобных батарей иметь неплохо. Хотя они, несомненно, очень дорогие в производстве и весьма ограниченны в районах применения.

— А как с подачей и хранением припасов?

— Желательно иметь в составе и третий, броневой вагон с 2-4 легкими орудиями, или даже картечницами, в котором будут храниться основные запасы. Такие легкие броневые вагоны могут служить в качества штурмовых или ударных бронепоездов. Поезд может быть составлен из двух легких вагонов и одного артиллерийского, среднего. Как разновидность ударного типа вагона, таковой может быть построен с усиленным блиндированием передней и ли бортовых частей. И вид этого вагона может быть совсем другим. А у самих орудий, в нижних выгородках, по 20 снарядов с зарядами. И для обеспечения снабжения в тылу ещё один поезд, из обычных вагонов для команды и запасов.

— А как может быть решен вопрос относительно размещения более тяжелых орудий?

— В этом случае, проблема силы отката и направления стрельбы выдвигают повышенные требования к устройству вагона-базы и для выбора места стрельбы. В таких платформах наверное, будет необходимо делать открывающийся нестреляющий борт с возможностью установки выдвижных станин и опор, делать только очень легкие прикрытия от осколков. Эти вопросы изучаются нашими изобретателями, армейскими и путейскими инженерами.

— Тесно, неудобно, дорого. Но, тем не менее, могут успешно действовать в условиях весьма серьезного противодействия.

— Изготовлено 4 батареи, ещё 4 в постройке. 3 батареи уже стоят на одном из полустанков недалеко от Харькова, в ответвлении, вдали от глаз любопытствующих.

— Строителей и конструкторов приказываю наградить, произвести в следующий чин. Образовать отдельную железнодорожную ремонтную бригаду, во внутреннем расписании установить наличие трех дивизионов по два поезда полевых, одного ремонтного и ремонтного или запасного парка, частично в вагонах. Бригаде придать: строительную команду, пехотный полк (из нового призыва — пусть обучаются), Артиллерийскую роту из резерва, инженерно-саперный батальон. Казачью сотню. Парки. Построить два артиллерийских тяжелых поезда в качестве подвижных береговых батарей, но это — с генерал-фельдцейхмейстером, после испытаний. Результаты мне докладывать. Начальником бригады назначаю Цесаревича Александра, с правами командира дивизии. Начальником штаба — Капитана Скобелева.

Полковника Маиевского и Поручика Путилова— числить научными консультантами.

Инженера-Поручика Константина Герда перевести, по завершению работ в Ревеле, в распоряжение Штаба Ладожской флотилии.

По прошествии некоторого времени, на вокзале.

— Сашка, велю и просто говорю: в пекло не лезь. Уже само твоё присутствие в войсках имеет значение. Твое дело — учиться править. Империя тебе перейдет, надо научиться в людях разбираться, шелуху красивую и звонкую отсеивать. Продумывать планы, претворять их в жизнь. С моряками следи, чтобы не ругались, славы им там мало никому не будет. Очень тяжелая война грядет. За Константином посматривай, остужай. Особо — в командование не лезь, запрещаю. Только своими занимайся. Собирай всякие сведения о людях и о врагах, но не придавай этим сведениям много значения. Всё как-то сбивчиво... Береги себя... Пришлю сводную гвардейскую дивизию — пусть тоже пороху понюхают. Матушке телеграммы не забывай посылать. Все. Отправляйтесь...

Дороги — дороги... пыль под сапогами...

Глава 3 Десант. Наконец-то они пришли...

Глава 3 Десанты и движение войск

Обстрел Одессы (из соч. Богданович, немного изменены даты. Такие "цитаты" с одной причиной — вдруг кто-то просто прочтет, и потом сам найдет и прочитает этот первоисточник.)

20-го мая, в четверг на страстной неделе, подошел к городу флот, из 19-ти линейных кораблей и 9-ти пароходов-фрегатов, занявший на следующий день позицию правым флангом против батареи N 1-го, в трех верстах от берега. 21-го, в 4-м часу пополудни, адмиралы Дундас и Гамелен прислали чрез парламентера письмо к командующему войсками в Одессе, генерал-адъютанту Сакену, требуя, в возмездие за оскорбление, нанесенное парламентерскому флагу, немедленно выдачу находившихся в гавани английских, французских и русских судов. Письмо это было оставлено без ответа.

На другой день, 22-го мая, в Великую Субботу, около 61/2 часов утра, четыре неприятельских фрегата, пройдя вне выстрела мимо первых батарей, открыли на расстоянии около 700 саж. огонь по батарее N 6-го. Несколько спустя, английские корабль и паровой фрегат, пройдя позади этих четырех фрегатов, расположились, для поддержания их, вне выстрела нашей батареи, и подошли к ней еще четыре Французских паровых фрегата. Батарея N 6-ть, устроенная на левой оконечности практического мола, была вооружена четырьмя 24-х-фунтовыми пушками, с прислугою 28-ми человек резервной N 14-го батареи 5-й артиллерийской дивизии, под начальством прапорщика Щеголева. Против десяти судов, с которых под конец боя действовало до 350 орудий, сражался, под перекрестными их выстрелами, Щеголев — сперва с четырьмя орудиями, а потом, когда два из них были подбиты, с двумя орудиями, в продолжении шести часов, и с таким успехом, что фрегат Вобан, загоревшийся от каленого ядра, был отведен за вторую линию. После четырехчасовой канонады, были введены Союзниками в дело четыре паровые фрегата, стоявшие во второй линии; тогда же высланы с правой оконечности неприятельской линии к предместью Пересыпь шесть английских гребных лодок, которые, подойдя к берегу, стали пускать конгревовы ракеты по нашим судам на практической гавани и по строениям в предместье. Войска, находившиеся на этих лодках, покушались сделать высадку, но встреченные картечью четырех полевых орудий резервной N 14 батареи, под прикрытием поставленных в засаде шести рот резервного и запасного баталионов Томского и резервного батальона Колыванского полков, были обращены в бегство и потерпели значительный урон.

Между тем неприятель, пользуясь большим калибром своих орудий, в особенности бомбических пушек, не подходил близко к берегу, и потому 4-я и 5-я наши батареи не могли вредить ему, хотя находились под его выстрелами; 6-я-же батарея прапорщика Щеголева продолжала сражаться и замолчала только тогда, когда примыкающие к тылу батареи строения были объяты пламенем. Во время бомбардирования, студенты Ришельевского лицея Деминистр и Скоробогатов неоднократно ходили на батарею, принося генералу Сакену сведения о ходе боя, а студент Пуль, видя, что крестьянин, везший заряды на воловьей подводе, бежал не доехав до батареи, вскочил на повозку и сквозь град ядер и бомб привез заряды к орудиям. Едва лишь Щеголев с остальными людьми своей команды успел оставить батарею и отойти от ней шагов 15, как последовал взрыв его зарядных ящиков, без всякого, однако же, вреда прислуге орудий. В конце боя, пред вечером, несколько линейных кораблей приближались к даче генерала Лидерса, перестреливались с батареями NN 1, 2 и 8-го и отходили назад к прочим судам Союзного флота.

В седьмом же часу неприятельские фрегаты потянулись с левого нашего фланга к своей общей позиции, а линейный корабль, стоявший против нашего правого фланга, также ушел из-под выстрелов. Батареи наши, кроме 6-й, нисколько не потерпели от неприятельской канонады; девять купеческих кораблей, стоявших в практической гавани, в числе коих несколько английских и французских, сделались жертвою пламени. Вся потеря наша в людях убитыми не превосходила 4-х нижних чинов; ранены артиллерии подполковник Мещерский и 45 нижних чинов; жителей города убито 3 и ранено 8. Город пострадал весьма мало; повреждены более прочих дома князя Воронцова и Нарышкина; отбит ядром угол гранитного пьедестала памятника герцога Ришелье. Со стороны Союзников, убито и ранено до 30-ти человек; четыре фрегата понесли значительные повреждения и отведены для починки в Варну.

В наступившую ночь и весь следующий день Светлого Христова Воскресения неутомимо производились работы на батареях Одессы: на батареях N 4-го и 5-го срыты мерлоны и расположены орудия для стрельбы через банк; окончена "центральная" батарея, над таможнею, и поставлена новая батарея на Пересыпи. На другой день, неприятельский пароход, выйдя на всех парах из общей линии, открыл огонь по нашим рабочим, но, будучи встречен выстрелами ближайших батарей, ушел столь же быстро назад. Союзный флот, простояв в виду Одессы до 24-го мая, отправился по направлению к Севастополю.

Пароход Тигр

28-го мая, утром, англо-французский флот появился в виду Севастополя. Фрегаты французский Катон и английский Фюри захватили у Евпатории четыре купеческие суда. Эскадра, под начальством английского контр-адмирала Лайонса, в составе корабля Агамемнона и пяти пароходов, с тремя французскими пароходами, направилась к берегам Закавказья, чтобы войти в связь с горцами и Турками. Союзники роздали в Геленджике горцам 37 тыс. патронов и обещали поддерживать их. Затем — обозрев форты, оставленные нашими войсками, эскадра присоединилась к остальной части флота, возвратившейся, 20-го июня, в Бальчик и Каварну. Один из английских пароходов, Тигр, 12-го июля, утром, при необыкновенно густом тумане, сел на мель под крутым берегом, у дачи Картаци, в шести верстах на юг от Одессы.

Быстро прибывшие туда из колонии Лютсдорф два батарейных орудия 16-й артиллерийской бригады, под начальством поручика Абакумова, с прикрытием из двух резервных рот Днепровского и взвода уланского графа Никитина (Чугуевского) полков, меткими выстрелами сделали несколько пробоин в пароходе. Командиру его, капитану Гиффарду, оторвало ногу; принявший от него начальство, старший лейтенант приказал спустить флаг и со всем экипажем сдался военнопленным. Между тем подоспели к месту боя восемь батарейных и двенадцать легких орудий 16-й бригады, четыре батарейные орудия 10-й бригады и конно-легкая N 11-го батарея под прикрытием батальона Суздальского пехотного полка, резервного батальона Украинского егерского полка и дивизиона уланского эрцгерцога Карла Фердинанда (Белгородского) полка.

Тогда же показались в тумане еще два неприятельские парохода, Нигер и Везувий. Не имея средств снять с мели сдавшегося фрегата и привести его в гавань, в присутствии двух пароходов, за которыми вслед могли прибыть другие суда, генерал Сакен приказал, по снятии пленных с фрегата, зажечь его выстрелами. Неприятельские пароходы, подойдя на ближний выстрел батарейных орудий, открыли по нашим батареям огонь, на который отвечали восемь батарейных орудий 16-й бригады и четыре батарейные орудия 10-й резервной бригады, под начальством полковника Гороновича и капитана Верховского, так успешно, что поврежденные пароходы отступили и стали вне выстрела. Бой прекратился около двух часов пополудни, а затопленный фрегат взорван в восьмом часу вечера.

С нашей стороны убиты два рядовых, контужены: командир 2-й легкой батареи 16-й бригады, полковник Ильинский, и резервной батареи 10-й бригады поручик Смирнов. Взяты нами в плен: капитан фрегата Гиффард, 24 офицера и 200 нижних чинов.

Посадка на суда Союзных войск, с огромными запасами, по артиллерийской, инженерной, интендантской и госпитальной частям, началась во второй половине марта. Для высадки их в Турции избран был маршалом Вальяном пункт у города Галлиполи, который должен был служить основанием действий Союзной армии. При всех усилиях французского военного министерства, в начале апреля 1852 года, высажено не более 11-ти тысяч человек; что же касается до английских войск, то их было тогда высажено всего до 3-х тыс. человек. В конце мая, у Галлиполи собрано: французских войск 27 тыс. пехоты и 1,500 кавалерии, английских 9 тыс. человек. Немедленно по прибытии первых войск было приступлено к укреплению позиции у Галлиполи.

В половине мая, оба главнокомандующие отправились в Варну, где назначено было, 19-го мая, совещание их с Омер-пашею. Турецкий военачальник, сообщив Раглану и Сент-Арно сведения о силах и расположении своей армии, доказывал необходимость избегать решительных действий, ограничиваясь обороною. По его настоянию, решено было перевести англо-французскую армию из Галлиполи в Варну. Впрочем, Союзные полководцы, по-видимому, не доверяя показаниям Омер-паши, на следующий же день отправились в Шумлу, чтобы убедиться в действительном положении турецкой армии.

По возвращении главнокомандующих в Варну, где ожидали их адмиралы Гамелен и Дундас, немедленно были приняты меры для передвижения войск из Галлиполи в Варну. Две французские дивизии, 1-я и 4-я, и английские войска были туда отправлены морем, 3-я-по берегу Мраморного моря, в Константинополь, и далее морем, а 2-я французская дивизия генерала Боске — сухим путем, чрез Адрианополь. 5-я французская дивизия прибыла из Франции и Алжирии прямо в Варну. В половине июля, Французы, в числе 40 тысяч человек, находились у Варны, а 15 тысяч Англичан — частью также у Варны, частью же у Девна, по дороге в Шумлу. Турецких войск было собрано в Варне 6 тыс. человек с 20-ю полевыми орудиями.

Таким образом Союзники успели сосредоточить 60 тысяч человек, но не имели в достаточном числе артиллерийских, кавалерийских и подъемных лошадей, да и снабжение войск жизненными припасами не вполне было обеспечено. К тому же, еще во время сбора у Марселя и стоянки у Галлиполи, во французских войсках появилась холера, которая развилась с ужасною силою в лагере под Варною.

Потери, понесенные французскою армией, были огромны. В продолжении шести недель, с 3-го июля по 20-е августа, вообще заболели холерою 8,142 человека, из числа коих умерло 5183. Другие считают число заболевших французов до 10-ти тысяч. Англичане тоже потеряли много людей от холеры, хотя несравненно в меньшей степени, нежели их союзники.

В таком затруднительном положении, на совете обоих главнокомандующих Союзными армиями и адмиралов Дундаса, Гамелена, Брюа и Лайонса, 18-го июля, предстояло решить вопрос о дальнейших действиях. На основании инструкций, полученных из Парижа и Лондона, а равно и по собственному убеждению Союзных вождей, надлежало атаковать Севастополь; но такое предприятие, по-видимому, требовало огромных средств и приготовлений, которые еще не были окончены; с другой стороны — казалось необходимо выйти, во что бы то ни стало, из бездействия, имевшего весьма вредное влияние на здоровье и дух войск.