Шоколадный сфинкс часть 1 Особняк Лилии

Итак, что можно сказать о Калити? Темная героиня, не знающая жалости, наверняка не вызывающая любви публики...

Я прищурилась. Придётся и петь, и танцевать, но для начала...

Повертев книгу в руках, я решительно взялась за перо. Как, почти не меняя текст, исказить смысл? Сейчас узнаем!

Утром, когда мы с Кэтом пили потрясающе чёрный, густой као, я задумчиво сообщила:

— Кэт, я хочу стать актрисой!

Пожиратель подавился:

— Тебе что, в жизни лицедейства не хватает?! Я совсем не хочу светить твоё лицо...

— А вот тут ты не прав, — я хитро улыбнулась, — Я всё продумала! Скажи, кто заподозрит третьесортную актрисульку — в чём-либо? Никто, но статус повысится, и на нужных людей будет выходить проще. И это будет выглядеть логичней!

Кэт поморщился:

— Ниа, не будь наивной. Большая часть нужных мне людей в театрах и не появляются — у них достаточно денег, чтоб плевать на общественные нормы! Хотя... Знаешь, девочка моя, что-то в этом есть. Я тебя устрою! Кого ты хочешь играть?

— Калити.

— Спятила?!

— Калити. Скажи, есть ли на свете роль, больше мне подходящая?

Он ухмыльнулся:

— А знаешь, детка... Я в тебе не ошибся! Хорошо, я тебя устрою Ты — сыграешь Калити! Но если провалишься — сама виновата. Ясно?

Я с улыбкой кивнула. Сообщить Лилии, что вопрос решён? Да ладно, пускай побегает. Заодно и отвлечётся от многих задуманных мною перестановок...

Сегодня я собиралась тщательно, с непривычным мне трепетом. Театр... Сколько я слышала разных мнений о нём! Мир ярких красок, игры, круговерть масок, разноцветных огней и славы...

Я предвкушающе улыбнулась, завязывая белый шёлковый шарфик на шее и огляывая своё отражение. Та девушка в изящном розовом платьице, с поднятыми и собранными волосами, с тонкими браслетами на руках — кто заподозрит в ней шлюху?

И кто посмеет подумать, помыслить, что эта изящная красотка — крыска с Дна, никому не нужная и бесправная?..

Я радостно улыбнулась. Думаю, люди в театре, творческие и сильные, совсем не похожи на тех тварей, что попадались мне раньше! Ведь они — творцы!

Да, когда-то я была такой дурой... Но, выходя из ненавистного мне особняка Кэта, я искренне верила, что иду в новую жизнь.

В какой-то мере — так оно и было. Но знай я, чём это всё обернётся — наверняка б так не улыбалась.

Но пошла б. Ради себя. Но, увы, не ради него...

Бегло оглядев громадное здание с белыми колоннами, я лёгкой тенью взбежала по ступенькам, и, неуверенно помявшись на пороге, решительно толкнула неприязненно скрипнувшую дверь.

Я очутилась в громадном тёмном холле, где со стен на меня взирали безжизненные маски афиш. "Царицу морей" отыскала сразу — она была на самом видном месте. Я остановилась, невольно вглядываясь в парочку актёров, изображающих главных героев. а красивые ребята! Изящная голубоглазая блондиночка и темноволосый мальчик с одурительно красивой фигурой.

— Эй, ты кто такая?

Я стремительно развернулась — и встретилась глазами со старой, скрюченной бабкой со шваброй наперевес. Говоря откровенно, её облик никакой особой любви к искусству не внушал, вызывая скорее изжогу и нервный тик. Судя по всему, бабулька пьёт не просыхая.

Кажется, с очагом культуры я промахнулась.

Попробую быть милой!

— Привет! — моя доброжелательная улыбка шла, казалось, от самого сердца, — Я — новенькая, буду играть Калити!

— Дура девка, — сообщила тётка задумчиво, — За глупую роль душу тьме продать...

Я вздохнула:

— Проведите меня, пожалуйста. А дальше я сама решу!

Бормоча под нос какие-то ругательства, женщина повела меня за собой. Поворот, лестница, дверь для персонала — и я очутилась в просторной гримёрной.

Вдоль стены шли зеркала, отражающие лица актёров. Но если на афише, с гримом, они были прелестны, то без него... Как вам сказать?

Девица, игравшая главную героиню, выглядела откровенно потасканно. Её герой, судя по синеватым губам и красноватым белкам, давно и прочно подсел на химик. Мой же хозяин, тёмный маг, в жизни был далеко не тёмным — с такими оттопыренными ушами только клоуном работать!

Когда я вошла, на меня посмотрели, как на... не знаю... короче, нечто маленькое и незначительное. И, пожалуй, вонючее. Ладно, замнём...

— Всем привет! Меня зовут Ниа, и я...

— Да нам посэт, как там тебя зовут, детка! — не без раздражения пропела блондинка-прима, — Ты тут явно ненадолго. Что, любовничек устроил? На что только позарился! Я думала, у Кэта вкус утончённей!

— Я тоже, — вернула я ей комплимент. Парни заржали, мышастой внешности девочка, должно быть, гримёр, противно захихикала. Блондинка побагровела:

— Да я тебя...

— Стоп, дамы! — решительно вмешался ушастый, — Полегче. Ниа, нам очень приятно, но у нас к тебе несколько вопросов. Ты раньше играла когда-либо?

Я отрицательно покачала головой. Брюнет замысловато выругался:

— Замечательно! Они — кретины, мать их!

Блондинка радостно усмехнулась и мурлыкнула:

— Да ладно! Калити — самый мерзкий образ, на то, что она тормозит, никто не обратит внимания! Зато сегодня девочку уж точно выкинут.

— Думаете, я настолько плохо покажу себя на репетиции?

— Ты что, с дуба рухнула? Нам через три часа выступать! Детка, ты хоть роль почитай...

— Я читала, — отзываюсь сухо. Ну, Кэт, ну зараза! Он ведь всё знал... Хотел, чтоб я провалилась?

Перетопчешься, старикашка!

Может, и хорошо, что я не знаю хорошо роль — придётся много импровизировать...

Три часа пролетели незаметно. Меня загримировали, и я отметила, что мужская половина коллектива косится с любопытством — чёрные губы, того же цвета подводка и мертвенная бледность мне, как ни странно, шли, а тёмные волосы, густые и вьющиеся, только завершали образ. Облегающий наряд из чёрной кожи, в общем-то, вульгарный, тем не менее красиво подчеркнул фигуру. Глядя на себя в зеркало, я подумала, что, если правильно заполню эту оболочку — мне очень повезёт...

— Эй, Калити! — режиссёр, дородный дядечка в розовом, неприязненно смотрел на меня, — Давай уже, виляй бедрами в сторону сцены! Ох и послали боги наказаньице, одно радует — фигура хорошая...

Ни слова не говоря, я бегом кинулась в сторону сцены.

Итак, мой первый выход — я являюсь главному герою в сон и пытаюсь убедить его отдать мне душу.

Текст — помню, но смутно.

Герой, отправившийся в опасное приключение, засыпает. Мой выход!

Жду чуть дольше, чем следует, и медленно выплываю на сцену. На миг замираю, глядя на зал, стараясь глазами передать всю бездну бушующих внутри тёмных чувств — и, чуть улыбнувшись, делаю лёгкий шаг вперёд, чуть размыкаю губы...

— Нет, сегодня — я не к вам! — бархат моего голоса обволакивает зал. Подмигиваю, медленно подхожу к спящему, наклоняюсь...

— Здравствуй, мальчик, — мурлычу я, подчиняясь тексту и стараясь следить за голосом, — Я — твой ночной кошмар! Я прихожу, чтоб сеять зло...

И понимаю — глупо. Это — не Калити, это какая-то идиотка... Калити будет говорить почти то же самое, но...

— Скажи, сынок мой, чего ты желаешь? — наклоняюсь над ним, касаюсь к нему волосами, глажу руками... — Власти... Денег... Или, быть может, ты желаешь свободы? Многие отдают за неё всё и всех, что у них есть... О чём ты мечтаешь, мальчик мой?

Строго по тексту, герой отозвался:

— О ней. И только о ней!

И вот тут я усмехнулась:

— А о ком ты говоришь, милый — о женщине, которую обнимал, или о жемчужине, ради которой её оставил?

Герой выпучил глаза. По рядам пронеслись удивлённые шепотки тех, кто уже смотрел спектакль.

Мои глаза встретились с полным ярости взором актёра.

— Не осилишь? — шепнула я одними губами. По идеальному лицу пробежала азартная улыбка — он включился в игру...

— Я говорю о женщине, демон ночи. Только ради неё я ищу Царицу Морей!

— Ла-ла... — я гибко выгнулась, — Значит, более всего на свете ты желаешь обладать — той единственной, которую полюбишь... Только знаешь ли ты, кто она?

— Ты не собьёшь меня с пути!

— Твоё тело думает иначе!

В зале — смех и оживление. Ещё бы, такое отступление от текста! И дальше у меня навий танец по программе...

Что ж, если я опять-таки немного отступлю от канонов — не думаю, что это будет страшно!

Во мне бурлит азарт, в партнёре — тоже. Вот началась музыка — резкая, неприятная, дикая. Но мне — нравится! Подходит, чтоб тряхнуть копной волос, резко прогнуться — и поставить ногу там, где секунду назад сидел он. Миг — мои руки проводят по его плечам, миг — и я отскакиваю, присаживаюсь, выгибаюсь, скалюсь, как дикий зверь... и теперь — резкие прогибы, движения на полусогнутых, и в каждом махе головы — дикость! Я — тёмная, я — одержимая, мне можно больше, чем всем вам! Я — ваш демон! Мне плевать на правила, нормы и законы!

Мой партнёр вдруг делает резкий рывок — и хватает за руки. Его глаза тоже пылает, мы чувствуем толпу, как самих себя...

Я прогибаюсь вперёд...

Он отталкивает...

Я падаю, рычу...

— Довольно! — а вот это по тексту! — Мерзкое порождение тьмы, мне плевать на твоё искушенье! Я бы многое отдал за танец с тобой — но не душу!

— Ах, милый, ты только себя послушай! Что есть душа — дай мне ответ? Если тело не успело отведать всего, если разум не исполнил заветные мечты, если сердце не нашло любви — кому нужна эта праведная душа? Боги прощают лишь тех, кто бросал им вызов! Да будет тьма! — после этой глупой фразы традиционно упал занавес.

— Ну ты жжешь, — прошипел брюнетик. Я хихикнула, и мы пошли на поклон.

— Ты спектакль гробишь, сука! — едва слышно выговорила блондинка, я тебя просто...

Но занавес поднялся, и все мы благополучно поклонились...

И к моим ногам прилетела алый цветок из зала. К моим! Улыбнувшись, я гибко присела, провела пальчиками по ножке, коснулась губами — и ловко вплела цветок в свои кудри, послав бросившему его светловолосому темноглазому мальчику воздушный поцелуй.

Тогда — я не обратила на него внимания. Тогда я не знала, что будет значить эта встреча — для нас обоих...

Как только мы сошли со сцены, блондинка прошипела:

— Сейчас тебя уроют, тварь, — и стремительной походкой метнулась в сторону режиссёра. Я поморщилась — ой, что сейчас будет...

Толстяк с перекошенным лицом, выслушав блондинку, что-то зло рявкнул и стремительно пошёл ко мне. Я сжалась, морально готовясь к матам.

— Ты... ты... ты, грёбаная идиотка! Ты — маразматичка! Сука! Сыграешь так же весь спектакль — считай, принята!

Брюнетик заржал, у блонди отвисла челюсть. Я растерянно моргнула, и, списав всё на слуховые галлюцинации, осторожно переспросила:

— Что?

— Что слышала! Детка, покажи мне сегодня Калити — и роль будет твоя. Но покажи так, чтоб я в неё ПОВЕРИЛ!

Выдав сей перл, толстяк отошёл, а я осталась ошеломлённо хлопать глазами. Ну и манеры у него...

Яростно сверкнув громадными очами, блондинка куда-то умчалась. Любопытно, куда?

Поморщившись, я отвлеклась от этой дуры. У меня была задачка поважней — продумать следующую сцену...

Итак, вокруг — алый бархат, я — вместе со своим господином и другими одержимыми. В этой сцене мы должны были петь...

Это проблемно. Нет, пару раз я изображала певицу ради клиентов, но их больше интересовало тело, а не голос, а так...

У меня низкий голос, глубокий, но не звонкий, который сочли красивым разве что в диком загорье, но — не в высшем обществе...

Ладно. Что уж теперь сожалеть? Надеюсь, им понравится...

Когда упал занавес, все мы стояли перед Тёмным на коленях, и он вещал какую-то ерунду о мести, ярости, наполняющей душу, и вседозволенности. Всё это время я сидела, опустив голову, и молилась Богине.

— Калити! — возвестил его глубокий голос. Я подняла голову — мой выход! Только бы вышло...

— Да, хозяин!

— Приблизься!

Сейчас я должна подползти к нему на четвереньках. Пожалуйста! Этому меня у Лилии успели научить...

Изгибаясь, почти ложась на пол, рывками — вперёд. Каждый рывок — и мах головой. Приблизившись, приподнимаюсь, по-кошачьи потёршись о ногу "хозяина". В зале — смешки и разрозненные аплодисменты. Одна красиво одетая дама в первом ряду, презрительно поморщившись, бросила на пол веер (это считается, кажется, знаком отвращения и неуважения) и вышла. Я — порадовалась, что аудитория по большему счёту мужская...

— Калити, мне нужна Царица Морей. Почему она ещё не со мной?

— Терпение, господин мой... я принесу вам её... — говорю по тексту и от себя добавляю, — Вы же знаете, я всё на свете отдам вам... и всё сделаю — ради вас... Вы — моя жизнь, хозяин!

И, положив локоны себе на ладони, как ткань, я осторожно взяла его руку и прикоснулась к ней губами, как к величайшей святыне. Актёр слегка округлил глаза — этой сценки по сценарию тоже не было...

Зазвучала музыка, и наметилась проблема. сейчас должен быть групповой танец тёмных, только — я-то благодаря добряку Кэту ни разу и на репетициях не была!!! Что делать?! С другой стороны, можно ведь постоять в стороночке... по-любому мне — петь...

Окрыленная этой мыслью, я подошла к краю сцены и присела там, подняв полный эмоций взгляд на зал. И запела. Почти не меняя текста, но по-другому расставляя акценты...

Мы пришли из Бездны — и ею будем,

Мы живем — тысячи лет,

Только светлой вечности для нас — нет

Мы — не люди.

Мы — приходим ночью, в кошмар сновидений,

Чтоб не видеть — сны,

Мы танцуем ночами на фоне луны!

Мы — тени.

Мы были — и будем, конец и начало,

Чужие — людям,

Мы точим когти — о чужие судьбы.

Но этого — мало!

Мы идём за тьмой, как верные тени,

Хозяину дарим себя.

Не смеясь, не плача и не любя —

Без сожалений.

Мы живём, чтоб поквитаться — с ними,

Кто сделал нас — такими!

Несложно понять, что последние две строчки, как и кое-что в тексте, были моей импровизацией...

Зал гудел. Я слышала, что многие отчаянно спорят между собой. До меня доносились и свист, и аплодисменты, но, по счастью, последних было больше. Я улыбнулась, занавес начал опускаться...

И тут мой взгляд натолкнулся на блондинку, игравшую главную героиню. Спазм страха обхватил мне горло, но не оттого, что она сидела в первом ряду, невесть зачем выбежав в зал. Проблема была в том, что она, вопреки приличиям, восседала на коленях у холёного темноволосого парня. Хорошо мне знакомого...

Это был тот, после чьего особняка я вернулась с кровотечениями, избитая и полумёртвая. Я не помню его имени — но он моё, кажется, запомнил...

Так, Ниа, не думать. Только не думать. Тебе остается всего две сцены! Всего две...

Следующая сцена обошлась без моего участия — что, откровенно говоря, порадовало. Сидя в гримёрной, где мне поспешно "поправляли лицо", я слушала трескотню гримёрши и старалась совладать с собой. Получалось, откровенно говоря, плохо...

Что ж, Ниа! Жизнь твоя — штука дешёвая, но я готова биться за каждую копейку! Покажи этому мальчику, что тебя не уничтожат и тысяча таких, как он!!!