Полет ворона

Киваю. В волшебном мире очень трепетно относятся к детям — в редкой семье бывает больше двух детей. И не потому, что родители не хотят, а потому что не получается.

— Я и так полукровка получаюсь, — хмурюсь. — Вопрос еще вот такой. Лили было шестнадцать, когда она забеременела. Она ходила с пузом шесть с половиной месяцев, ибо, хоть в бумагах и написано, что беременность была двадцать четыре недели, тетя Люба говорит, что я была слишком развитая для этого срока, хоть и мелкая очень. По ее словам, я родилась, как минимум, после двадцати восьми недель. Но это неважно. Важно другое — куда смотрел Дамблдор, Лили ведь не в два месяца каникул уложилась? Родители-то понятно, они обычно узнают все в последнюю очередь. Но директор магической школы? Ты сам говорил, что существуют специальные директорские чары...

— Существуют, — кивает дядя Игорь. — И да, ты права. Во-первых, директор был обязан встретиться с Лили и ее родителями и провести беседу о недопустимости аборта. Затем он был обязан выяснить, от кого она залетела и, если это был маг, сообщить ему. Ну, а дальше по ситуации — помолвка и свадьба либо выкуп за ребенка и передача тебя отцу. Если же это был маггл, то беседа с магглом и опять же свадьба. Либо, если там все совсем плохо, простое признание отцовства и пособие от Министерства Магии твоей матери.

— А если бы я оказалась сквибом? — заинтересованно спрашиваю. Такие нюансы Магического законодательства Британии мне неизвестны.

— Рождение любого мага на территории Магической Британии и Ирландии целиком отражается в Министерской Книге Рождения, — поясняет крестный. — Там отражаются все дети-маги, рожденные или собирающиеся родиться. Дамблдор бы сперва проверил Книгу, а потом бы пошел к твоей матери и ее родителям... И на сквибов, увы, Врана, распространяется законодательство только маггловской Британии. Он не стал бы останавливать твою мать от аборта, если бы ты оказалась сквибом.

— Он не стал этого делать, даже когда я оказалась волшебницей, — задумчиво гляжу на красный огонек сигареты дяди Игоря. — Вопрос — почему? Он не мог не знать. Не мог не заметить... Значит, беременность Лили не входила в его планы...

Что скрывает этот дед?

Молчим.

— Дядя Игорь, — решаюсь. — Мне нужна ваша помощь.

— О, вспомнила о старой гвардии, — фыркает крестный. — Что нужно?

— Я хочу навестить дом Петунии Дурсль, тети Гарри Поттера. Мне нужна ваша поддержка, чтобы я не вляпалась куда-нибудь. Чую ж..й, что там чего-нибудь будет накручено.

— Понял, — четко отвечает дядя Игорь. — Будет тебе поддержка.

* * *

Узнать адрес Дурслей — раз плюнуть. Оказывается, его знают все Уизли — близнецы, Рон и их младшая сестра Джинни, Гермиона, а так же Невилл Лонгботтом и еще половина Гриффиндора. Близнецы даже описывают, как выглядят его родственники — Вернон и Дадли жирные, как свиньи, а Петунья тощая, как жердь.

"Суррей, Литтл-Уининг, Тисовая улица, дом 4".

В Суррей отправляемся, однако, только через два дня. Все эти дни крестный где-то пропадает, на мои вопросы ничего не отвечает. И только восемнадцатого июня мы наконец оказываемся в Косом Переулке.

До Литтл-Уининга я планирую добраться на автобусе от вокзала Чаринг-Кросс, но крестный, хмыкнув, аппарирует меня в незнакомое место.

— Это Уокинг, — опережает он меня, когда я открываю рот, чтобы задать вопрос. — Отсюда до Литтл-Уининга рукой подать. Ближе, чем из Лондона.

— Вы тут раньше были? — удивленно спрашиваю.

— Я по всей Британии бывал, — недовольно говорит крестный, и я понимаю, что он имеет ввиду то время, когда служил психованному "Лорду". — Пойдем.

Плетусь за дядей Игорем, тихонько радуясь, что взяла его с собой.

Дом Дурслей оказывается типичным домиком в череде своих собратьев-близнецов. Два этажа, рядом машина, цветничок.

— Стой, — останавливает меня крестный, когда мы замираем в начале Тисовой улицы. — Ни шагу.

— Что такое? — хмурюсь.

— Чары. Тебе не видно, а я чую.

— Что за чары? — спрашиваю шепотом.

— Самые разные. Видишь дом?

— Да, — киваю.

— От него фон идет на двадцать метров. Если я туда войду или просто приближусь, Дамблдор тут же узнает.

— Как ты определил?

— Они завязаны на таких, как я, — недовольно поясняет крестный и добавляет, мрачно глядя на мою недоуменную рожу: — На Метку Лордовскую. Да и тебе соваться туда не стоит. Там еще с десяток таких Оповещающих чар, что даже я не все распознаю.

— И что делать? — закусываю губу.

— Ждать, пока твоя Петуния выйдет. Потом поговорим.

Ждать долго не приходится. Через полчаса из дома выходит тощая женщина и шагает куда-то прочь. По описанию близнецов похожа на Петунию. Киваю крестному.

— Смотри и учись, — вдруг фыркает дядя Игорь. — И не вздумай вмешиваться. Даже лучше, если на себя Дезиллюминационные наложишь.

Вздыхаю.

Крестный дожидается какого-то только ему известного момента и делает легкий взмах рукой в сторону женщины.

— Я Виктор Уайт. Мы учились в одной школе, — монотонным голосом говорит дядя Игорь, смотря в расфокусированные глаза женщины. — Мы были очень хорошими друзьями. Мы даже хотели пожениться, но не случилось. Я делал тебе подарок перед свадьбой и поздравлял с рождением сына. А теперь, на счет "один", ты очнешься. Три, два, один!

— Ой! — радостно восклицает женщина, проморгавшись и обнаружив рядом с собой моего крестного. — Виктор! Какими судьбами ты тут?!

— О, просто случайно, милая, — крестный сама любезность. — Как дела? Как муж, сын?

— С Верноном и Дадли все в порядке, — Петуния улыбается. — А ты? Как твои дела?

— Замечательно. А ты... ты все такая же прекрасная...

Видеть крестного, расточающего комплименты, очень непривычно. На моей памяти он так себя никогда не вел.

Дядя Игорь ведет Петунию Дурсль в какое-то кафе, усаживает за столик, продолжая мягко ворковать, приносит ей кофе.

— А помнишь, как твоя сестра залетела в шестнадцать лет? — таким же приторно-противным голосом спрашивает он, но миссис Дурсль этого, кажется, не замечает. Ее лицо безмятежно-счастливо. Она улыбается крестному.

— О, да, помню! Хорошо, директор ее школы убедил эту дуру и родителей сходить к врачу и решить проблему! А то позору было бы... Понятия не имею, от кого она его нагуляла...

Вдыхаю, медленно выдыхаю. Крестный нервно оглядывается на меня, сидящую за соседним столиком и делает жест, обозначающий приказ не двигаться.

Директор. Директором мог быть только Дамблдор, ибо Лили Эванс училась в Хогвартсе.

Дамблдор.

— Ну, и напоследок, — дядя Игорь достает из кармана склянку. — На память, дорогая Петти...

И с этими словами ловко колет ее в палец чем-то, подставляя флакончик.

— Ой! — вскрикивает Петуния, но крестный тут же взмахивает рукой. — Ты меня не знаешь. Никогда не видела. Никогда обо мне не слышала. А в кафе зашла, потому что вдруг захотелось выпить кофе. На счет "один" ты очнешься. Три, два, один.

И пересаживается ко мне за столик.

— А теперь, мадемуазель, вашу лапку...

Моя кровь капает туда же, куда до этого упала кровь Петунии. Прозрачная склянка медленно приобретает лимонный оттенок.

— Зелье Родства, — догадываюсь я. — Откуда оно у вас?

— Из Лютного, — пожимает плечами крестный. — Я его сам не сварю, а Северус не желает со мной общаться чаще, чем три раза в день за столом.

— Оно качественное? — подозрительно кошусь на флакончик, четко сообщающий, что у меня и Петунии Дурсль действительно есть кровное родство уровня "тетя-племянница".

— Ну... попробовали бы они продать мне некачественное, — фыркает дядя Игорь. — Иногда плохая репутация тоже полезна. Теперь слушай. Вылови на всякий случай своего Поттера и сделай такую же проверку. У меня есть еще порция. Зелье будет сине-зеленым, если он твой полный брат, и...

— Я знаю, каким, — перебиваю недовольно, вспомнив свой провал на экзамене, и прячу бутылек. — Спасибо, дядя Игорь.

* * *

Два дня хожу в раздумьях, как взять кровь у Гарри Поттера. И только на последнем нашем с ним занятии наконец-то до меня доходит.

Ворона — она и в Англии ворона.

Запустить заклятие чуть посильнее, чем полагается, да с легким вывертом, чтобы Гарри впечатался носом в стену, оказывается несложно. Гермиона, конечно, тут же останавливает ему кровь, Рон Уизли помогает ему подняться.

Рассыпаюсь в извинениях. Гарри уверяет, что все в порядке.

— Так, на сегодня мы, наверное, закончим, — говорю нервно, надеясь, что дети спишут это на мое беспокойство за Гарри. — Отведите его в Больничное крыло...

Когда за Золотым Трио закрывается дверь, я собираю с пола накапавшую кровь, еще не успевшую свернуться, и отправляю во флакончик...

...и смотрю, как он медленно приобретает изумрудный цвет. Цвет, свидетельствующий о неполном родстве.

Гарри Поттер — мой единоутробный брат.

Когда я вечером предъявляю зеленый флакон дяде Игорю, тот молча прижимает меня к себе.

* * *

Двадцать четвертого июня — Третье Испытание. Все нервничают. А я думаю только о новоприобретенных родственниках. Как они отнесутся к тому, что у них есть еще и племянница? Как Гарри отнесется к сестре?

На квиддичном поле перед Хогвартсом выстроен огромный лабиринт из зеленых стен.

— Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трёх Волшебников начинается! Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! — провозглашает тот самый блондинистый г...нюк, который делал объявление на Втором Испытании. — Итак, первым идет Гарри Поттер, школа "Хогвартс"! У него восемьдесят пять очков!

Трибуны взрываются аплодисментами.

— Второй идет Гав... Гаврана Перьюновик, Дурмстранг. У нее восемьдесят очков! Третье место — у Седрика Диггори, школа "Хогвартс", с семьюдесятью девятью очками! И четвертое место — у Флер Делакур из Шармбатона! Шестьдесят три очка!

Еще и ты мою фамилию переври, идиот!

— Перунович, — обреченно вздыхаю. Все равно этот г...нюк меня не услышит.

— Итак, Гарри, начинай по моему свистку!

Первым идет тот, у кого очков больше. Я отстаю на пять баллов... мне надо догнать этого очкарика до того, как он попадет действительно в серьезную переделку. Кто знает, что там устроители лабиринта понаставили...

Раздается снова свисток, и я кидаюсь в зеленые заросли. Делаю шагов десять и оказываюсь на развилке. Блин, куда же пошел Гарри?

Скорее всего, направо. Люди выбирают направление в сторону рабочей руки. Гарри держит палочку в правой...

Сворачиваю в узкий темный зеленый тоннель и убеждаюсь, что права — через какое-то время наталкиваюсь на сломанную ветку и пару ободранных листьев. А еще через минуты три — на самого Гарри, плотно оплетенного какими-то лианами, в которых я узнаю Дьявольские силки. Вообще-то, они не любят день, но тут полумрак.

— Люмос Солем, — говорю силкам, направив на них палочку. Силки нехотя расплетаются, отдавая мне Гарри.

— Спасибо, — откашливается полузадушенный мальчик. — Ты опять меня выручаешь.

— Угу, — бурчу. — Пойдем уже...

Но вот куда?

Гарри достает палочку и шепчет заклинание Направления — эквивалент маггловского компаса.

— Нам на северо-восток, — говорит он.

— Верно, — соглашаюсь. — Тогда на следующей развилке надо налево.

Следующая развилка оказывается метров через двадцать блужданий по кривому коридору. Повторное заклинание Направления указывает, что нам вообще назад.

— Я направо, ты налево, хорошо? — предлагает мне мальчик.

— Предлагаешь тебя отпустить одного, чтобы ты опять попал в объятья к кустам? — иронически вздергиваю бровь.

— Я справлюсь! — возмущается он.

— Ладно, — вздыхаю. — Мы же вроде соперники. Иди направо.

Гарри кивает и исчезает в правом ответвлении зеленого коридора.

Думает, я так просто отпущу его одного? Наивный...

Я могу испытывать негативные чувства к нашей общей матери, предпочетшей его мне, но ребенок в этом не виноват. Он даже не знает о том, что у него есть сестра. Которая совершенно не хочет его смерти на этом идиотском Турнире.

Накладываю легкие чары Незаметности и шагаю следом.

Как оказывается, вовремя. Из-за поворота на меня выскакивает Гарри, его мантия дымится, очки едва держатся на носу. Едва успеваю увернуться. Следом пробегает какое-то чудище, похожее на помесь танка со скорпионом. Из его хвоста вырывается огонь, как из газовой горелки.

— Глацио! — целюсь в "горелку". Удачно. "Горелка" гаснет, а чудище оборачивается ко мне.

Хорошая зверушка, хорошая... А вот тут пригодится посох.

Ударяю по земле, концентрируясь и прогоняя магию сквозь толстое древко. Миг, и ко мне приходит отклик. Получилось.

Танкоскорпион делает рывок, но его лапы вязнут во внезапно появившемся под ними песке. Тварь пытается выбраться, но увязает еще глубже... А с другой стороны на нее и на меня глядят изумленные глаза Гарри.

Последним в вызванные мною зыбучие пески погружается погасший хвост-"горелка".

Еще удар посохом, и передо мной вновь твердая земля.

— Ты... — мальчик сглатывает, когда я подхожу к нему и поправляю мантию.

— Я, — киваю. — Ну что, опять пойдешь один?

— Нет, — краснеет он, утирая обгорелым рукавом лицо, от чего оно приобретает цвет "серый в разводах". — Я...

— Уймись, братишка, — фыркаю, удивившись, как легко у меня получилось назвать этого мальчика братом. — Я тебя не брошу.

— А как... как же победа?

— Да плевать мне на нее, — признаюсь честно. — Мне важнее живой ты, чем какая-то тысяча галеонов.

— Почему? — распахивает зеленые глаза Гарри, но я качаю головой:

— Потом объясню.

Какое-то время мы пробираемся по лабиринту без приключений. Но свернув в очередной раз...

Отец улыбается, делает шаг ко мне, но внезапно его грудь окрашивается красным. Он изумленно прикасается к ней, смотрит на пальцы, которые такие же красные...

— Не, — говорю шепотом. — Не... То ниjе истина...

Голубые глаза подергиваются смертной поволокой... И вдруг отец преображается. Его лицо темнеет, теряет очертания...

— Риддикулюс! — гаркает рядом Гарри, едва меня не оглушив.

Нечто черное, страшное и бесформенное превращается в половую тряпку, которая слегка мотается в воздухе по инерции, затем падает на землю и исчезает с хлопком.

— Боггарт, — сообщает мальчик. — А кем он был?

— Моим отцом, — сглатываю. — Мой боггарт — его смерть. А во что он превратился?

— В дементора. Это мой боггарт, — отвечает Гарри и вдруг добавляет: — Он на тебя не похож.

— Потому что он меня удочерил, — поясняю, понимая, что не дементора имеет ввиду мальчик.

Следующие полчаса мы бродим по лабиринту, не встречая ничего опасного. По пути наколдовываю из веток деревянные кружки и заполняю их Агуаменти. Преобразовывать дерево в стекло, чтобы получить полноценные стаканы, мне лень.

— Спасибо, — говорит Гарри, принимая у меня из рук кружку. — Как раз пить хотел.