Димыч сунулся было на кухню, но тоже предпочёл оставаться там лишь на те минуты, пока варился кофе и грелась каша. Когда завтрак был готов, братишка поставил на поднос чашку и тарелку с кашей, которую щедро завалил сопутствующей мелочью в виде кетчупов и других маминых приправ, и ввалился ко мне. Усевшись за стол, вздохнул и высказался:

— Зря ты ей оставила выбор. Надо было самой выбрать и сказать, что остальное нужно отдать. А так она уже все узоры выучила наизусть. И если оставит себе какие-то, всё время будет вспоминать и говорить, что надо было другие оставить, а не эти. — Помолчал и прибавил: — Зафотать, что ли, ей на мобильный? Пусть потом разглядывает...

— А ты чего не у себя? — спросила я, не отвечая на его упрёк и кивая на поднос.

— Там Сашка — жутко нервный, — сказал Дима. — Его сейчас, когда он готовится к экзамену, всё раздражает. А он раздражает меня. Есть при нём нормально не смогу. — И принялся за кашу. — Лид, я вот всё думаю... — И он и впрямь задумчиво посмотрел на ложку, прежде чем отправить кашу в рот. — Понимаешь, мы очень узко мыслим. Индейцы, конечно, пытаются держать всё под контролем, но... Помнишь, Аскольд или Ингольф — не помню, кто... В общем, они сказали про миротворческий спецназ.

— Помню.

— Мне это так здорово понравилось — прямо боевик! Так понравилось, что сразу я и не понял, почему именно спецназ. Лидк, а ты вспомни, сколько тех гиен около старого цеха было. Одиннадцать машин, а потом приехал ещё один, чтобы отобрать у них мальчишку этого, Эрика. А ещё была машина с хозяином Лены... И ведь в ней был не только хозяин, но ещё и два телохранителя. И те, которые развлекались, они не по одному сидели в машинах. Я так прикинул сегодня утром... Если считать только тех, о ком мы знаем, их с семьями, со старшими, уже по минимуму набирается человек пятьдесят. А если есть те, о ком мы не знаем? И все такие же злые, как те — у старого цеха. Это ж почти война... И это ещё только в нашем городе.

Помолчав, я допила кофе, хотя вдруг так захотелось, чтобы он не заканчивался!

— В любом случае, это не про нас, — медленно сказала я, хотя на душе воцарилась настоящая жуть. — Наше дело — помочь найти нелегалов. А там наши индейцы со своим спецназом сделают главное. Уведут отсюда тех, кто здесь не должен быть. И, вообще... Не пугай меня. Только я подумала, что наша жизнь начала налаживаться, а тут ты — со своим спецназом.

— Он не мой, — пробормотал Димка, снова впадая в задумчивость.

Пришли к магазину вовремя, без пятнадцати. Открыли, осмотрелись, прикинули, что можно ещё продать — в духе вчерашней дикой удачи, когда покупательнице потребовалась зимняя пряжа. И чуть рты не открыли, когда на пороге (это без пяти-то минут до начала работы!) появилась деловая Аделия.

— Доброе утро, — сказала она.

И тут я заметила ещё одну неожиданность: коллега пришла не только с крохотной сумочкой, но и с небольшим пакетом. Не сразу, но сообразила, что Аделия снова принесла вязание. Ну-у... Неужели... Раньше чаи гоняла, а теперь вязанием будет заниматься?

Но Аделия запихала все сумки на свободную от пряжи полку внизу и сообщила:

— Регина просила передать, что товар будет завтра, после обеда. Так что мы только сидим рабочий день. На всякий случай. Ой, что я сегодня утром в новостях прочитала! Вы читали? Ну, в интернетовских? В городе сегодня какого-то мафиози сожгли!

У меня такой мороз по коже...

— В городе?!

Димыч тревожно уставился на Аделию и буркнул:

— Как это — сожгли? Да ещё в городе?

— Не, тот дом его, что в пригороде, — легкомысленно отозвалась Аделия. — Ему-то повезло — его с семьёй дома не было, зато дом — дотла! Я фотки смотрели — ну ваще! У него там настоящее поместье было, а сейчас даже деревьев не осталось! Ночью сожгли. Пока все спали. Ну, наверное, страшно было!..

— А почему его дома не было? — с какой-то претензией спросил братишка, а у самого глаза отсутствующие: наверное, вспоминал старый цех. — И почему он мафиози?

— Ну, про него в городе все давно говорят, что он мафиози. А сам он директором какого-то завода. Что-то там с резиной связано. А дома не было, потому что у него городская квартира ещё есть. Во живут люди, да? А насчёт того, почему он в городе остался, — пока неизвестно.

Аделия живо интересовалась светской жизнью нашего города, умудряясь запоминать порой поразительно ненужные мелочи, вычитанные в Интернете, поэтому я вмешалась в диалог, уточняя:

— Если пожар был такой страшный, почему соседи пожарных не вызвали? Или они там этого мафиози не любят? Но ведь огонь от него мог переброситься и к ним? Любят — не любят, а свои дома спасать-то надо!

— Огонь вспыхнул сразу на большой площади и очень сильно. Написали, дом сгорел буквально в считаные секунды, — наморщив от воспоминаний лоб, выдала Аделия информацию. И сама уже поёжилась: — Наверное, бензин разлили везде... Хм... Это сколько же надо было бензину накупить, чтобы хватило на двухкорпусный трёхэтажный дом? Кошмар!

Где уж тут удержишься от перегляда? Братишка, глядя на меня и, кажется, не видя, сунул руку в карман и медленно пошёл к выходу. В кармане у него — я точно знаю — мобильник. Пошёл звонить Олегу и миротворцам? Аделия не обратила на него внимания: она принесла с собой бутылку с водой и теперь пошла в кладовку ставить электрочайник.

Машинально оглядывая полки с остатками пряжи, я тяжело думала о том, чего же добиваются нелегальные гиены. Сами хотят стать мафиози? Таким образом хотят занять ключевые посты в городе? Но с оформлением завода в свою собственность, если бы повезло убить директора, им бы пришлось повозиться немало. Неужели они этого не понимают? Или... А может, они так запугивают? И гиены затаились уже в окружении самого мафиози — среди тех, кто претендует на его пост? Если он, конечно, в самом деле мафиози является?

Мысленно я старательно рассуждала о вещах, от которых всегда была невероятно далека. Лишь бы только не видеть перед глазами яркую картинку, которая легко перебивала все рассуждения: пьяный мальчишка, сидящий на машине, вскидывает кверху зажигалку... Снова и снова... Вопят молодые гиены — визжит и он, выполняя их убийственное желание... А может, уже и своё — в таком-то состоянии... Только на этот раз рядом с ним были не молодые, а постарше и порасчётливей. Их наверняка было несколько — и все они желали смерти конкретного человека. Желали стереть с лица земли конкретный дом, чтобы показать, как ужасающе серьёзны их намерения. И ни одна полиция на свете не докажет, что это сделали они.

Когда Аделия начала заливать в чашку с чайным пакетиком кипяток, Димка вернулся и тут же полез в кладовку: он ещё по дороге сказал, что хотел бы посмотреть стеллаж, ножки которого слишком неуверенно держались. Я не спрашивала, но, кажется, он даже в потенциально нерабочий день старался отработать деньги Регины.

Так что звонок собственного мобильного я расслышала, когда вышла в ближайший продуктовый за печеньем для нас всех. Пришлось притулиться у входной двери в "Продукты" и посмотреть, кто это меня требует.

Странно. Та самая белая ведьма Наталья, которой помогал Лелль. Ей-то что от меня нужно? Удивлённая, я сказала:

— Я вас слушаю.

— Девонька, не ты ль вчера ко мне приходила? — спросила Наталья слегка насморочным голосом. Наверное, поплакала вчера от ужаса. — Придёшь ли сегодня? Или побоишься, как другие? Сегодня-то тихо. Могу и погадать.

Всё ясно: клиенты испугались вчерашнего происшествия — и сегодня к белой ведьме больше никто не приходил, а Наталья испугалась, что денег больше не будет.

И тут я обрадовалась! День не занят работой, и можно быстро к ней сбегать, чтобы узнать, насколько хорошо она видит небесных птиц! А заодно завербовать — если не добровольцем, то шалью, чтобы помогала нам с поиском гиен!

— А когда можно зайти?

— Да хоть прям сейчас! — вздохнула Наталья.

— Если приеду через час, примете?

— Отчего ж не принять? Приму.

— Хорошо. Скоро буду.

И, быстро, благо что утро, купив печенье, я помчалась назад, в свой магазин. У меня с собой две шали, взятые из дома на всякий случай. И случай не замедлил появиться!

— Аделия, Димка, я немного прогуляюсь. Часа на два. Не передерётесь тут без меня?

— Вот ещё, — сосредоточенно сказала Аделия, вглядываясь во вчерашний журнал. — Не знаю, как твоему брательнику, а мне сейчас не до того...

Свою усмешку я проглотила: "А в другое время, значит, и подраться можешь?" Димыч что-то проворчал из кладовки, после чего оттуда послышался стук молотка. Так что, пока Аделия на меня не смотрела, я быстро сунула в свою сумку одну из шалей Лены, вторую спрятала под прилавком и помчалась к остановке.

Троллейбус пустой по позднему утреннему времени. Лето же. Сидеть мне не хотелось, хотя пустых мест видела достаточно. Встала у окна, будто разглядывая проносящиеся и убегающие солнечные улицы. Люблю, когда лицо слегка солнцем припекает. И тепло, и дремотно. Подставила лучам лицо, собираясь насладиться теплом, мягко трогающим кожу сквозь стёкла. Хотелось лёгкой, расслабляющей бездумности. А на деле продолжала думать о гиенах, небесных птицах...

Больше всего, конечно, думалось о мальчишке. Если молодые гиены без ведома старших, явно без их спросу стащив мальчишку из его затворничества, заставляли мальчишку исполнять их жестокие желания, старшие явно этого не желали. Развлекуха тратила силы маленькой небесной птицы. Поэтому тот мужчина так обозлился, затаскивая пьяного и словно взбесившегося от адреналина Эрика в свою машину... Значит, мальчишка пришёл в себя, поднакопил сил, если сумел поджечь загородный дом мафиози. Значит... Гиены умеют создать небесным птицам нужный режим, чтобы они выполняли их желания?

Почему-то на ум пришла странная, хоть и посторонняя, совсем не по делу мысль: наедине с собой я называю приживал гиенами. А когда беседую с кем-то ещё — чаще не только говорю, но и думаю о них, как о приживалах. Это что? Я в одиночку такая злая?

Но мысль пропала. Я пересела на следующий троллейбус и доехала до дома белой ведьмы Натальи. К подъезду подошла очень осторожно, ещё с торца дома разглядывая все машины через дорогу от дома. Джипа не нашла и пошла дальше уже свободней. С минуту у подъезда вспоминала, какая квартира мне нужна, но опять повезло: выходила какая-то женщина — наверное, жиличка, с большим мусорным мешком, и я придержала для неё дверь, после чего спокойно вошла.

На площадке, где вчера разговаривали мужчины, оказалось пусто, но дверь в клетку, отделявшую три квартиры от площадки, была полураскрыта. И я спокойно прошла её. Квартирную дверь я бездумно потянула на себя и очутилась в прихожей. Сегодня она была гораздо просторней, потому что почти пуста. Лишь на одном стуле сидел мужчина, ссутулившись и сложив руки на коленях.

— Простите, а Наталья... — сказала я и запнулась. Посмеялась про себя и спросила: — Вы к Наталье последний?

— Нет у неё никого, — отозвался, не поднимая головы, мужчина. — Идите. Ждёт она.

Я решила, что он уже побывал на сеансе у Натальи, чем-то угаданным впечатлился, поэтому решил посидеть здесь и подумать. А может, белая ведьма предложила посидеть — вон как переживает... И я поспешила к комнате, чтобы не заставлять себя ждать.

Переступила порог. Два шага вперёд — и дверь за мной с треском захлопнулась.

— Миленькая! Не виновата я! — зарыдала Наталья, которую с трудом узнала из-за опухшего от слёз лица. — Они заставили, миленькая! Не хотела я звонить! Не хотела-а!

Она сидела в обшарпанном кресле и, закрывшись ладонями, голосила и плакала одновременно. Встать ей не давали два амбала, высившихся по обеим сторонам от кресла. Справа, тоже в кресле, сидел тот самый мужчина, который отобрал у молодых гиен мальчишку. Черноволосый, с длинноватым, довольно симпатичным лицом, даже глаза (если не смотреть сквозь них) симпатичные — большие и внимательные. Впрочем, сидел он недолго. Встал и сразу приблизился ко мне.

Сжавшаяся от неприятной встречи, которая явно не сулила мне ничего хорошего, я насторожённо заглянула в его глаза. В первый момент мужчина меня поразил. Я ожидала увидеть злобное, торжествующее лицо гиены, который устроил идеальную ловушку и легко поймал в неё свою желаемую жертву. Но с этим мужчиной было что-то не то. Он радовался, что поймал меня. Но в целом лицо было... каким-то умученным — другого слова не подберу. Глаза, впавшие и усталые, лихорадочно блестели. Лицо часто и нервно подёргивается. У меня даже мелькнула мысль: уж не сидел ли он у ведьмы всю ночь без сна, готовя ловушку на меня?

На всякий случай для начала решила разыграть дурочку.

— А что случилось? — спросила я, обернувшись к Наталье. — Если вы не можете сейчас принимать клиентов — так и скажите, приду в следующий раз.

Ведьма только всхлипнула.

— Ты сидела вчера с женщинами, ожидающими здесь приёма, — холодно сказал мужчина. — Тебя узнал телохранитель нашего хозяина, когда ты уходила с Леллем мимо нашей машины. Вырвать признание у этой бабы, что ей на мобильный звонили несколько человек, не составило труда. — Он помолчал и уже довольно зло спросил: — Ты Зрячая?

Оценив обстановку, я пожалела только об одном: не позвонила заранее Димке, чтобы он подслушал всё, что здесь происходит.

Не видела причины скрывать, поэтому спокойно подтвердила:

— Зрячая. И что?

— Меня не интересует Лелль, — огрызнулся он. — Меня интересует Лиенна. Где она? Ещё интересует месторасположение миротворцев. И сколько Зрячих в городе сотрудничают с ними.

Подумалось: "Странные приоритеты у него".

— Ага, — пробормотала я. — А в конце концов вас заинтересует, где лежит ключ от моей квартиры?

Мне чуть руку нее вывихнули, внезапно выдрав из них сумку. Тот мужчина, что сидел в прихожей, подкрался сзади. И тут же немедленно вытряхнул содержимое сумки на домотканую дорожку. Но я оцепенела не оттого, что он вырвал у меня сумку и так наплевательски распорядился ею. Да, это был он — один из двоих телохранителей, которые приходили с Леной, а потом искали её в магазине.

Пакетик с шалью выпал среди остальной мелочи. Телохранитель, вырвавший сумку, склонился и подобрал с пола пакет. Вскоре он держал в руках расправленную шаль. Наталья, даже перепуганная, взглянула лишь раз на вязаную вещь и ахнула:

— Господи, чудо какое!

— Итак, — не обращая внимания на ведьму, продолжал черноволосый мужчина, сквозь человеческую личину которого на меня яростно ощерилась гиена, — это доказывает, что ты знаешь, где прячется Лиенна. А поскольку ты увела вчера Лелля, ты знаешь, где находятся миротворцы. Быстро! Где Лиенна?!

"Почему им нужна именно Лиенна? — удивлялась я втихомолку. — Лелль же сильней!" А потом я почему-то вбила себе в голову, что магические силы мальчишки исчерпаны и что, как только Лена появится у гиен, мальчишку выбросят, как Арину. И твёрдо ответила:

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите!

— Где Лиенна?! — заорал черноволосый.

И залепил мне такую пощёчину, что я пошатнулась и всем телом упала бы прямо на стену, потому что к ней отнесло силой удара, не стой рядом тот телохранитель. Спиной я ударилась о него, чуть не сбив с ног, и он же подхватил меня под локти, помогая не упасть. Щека горела и ныла, в ушах звенело так страшно, что на некоторое время я, кажется, оглохла и только тупо смотрела, как орёт на меня черноволосый. А потом, когда он захлопнул пасть, чтобы отдышаться, над собственной головой, едва глухота прошла, я услышала изумлённое: