— Разумны, но по другому. Если дракона лишить магии, они через какое-то время впадают в безумие. Не спрашивай меня, почему так происходит, не все тайны мне подвластны, — опережая вопрос Атека, произнесла женщина. — Но мой учитель рассказывал, что драконы способны находить дорогу в другие миры.

— Существуют другие миры?

Женщина схватила чашку и бросила её в Атека. В последний момент он успел уклониться, но вода, находящаяся в чашке все-таки достигла своей цели.

— В следующий раз в тебя полетит нож! — предупредила она юношу.

— Я больше не буду!

— Так вот, именно в других мирах драконы и обретают свою силу. Сложность в том, что такие проходы можно пробить не везде и не всегда, да и не каждый дракон может это. Поэтому одним и тем же проходом пользуются многие драконы. Ещё одна важная деталь — драконы возвращаются в наш мир только тем путем, по которому пришли. Именно эта особенность делает хранителей опасными для драконов, так как они могут находить и запечатывать проходы. Ну, всё, на сегодня хватит, я устала, — зевая, произнесла Клилевина.

— Госпожа, а...

— Что ещё? — раздраженно перебила женщина.

— Нет, ничего, — отмахнулся Атек, не желая больше злить хранительницу.

— Ладно, говори, раз начал. Чего хотел?

— Я хотел спросить. Вы маг?

— Ты чем слушал? — устало произнесла женщина. — Да, маг.

— Значить и я маг?

— С чего это? — искренне удивилась Клилевина.

— Ну как, у меня ведь тоже печать дракона, значит я— хранитель, как и вы. Поэтому я тоже...

— Какой ты быстрый, — усмехнулась женщина, — Печать только открывает каналы, по которым ты можешь получать силу. А вот как её применять, этому надо долго учиться.

— Сколько, госпожа?

— Всю жизнь.

— Всю жизнь! — разочаровано произнес Атек (он то думал, что печать уже сделала его волшебником).

— Если очень будешь стараться, то глядишь, через пару лет сможешь что-нибудь простенькое сотворить.

Женщина вновь зевнула.

— Что же мне теперь в школу магов идти?

— Нет, школа магов тебе не поможет.

— Почему?

— Обучить хранителя может только хранитель, — устало произнесла женщина.

— А кто меня будет обучать?

— Придется мне!

Клилевина поднялась, давая понять — разговор закончен.

— А когда начнется обучение?

— Завтра, ели я высплюсь, — ответила хранительница на пороге своей комнаты.

— Госпожа, я..., я не могу стать вашим учеником, — тихо произнес Атек.

— Не можешь? Почему? — удивилась Клилевина, явно не ожидая услышать такое в ответ.

— Я очень хочу, но... не могу. Я обещал помощь другому человеку.

— Ты понимаешь, что отказываешься от своей судьбы. Второго шанса у тебя не будет.

— Я обещал, — твердо произнес юноша.

— Давай завтра всё решим, — махнула рукой женщина.

— Нет, я ухожу прямо сейчас.

— И куда ты направляешься?

— В город.

— И это несмотря на то, что я тебе рассказала?

— У меня нет другого выбора.

— Но ты нарушишь свое обещание, если тебя поймают, а тебя поймают, не сомневайся! — заверила Клилевина.

Слова женщины заставили юношу задуматься. Он опустился на постель, взвешивая все за и против. Атек даже не заметил, как хранительница исчезла в проеме, а затем, спустя несколько секунд вернулась назад.

Упавший со звоном возле ног кожаный мешочек вывел Атека из состояния задумчивости.

— Что это? — глядя на мешочек, спросил Атек.

— Деньги.

Юноша высыпал на ладонь содержимое кошелька.

— Я не могу их взять.

— Почему?

— Мне за всю жизнь столько не заработать.

— А я говорила, что их нужно вернуть, — усмехнулась Клилевина.

— Нет, но...

— Если тебя схватят, получится, что я зря тебя спасла. А теперь давай спать, — прервала Атека женщина.

Хранительница скрылась в проеме. Закрывшаяся за ней плита лишила юношу возможности высказаться. Атек опустился на постель. С одной стороны его устраивал такой поворот, с другой — он боялся брать деньги, почувствовав, что отдавать придется не только золотом.

Наконец Атек принял решение. Он взял сумку с вещами и направился к выходу.

— Неужели ты надеешься выйти отсюда без меня, — раздалось из-за спины юноши.

Атек повернулся и увидел одетую хранительницу.

— Госпожа, я не...

— Если бы не хотел, то не делал, — прервала женщина Атека. — Знала, что не останешься. Вот решила проводить тебя, а то опять во что-нибудь вляпаешься... Всё равно сон ушел. Угораздило же спасти тебя. Вот теперь приходится расплачиваться за свою доброту. Пошли и деньги не забудь!

Последнее было произнесено так, что юноша не рискнул ослушаться. Он быстро взял мешочек с золотыми монетами и засунул его за пазуху в потайной карман.

Атек шел следом за хранительницей, в тайне радуясь, что женщина захотела его проводить. Тропа, по которой его вела Клилевина, шла по самому верху горного хребта, да и тропой её можно было назвать с большой натяжкой, но хранительница упорно двигалась вперед, не обращая внимание на усталое сопение за спиной. Через три часа Клилевина вывела юношу к морю.

— Ну, вот мы и пришли, — произнесла женщина.

Клилевина, несмотря на переход, совсем не выглядела усталой. Жуя сорванную соломинку, она спокойно смотрела на раскинувшийся перед ней морской простор. В отличии от своей спасительницы, Атек был жалок. Раскрасневшееся лицо, покрытое бусинками пота, сбитые в кровь колени и локти свидетельствовали о том, что путешествие по горам для юноши далось нелегко. С трудом спустившись к морю, Атек плюхнулся на валун возле хранительницы.

— Дальше я не пойду, мне пора возвращаться. Скажи своему другу о моём предложении обучать тебя. Буду ждать вас здесь завтра до полудня.

Не дожидаясь ответа, хранительница повернулась и направилась к тропинке, по которой они только что пришли.

Когда женщина скрылась из вида, Атек стянул с себя одежду и, кряхтя, вошел в воду. Морская вода приятной прохладой обволакла разгоряченное тело, снимая усталость и напряжение.

Атек вышел на берег, чувствуя себя уже гораздо лучше. Взяв в руки одежду, он поморщил нос. Недолго думая, юноша направился опять к морю. Стирка не заняла много времени. Он аккуратно разложил вещи на камнях и улегся тут же рядом.

"Прошло всего два дня, а кажется, полжизни прожил", — подумал он, — "Что же дальше будет"?

Через пару часов Атек оделся и направился в деревню, где его ожидал наездник

ГЛАВА 7

Изумрудный лежал как раз напротив щели в двери. Он специально занял такую позицию, чтобы вовремя заметить приближение незваных гостей. Силы наездника после битвы с магом потихоньку восстанавливались, вместе с ними в душу проникала и горечь от потери. Он старался не думать об этом, но у него плохо получалось. Постепенно душевная боль пересилила физическую — она заполнила душу глубокой тоской. Изумрудный винил только себя в гибели друга. Дракон, самое близкое и родное существо на свете пожертвовал собой, ради его спасения, принял на себя всю мощь магического удара. И вот он, наездник императорских драконов лежит на земляном полу в лачуге нищего оборванца, а прах боевого товарища остался на берегу моря.

Изумрудному стало трудно дышать, грудь, словно сдавили железным обручем, на глаза опустилась пелена.

Наездник вытер глаза и, несмотря на боль, набрал полную грудь воздуха; на мгновение он задержал дыхание, затем медленно выдохнул через нос. Изумрудный повторил упражнение несколько раз, и волна отчаянья схлынула.

"Где, произошла ошибка, когда рок поставил на мне свою метку"? — голова раскалывалась от мыслей. — "Где, когда я упустил что-то важное? Чего не хватило мне для победы? Почему я не смог спасти друга?"

— Надо все вспомнить, — прошептал Изумрудный, не в силах больше выдержать давящую на него тишину.

Всё началось в тот день, когда капитан наездников приказал ему явиться во дворец императора.

Гонец прибыл в Туманный замок утром, когда Изумрудный, изнывая от скуки, уговаривал дракона выйти в море, "размять косточки".

— Господин, — окликнул Изумрудного начальник караула, — к вам гонец из дворца.

"Не мог на четверть часа позже приехать", — недовольно подумал наездник. — "Глядишь и уговорил бы этого лежебоку".

Изумрудный в сердцах пнул дракона и тут же запрыгал на одной ноге.

"Хе-хе-хе" — раздался скрипучий смех дракона в голове наездника.

-Чего смеешься, больно, — обиделся Изумрудный.

"Ничего, это научит тебя старших уважать", — злорадствовал дракон.

— Хорошо, научусь, а сейчас готовься, полетим во дворец.

"Может в море"?

— Раньше надо было соглашаться, теперь у нас нет выбора.

Дракон фыркнул и сполз в воду.

— Да ладно, что ты, слетаем, развлечемся по дороге.

"Никого пугать не буду" — прервал наездника дракон.

— Что это за развлечение, если пугать нельзя? Мы не сильно, потихоньку, — предложил Изумрудный.

Дракон высунулся из воды и издал рык, оскалив зубы.

— Хорошо, не будем, так не будем, — быстро согласился наездник.

Отойдя подольше от воды, почти у самой лестницы он обернулся.

— Надо пожалеть старичка, а то действительно рассыплешься. Вон слуги жалуются, что устали за тобой песок подме...

Договорить Изумрудный не успел, глаза дракона заволокло мутной пеленой, и через секунду на то место, где только что стоял наездник, плюхнулся водяной столб.

— Я же говорю, стареешь, — высунувшись из-за угла, засмеялся наездник.

"Смотри, как бы этот старик не позавтракал одним острословом"

— Эй-эй-эй, осторожней дружище! Неразборчивость в еде может привести к несварению желудка, — с иронией произнес Изумрудный, спускаясь по ступенькам.

"Ишь, какой заботливый выискался".

— Ели не я, то кто ещё о тебе, старом ворчуне позаботится.

Наездник едва успел отскочить в сторону, спасаясь от удара драконьего хвоста.

— Да, реакция уже не та, — балансируя на выступе, продолжал наездник досаждать другу.

Дракон взмахнул крыльями, и порыв воздуха сбросил Изумрудного в воду. Дракон подцепил зубами за ремень барахтающегося в воде наездника.

"Что ты теперь скажешь, человечишка"?

— Помилуй, умоляю тебя, помилуй могущественный повелитель моря!— комично заламывая руки, жалобно заскулил наездник.

"Поздно".

Дракон подбросил человека в воздух и разинул пасть. Стоило Изумрудному упасть на шершавый язык, как пасть захлопнулась.

— Фу, Из, ты что падалью питаешься,? — раздался приглушенный голос наездника.

Вместо ответа дракон отрыгнул.

— Из, открой пасть, я сейчас задохнусь! — заорал Изумрудный.

Дракон меду тем втянул воздух через ноздри, создавая вихрь внутри пасти. Это вызвало новый приступ кашля задыхающегося от вони наездника.

— Всё, всё, сдаюсь. Прости, Из, я больше не буду.

"То тоже" — усмехнулся дракон и выплюнул человека.

Оказавшись в воде, наездник стал усердно тереть лицо, постоянно сплевывая слизь, попавшую в рот. Выбравшись на сушу, Изумрудный первым делом снял с себя костюм. Оставшись абсолютно голым, он брезгливо отодвинул от себя снятую одежду.

— Всё, теперь придется выкидывать, — обнюхивая руки пожаловался Изумрудный. — Между прочим, мой любимый костюм.

"Ничего, это научит тебя уважать старших".

— Ага, как же, — усмехнулся наездник.

Дракон угрожающе рыкнул.

— Ой — ой — ой, как страшно, — скривил рожицу наезлник.

"Нет, я точно тебя когда-нибудь сожру".

Изумрудный взглянул на друга, а затем подошел к нему и попытался обнять гиганта за шею.

— Я же не девственница, чтобы меня есть. Да и что ты без меня будешь делать? Опять диких задирать?

"А ведь прав стервец, куда я без него".

У гиганта заныло сердце от одной мысли, что он может потерять этого сорванца.

"Ладно, не буду тебя есть, а то и впрямь желудок испорчу".

— Спасибо, Из, ты настоящий друг! — прижимаясь щекой к морде дракона, радостно крикнул Изумрудный. — Я побежал переодеваться. Полетишь со мной, или мне пешим ходом отправляться?

"Через час буду готов".

— Хорошо, только не увлекайся охотой! — крикнул наездник уже с лестницы.

"Мал ещё мне указывать", — раздалось в голове человека, и послышался всплеск.

Изумрудный оглянулся. Из воды на несколько секунд появился спиной плавник. Чешуйки дракона тускло сверкнули, отражая свет факелов, и в следующий миг скрылись под водой.

"Зря я так с ним", — устыдился своих слов наездник. — "Из немолод. Точно когда-нибудь из-за своего языка пострадаю".

Дракон, которого наездник ласково звал Из, действительно был стар, что было весьма необычно. Драконы могли жить до тысячи лет, а может и больше, кто знает, но они редко переваливали за пятисотенный рубеж. И все из-за своего вспыльчивого характера. Если встречались императорский и вольный (дикий) драконы, драки было не избежать, несмотря на родство. Случались они и среди императорских драконов, но здесь обычно все заканчивалось миром, если успевал вмешиваться кто-нибудь из наездников.

До дворца Изумрудный добирался два часа, с учётом того, что четверть час они потратили на остановку у харчевни "Сломанное колесо".

Заведение со странным названием располагалось на пересечении двух трактов: большого северного и восточного.

Дракон, поддавшись уговорам своего наездника, заложив вираж, грациозно опустился прямо во дворе харчевни. Появление гиганта вызвало переполох, как среди людей, так и среди животных. Злобные дворовые собаки забились в будки и жалобно скулили, испуганные лошади разбили стойло и унеслись прочь, сметая всё на своем пути. Вслед за ними бежали их владельцы и те, кто ещё мог стоять на ногах.

Изумрудный выждал, пока истерия вокруг слегка уляжется, вылез из седла и, скатившись по гладкой чешуе, направился к харчевне.

Зайдя в "Сломанное колесо", наездник подошел к стойке, за которой застыл сам хозяин заведения. Выглядел он, как обычно выглядят владельцы таких заведений: среднего роста, с животиком и зализанными назад волосами, смазанные маслом. Откуда взялась эта мода у владельцев питейных заведений и постоялых дворов, Изумрудный не знал, но она его жутко раздражала.

— Кружку тёмного, — сделал заказ наездник и кинул на дубовую стойку монету.

Звук крутящейся монеты вывел хозяина заведения из ступора.

— Приветствую вас, господин. Хороший выбор, у нас самое лучшее пиво в округе. Вы будете довольны, — вытирая кружку чистым полотенцем, тараторил без умолка толстяк. — Господин, вы, пожалуйста, дракона... Он же всю скотину... Денег не надо. Я вам еще бочонок в дорогу дам, — всё время сбиваясь, лепетал трактирщик.

— Ты что, меня гонишь? — нахмурился Изумрудный.