И на следующий день никого не было. Фредди начал нервничать и собирать по соседям обмылки, чтобы помыться. Обычно мыло он брал у Брайана, но того не было дома. И Роджера не было. И Джона. Фредди уже было собрался давать пресс-релиз, что группа "Куин" перестала существовать как класс, но тут совсем пропащие явились. Боже, в каком они были виде!

— Мы пили много и часто, — сообщил Джон, еле поддерживая Мэя и Роджера. — Нам нужно пройти.

— Куда это? Ну-ка, извольте объясниться! — проревел Фредди.

— Можем и здесь, — покладисто сказал Джон, разжал руки, в которых держал друзей, и... Собственно, о чем еще говорить? Лишь о том, что песню "Верните этого Лероя Брауна" удалось записать только с восемнадцатого раза, потому что реакция даже на название этой песни у трех товарищей Фредди была всегда одинаковой.

/ — картинка N 30 — / УЖАСНОЕ ОТКРЫТИЕ, или

ТАЙНА СИЯ ВЕЛИКА БЫЛА /

Однажды Фредди пришел в гости к Роджеру. Роджер же с недавних пор стал очень скрытным и недоверчивым. Со дня на день он ожидал визита кредиторов или тетушки Амалии, поэтому дверь всегда открывал, натянув кепку и шарф, чтобы прямо с порога можно было деловито сказать:

— Какая досада! Я как раз уезжаю по делам в Суссекс!

Или, если приходили друзья:

— Как хорошо! Ведь я как раз вернулся из Суссекса, куда я ездил не просто так, покататься, но — по делам!

Вот и сейчас, когда Роджер открыл дверь Фредди, он был уже одет в неизменные кепку и шарф. Увидя пышущего желанием хорошо провести время Фредди, Роджер (у которого такого желания не наблюдалось) хмуро проворчал:

— КакаядосадаведьякакразуезжаюподеламвСуссекс.

— Да ладно тебе, езжай, что, в первый раз, что ли? Я-то тебя здесь подожду! — выпалил Фредди, аккуратно протискиваясь между Роджером и дверным косяком в дом. Тейлор понял, что ему не отвертеться от развеселых посиделок. Поэтому он тяжко вздохнул и сказал:

— Хорошо, проходи, раз приперся. А я приду скоро. У меня есть кое-какие... Кое-какое.. В общем, есть же!

И он ушел, хлопнув дверью. А пошел он не туда, где есть же, а просто погулять вокруг квартала. По дороге он принялся сам себя утешать:

— Ну чего я волнуюсь, скажи мне? Чего? В конце концов, это же не Брайан, который начнет сразу отдирать каминную доску для гитары! И не Джон, который выпьет месячный запас чая, даже для похудания, и перепутает все фотографии в альбоме. В конце концов, это даже не Дэвид Боуи, который затеет игру в светотир и перебьет все бликующие блюда и вазочки! Нет!

Он еще немного подумал и сказал:

— Это же всего-навсего Фредди. Который... Который... О, черт! Он же — все они, вместе взятые! А! Это ЕГО я оставил одного в СВОЕМ доме?

И он помчался по улице к своему дому, пугая редких прохожих своим развевающимся банным полотенцем... Что значит — каким? Ведь Роджер перед приходом Фредди только выбрался из ванной. Что — "Ну?". Ну и бродил он вокруг квартала, одетый только в банное полотенце, кепку и шарф. Смешно? А Роджеру уже было весьма зябко. Да и Фредди еще... Вот он и бежал домой во все лопатки, хлеща мокрым полотенцем по ногам встречных кенсингтонцев.

А что же Фредди? Сначала он просто смирно сидел на диване. Минуты три. Спустя еще минуту он стал беспокойно вертеться и шнырять по сторонам глазами — откровенно говоря, ему дьявольски хотелось тяпнуть. Еще через минуту он уже с головой копался в Тейлоровом баре, ища шампанское. Роджер же пил не эту "пузырчатку", а водку, преимущественно — "Распутин". Фредди, обозревая двенадцать коробок водки, обиженно пропыхтел: "Здравствуйте, настоящие любители хорошей водки!" и напоследок запустил свои жадные руки в глубину бара. И тут между его пальцев застряла какая-то книжечка. Фредди вытащил ее и сунул себе под нос.

— Что тут у нас? Ну не шампанское мое любименькое, это ясно. А что? Непонятно. Книжечка. Взять себе? М-мх...

Фредди еще немного посомневался, бормоча: "Красть грешно", но потом не выдержал и, дрожа от возбуждения, книжечку-то и раскрыл! На первом же листочке было крупно выведено: "Свидетельство о рождении Роджера Мидоуса Тейлора". Дальше Фред читать не стал, ибо его скрючило. Он тряс головой и хватал ртом воздух. Он махал руками и совершал подпрыгивания. Он икал и всхрюкивал. Потом, когда приступ прошел, Фредди слабым голосом сказал: "Да не оскудеет рука дающего, пусть даже такую дрянь", вытащил из бара бутылку "Распутина" и завалился с ней в одно из мягких кресел Роджера. Его еще немного вскидывало и передергивало, но он крепился.

И вот тут-то и зашел Роджер. При виде его у Фредди непроизвольно задрались вверх колени и локти, но он взял себя в руки, зажав и то и другое подмышками. Роджер же с подозрением оглядел бывшую как будто в порядке комнату, и немного успокоился. Усевшись в другое кресло, он ворчливо спросил:

— Зачем водку скрал? Просили тебя? И че скалишься?

— Да так, — подмигнул ему Фредди. — Смешно мне.

— И чего ж тебе смешно, друг ты мой Фредерик?

— Да вот того и смешно, друг ты мой Матушка Мидоус.

— Эк! — Роджер с треском захлопнул рот, брови его заходили ходуном, глаза метнули молнии, и сам он весь как-то стал величественнее и выше ростом.

— Это не человек, — сказал в сторону Фредди, — а какой-то конек-горбунек.

— Повтори сейчас же, что ты сказал, пресмыкающееся, а не то оторву! — потребовал Роджер.

— Матушка Мидоус, — подмигнул ему Фредди. — Это же ты, не так ли?

— Так ли, не так ли — сунь себе в нос пакли, — рассерженно отозвался Тейлор. — Какое твое собачье дело? Ну Мидоус, и что теперь мне — пойти и повеситься?

— Любой бы на твоем месте сделал бы это, — жестко заявил Фредди. — Но не ты. И знаешь почему? Потому что ты — Матушка. Матушка Мидоус! Даже по паспорту.

Роджер окончательно рассвирепел и выгнал его из дома. Но Фредди не был бы Фредди, если бы не растрепал так развеселившую его новость своим коллегам. И теперь, когда Роджер заявлялся в студию, все разговоры, шутки, пение и смех смолкали, друзья, страшно серьезные, выстраивались в шеренгу, прихватывая инструменты. Джон начинал первым. Он изо всех сил дергал самую толстую струну своего баса.

— Мид-до-оус! — запевал Фредди оперным тенором.

Джон еще раз лихо дергал струну.

— Ма-атушка Мидоус! Ма-атушка! Ох! Ма-а-а-атушка Мидо-о-о-о-ус! — подхватывали они с Брайаном в терцию, после чего Джон третий раз дергал струну, а Мэй выводил заключительную длинную и красивую руладу на своей гитаре.

Роджер поначалу кидался драться, но его хватали, стукали головой об литавру и сажали за ударную установку, на сидушку, обильно смазанную клеем. После дьявольских попыток отодраться, Роджер сдавался и начинал выстукивать ритм.

В конце концов, он так привык к этому ритуалу, что иногда, будучи в одиночестве, усаживался за барабаны и начинал стучать, мурлыкая себе под нос: "Матшка-матшка-матшка Мидоус".

Но однажды на дне рождения Фредди он выслушал пьяную речь именинника, в которой тот хвалился, что ни у кого нет дрессированного барабанщика, один он, Фредди, может похвастаться таковым. И даже почти бесплатным!

Рассерженный Роджер в тот же вечер влез в дом к Фредди, надеясь тоже чего-нибудь найти. Но туда его не пустили без галстука. Поэтому Роджер отправился к Брайану. По-шпионски посапывая, он прокрался в его дом, перерыл все потайные места (то, что его не интересовало, он клал на место, но тщательно запоминал — куда, так, на всякий случай), затем раскопал-таки вожделенную книжечку, из которой и узнал, что Брайан на самом деле еще и — Гарольд! Тихонько поскуливая от радости, Роджер скрылся, загребая ногами лондонскую грязь.

На следующий же день, когда Брайан на репетиции завопил про матушку, Роджер, ликуя, перебил его:

— Гарольдам слова не давали!

Брайан застыл с откляченной губой.

— Гарольдов знаете куда надо? — продолжал нападки Роджер. — В цирк! С верблюдами! Потому что все Гарольды — комики! Возьмем Гарольда Ллойда, и... и... И многих других комиков мирового экрана! Вот даю что хочешь на отсечение, что все они были Гарольды, только с псевдонимами!

— Кроме Гручо! — побелев от ярости, рявкнул Фредди.

Все поспешно согласились, ибо знали его дикую неуемную любовь к братьям Маркс, в особенности к Гручо. Фредди даже пытался однажды пытался проделать трюк Гручо с зеркалом из фильма "Утиный суп", но разбил лоб, зеркало и сердце Элтона Джона, который подсматривал в окно, обозвав того морской свиньей.

Вернемся же к Мэю. Брайан просто не знал, куда деваться от стыда. Поэтому он стал искать слова для ответа. Ему всегда лучше думалось на ходу, поэтому он бегал по комнате, что-то бормотал, плевался во все углы, пинал ногами диван, всплескивал руками, сталкивался с квинами, рычал что-то вроде: "Плебисцит!" и продолжал бег по кругу. Вдобавок он так тряс ушами, что с его головы таки сполз парик! Брайан этого не заметил и с воплем: "Что у вас тут за водоросли?" так наподдал парик ногой, что тот поседел. Друзья же хохотали до колик.

— Как говорится, комик — он и в студии великой английской группы "Куин" комик, — решил немного подбодрить друга Роджер. Но два раза в один день столь жуткое для Брайана ругательство произносить вряд ли стоило. Дело в том, что Брайан считал себя очень умным и серьезным человеком (а его никто в этом не разубеждал), и совершенно не понимал, почему же каждый его поступок вызывает такую неоднозначную реакцию типа гомерический хохот со стороны окружающих.

— Что я? — возопил Мэй, залезая на стол с ногами. — Один такой? Вон Дикон — он же не только Джон, он еще и Ричард!

— Ричард? — воздел бровь Фредди.

Джон кивнул.

— А я разве отказываюсь? А я и не отказываюсь. — сказал он, избрав лучшим способом обороны атаку. — Знаете ли вы, любезные мои англиканцы, кто был вашим королем много лет назад? Вот именно! Ричард! Львиное Сердце! А я, к вашему сведению, по гороскопу не кто иной, как Лев!

— Мы уже с тобой это обсуждали, — устало сказал Фредди. — И выяснили, кстати, что по гороскопу ты — Эдафозавр. Ибо знал бы ты, что твоего любимца Ричарда так прозвали потому, что он ел львов. Ты ел львов?

— Да никогда! — перепугался Джон. — Я смотрю-то на них с подозрением, а уж есть...

— Поздно, — скомандовал Фредди, и в тот же миг квины накинулись на Джона и потащили его в городской зоопарк. Дикон лягался, просил его отпустить и обещал, что сам съест льва, только потом. Никто ему не верил, и Джона продолжали тащить.

А зоопарк был далеко-о.

Но Джона все равно несли. Несли, несли и несли.

А до зоопарка еще во-он сколько!

Устали его нести. Бросили на землю и разошлись, пообещав разобраться и со львом, и с Джоном завтра.

Но назавтра всем уже было не до того. Оказалось, что им нужно было срочно ехать в Штаты в турне в поддержку своего нового альбома.

— А мы чего, его уже записали? — удивился Роджер.

— Выходит, что так, — пожал плечами Джон.

— А где лев? — ворвался в студию Фредди.

— Какой лев, нам в Америку ехать.

— Опять? Я же обратно заболею, — перепугался Брайан, заглядывая в студию вслед за Фредди.

— Нифига. Ты здоров.

— Я болен! — оскорбился Мэй. — У меня общая недостаточность.

— Сейчас будет у тебя недостаточность. Били тебя мало.

— Били меня как раз слишком много — отбили всю веру в человечество, — надменно сказал Мэй. — И теперь мы едем в Штаты. Я же разве против? Только если кто заболеет — пеняйте!

И заболели. На сей раз это был Фредди со своим оранжевым горлышком. На внеочередной квиновской сходке было принято решение удавить Фредди и взять другого певца. Но все иллюзии разрушил сам Фредди, мило и просто появившись на пороге гостиницы, прямиком из больницы.

— Меня выпустили на поруки, — сообщил он. — Теперь мне петь и пить можно немножко. А все потому, что мы с вами много орали, обзывались и вели себя недостойно по отношению друг к другу.

Друзья улыбались и подталкивали друг друга локтями, как бы говоря: "Неужели это — наш Фредди?!".

— Ага, — кивнул Фредди. — Это я. И вот посмотрите, что я решил предпринять. В больнице я даром времени не терял, я вообще не умею это делать. Я написал про вас про всех комические куплеты!

Квины пожухли. Они уже слышали что-то о комических куплетах Фредди, которые тот совсем молодым распевал на Вудстоке за кулисами, потому что его не пускали на сцену. И какой был результат? Где лучшие люди района?

— И если вы еще хоть когда-нибудь будете обзываться, говорить пакости и советовать кому-нибудь съесть хищника, я спою вам их под собственный аккомпанемент, — пообещал Фредди. — И мы тогда здорово посмеемся. Если будет над кем. Ясно?

— ЕС! — гаркнули все так громко, что Фредди временно оглох, и из-за этого пришлось еще несколько концертов отменять. Но это неважно. Главное — помирились же!

/ — картинка N 31 — / МЭЙД ИН ДЖАПАН, или ПЕРВЫЙ ОФИЦИАЛЬНЫЙ ФАН /

Однажды Фредди... Нет, вернее, однажды Джон.. Или нет, даже так — однажды Роджер... Точнее, однажды наш всеобщий любимец и баловень Брайан Мэй... Тьфу ты. Нет. Опять не так. Причем совсем. Сначала начнем.

Однажды группа "Куин" в полном составе шлялась по Токио, где у них проходило первое японское турне. Ну вот вы только посмотрите на них, а? Вот они идут. Хороши? Хороши! Впереди-то, конечно, Фредди. Он скрутил свои длинные волосы на затылке в самурайскую гульку, оттянул углы глаз к ушам, чтобы не слишком выделяться среди местного населения, и прет себе по улице, чрезвычайно, причем, собой довольный! За ним в ногу идут Джон и Роджер, ухмыляясь самым наиглупейшим образом — первый раз они в Японии, куда там! Замыкает шествие Мэй. Ему хуже всех. Ему жарко. Он стонет. Он плачет. Потому что он несет чучело дракона, которое положено таскать на всех официальных японских праздниках, и Фредди решил приобрести эту "чудную вещь", дабы повесить ее под потолком в студии на счастье. А несет Брайан! Вот вы вдумайтесь: решил — Фредди, а несет — Брайан! Каково? Что значит: "Ну и ладно, сам виноват"? Это Брайан виноват? Вот вы знаете что, лучше сидите вот себе там, читайте, но глупостей не говорите только, ясно вам? Брайана же должно быть жалко! Он же несчастный! Ему жарко, да еще и дракона тащит! Ржут они. Ну и смейтесь, нам-то что. Для этого книжка и пишется, собственно. Только Брайану не говорите, что над ним смеялись — опять обидится.

Так вот. Фредди только-только (кстати говоря!) собрался было помочь Брайану и взять у него хотя бы веер, как вдруг:

— О-о-о-о-о!

Это он не увидел символы будущей Олимпиады. Ее в тот год и не проводили вовсе. А заметил он не кого иного, как Тома Круза, лезущего на стену.

С криком:

— Ну-ка, стоять! Это еще кто? Почему не стоишь на месте? Куда лезешь? —

Фредди кинулся на него и полез вслед за Томом, запустив свои клешни прямо тому ( в смысле тому Тому) в брючину.

— Я Том Круз! — пищал Том, задирая ногу повыше, чтобы Фред от нее отцепился в конце-то концов! — Меня в сказке нету! Я тут случайно! Я буду только через десять лет!