Цветок и камень

Тот покачал головой. Сабола и Руди с заднего сидения засмеялись во все горло.

— Он не может, он проспорил!

— Когда успел? — с улыбкой спросила я.

— Утром — хмуро произнес мой друг — Я заехал за Руди, а он говорит, спорим, Денни будет в зеленом платье, я сказал, ну ладно спорим, а ты меня подвела. Так глупо я еще никогда не проигрывал.

Я задумалась, но на мне синее платье? Руди, хитрый иллюзионист. Я развернулась к нему и показала язык, он пожал плечами, с трудом подавляя смешки.

Именно такого мне и не хватало, мне не хватало друзей. Пускай тут не было Джено, а Сабола и Руди я плохо знала. Пускай, Рикки знает парней всего-то несколько дней с задания. Пускай, Сабола поехал лишь из-за того, что там будет Чарна, этот вечер был уже замечательным.

Мы припарковались около бара, и вышли из машины. У входа стоял Крис, и какой-то парень они курили и перешучивались.

— Вот эти мои ученики, им можно — сказал он как бы между делом.

— А кто из них твоя служанка?

Крис поманил меня к себе, а я, махнув рукой и крикнув, что догоню, подошла к парням с сигаретами.

— Так ты Денни?

На меня смотрел высокий немного худощавый парень со светлыми, слегка рыжеватыми волосами. Его голос был хриплым, что совсем не вязалось с его внешностью, однако глаза не были не грубыми не злыми под стать голосу, наоборот он смотрел на меня с дружелюбием. Я слегка улыбнулась и кивнула.

— Отлично выглядишь, скажешь бармену от Саймона, я его предупреждал, он поймет.

— Спасибо.

Крис докурил и затушил сигарету ногой.

— Я с тобой, Саймон подтянешься?

— Пару минут — ответил парень и полез в карман за телефоном.

Мы зашли в бар вместе. Тут играла музыка, поэтому место скорее напоминало ночной клуб. На танцполе толпилась куча народу, изгибаясь и дергаясь в ритм под каждый новый аккорд. Играл трек какого-то ди-джея, имя которого я всегда забывала, но музыка мне нравилась. Когда пришло время нам разойтись с Крисом, ему к барной стойке, где стояли близнецы и Ган, а мне к компании новичков за столиком уже уставленным разными коктейлями и стопками всяких напитков, он шепнул мне на ухо.

— Ты и в правду потрясающе выглядишь.

Что ж, хорошо, что тут темно и невидно как я краснею. Вечер начинался многообещающе.

Сначала мы выпили по стопке текилы. Чарна потащила меня танцевать, и мы отплясывали какой-то дикий танец, когда ей пришла в голову идея, что пора выпить по еще одной стопке, что мы и сделали. В теле появилась знакомое ощущение тепла и легкости. Чарна и я, снова пошли танцевать, в толпе мы наткнулись на близнецов. Дергаясь под музыку с ними и, подпевая песням, я смеялась как сумасшедшая.

Переживания последних дней как-то убрались. В танце так случалось всегда. Стоило мне услышать музыку, стоило начать двигаться, все вокруг пропадало. Я чувствовала себя свободной, здесь в толпе людей, я была счастлива. Здесь была просто я, не "шестерка", не принадлежавшая кому-то, а я сама. Независимая, веселая, в компании друзей, не людей смотревших на тебя сверху вниз, а друзей.

Бран и Морт подняли нас на плечи, и мы заливались хохотом, когда Чарна решила потащить нас к стойке бара. Там она заказала еще по стопке текилы, и мы выпили их залпом, засунув сразу после в рот по дольке лимона.

Около нас стоял уже изрядно выпивший Крис и разговаривал с Саймоном. Он улыбнулся мне, и я не удержала улыбки и для него.

Какой-то посетитель вышел на сцену и решил спеть песню в караоке. Это была песня Робби Уильямса "Rock DJ", послышались крики поддержки и все начали подтанцовывать в такт.

— Денни — улыбнулась Чарна — Спорим, ты бы его сделала?

— Я?

Я пела всего один раз в Калифорнии в каком-то баре. Тогда я выпила лишнего, и на следующий день мне было очень стыдно. Пела я, довольно, средненько, но Чарна была склонна все преувеличивать.

— Да серьезно, ты хорошо поешь! Я помогу тебе, дуэтом?

Черт, Чарна напилась.

— Что ты еще и поешь? — послышался сзади голос Саймона — Если ты поешь хотя бы наполовину так же хорошо как танцуешь, выпивка за счет заведения всю ночь!

Близнецы и Ган подняли победно руки в воздух, а я почувствовала, как краснею. Второй раз за вечер! Крис стоял прямо за моей спиной и тихо на ухо, обдавая оголенные спину и плечи горячим дыханием произнес.

— Спой, я хочу послушать.

— Просьба или приказ? — тихо спросила я, но я знала, что он меня услышал.

— На твое усмотрение.

Я чувствовала, как он улыбается, под влиянием алкоголя и такой раскаленной атмосферы вокруг, возникло желание утянуть его на танцпол и до конца вечера танцевать. Вместе, вдвоем.

— Да, хорошо, но Чарна ты идешь со мной!

Вокруг все засвистели и заулюлюкали, подоспевшие Сабола, Руди и Рикки присоединились к ним, еще не совсем понимая, что мы собираемся сделать. Саймон подбежал на сцену и прошептал что-то ди-джею, тот улыбнулся и протянул блондину микрофон.

— А теперь дамы и господа, нам споют две самые очаровательные девушки на всем побережье Мичигана. Дуэтом. И, ну серьезно, я не слышу бурных аплодисментов.

Парень держался на сцене очень уверено и гармонично, со всех сторон послышались крики и хлопки. Чарна полетела вперед меня, ухватившись за мою руку. Я обернулась и наткнулась на глаза Криса, он улыбался и хлопал с остальными.

Чарна выбирала песню сама, и я слегка удивилась, услышав вступление Pink "U+ur hand". Да уж умеет она подобрать слова.

Она заголосила первый куплет и у нее как впрочем, и все остальное получилось отлично. Я вступила с припевом, и мы начали кривляться, было весело. Люди подпевали, прыгали, хлопали и поддерживали нас, было даже как-то странно, что как только я вернусь в зал, я снова стану просто "шестеркой". Мы старались петь все дерзко и зажигательно, так что после того как песня закончилась я еще какое-то время не могла отдышаться. Со сцены нас понесли на плечах близнецы, когда я оказалась сидя на огромном Бране, я почувствовала себя великаном. Они опустили нас на пол, а нам все еще аплодировали. Вся наша компания смотрела на Саймона, ждали вердикт.

— Да это было круто, бесплатная выпивка!

Мы подняли руки вверх и, сразу за этим последовала водка. Мы разговаривали, танцевали, а я то и дело посматривала в сторону Криса. Он выглядел вполне веселым, но почему то опять не глаза. Да что с ним такое?

Заиграла медленная музыка и Чарну тут же потащил за собой Сабола. Он был уже изрядно пьян, как впрочем, и она. Ган уже успел подцепить брюнетку и устраивал эротические танцы с ней на одном из столиков.

— Потанцуем? — спросил Рикки, который все-таки опрокинул пару рюмок и успел сообразить, что цвет моего платья синий.

Я протянула ему руку, потанцевать с другом лучше, чем стоять в стороне от того, что тот с кем ты хочешь танцевать, не может тебя пригласить на публике. Да и впрочем, вряд ли хочет приглашать тебя вообще.

Мы двигались в такт, особо не глядя друг другу в глаза, он как-то неуклюже приземлил свои руки мне на талию, а я пристроила свои ему на плечи.

— Что с тобой последнее время твориться? — спросил он мне на ухо.

— В смысле? — я откинула уже распущенные волосы назад и подняла голову навстречу моему лучшему другу.

— Я про твоего хозяина. Разрешает тебе пить, а ты все время смотришь на него. И еще у тебя такой взгляд, ну знаешь, я раньше его не видел.

— Я раньше не была "шестеркой".

Рикки немного помолчал.

— Я не об этом, ты поняла.

Я поняла, но я не хочу говорить это вслух. Не сейчас, не здесь не пьяная и болтающая всякую ерунду на эмоциях.

— Ладно, дело твое, но просто аккуратнее, хорошо? Не хочу, чтобы тебе было больно.

Я с благодарностью посмотрела на него и крепко обняла. Вспышка гнева, такого сильного. Не моя.

Я огляделась, Крис выходил в парадные двери покурить.

— Я...

Рикки не дал мне договорить, а просто опустил свои руки с моей талии.

— Спасибо.

Проговорила я и пошла, не надев даже пальто на улицу. Этот жест Рикки значил для меня больше, чем любые подарки, деньги и слова. Этот жест значил, что мой лучший на свете друг, не осуждал меня. Он все еще оставался моим другом, и плевать "шестерка" я или кто похуже.

Ну улице меня обдало ветром, но я не почувствовала, алкоголь все-таки сделал свое дело. Я нашла Криса за углом, он нервно курил и смотрел в одну точку.

— Ты в порядке?

Он поднял на меня глаза и покачал головой. Мы были в переулке одни, а значит, могли говорить открыто.

— Что случилось? — мой голос дрожал, а на плечи дул холодный февральский ветер.

— Ты случилась — во фразе прозвучала такая горечь, ярость и что-то еще, что-то, что я никак не могла идентифицировать.

— Я не понимаю.

— Почему ты со мной все время милая? За три недели я и слова хорошего тебе не сказал. Раздавал тебе приказы, а ты все время была со мной милой, что с тобой не так?

Я молчала, а он кричал.

— Я был груб, а ты не ушла? Ты язвила, но не уходила? Почему?

Он подошел ко мне вплотную и упер сою руку в стену слева от моей головы.

— А что бы изменилось? Ты бы возненавидел меня, и все стало бы только хуже.

Сердце бешено стучало, казалось оно вот-вот, выпрыгнет из моей груди. Он был так близко, но так далеко одновременно, что становилось страшно. Он был зол, нет даже скорее в ярости, а я не могла понять, причем тут я. Мне хотелось столько всего ему сказать, но вместо этого я молчала, пусть даст повод.

— Я бы не возненавидел тебя. Меня бесит, когда ты делаешь то, что я говорю, потому что знаю, что ты бы сделала по-другому. Бесит, что ты рядом только потому что прикована ко мне не по своей воле. Ты думала, я сделаю с тобой что-то плохое, я уверен, что ты и сейчас так иногда думаешь, я прав? Ты ведь меня монстром считаешь — он говорил громко, не кричал, но я почти чувствовала его злобу физически.

С поводом он не задержался.

— Я так думала, а что ты ожидал? Приводишь каждый день кого-то, напиваешься и трахаешь в своей комнатке извращений кого не попадя, ты даже имени не запоминаешь. Почему я должна была думать, что ты высокоморален? Да я боялась тебя, да и сейчас, наверное, тоже просто потому, что ты не понимаешь, как сильно я от тебя завишу. Там в клубе я перестала танцевать, только потому, что ты разозлился, не я, а ты. Я чувствую твои эмоции, я завишу от твоих желаний, ты хоть понимаешь, как мне было тяжело уехать из дома и лишиться всего, включая возможности думать и решать за себя? Я не готовилась становиться твоей "шестеркой" — я тяжело дышала — А теперь пропусти, я замерзла.

— Деннни прости.

Я была слишком злая.

— Просьба или приказ?

— Денни, просьба — он обхватил мое лицо руками и заглянул в глаза.

Мне нужно было успокоиться.

— Позже, пропусти.

Он отошел от меня, и я пошла прочь от него.

Я завернула за угол и тут же влетела в кого-то, не глядя этому кому-то в лицо я буркнула извинения и попыталась пройти, как вдруг услышала.

— Ты догнала меня.

Я подняла глаза, паук! Чуть пониже левой груди вошло тонкое жало, и я начала падать в темноту.

Глава 12. Арахнофобия.

Голова. Голова раскалывается. Крис я помню Криса. Мы стояли в переулке, боже я, наверное, вырубилась прямо около клуба. Вот сейчас очнусь, оклемаюсь, а Крис как-нибудь пошутит на эту тему. И все будет хорошо.

Я в глубине души уже понимала, что это не правда. Я понимала, что лежу не на кровати, мне слишком холодно для этого.

Открываю глаза, больно, веки пронизывает боль. Я в платье на меня дует ветер. Пожалуйста, пусть это будет тот переулок, прошу тебя.

Нет совсем не переулок. Руки разодраны, а моя голова покоится на чем-то мягком и холодном. Поднявшись, смотрю на то место. Из горла должен исходить крик, но выходит лишь жалкое хрипение.

Головой я лежала на трупе. Это был тот самый парень, который пел вчера в клубе. Господи, у него была сломана шея, торчали кости. Я была в его крови, я вся была в его крови. Из правого бока, был вырван кусок мяса. Боже, бедный, если бы он знал, что это была его последняя песня.

Пытаюсь встать. Не выходит, от паучьего яда ноги парализует. Оглядываюсь, вокруг лежат куски человеческих конечностей и туловищ, в метре от меня лежит женская голова. Ее безжизненные глаза смотрят прямо на меня.

Истерический смех. Господи, а если тот парень знал о смерти, он бы выбрал другую песню. Смеюсь, смех переходит в вопль. Горло начинает саднить, дышу часто.

Пытаюсь двинуть ногой, двигается плохо, но двигается. Встать, все еще, нет сил. Оглядываюсь я на каком-то этаже недостроенного многоэтажного дома. Наверное, тут должна была быть стоянка или что-нибудь еще, но видно было, что здание заброшено. Замечаю еще одну ужасную деталь, в нескольких метрах от меня лежит труп охранника, вокруг него лужа запекшейся крови, но труп не сильно поврежден. Он также надкусан, но не так сгнил, из-за видимо морозов, в которых он пролежал долгое время.

Мороз, мысли о нем возвращают в реальность. Как же мне холодно. Зубы стучали, руки были неестественно холодны, но я еще жива, а значит, время выбираться отсюда.

Снова пытаюсь встать, но лишь как мешок падаю и ударяюсь щекой о щербатый твердый пол. Чувствую, как идет кровь, она теплая. Ужас сковывает меня по рукам и ногам.

Воспоминания, снова эти воспоминания они лезут в голову как противные черви из пустых глазниц. Я помню паука. Но сейчас его здесь нет или, по крайней мере, я его не вижу. Судя по паутине вокруг меня, я не замерзла только, благодаря тому, что он тащил меня сюда в коконе. Откуда я это знала? На мне были его ошметки.

Я вспомнила об изнасилованиях, господи только не это. Смотрю на ноги, вроде все хорошо, только платье порвано до бедра и порваны трусики. Он не успел меня тронуть, он только смотрел, я бы знала, если бы было что не так. Сейчас я почему-то была уверена, что догадалась бы. От мысли, что он заглядывал мне под юбку, от мысли, что его поганая морда была так близко, мне становится тошно.

Похмелье, ко мне пришло похмелье. Меня тошнит, я понимаю, что меня сейчас вырвет. Изгибаюсь, пытаясь опереться на трясущиеся руки, из моего рта выходит какая-то желчь. Пищевод сковывают все новые и новые спазмы, пока, наконец, желудок не пустеет настолько, что мне нечем даже срыгивать. Я прислоняюсь к стене, господи как омерзительно.

Нужно что-то сделать, но что?

Снова начинаю вставать, удача. Ноги трясутся, а один из каблуков сломан. Скидываю туфли в сторону. Становится еще холоднее, теперь я нагими ступнями стою на бетонном полу усыпанным щебнем и пылью. В ноги впиваются мелкие камушки.

Идея.

Мне омерзительно. От этой идеи, но это лучшее, что сейчас я могу сделать.

Снова падаю на колени и подползаю к мужчине из бара.

— Прости — шепчу я лихорадочно и стягиваю с него рваную куртку.

Она мне велика, а в боку зияет дыра от острых зубов. Плевать. Подползаю к его ногам. Тело нестерпимо ноет от каждого движения, но я должна выбраться, я обязана вырваться. Одеваю его ботинки, больше на несколько размеров, но становится теплее.