Песня цветов аконита. Часть 1

— С тобой в прошлом случилось что-то страшное?

Тонкая рука нежно погладила черные волосы.

— Но ведь это уже позади, правда? Неужели ты не счастлив?

Он не отвечал.

— Ну, мы же не причиним тебе зла?

Молчание. Девушка не могла знать, что он едва ее слышит. Но мало-помалу ласковые касания вернули его к реальности.

— Спасибо

Зашелестел занавес. Девушка подняла глаза.

— Теперь моя очередь. Ты уже час тут с ним, пора дать возможность другим развлечься.

Девушка бросила сердитый взгляд на Хиани и вышла, демонстративно не отвечая. Хиани уютно устроился на лежанке Йири.

— Давай рассуждать. Ты говорил, что ты северянин. К нам ты попал через Сад старухи Нэннэ. Ты точно родился не в Алом квартале на севере, даже не пытайся врать. Тебя туда привезли. И не младенцем — маленьких обучают движениям; ты двигаешься хорошо, но не так. Думаю, не меньше десяти лет тебе было... а то и двенадцати... Интересно, из какой ты семьи?

— Не надо.

— Счастливым ты не выглядишь даже тут, не знаю, чего уж тебе не хватает. Значит, ты попал в Сад против воли. Такое, наверное, бывает — хотя с какой радости ты там оставался тогда? Или так стерегли, что не сбежать даже?

— Зачем тебе это? — голос Йири стал уже умоляющим, но определенно живым.

— Ты тут уже две недели, а мы ничего про тебя не знаем. Непорядок. От нас-то чего скрывать? Здесь ты никого ничем не удивишь, даже если достанешь и покажешь собственное сердце, а вот молчание тебе друзей не прибавит. Ты уже связан с нами, не так ли? А расплачиваться не желаешь?

Йири вскочил, словно Хиани внезапно стал ядовитой ящерицей. А тот невозмутимо продолжал.

— Какое ты нежное существо! Мы тоже не всегда грелись на солнце... теперь — да. Теперь мы выше всех, себе подобных. А ты хочешь стоять выше нас? — он усмехнулся краешком рта — Не выйдет. Ты — совершенно такой же.

— Мне... Я не могу об этом. Просто... я не могу дышать тогда...

Хиани потянул его за руку, усадил рядом с собой. Всмотрелся, словно в диковинную гусеницу, прикидывая, что за бабочку она породит со временем и стоит ли брать ее в руки.

— Хочешь, спроси меня о чем угодно. Только не о повелителе. О чем угодно — даже о том, о чем я никогда не рассказывал.

Йири недоверчиво прокачал головой.

— Тебе будет приятно отвечать? Я не понимаю.

— Значит, душу ты раскрывать не хочешь?

— Но искренность... бывает при любви.

— Или при ненависти.

— А здесь что? Одно или другое?

— Здесь просто иначе нельзя. Странно, что ты не понял.

— Но при этом — каждый сам за себя?

— Тоже иначе нельзя, — у Хиани вновь дрогнул уголок рта. — Те, за дверью, уже готовы от тебя отступиться. Я — нет. Я всегда получаю ответы.

Ему казалось, что время стоит на месте, но, когда это произошло, жизнь словно понеслась галопом — и снова застыла. Тот мальчишка был новичком, и поначалу ничем не отличался от остальных. Но оказался не в меру болтливым. Когда он вернулся, после того, как впервые покинув Крыло, наговорил много лишнего, — взахлеб, радостно. Хиани тогда необычно для себя резко поднялся и от души съездил ему по уху. Потом без слов вернулся на место.

Мальчишка молчал весь вечер. Никто не обращал на него внимания. Но через несколько часов его забрали. Любому было понятно, что больше его не увидят.

— Они слышат все, чтобы мы ни говорили? — потрясенно спросила самая новенькая. Её звали Соэн.

— Не все. Но многое, — небрежно и мягко сказал Хиани.

— Но мы...

— Нам и так позволено немало. И еще кое на что смотрят сквозь пальцы — тут уж как повезет. Но есть вещи, которые строго-настрого запрещены.

— Ты не предупреждаешь новичков, — негромко проговорил Йири.

— Выживут те, кто умнее, — усмехнулся Хиани. — Может быть, ты?

— А что будет с ним?

— С кем? — он лениво потянулся. — Завтра будет дождь.

Никто из них в этот день и ночь не покидал Восточного крыла. Хиани был веселее остальных.

Ночью Йири пришел к нему. Тот не спал.

— Почему?

— Не задавай слишком много вопросов. Ты создан для жизни здесь. Многие — нет, хоть и взяты из лучших. И хватит об этом. Не то мы окажемся там же.

— Почему ты думаешь, что я подхожу для того, чтобы быть здесь? — совсем тихо спросил Йири.

Тот рассмеялся беззвучно.

— А ты сам подумай. Конечно, ты многого не знаешь... но ты осторожен и учишься быстро. Мне жаль будет расстаться с тобой. Я думал, ты уйдешь раньше.

— А ты? Ты-то на что надеешься? Тебе не подняться выше.

— Я знаю. Меня щедро одарила судьба. И, если мне представится возможность... я не останусь внизу.

Хиани резко притянул Йири к себе, заговорил едва слышно:

— Я помню, ты не из Алого квартала. Мне все равно, кто ты, но ты не умеешь... У меня нет оружия, но я смогу достать его, если нужно. Я научу тебя, куда надо ударить, чтобы уйти очень быстро. Мы учимся этому с детства, а ты... Но ты сможешь.

Спрашивать, почему Хиани вдруг начал проявлять такую заботу о нем, Йири не стал. Хиани мог и передумать. Хотя... Йири все еще не мог привыкнуть к тому, как в Алых кварталах относятся к собственной жизни. Если бы он мог думать так тогда, в предгорье Эйсен, он давно был бы мертв. Но он отучился жалеть о чем бы то ни было.

Отведенный им маленький сад казался кусочком сказочного леса. Небольшой пруд, ручеек с выложенным золотистыми камешками руслом, похожий на ракушку в гроте фонтанчик... Несколько изваяний из зеленовато-белого камня — его названия Йири не знал. Кусты снежноягодника и чего-то похожего, но с золотистыми плодами. Белая стена, сверху украшенная изящной резьбой — невысока, но вдоль нее — колючий кустарник. Не заберешься... Да и не пытался никто — нужно быть совсем без ума, чтобы по собственной воле пытаться уйти отсюда или хотя бы нарушить запрет.

**

Выглядела она маленькой девочкой, и по чести сказать, хоть красива была, вроде цветка сливы, но слишком прозрачной какой-то, наивной до крайности и полушепотом говорила даже с такими же Несущими тень. Черные волосы единственная из девушек Восточного крыла заплетала в косы, ее кожа имела явственный красноватый оттенок — с Юга она была, полукровка. Испуганная увиденным в первый же день, она тенью пристроилась к Йири — видно, он ей показался родной душой. А тот, хоть и не стремился беседовать с ней, за девушкой приглядывал — и над ней шутить не решались.

— Хороша парочка, — фыркал Хиани, — южанка и северянин. Там, на Юге, Краснорукие до сих пор себя татуировками украшают. И ладони красят в ярко-рыжий цвет. Странно, что эта чистенькая...

— Я не из Красноруких, — застенчиво говорила та. — У меня только бабушка из них была... А другая — шаварка...

Вечерами она долго рассказывала Йири про свою, в сущности, крайне бедную событиями жизнь. Он не говорил ничего и вообще едва слушал. Однако и не прогонял — ни взглядом, ни жестом. А три дня спустя ее отправили вниз, в Западное крыло — Благословенный едва взглянул на нее и счел, что она слишком похожа на девушек Шавы. Мало кто из жителей Тайё-Хээт хотел видеть чужеземцев в своих домах.

— Правильно, тут она, как лопух в розах, — смеялся Хиани.

— А ведь у нее есть будущее, а у нас — нет, — заметила одна из девушек.

— Зато настоящее у нас такое, что им разве приснится. Золотое яйцо... лучше прожить год здесь и умереть, чем пять там и выйти оттуда служанкой в чьем-нибудь доме...

"— Ты любишь звезды? Смотри, Рысь сейчас прыгнет... А вон Змея... Крылатая Змея. Спишь? Когда-то мне казалось — я слышу их голоса. Странно ведь — созвездия приходят на землю, и звезды приходят — но это совсем разные существа, словно отдельные друг от друга. Послушай... Когда-то... они рассказывали мне сказки..."

Он места себе не находил, все думал о ней. Соэн, как и сам Йири, была — дитя далеких селений, ветер полей еще помнил о ее волосах. Как она там? Она почти не плакала, уходя. Тоже считала, что Золотая птица стряхнула ее со своего крыла.

Он и не подозревал, что может быть так настойчив. Нашел среди слуг одного, кому смог доверить записку. В ней просил — в поздний час, когда звезда Око будет над самой высокой крышей, придти к стене сада Западного крыла. Со слов слуги Йири знал, как расположены стены. И знал, что Соэн, полевая птичка, исхитрится и найдет способ остаться одной.

"Недоумок, — шептали стены. — Оба погибнете, если хоть что-то пойдет не так. И тот, кто отнес записку, пострадает тоже. Может, Соэн умнее тебя и не придет вовсе?"

Йири обратился к Иями, глядя на зелено-голубую звезду. Страшно было. Но он уже знал нравы Дворца Лепестков и натуру Соэн, чтобы не сомневаться — она чувствует себя одинокой. А что такое одиночество, он знал тоже.

Как он ухитрился просочиться сквозь кустарник, не разорвав одежду в клочья, он не помнил и сам. Перелезть через стену было не сложно. Легкую темную фигурку никто не заметил.

По ту сторону никого не было; он ухитрился прорваться сквозь такой же кустарник и добежать до увитой плющом беседки. Тут можно было вздохнуть. Расстояние оказалось больше, чем он предполагал, но в конце концов он добрался до живой изгороди, за которой должна была ждать Соэн.

Как он ухитрился просочиться сквозь кустарник, не разорвав одежду в клочья, он не помнил и сам. Перелезть через стену было легко для него, вспрыгивавшего на бегущую лошадь, забиравшегося на любые деревья в родном лесу. Руки еще были сильны. Легкую темную фигурку никто не заметил.

По ту сторону стены никого не было; он ухитрился преодолеть такой же кустарник и добежать до увитой плющом беседки. Тут можно было вздохнуть. Расстояние оказалось больше, чем он представлял, но он добрался до живой изгороди, за которой должна была ждать Соэн.

— Эй! — позвал он шепотом, почти безнадежно.

— Йири? — откликнулся голос.

— Не называй... нельзя... как ты? — ему почудились голоса. Но он заставил себя остаться на месте. Лучше замереть, пока не пройдет опасность; если бежать, можно попасться — к тому же все будет напрасно.

— Я... — кажется, она плакала.

— Что ты, не надо, — он очень боялся, что она не сдержится и разрыдается в голос. Но не хотел уходить.

— Расскажи...

Она шептала все свои обиды, кажется, забыв, что она не одна, что не самой себе она открывает душу. Он слушал.

— Не надо, не плачь... Ты не упала с крыла — просто жизнь идет, как должна идти. Может быть, тебя ведут к счастью...

Она сбивчиво шептала еще — и он разобрал самое важное.

— Я понял тебя... Прости. Больше здесь нельзя оставаться. Если сможешь — не выдавай нас.

Он хотел бы взять ее за руку, но мешали кусты.

— Прощай... Я не смогу придти больше.

— Эшара...— кажется, она прикусила кончик косы, чтобы не заплакать.

Он черным мотыльком полетел обратно, едва не натолкнувшись на стражу.

Руки были исцарапаны до самых плеч, одежда местами порвана.

Пришлось опрокинуть лампу, чтобы одежда загорелась. Отговорился случайностью... А руки скрыли рукава лаа-ни. Только бы его не позвали сегодня... Он знал, за чем послать слуг, чтобы составить целебную мазь. Но это все утром...

Он упал на лежанку — и долго не мог заснуть. Потом провалился в ядовитый туман.

Проснулся от прикосновения. Рядом сидел Хиани и смотрел на него; потом снова провел пальцем по свежей царапине. Усмехнулся. Заметив, как Йири прикусил губу, улыбнулся ласково — и выскользнул прочь. Только полог слегка колыхнулся.

В этот день Йири никуда не позвали. Он жадно вглядывался в лица слуг: будь серьезные новости из Западного крыла, он бы понял. Если бы заметили одну Соэн ночью в той части сада, она была бы наказана не очень серьезно. Но если бы услышали разговор, из нее бы вытрясли имя. Она не казалась сильной, южная девочка. Но даже если бы она промолчала, узнав, что ее обвиняют, он бы сам рассказал все. Потому что виновным считал себя.

А Хиани следил за ним своими черными продолговатыми глазами, и в них было знание.

Йири пришел к нему под утро, когда не было опасности невольно поведать что-то посторонним ушам. Тот, как обычно, был ласков, словно дворцовый кот, и столь же непроницаем. Кутался в теплое покрывало — он не терпел холода.

Йири долго смотрел на сидящего рядом, а после неторопливо и сухо рассказал все. Про стену, письмо, — все, кроме того, как там живется Соэн. Этого Восточному крылу знать не надо.

— А ты смелый, — усмехнулся Хиани. — Совсем ничего не боишься?

— Ты выдашь меня?

Тот скорчил забавную рожицу.

— На что тебе Соэн? Не так уж она красива.

— Мне ее жаль.

— Ты еще умеешь жалеть? — это был не вопрос, удивление. — Да... Я сразу понял, что в тебе есть нечто... занятное.

— Ты меня выдашь, — говорит он почти спокойно. — Но сначала тебе хочется поиграть вволю. Я не мышь, Хиани. А ты не кот. И не ласка. Мы люди...

— Что-то хочешь мне предложить за молчание?

— Жизни не покупают.

Хиани рассмеялся.

— Неужто? Хорошо... посмотрим.

И аккуратно оторвал один лепесток у стоящей в вазе хризантемы.

Йири решился. Какая безумная звезда стояла над ним в тот день?

— Вы позволите мне говорить?

Солнечный прекрасно владеет своим лицом, но сейчас на нем читается удивление — подала голос ваза или занавеска? Так не бывает.

— Говори.

— Я сделал то, чего делать нельзя... — смотрит отчаянно — настолько испуган, что взгляд кажется вызовом. — Эта девушка была в Восточном крыле только три дня. Она не выходила оттуда. Вашим приказом ее спустили вниз. Ее имя Соэн.

— И что же?

— Мы... успели сдружиться. И я нашел способ увидеться с ней.

Лицо Благословенного не меняется.

— Продолжай, — того не интересуют детали.

Становится очень холодно. Но он говорит не останавливаясь — если прервется, больше не сможет. Не хватит духу.

— Ей плохо там. Над ней... издеваются. Говорят, что она упала, не взлетев.

— И что же? Позволить ей уйти?

— На остров Белый?! Нет, — вырывается у него. — Но неужели... никто...не заслужил такого подарка — девушку из Западного Крыла?

— О чем вы говорили? Уж не назвала ли она имя того, к кому желает попасть?

Голос ровный, почти приветливый. А Йири уже почувствовал — все, что он сделал и сказал, страшная ошибка. Такого тут не прощают. Он почти и не пытается оправдаться. Голова опущена, вздрагивают туго переплетенные пальцы.

— И я, и она... знаем, о чем у нас нет права говорить.

— В этом я не уверен. Как и в чьем-то праве здесь находиться.

Йири закрывает глаза, понимая, что просить уже и не о чем, и бесполезно. Да и сил больше нет.

— Тебя научили покорности, — слышит он голос Благословенного, сухой и холодный. — Но не научили знать свое место. Вы оба останетесь, где были. Но больше ни слова о чем-то подобном.

Он возвращается — слышно, как падает на лежанку. Одно короткое, глухое рыдание. Хиани — пасмурней осеннего дня. В первый раз он не решается подойти.

Их и вправду не тронули. Однако наказаны были не уследившие. Некоторые знали — что-то произошло. Только подробности остались никому не известны. Да и не посмели бы сплетничать.