Кирпичи 2.0

— Леха, и все-таки! Зачем ты Леониду позвонил? Косте же теперь достанется! По-моему, это подло.

— Знаешь, Серега, мне кажется, если тебя ударят по щеке, ты не только подставишь другую, но еще и поблагодаришь. Ты мазохист?

— В каком смысле?

— Костя считает тебя за человека? Жалеет? Сочувствует? Да ничего подобного! Так чего ты переживаешь за него? Не волнуйся, ничего ему не будет! Ему-то откуда знать о Ткаче? Спрос с Лидии будет. Панченко для профилактики по башке, может, настучат, этим все и ограничится.

— Что значит "спрос будет"? — не понял я.

— Ее поставят перед выбором, она поплачет, поскандалит и снова выберет Леню. И попросит прощения. А как в нашем мире женщины просят прощения?

Тугой ком ревности подкатил куда-то в район сердца.

А жестокий Леха продолжал:

— Вот и все. А позвонил я Леньке знаешь почему? Потому что Панченко твой мне — никто, а Леня — мой старый товарищ, и я не могу допустить, чтобы его кто-то обманывал, пусть даже любовница.

— Так что, ей и встречаться ни с кем нельзя теперь?

— Встречаться? Да ты, Серег, как с Луны свалился. Хочешь сказать, парни с девушками встречаются, чтобы эстетическое удовлетворение получить? Ни одна девушка и ни один парень не встречаются просто так, — зло сказал Леха. — А дальше все зависит от доступности девушки и настойчивости парня.

— И все-таки?

— Понимаешь, Серега, как только Лидка захочет променять безбедную жизнь, защиту от любых проблем и карьерный рост на любовь, все и закончится. Леня пожелает ей успехов и забудет к ней дорогу, — пояснил Леха. — Ясно?

— Ясно. Редая женщина променяет благополучие на любовь.

— Мало ты женщин знаешь, — горько усмехнулся Леха.

— А мне что делать? — спросил я.

— Делай то, что считаешь нужным, — уверенно ответил он. — В делах сердечных советчиков быть не может.

Мимо пронесся черный Maybach. Проехал вперед метров двадцать, притормозил, посигналил. Лидка испуганно отстранилась от Панченко и медленно пошла к машине. Костя неуверенно брел следом. Лида села на переднее сиденье и захлопнула дверь.

Maybach резко тронулся и умчался. Недоумевающий Панченко побрел в сторону метро. "Извини, Костя, что испортили тебе праздник", — подумал я. И неожиданно для себя ощутил острую жалость к нему.

Спал всего час. За окном монотонно моросил осенний дождь. Вставать не хотелось, кости ломило так, словно по мне проехался трактор, а в голове мозги устроили вечеринку с приглашенным диджеем Бодуном. Тем не менее, помня о злополучном утре прошлой пятницы, вскочил сразу же. Ноющие ноги нехотя понесли меня на кухню.

Поругал себя, что сразу же, как приехал домой, не выпил литр минералки с аспирином. Пришлось делать это сейчас. Пока вскипал чайник, поприседал с вытянутыми руками. Колени противно хрустели.

Выпил чашку горячего черного кофе, накинул спортивный костюм и на улицу — бегать.

Во дворе встретил соседа Васю. Тот выгуливал Полкана. Вернее, Полкан выгуливал Васю, судя по всему пребывающего в анабиозе.

Узрев меня, Вася встрепенулся:

— Сосед, стольник до...

— Нет.

Вася угас и как-то безнадежно махнул рукой.

Для начала я пробежал метров сто на максимуме, потом столько же трусцой, а потом понял, что больше не могу, иначе сдохну. Пот стекал ручьями, сердце готовилось выскочить если не сразу, то с минуты на минуту. Онемела челюсть. В боку покалывало. Сильно болело горло, словно его обработали напильником.

Усугублять не стал, пошел домой.

На крыльце спал Вася. Полкан с поводком под ногами заинтересованно ковырялся в чьих-то какашках. Я постоял рядом, отдышался.

С балкона высунулась Катерина, Васина жена, и истошно закричала:

— Василий! Да что же это такое, а? Василий! Живо домой!..

Дослушивать я не стал. Перепрыгивая через ступеньки, резво поднялся на свой этаж.

Дома скинул тренировочный костюм и попробовал отжаться. Р-ра-аз... Д-два... Рухнул на пол. Ничего себе! В институте спокойно делал двадцать отжиманий. Да уж! Встал, потряс руками. Второй подход оказался успешнее — два с половиной раза. В третий подход кое-как осилил одно отжимание: руки тряслись и дрожали, глаза рвались наружу, на лбу запульсировала вена.

Ничего страшного! Теперь главное — не останавливаться, а через месяц-два доберусь до институтских показателей. Главное — не бросать!

Перешел к подтягиваниям. Извиваясь, как змей, все-таки смог подтянуться один раз. Отдохнул и сделал еще два подхода. На третий бездарно висел и тужился, но так и не смог подтянуться — пальцы сами разжались, и я рухнул на пол.

Все, теперь в душ.

Быстро помылся и начал экспериментировать с температурой воды. Тепло, горячо, резко холодно. Душа ушла в пятки, перехватило дыхание, ледяная вода смывала сонливость и апатию. Раз, два, три, четыре... И опять тепло. Здорово!

По всему телу — эйфория, а в голове — благодарность самому себе за то, что хватило воли воплотить задуманное. Несмотря на насыщенные вечер и ночь, на то, что почти не спал, чувствовал я себя бодрым и был в хорошем настроении.

Все утро думал о Лиде и Рите. Обе красивые, но одна — любовница Ткача, а вторая свободна. Лида меня терпеть не может, а Рита относится ко мне очень хорошо.

Вот только люблю я Лиду...

Придя на работу, первым делом пошел к Кацюбе. В приемной сидела Ритка и набирала какой-то документ на компьютере.

Увидев меня, бросила печатать, заулыбалась, затараторила:

— Привет! Как дела? Как вчера встреча прошла? Нос целый?

— Нос целый, встреча прошла нормально, — ответил я. — Кацюба у себя?

— Да, у себя, — сказала Рита. — Но у него посетитель. Присядь, подожди пока.

Я сел на диван. Краем глаза наблюдал за Риткой. Невольно сравнил ее с Лидой — в красоте Маргарита ей ни в чем не уступала. Но если у Лиды красота показная, яркая, сексуальная, то у Риты — спокойная, теплая, какая-то даже уютная.

Я запрокинул голову на кресло, прикрыл глаза.

— Сережа, ты можешь зайти!

— Спасибо, Рит.

Черт, чуть не заснул! Зарядка — зарядкой, а спал-то я всего около часа. Поправил галстук и зашел к шефу.

— Станислав Евгеньевич, можно?

— Входи, Сергей.

Я закрыл дверь и сел напротив Стаса. Он упер локти в стол и о чем-то думал. Потом открыл ежедневник и стал рисовать треугольники. Наконец поднял голову и сказал:

— Выкладывай.

— Я решил остаться, Станислав Евгеньевич.

— Отлично. Твой трудовой договор мы пересмотрим... в сторону увеличения заработной платы. Михаил Степанович скоро уходит в отпуск, поработаешь на его месте — исполняющим обязанности моего зама. Справишься?

— Справлюсь, — мне стоило больших трудов сказать это твердо.

— Вот, поработаешь в новой должности, освоишься, контакты наведешь, — Стас тяжело вздохнул. — Со здоровьем у меня в последнее время, Сергей, нелады. Сердце пошаливает, одышка.

Я внимательно слушал. К чему же он клонит? Вдруг открылась дверь, ведущая в комнату отдыха шефа. Оттуда, широко улыбаясь, вышел Леха. Я потряс головой: уж не снится ли мне все это?

— Мне уже за шестьдесят, и я решил отойти от дел, — продолжил Кацюба. — Конечно, мне не хотелось отдавать свое детище кому попало, и после долгих поисков, по рекомендации друзей, я вышел на Алексея Алексеевича, который согласился выкупить мою компанию...

Леха картинно поклонился и сказал:

— Я подумал, что инвестиции в медиахолдинг "Расмус Медиа" — хорошая идея, Серега, но нужен был хороший топ-менеджер. Знающий всю кухню изнутри, честный, порядочный.

— Я посоветовал присмотреться к тебе, Сергей, — сказал Кацюба.

— Да, Серег, ты подходил по всем параметрам, но, если бы мы тогда тебя сразу сделали руководителем, твои комплексы и неуверенность не дали бы стать тебе хорошим менеджером, — серьезно сказал Леха, для меня теперь уже Алексей Алексеевич. — Авторитет ты должен был заработать сам.

— Да, Сергей, — продолжил Кацюба. — Ты же был самой настоящей тряпкой, о которую все вытирали ноги. И тогда Алексей вызвался помочь тебе. Но ненавязчиво. Результат, как мы видим, есть, да какой! Даже Маргариту чуть не соблазнил, мою прелесть! Ха-ха-ха! Эх, Сережа, Сережа...

Я сидел и думал...

— Сережа, Сережа! Проснись! — услышал я далекий голос Риты.

Она трясла меня за руку, будила. Я открыл глаза.

— Извини, Рит, — вяло протянул я. — Почти не спал сегодня.

— Да с кем не бывает. Проснулся, соня?

— Ага, — улыбнулся я.

— Так иди к Кацюбе. Он уже ждет.

Казалось, Кацюба абсолютно не удивлен известием, что я остаюсь. О повышении он и словом не обмолвился, я же решил этот разговор отложить на потом. Судя по настроению Кацюбы, был не самый подходящий момент для того, чтобы просить повышения.

В наши сети попался клиент настолько крупный, что сорвать проект означало поставить на репутации компании крест. Было это незадолго до того, как я познакомился с Лехой. Проект вели мы с Лидой, но, как выяснилось, она была погружена в свои амурные дела и свою часть поручила Панченко! Это обнаружилось только сейчас, потому что Лида, как могла, покрывала Костю, а тот, в свою очередь, витал в облаках своей влюбленности в Лидку, вместо того чтобы работать.

Мне стали понятны корни Костиного отношения ко мне, зачастую неадекватно злобного: ревность. Еще один кусочек головоломки встал на свое место.

Все это время Косте было не до работы. Сначала он был влюбленный. После вчерашнего, когда Лида внезапно бросила его посреди улицы, он всем своим поведением показывал, что работа в одном проекте с такой стервой, как Фрайбергер, полностью противоречит его принципам и идеалам. В общем, при любом статусе его отношений с Лидой работа у него не шла.

Боже мой, ведь это так просто — не путать личные отношения с рабочими. Жаль, но Костя сам до этого не дошел.

В отделе воцарились хаос и паника. Неумолимо приближался срок сдачи проекта, Лидка носилась с бумагами и дисками, презентациями и сценариями роликов из отдела в отдел, а Панченко обиженно дулся на нее и делал вид, что она для него — пустое место.

Окончательно в своей правоте я убедился, когда взмыленная Лидка попросила ей помочь. Мне стоило великих трудов и внутренних взываний к своей новой философии отказать ей. Тому были объективные причины: своей работы было навалом.

И только когда над Костей нависла реальная угроза не пройти успешно испытательный срок, он зашевелился.

Видимо, на эту тему Лида его распекала у кофейного автомата в холле, после чего молчаливо-мрачный и расстроенный Панченко засел за бумаги, открыл Excel и погрузился в сладостный мир таблиц, цифр и формул.

Вид отверженного Кости придал мне уверенности, и мне взбрело в голову пригласить Лиду в кино или в ресторан, хоть куда, неважно. Пошла же она с Панченко. А чем я хуже?

Выбрал момент и вытащил Лиду на кофе-брейк.

— Лид, какие планы на вечер? Может быть, в кино сходим? — выпалил я, стараясь говорить твердо и уверенно, как Леха учил.

— Сдурел? — воскликнула Лидка, привлекая к нам внимание. — Какое кино? О чем ты? Конец месяца, работы навалом!

Ошарашенный Лидкиной грубостью, замер. Но — прогресс! — абсолютно не смутился. Сглотнул слюну и тихо ответил:

— Лид, успокойся. Не хочешь — не надо, чего кричать? А работать надо всегда, не только в конце месяца... Кстати, Леня не очень ругался?

Мой вопрос ошарашил Лиду. Она замерла с открытым ртом, а потом пришла в себя, собралась и резко ответила:

— Не твое дело!

Вздохнула и продолжила:

— Ладно, давай встретимся. Только не в кино. Не люблю кинотеатры, жрут там, пакетами шуршат — никакой атмосферы! Номер мой знаешь, часам к девяти позвони.

В обед вытащил Миху Семенова и Левона Гараяна. Интересно было, чем закончились их приключения в клубе. Да и им любопытно, как провел вечер я.

Оба заказали себе по овощному салату — и все! Так что мне было немного стыдно поглощать сочный стейк у них на глазах. Свои салатики они сожрали в полминуты, после чего небольшими глоточками пили зеленый чай. Выяснилось, что оба с сегодняшнего дня приняли решение побороть лишний вес и жестко придерживаются диеты.

— Понимаешь, Серега, — увлеченно рассказывал Миха, — тысячелетиями природой в нас заложено чувство голода. Чувствуешь голод — значит, пора заправиться. Мы же с Левоном не следовали этому простому правилу: есть, только когда голодны. Жрали от скуки, у телевизора, от нервов и просто потому, что вкусно...

— А когда голоден, любая еда кажется вкусной, Сережа! Не замечал? — подключился Левон. — Фокус в том, что раз уж при чувстве голода любая еда вкусна, есть полезное — каши, рыбу, курицу, овощи, фрукты. Мы решили держаться только на овощах и фруктах.

— И продержимся! — похвастался Миха. — У меня один знакомый на такой же диете за несколько дней уже два килограмма скинул! И ему только в кайф! Кстати! Есть второе правило! За четыре часа до сна — не жрать. И это все! Жирок начинает сливаться в тот момент, когда ты засыпаешь, и до первого бутера, который ты съешь на завтрак.

— Молодцы, ребята! Горжусь!

— Да ты тоже молодец! — переглянувшись, засмеялись они. — Надо же, Ритку охмурил!

— Да не охмурял я ее! Просто сходили в кино...

— Да брось, Сережа, — недоверчиво протянул Гараян, затягиваясь сигаретой. — Ведь если бы ты был не с ней, ты бы приехал! Мы же тебя знаем, ты безотказный, а нам твоя помощь нужна была...

— Еще как нужна была, старик! — перебил его Миха. — Там такие телочки были, эх, жаль, ты не видел! Нам кэша не хватило!

— Постойте, — не понял я. — Кэша на что?

— Не на что, а на кого! На девчонок, — ответил Миха, — на кого же еще.

Я поперхнулся стейком. Обдумывая, прожевал кусок, проглотил.

— Левон, ты же женат!

— Думаю, скоро не буду, — усмехнулся Левон.

— Да неважно! Вообще, что значит я безотказный? — взбесился я. — Я что, не человек? У меня не может быть своих планов, да элементарно — может, я спал! Вы что, умирали, истекали кровью, попали в неприятную историю? Я бы вас понял, если бы вам просто хотелось моего общества, поделиться хорошим настроением! Но вы мне звонили ночью, чтобы я привез вам денег на стриптизерш-проституток, потому что у вас закончились, а я — безотказный?! Так?

Я закончил, а парни смутились и молчали. Я осмотрелся — на нас заинтересованно поглядывали с других столиков.

— Старик, да брось, ты чего так серьезно... — наконец, сказал Миха.

— Что, неудачники, мозги совсем жиром заплыли? Никто, кроме проституток, не дает? — я зло кидал фразы, не задумываясь о последствиях. Если даже мои, как я думал, друзья, считают меня безотказным лохом, что говорить об остальных! — Диеты эти ваши — фигня! Ты, Левон, при мне только раз двадцать на диету садился. Правильно от тебя жена ушла: ты же кусок сала сплошной!