| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты сам выберешь себе оружие. Захочешь — вернут твое. Нет — проси любое.
Не попросит. Да и не Янгару ли знать, сколь быстро привыкает рука к своему клинку. Оттого и вспыхнули глаза Олли, предвкушает он встречу.
И схватку.
— Выйдем на круг. И сражаться станем до смерти.
...а мясо певчих птиц горчит.
Янгар впервые мясо попробовал, лишь попав к Хазмату. Сначала хлыст, цепь и столб, а потом и мясо. Должно быть, оттого и горчит оно, не важно, какое.
— Если я победу одержу, то... — Янгар отложил пирог и вытер пальцы о кожаные штаны, которые были куда удобней атласных шальвар. — Я обещаю, что похороню тебя с честью. И не пожалею коня, вина и хлеба, чтобы путь твоей души был легок.
— Благодарю, — Олли поклонился.
— Если же случится так, что удача будет за тобой, то... я прикажу воинам тебя отпустить.
...но исполнят ли приказ?
Кейсо проследит.
...его слово для аккаев не так много значит.
— Твоя смерть сама по себе наградой будет, — ответил Олли, наполняя кубки вином. — За достойным врагом на тот свет и дорога легка.
Что ж, Олли Ину не станет молить о пощаде.
И пожалуй, поединок — верное решение. Только так Янгхаар сумеет сдержать клятву.
— Позволь обратиться с просьбой, — Олли склонил голову в знак уважения. И Янгар поклонился в ответ, как равный равному.
— Если вдруг тебе случится одержать победу...
...а так оно и будет, поскольку хоть и силен сын Ину, но не доводилось ему встречать тех учителей, которые ковали Клинок Ветра.
— ...отправь мое тело отцу. Напиши, что умер я достойно.
— Хорошо, — Янгар указал на мягкие атласные подушки, что лежали поверх меховых одеял. — Даю тебе слово, что эту просьбу исполню.
Олли опустился на меха и, подперев подбородок рукой, сказал:
— Мне жаль, что придется скрестить с тобой клинки. Теперь я думаю, что лучше было бы назвать тебя другом, но...
...поздно.
Произнесена клятва. И боги слышали ее.
Да не только боги, гонцы разнесли слова Янгхаара Каапо по всему Северу, и не осталось человека, которые не знает о кровной мести.
— И мне жаль, — ответил Янгхаар, передавая врагу белый платок.
Схватка состоится.
И Олли Ину, молодой и стройный, как тополь, ловкий, словно рысь, умрет. Но это будет позже. А пока... Янгхаар вновь ощущал вкус еды. И наполнив фарфоровые чашки чаем, попросил:
— Расскажи мне о своей сестре.
— Отец не отдаст тебе Пиркко.
— Не о ней, — Янгхаар прикрыл глаза, вспоминая запах женщины, единственной, которая прикасалась к нему так, что внутри становилось тепло. — О второй сестре.
...о той, у которой волосы цвета осенней листвы.
— Я слышал... — откинувшись на подушки, Олли прикрыл глаза. — Что она умерла.
— Да.
— И это произошло в... тот день.
Он был осторожен, сын Ину.
Этот разговор был для него подобен прогулки по синему весеннему льду, который лишь выглядит крепким. Но достаточно неосторожного шага, и лед затрещит, пустит трещины и раскроет черные рты провалов. Каапи, хозяйка водяных коней, коварна. Бессчетны ее табуны. И вечно ищет она новых табунщиков, которые поведут зеленогривых келпи на берега и плотины, начиная паводок.
— Что именно ты хочешь узнать?
Янгхаар пожал плечами.
Его вопрос — его слабость.
И хорошо, что человек, который об этой слабости знает, скоро умрет.
— Она... — пальцы Олли скользнули по узору на кувшине. — Она была очень тихой. Послушной.
— Кто ее мать?
— Рабыня. Отец взял в походе.
Законная добыча.
— Я помню ее, — Олли взглянул на врага сквозь тень ресниц. — Она была красивой женщиной. Ее кожа была цвета сливок. И лицо округло. А глаза — зелены. И да, волосы, что лисий хвост... мать ее невзлюбила.
Взгляд Олли затуманился.
— Моя матушка была честной женщиной. Достойной. Но она родила семерых, и красота ее пошла на убыль. А отец, пусть бы и верен оставался клятве, заботился о матери, но часто брал в постель других женщин. Правда, те не оставались в ней надолго. Кроме этой...
Он провел ладонью по куцей бороде темно-бурого цвета.
Не вырастет она, не завьется кольцами, как у отца.
И не вплетет в нее невеста серебряную ленту.
— Она сумела найти путь к сердцу отца... и как знать, быть может, стала бы в доме хозяйкой.
Янгар кивнул: случалось и такое.
— Но роды подорвали ее здоровье.
И только ли роды?
Янгар не задал вопрос, зная, что не получит честного ответа.
И Олли кивнул, благодаря за понимание.
— Он успел пообещать, что признает дочь. И вынес ее к родовому очагу. Матушку это обидело. И пытаясь обиду ее унять, отец вернулся к ней. А вскоре матушка объявила, что ждет ребенка.
Пиркко-птичка.
Любимая дочь и отрада Ерхо Ину поселилась в Лисьем логе.
— Аану была слабенькой. Мы не думали, что она зиму переживет...
...и удивительно, что пережила. Верно, побоялись Ину трогать сородича. Или понадеялись, что все само собой сладится.
Олли замолчал, и когда молчание его затянулось, Янгар велел:
— Рассказывай.
— Что?
— Все, что знаешь о ней...
Аану. Летняя девочка.
Зеленый камень над сердцем, которое все-таки было у Янгара. И сердце это ныло, переполненное непонятной болью.
Но будет ночь.
И сон.
И спокойствие, пусть бы ненадолго.
Глава 16. Горелая башня
Я, выбравшись на берег реки, слушала, как поет лес, встречая осень. Вот лист осины, отяжелевший, покрытый позолотой, летит, прорывает тонкую паутинку. Рыдает журавль, прощаясь с землей. И сходятся в неравном бою дикие туры. Земля гудит под их копытами. Ворочается в груде листвы старый еж, фыркает и вздыхает. А синицы, облепившие рябину — гроздья ее полыхали алым — щебечут о том, что на краю леса вновь люди собрались.
— Какие? — я протянула руку, и синицы спустились на ладонь.
Люди?
Разные. Много.
Считать синицы не умеют, но в голосах их мне видится беспокойство.
При людях железо.
И значит, следом пойдут волчьи стаи, а то и воронье. Воронов синицы боялись.
Удивительно, как переменилась моя жизнь за прошедшие три месяца. И если первый из них прошел будто бы в тумане, то иные два были наполнены ярким живым золотом.
От Тойву мне досталась хижина, стены которой давным-давно ушли под землю, а на крыше раскинулись ковры зеленого мха. Этот ее дом зарос грязью и пропах кровью, запах которой я ныне ощущала остро. Два дня я пыталась очистить его, боролась с плесенью и кружевом волчьих грибов, с рыжими пятнами ржавчины, что проступали сквозь дверь, с мокрицами и жуками, которые давным-давно прижились в гнилых циновках. Я избавлялась от прелой соломы, поеденных молью одеял, благо, подаренная Акку шкура была тепла. Я вычищала из кладовки гниль и перебирала труху лекарственных трав.
Пожалуй, они появились в доме задолго до Тойву.
Но хижина упрямо не желала становиться мне домом.
И тогда лес подарил мне Горелую башню.
Какой она была?
Окруженной сетью зачарованных троп. И не человеку по ним ходить — заведет, запетляет, закружит и, опутав, вытянет силы. Будет водить, пока тот, кто дерзнет нарушить покой, не отступит. Или не ляжет к узловатым корням престарелых дубов. Но я, отмеченная Акку, больше не была человеком. И тропа сама легла мне под ноги, потянула, позвала... куда?
К подножию холма, скрытого в тени леса.
...малинник успел зарастить раны, нанесенные пламенем. И все же я ощущала эхо прежней боли. Земля помнила день, когда был выпущен дикий огонь. И что глодал он не только дом, некогда стоявший на холме, но и саму землю. Что метался он, норовя добраться до лесных стражей, жаром иссушая листья. До сего дня старые вязы хранили следы того пламени.
И спешили рассказать мне про давнюю свою обиду.
Люди злые.
Их можно убить.
...и даже нужно.
Что осталось в этом месте, помимо ожогов? Оплавленные камни. Несколько ржавых гвоздей, которые земля бросила мне под ноги. Старая стена, затянутая сетью хмеля.
И Горелая башня.
Как она устояла?
Чудом.
Она была невысока, кряжиста и, как показалось мне, построена задолго до пожара, во времена давние, полузабытые ныне. Годы слегка накренили ее, но я чувствовала, что башня простоит не год и не два.
Дом?
Когда-то это место было домом.
Дверь сохранилась. И петли отозвались на прикосновение скрипом, словно вздохом.
Внутри сумрачно и, должно быть, сыро... холодно? Я утратила способность ощущать холод иной, кроме того, который поселился внутри. И босые ноги мои считали ступени.
Хрустело стекло.
Желтое и синее. Зачерпнув горсть, я поднесла к узкому окошку. Солнце плеснуло светом, и стекло на миг превратилось в драгоценные камни...
...ценного в башне не осталось.
Здесь и комната была всего одна, под самой крышей. Зато большая и почти не тронутая пламенем. Прорвавшись в окно, огонь растекся по стенам, оставив черные следы копоти, но затем отступил. И кровать не тронул... и камин... и какой-то низкий стол... табурет...
Подмести надо бы.
И паутину снять.
Я задрала голову. На куполообразном потолке, скрытый под тонким слоем сажи, обитал змей. Черные кольца его сплетались причудливым узором, а ромбовидная голова спускалась к самому окну.
Змей смотрел на меня.
Рисунок.
Всего-навсего рисунок, пусть и сделанный мастерски. Я не чувствовала в нем жизни, но... что-то мешало просто забыть о змее. И, поклонившись, я сказала:
— Пустишь переночевать?
Несколько мгновений ничего не происходило. А затем Горелая башня содрогнулась и протяжно застонала. Я же поняла: мне разрешено остаться.
— Спасибо.
Змей не ответил.
А у меня появился дом. Он был странен, но, пожалуй, впервые за все время с моего рождения я чувствовала себя по-настоящему защищенной. Оттого и покидать его я не желала.
Голод заставил.
Не тот, о котором я старалась не думать, но обыкновенный: я все еще была слишком человеком, чтобы вовсе обходиться без еды. Просто теперь ее требовалось меньше.
Все изменилось.
И выйдя за пределы зачарованного круга, я долго вдыхала запахи, которых вдруг появилось превеликое множество. Вот серебристый лисий след вьется по поляне. А под ним медной проволокой заячий лежит. И заяц петлял, кружил, силясь обмануть рыжую смерть.
Догонит ли?
Я могу пойти по следу и узнать.
Или могу остаться и слушать голоса птиц, которые расскажут обо всем, что в лесу творится. Вот застрекотала всполошенно сорока, спешит упредить о новой хозяйке...
Обо мне?
Разве у леса бывают хозяева?
В тот раз я дошла до реки. И лещина, выросшая у самого берега, поклонилась старыми орехами. И черничные кусты поспешили поделиться ягодами. Я ела, не заботясь о том, что испачкаюсь.
...кого мне теперь бояться?
...нет больше Ерхо Ину, нет братьев и сестер.
...нет Янгхаара Каапо, которому я подарила новое имя и камень.
...и меня, прежней, тоже нет.
Склонившись над водой, я вглядывалась в свое отражение. За прошедшие дни шрам не исчез, напротив, он стал словно бы больше, и теперь перечеркивал лицо жирной красной линией.
— Прелестненько! — сказал кто-то, — Хочешь, волосики расчешу?
Отпрянув от воды, я обернулась.
На тонкой ивовой ветке, которая с трудом-то собственные листья удерживала, сидела девушка.
— У меня и гребешочек есть, — она показала мне деревяшку с тремя кривыми зубами.— Прелестненький.
— Кто ты?
— Я и косичку заплести смогу, прелестненько будет. Не бойся. Тебя не трону.
И тут я поняла, что вижу перед собой лаакье-водяницу.
Белая, с прозеленью кожа. Волос светлый, вьющийся, так и тянет прикоснуться. Сидит лаакье у воды, держит гребешок да людей ждет. Увидит женщину и начнет жаловаться, дескать волосы в ветвях запутались. Помощи просить будет. Плакаться... обещать сокровища немалые. Но стоит поддаться, коснуться волос и враз опутают они сетью, утянут на дно.
Мужчины же сами к лаакье устремляются.
Им-то кажется, что не видели они девы краше...
— Не бойся, — водяница провела гребнем по космам. — Ты хозяюшка.
— А ты?
— А я живу тут.
— Давно?
— Давненько, — она зажмурилась... — Как утонула, так и живу. Прелестненько здесь. Садись.
И я, цепенея от собственной смелости, села под ивой.
— Я тебе рыбки потом принесу, — сказала лаакье, касаясь моих волос. И языком зацокала горестно: — Что ж ты с ними делала-то? Совсем запустила. Волосики беречь надобно. Прелестненько чтобы...
Руки ее были холодными и мокрыми, а шеи нет-нет да касались острые коготки. И тогда вспоминала я, что не просто так тянет лаакье людей под воду, но чтобы кровь их пить.
— Я тебе волосики чешу-расчесываю, — голос ее убаюкивал. — Разберу прядочку к прядочке, ниточку к ниточке... прелестненько будет... принесу тебе со дна беленьких жемчужинок... заплету косички... одну или две?
— Семь, — ответила я.
— Семь косичек мужчинки носят... — неодобрительно произнесла лаакье, выглаживая мои космы. И распадались колтуны, рассыпались от прикосновений водяницы слипшиеся пряди, и даже боль в заживающем шраме утихала. — У тебя есть мужчинка?
— Был.
— Друг?
— Муж.
— Му-у-ж, — вздохнула лаакье. — Я себе тоже мужа завести хотела. Раньше. Давно.
— Не вышло?
Она покачала ногой, и тонкие пальчики скользнули по водяной глади, ее не потревожив.
— Тонут, — лаакье вернулась к моим волосам. — Не прелестненько.
Семь кос она заплела, украсив каждую ивовыми листьями и тонкими полосками коры.
— А здесь я не помогу, — она коснулась своего лица.
— Знаю.
— Ты еще придешь? — в темно-зеленых глазах жила надежда. — Тут скучно очень. Сижу, сижу и нет никого...
— Приду, — пообещала я, еще не зная, сдержу ли слово.
Но на следующий день появилась у заводи, принесла лаакье новый гребень, обнаруженный мной среди вещей Тойву. Этот гребень был обыкновенным, деревянным, и украшал его нехитрый узор. Но лаакье взвизгнула от радости и, соскользнув с ветви, обняла меня.
— Прелестненько!
Лаакье была холодной. И пахло от нее нехорошо, речною рыбой.
— Мне давненько ничего не дарили, — сказала водяница, пуская гребень по золоту волос. — Старуха была злой. Ты — добренькая. Прелестненько, да? Будем дружить?
— Я не умею.
Лаакье только рассмеялась.
Над чем? Я и вправду дружить не умела.
Те дети, что жили в Лисьем логе, сторонились меня, не зная, как себя со мною держать. Ведь я была и хозяйской дочкой, и бастардом. Оттого и сами они стояли одновременно и выше меня, и несоизмеримо ниже. Пожалуй, не возвышайся за моей спиной грозная тень Ерхо Ину, тяжко мне пришлось бы.
— Расскажи, — водяница присела на старом камне, поверхность которого тотчас заблестела водой. — Расскажи про людей. Ты еще помнишь.
— Что помню?
— Как быть человеком.
— Помню. И помнить буду.
— Нет, — водяница переложила гребень в левую руку. — Все забывают.
Быть может.
Но я не забуду.
— Расскажи...
...и я рассказала о том, как однажды появилась на свет в Лисьем логе, и мой отец, спеша сдержать слово, признал бастарда...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
