свободе, месяц назад я и представить не мог, каково это на самом деле... сложно.
По полчаса нарезая круги над полигоном, я стал чаще задаваться вопросом "Кто я?". Воспоминания о другой жизни с каждым рассветом переставали казаться реальными. Нет, они не стирались, и не искажались. Просто... смирившись с данным обликом, я начал терять привычки, приобретённые в течение жизни. Что, если не смогу потом "вернуться" назад, вжившись в роль раккона? Что тогда? Единственное объяснение это самозащита разума. Не сломаться в ином теле, с его нечеловеческой силой и возможностями и инстинктами, толкающими на странные поступки — словом, пытаться найти ту соломинку, что не даст потеряться, наоборот, приспособиться, стать снова собой. Оставалось уповать на инстинкты, крылатого хищника, да на себя самого.
Продолжая переминаться с лапы на лапу у самого края площадки, я ещё раз оглянулся назад. Стоит перестать обращать на тот же хвост внимания, и он прекращает путаться под лапами, становясь обыденной частью тела, будь то замысловатые движения, выдающие окружающим настроение, или прохождение дверей, которые так и норовили больно прищемить самый кончик. Стали как родные... Немного помог с этим разобраться Джефферсона, с его решением отправить брать "уроки" у клона, выращенного профессором Лареном, и в последние дни буквально сходящего с ума от скуки...
Полигон, девять часов утра, никого из людей рядом. На отдаление друг от друга сидят близнецы-ракконы, каждый с опаской смотрит на соседа. Я, не зная чего ожидать, он — сбитый с толку от происходящего. Ещё бы, почти неотличимый запах, окраска, размеры... Так проходит минут двадцать, прежде чем недоверчиво принюхивающийся клон встал на лапы и робко обратился ко мне. Напрямую, минуя речь или жесты. Нахлынуло чувство радости, окрашенное неуверенным образом, в котором, при некоторой фантазии, угадывался раккон: тяжесть крыльев на спине, ходящий ходуном хвост, мощные лапы... Были и другие образы — смазанная картинка, на которой человек, напоминающий Ларена, гонит прочь крылатого. Тот же холодный взгляд, подкреплённый выражением на лице, не сулящим ничего хорошего... Да, похож. Даже самому захотелось отойти на безопасное расстояние от профессора, выразив тем самым отношение... Перехватив эстафету, я попытался сформировать образы простейших действий: мыслеречь, судя по наполнению посланий, клону была недоступна. На любое слово в ответ, он реагировал удивлением на морде, пополам с непониманием. Жаль.
В какой-то момент, ему надоело просто стоять на месте, и он, отбежав в сторону, оборачивается, приглашая следовать за собой. Поколебавшись, принимаю "приглашение" — особого выбора нет. Не за этим ли сюда пришёл? К обеду я надвигался настолько, что завалился спать сразу после еды, проспав без задних ног толи восемь, то ли десять часов. Двойнику не хватало банального внимания, достойного товарища по играм, если так можно назвать незамысловатые бега по полигону, с коротким полётом ближе к концу. Отлично помню растерянность крылатого, когда не последовал его примеру... Те три недели пролетели незаметно, дав раскрыть новые возможности раккона, попутно перенимая навыки движения клона, не испорченные человеческим сознанием, тренировки мышц, скорости реакции. Зачем привлекать излишнее внимание крылатых? Отправят куда-нибудь... Всего то стать на время похожим на них, и подчинить инстинкты,
перестать бояться... Иного.
Что-то я отвлёкся, вот он, стоит внизу, в стороне от сотрудников лаборатории. Не стану разочаровывать собравшихся. Выбросив из головы последние сомнения, подпрыгиваю, ощущая, как под упругую перепонку врываются потоки сжатого воздуха.
Глава 10.
Иногда я вспоминаю свой первый полёт — неуклюжий, чем-то похожий на обычное планирование после прыжка с высоты. А теперь... даже не представляю, что буду делать, вернувшись в человеческое тело. Однажды получив крылья, отказаться от них невозможно. Даже в мыслях — как бы ни было тяжело, они останутся частью тебя на всю оставшуюся жизнь, поселившись где-то в глубинах сознания. И ты уже больше никогда не станешь прежним.
...мир вокруг замедлился почти до оцепенения... Потеряв опору под ногами, я всё же не падал, а скользил прямо по воздуху, неожиданно упругому и, вместе с тем, крепко державшему за крылья. Встречный ветер играл с шерстью, трепал гриву, заставляя прижимать уши. Больше всего доставалось ноздрям, мешая нормально вдохнуть — нужные рефлексы включились не сразу, превратив начало полёта в борьбу с потоками воздуха. Но стоило всему измениться, и страх как-то отступил, сменившись... облегчением, напополам с восторгом — нечасто удаётся испытать такую смесь чувств. Ничто земное не сравнится с небесным... Я не падаю, а плавно делаю один за другим круг над полигоном, постепенно опускаясь всё ниже. Вот уже до соседней стены полигона ближе, чем до поверхности. Хочу развернуться, чтобы не врезаться в купол... Правое крыло чуть выше, левое ниже, корректирую полёт робкими движениями хвоста... Под влиянием непонятных инстинктов, предельно осторожно. Опасаясь потерять контроль в любую секунду... И вот, я поворачиваю, продолжая снижаться по широкой спирали. Медленно опускаю голову вниз, борясь с остатками страха. Насколько простые движения, и сколько требуют к себе внимания... Клон, взлетевший первым, благоразумно держится в стороне, внимательно наблюдая за мной. Осмелев, ради интереса делаю один единственный взмах крыльями и резко набираю высоту, чтобы затем снова начать снижаться. Взмахиваю ещё — снова подскок, но закрепить набранную высоту не получается, сказывается малый опыт и усталость в теле... Сколько я нахожусь в воздухе? Час? Два? В крыльях чувствую тянущую боль, пусть и слабую — верный признак усталости. Ну, хоть что-то. Решаю не испытывать больше судьбу и начинаю плавно скользить вниз. Остро встаёт вопрос о посадке. Глупо надеяться на одни рефлексы этого тела. Так как же аккуратно выполнить, ничего не повредив и не задев? С надеждой смотрю в сторону клона, формируя на всякий случай послание в виде изображения раккона, висящего у самой земли. Понял ли он? Как не проехаться на животе и не сломать конечности? Да, он понял. Потому что резко уходит вниз, полусложив крылья. Чёткие движения, аккуратность — вот что значит опыт...Стараюсь повторить... Ощутив под задними лапами упругую площадку, гашу инерцию несильными взмахами, не успев ещё толком продумать "план приземления"., действуя скорее подсознательно. Касание передними, и останавливаюсь, под пристальными взглядами изрядно нервничающих зрителей. В большинстве знакомые лица, даже Саровски прип... пришёл. Вот он, стоит в стороне, сцепив руки за спиной.
Несколько человек снимают происходящее для фиксации в архиве, кто-то отстранённо смотрит, внезапно осознав, что подведение проекта к логическому концу не за горами. Некоторые тихо переговариваются — на таком расстоянии нечеловеческий слух бессилен. Задерживаюсь перед камерой на некоторое время, скорее для приличия: так хочется плюнуть на всех и забиться куда-нибудь в угол, чтобы отойти от нервного напряжения... Не доверься я чувствам тела, чувство самосохранения не позволило бы совершить тот решающий прыжок. Клону то проще, полёт для него сродни прогулке под открытым небом.
Улучив момент, бесшумно исчезаю с полигона.
С момента, как я встал на крыло, прошло четыре недели. Несмотря на успехи, разум продолжает делать попытки "тормозить". Когда же, наконец, он свыкнется с действительностью и перестанет воспринимать специфические рефлексы раккона как чужие? Если взлёт с посадкой шли на твёрдую четвёрку по личной шкале, то сам полёт требовал неусыпного контроля. Отвлёкся — готовься к встрече с землёй. Благо, страховка в виде силового поля спасает от ошибок. Одно дело нарезать круги под маскировочным куполом, и совсем другое повторение незамысловатых пируэтов серого двойника. Несмотря на полуразумность, он отлично усвоил мой уровень мастерства, больше не делая попыток затеять игру в воздухе. Сопровождение — и только. Там, на высоте, если забыть на минуту о полигоне, создаётся впечатление, что покинул Землю. Странное это место. Вроде планета давно перепахана вдоль и поперёк, а здесь чистая от агрессивной цивилизации местность, красующаяся свежей зеленью...
Приёмник, прицепленный к уху, молчит большую часть времени — Джефферсон приказал лишний раз не отвлекать. Надо привыкать к отсутствию поддержки с земли. Это тяжело — подолгу находясь в компании с клоном, начинаешь отвыкать от небольших и таких беззащитных людей. Та же Светлана, едва дотягивающаяся рукой до лица, покрытого плотным мехом: одно неловкое движение и она полетит в сторону. Забылся, да... Иркам, наверное, в плане общения с соседями проще. С их-то силой и ловкостью.
* * *
Последние дни летели как-то незаметно — было не до того, чтобы смотреть на календарь... И откуда ему здесь взяться? Попросить у людей? Занятия на полигоне, с целью подтянуть владение новым телом до сносного уровня отнимали всё время. Ощущаю себя действительно нечеловеком — тому способствует особенность переноса. "Человек внутри, зверь снаружи", как сказал Соловьёв. Охотно верю, постоянно глядя на окружающий мир через призму инстинктов и чувств раккона. Ты ещё соображаешь, а тело само подсказывает, что надо делать, остаётся принять во внимание, или игнорировать. Хватило бы силы воли не потеряться, как в случае с Саровски. Страшно представить, что мог тогда натворить — оказавшись запертым внутри настоящего зверя, без единого намёка на разум.
Всё чаще Джефферсон при встрече попадается с хмурым выражением на лице, избегает долгих разговоров, ссылаясь на занятость. Похоже, СБ опять его обложила. В Институте чаще стали появляться незнакомые люди в униформе — верный признак скорых перемен в жизни. Моей жизни.
За неделю до вылета, меня ознакомили с местом "работы" — колонией магов на самой окраине исследованного космоса. Нечто вроде лекции, с уточнением ряда мелких деталей — инструкции по прибытии, с поправками на последние данные. Неизвестность в конце, да.
— ... планета класса А, согласно последней классификации дальней разведки. Планета земной группы, процент соответствия девяносто шесть процентов, — представитель СБ развернул голографический глобус. — Естественные разумные формы жизнь отсутствует. По оценке специалистов, колонизация произошла от десяти до двенадцати лет назад, ориентируясь на размеры и характер поселений. Малая численность и удалённость от материнской планеты...
Я перебил его:
— "С чего вы так решили? Или материнская планета была всё же найдена?" — меня смерили холодным взглядом, но на вопрос ответили.
— Несколько зондов-разведчиков имели возможность длительное время наблюдать за активностью "туннелей" ракконов, и численностью принимавших в их создании крылатых магов. Два за восемь месяцев, все с той стороны. Трудно вообразить себе, чтобы настолько сплочённое общество просто так бросило на произвол судьбы настолько молодую колонию. По численности, между прочим, Альфа и Бета, — поверхность шара развернулась в кусок карты, на котором возвышались пики каменных башен, вперемешку с деревянными домами, — вместе потянут, от силы, на двадцать тысяч жителей. Вероятнее всего, цивилизация перешла к изучению миров, отстоящих в стороне от Курорта, после неудачного опыта с первым контактом.
— "Если поселения настолько малы, то... А как же знания о контакте с людьми? Они..."
Стоящий вполоборота к голограмме человек усмехнулся.
— Всё очень просто. Какими бы ракконы не были чужими с нашей точки зрения, но им должно хватить ума на засекречивание информации. Совет Ста мало что знает о нас, чтобы придать огласке истинную причину конфликта — ирки могут не понять. И кто из магов поверит в наши возможности, выросшие до уровня С-двигателя? Они продолжают ориентироваться на вековую жизнь, лишённую событий взрывного характера, будь то война или революция.
— А если...".
— Охрану из числа сильных магов? Это уже фантастика для настолько малой колонии. Звездолёт получил повреждение от действий одного из Ста просто потому, что экипаж не знал о возможностях крылатых. Вернёмся к деталям... Твоя миссия предусматривает высадку в капсуле вдали от чужих глаз — корабль останется за орбитой планеты... Дальше. Поселение Бета, — он ткнул пальцем в остроконечные вершины редких башен, — отстоит от Альфы южнее на сорок два километра и является главной целью десантирования нашего агента. То есть тебя. Пять тысяч ирок и шестьсот три раккона. Опираясь на последние данные, можно с уверенностью считать Бету моложе Альфы минимум на четыре года. Все "туннели" открывались над соседями, поэтому есть все шансы не попасть в поле зрения местного аналога службы безопасности. Собственно город, условно назовём его так, стоит у подножия холмов, покрытых густым лесом, менее в двухстах метрах протекает местная река. Ширина, на самом узком участке, достигает трёхсот метров, так что один ориентир имеется — в радиусе ста пятидесяти километров это самый крупный и протяжённый источник воды. Далее, о путях эвакуации с планеты. За северными холмами, расположено второе по величине образование магматического характера. Легко опознать по осыпавшимся от времени скалам, высотой до двухсот метров. Вершина находится под постоянным наблюдением небольшого зонда-спутника, висящего на геостационарной орбите. Это твой билет домой.
— "Жители не заметят спускающейся капсулы?" — вопрос, не дававший покоя последние дни. Мало ли, какой-нибудь крылатый, решивший освежиться, приметит "падающую звезду"?
— Вот зона предполагаемой посадки. Бортовой компьютер будет запрограммирован на многовитковый спуск, с заходом, по отношению к поселению Бета, с южной стороны. Последний этап пройдёт в режиме планирования. Покинув капсулу, и тем самым активируешь систему самоуничтожения — нанороботы подвергнут деструкции органические материалы, после чего рассеют металлы. Максимум через час на месте посадки не останется ничего, что напоминало бы о присутствие искусственного объекта. Заглубив следы редких элементов, нанороботы прекратят своё существование глубоко в почве, став непримечательными вкраплениями минералов. Было бы заманчиво оснастить тело раккона маячком, но мы отказались от идеи: нет полной картины возможностей магов. Поэтому придётся рассчитывать на собственные когти, крылья и хвост, — человек следил за реакцией сидящего перед ним крылатого хищника. — Надеюсь, этого достаточно, чтобы добраться целым до поселения?
Я решил не обращать внимание. Так, дёрнул правым ухом — давно привык к особенностям общения с эсбешниками. Любят они демонстрировать при разговоре превосходство над остальными, особенно сейчас, когда надо проинструктировать простого гражданского, чей разум сидит в "крылатом-лисоволко-непонятно-чём" и отвечает, используя мыслеречь. Нечеловек, одним словом.
