Вальс Бостон

Ореховый резной стол и точно такое же кресло с мягкой, расшитой бисером и золотом подушечкой. На столе — запотевший хрустальный графин. Серебряные блюда с маринованными шампиньонами, солеными огурчиками, капустой с ягодами клюквы, ломтиками черного и белого хлеба, красная и черная икорка, балычок, дырчатый "Мааздам" и... золотистый картофель фри.

Поперхнулся слюной. "Все знают! Все! Даже картофель, и тот не забыли!" Сел за стол — негромко заиграла "Let at be" Beatles.

— Желаете еще чего-нибудь, господин? — наливая в хрустальную рюмку ледяную водку, спросила Шарлотта.

— Чего я еще могу желать? Нет! Пожалуй, присядь со мной.

— Я? Рядом?

Вновь в карих глазах удивление и, кажется, испуг.

"И верно — стул-то один. Вначале нужно принести другой".

— Спасибо, господин,.. но я... я не голодна, — извиняясь, пролепетала она.

"Может, на самом деле я не прав. Разве мало причин для отказа. Настаивать ни к чему".

Как ни сдерживался, но поужинал довольно плотно. В спальню поднялся в сопровождении девушки. Все-таки, тяжело отказать себе в маленьких радостях. Тем более, что они так доступны.

— Останешься со мной?

— Почту за честь. Я сейчас.

Вспомнил статью о суперполнолунии, вышел на балкон.

Голова пошла кругом: волшебная лунная ночь, нет не ночь — серебряная симфония или Лунная соната!

Опершись на перила, наслаждался невиданной ранее красой.

Лунная соната

Кажется, что серебряным сиянием пронизан весь окружающий мир: тихонько шепчущий о приближении холодов, начинающий понемногу желтеть фруктовый сад и молчаливо-хмурый лес за пределами Зоны. Все пространство от круглолицей колдуньи Луны до каждой травинки, отзывающейся сверканием бриллиантов столь редкой вечерней росы, звенит высокой чистой нотой камертона. Не желая пропускать эту дивную ночь, паучки, оседлав свои серебряные нити, дружно поднялись в небо и теперь парят, легкие и эфемерные, словно сладостные грезы или радужные надежды.

Чарующий аромат ранней осени. Так пахнут, прощаясь с миновавшим летом пожелтевшие листья и дымок далекого костра. Воздух чист и свеж, словно вода горного ручья. Небо прозрачно и глубоко — кружит голову, пьянит лучше старого вина.

Любуясь необычайной красой, тучки стыдливо жмутся к горизонту. Млечный Путь, не в силах соперничать с лунным светом, выглядит смазанной полосой, перечеркивающей небо-свод. Да что там Млечный Путь, — сияние ярких осенних звезд остается сегодня в тени. Наверное, поэтому время от времени одна из них срывается с небес и, сгорая от стыда, падает вниз. Птицы, скупые на осеннюю песнь, молчат, вслушиваясь в чудесную мелодию Лунной сонаты.

Легкое дуновение ветерка закружило хоровод серебряных паутинок. На это чудо можно смотреть бесконечно...

За спиной едва слышны шаги — Шарлотта. Повернувшись, сделал шаг навстречу. Войдя в комнату, девушка, словно пугливая лань, замерла. Слов нет, — она чертовски хороша, просто неотразима в легком, полупрозрачном сиреневом с золотыми звездочками пеньюаре на голое тело. Каштановые волосы волнами спадают на плечи. Высокая, по-девичьи упругая грудь заманчиво колышется при дыхании. Плоский животик и тонкий стан, мягкая округлость бедер, стройные ножки в сиреневых, вышитых бисером и жемчугом туфельках на невысоком каблучке. В ушках в обрамлении бриллиантов сверкают крупные топазы. В карих глазах отражается полная луна, а на алых губах застыла робкая, словно просящая улыбка.

Идеальное тело безукоризненной женщины, отвечающей "социальным и физиологическим потребностям" служащего пятой категории. Что-то здесь не так! Но для меня она сейчас — настоящая королева Лунной сонаты. Не хватает лишь короны. Тороплюсь исправить упущение. Хоровод паутинок разорвался, появилось осмысленное движение. Миллионы собранных воедино и скрепленных моей волей в форме ажурной короны нитей на мгновение зависли в воздухе, коронуя Шарлотту. Карие глаза девушки стали еще глубже, слегка затуманились, по щеке скользнули две ночные росинки.

— О господин! — не то прошептала, не то простонала она, боясь пошевелить головой.

— Тебе к лицу, моя королева! Жаль, что недолговечна!

Щелкнул пальцами, и корона растаяла в воздухе. За ней последовал пеньюар. У девушки чуть ниже пупка я приметил маленький татуаж — карточной масти треф... Подхватил на руки пахнувшее жасмином легкое девичье тело. Она нежно обняла меня за шею и доверчиво уткнулась носиком в грудь.

В постели она податлива и нежна. Охотно принимает и дарит ласки. В момент апогея, закрыв глаза, тихонько стонет, закусив ровными белыми зубками губку. Вроде бы все правильно и своевременно, но нет в ней искренности, огня и страсти. Словно сухая губка, Шарлотта впитывает мои эмоции, чувства. Упивается, боясь обронить даже кроху, как измученный жаждой путник, нашедший в пустыне кувшин с остатками живительной влаги. Изо всех сил пытается "зажечься", но лишь немного "тлеет".

"Страшится сделать что-то не так, не угодить. А ведь "боящийся в любви не совершенен". Да и о какой любви может идти речь? Девушка просто выполняет свою работу.

"...готовы исполнить любые желания..." — кажется, так она сказала при первой встрече.

Невольно вспомнилась малышка Мерлин. Рыжая бестия — неистовая и неудержимая. На прощанье, будучи уже беременной, она даже пыталась меня убить. Никакого сравнения: рок, металл, фонтан эмоций и робкие, печальные, иногда фальшивые фортепианные аккорды Лунной сонаты.

* * *

Проснулся ранним утром. За окном начинало сереть.

Рядом никого. Шарлотта ушла, оставив легкий запах жасмина, воспоминание о совершенном женском теле и несовершенной любви волшебной лунной ночью.

Лежал нагишом. Сброшенной вчера одежды как бы и не наблюдалось.

На тумбочке рядом с кроватью, помимо хрустального в серебре графина с водой и бокала, на вышитой золотом бархотке стоял колокольчик. Угадать его предназначение несложно. Стоит позвонить и немедленно придет какая-нибудь из девушек.

С трудом переборол соблазн именно так и сделать, решительно встал и пошел в ванную. Побрился модифицированной бритвой "Жилет" с тройным лезвием. Окинул придирчивым взглядом флаконы с туалетной водой, пенкой, шампунями, зубной пастой с привычными названиями фирм: "Шанель", "Шварцкопф", "Колгейт", "Кристиан Диор".

Принял контрастный душ, вытерся египетским махровым полотенцем с изображением сфинкса, надел свежее белье с греющей душу этикеткой "Adidas"... Просушил голову феном "Roventa". Похоже, все-таки дома, и приставка "бис" здесь ни к чему. Глянул на себя в зеркало — вроде неплохо.

Вернулся в спальню. Немного покопавшись в шкафу, вы-брал джинсы и тонкий черный с белыми полосками свитер, мягкие кожаные туфли с заостренными носками. Только после этого наконец взялся за колокольчик.

Открылась дверь. Вошла, принеся очаровательную улыбку и запах персидской сирени, Марго.

— Доброе утро господин. Надеюсь, Вам хорошо спалось на новом месте.

Иронии в ее словах я не уловил. Искренне заботится о господине.

— Замечательно, Марго! Замечательно!

На ней коротенькое бордовое платьице с глубоким декольте и белоснежный хрустящий фартук. На стройных длинных ногах — под цвет платья туфельки на шпильках с золотой пряжкой. На шее — кулон, а в ушах — серьги с синими, почти черными, как и ее глаза, сапфирами. Волосы уложены в строгое каре, косметики чуть-чуть.

"Интересно, а в каком пеньюаре она придет ко мне вечером?" — сама собой прокралась пошленькая мыслишка, а рот наполнился слюной: будто людоед какой-то и собираюсь ее вечерком на ужин слопать.

В глазах девушки сверкнули лукавые искорки, ну совсем такие же, как у Шарлотты. "В чем-то сестры?"

Не удержавшись, попытался телепатически "прощупать". Ты посмотри! Не тут-то было! Вне доступа! Похоже, прислугу контролировать не смогу.

— Желаете завтрак, господин?

— Да, Марго, желаю.

На этот раз обеденный зал встретил меня "Июльским утром" Uray Heep. "Guly morning", чашечка ароматного бразильского кофе, ломтики "Мааздама", галетное печенье и глубокое, многообещающее декольте очаровательной брюнетки улучшили и без того неплохое настроение.

— Ну что ж! Пора приступать к делам. Зови-ка, Марго, в кабинет моего консультанта-водителя. Кстати, зовут его как?

— Константин, — девушка чуть покраснела.

"Константин... Костик значит. "Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил..." так-так..."

Еще не увидел его, а уже сложилось некое предубеждение. Понимаю что не прав, однако поделать ничего не могу.

Когда Константин вошел, я уже сидел за столом, откинувшись на спинку кресла.

— Доброе утро, шеф!

"Стало быть, не "господин", а "шеф". Существенное отличие. Значит, Константин не входит в число прислуги. "Щупать" тоже, скорее всего, бессмысленно. Легкая попытка подтвердила догадку".

— Подойди ближе! — я специально не ответил на привет-ствие и не предложил сесть.

Он был не высок и не низок, не худощав и не полон. Короткая, почти под "ноль", стрижка, прямой с горбинкой нос, узкие блеклые губы, непонятного цвета глаза. Он их не то чтобы прятал, но и открыто тоже не смотрел. В сером, мышиного цвета костюме, таком же свитере и черных замшевых туфлях. Среднестатистический представитель толпы, мог раствориться в ней бесследно.

Я какое-то время молчал. Не знаю отчего, но неприязнь нарастала снежной лавиной.

"Ударил" наугад.

— К Марго подходить не смей!

— Но... это не запрещено,.. — напускная невозмутимость сменилась смертельной бледностью. — У нас ничего не было, — добавил он, как бы смиряясь с неизбежностью и признавая мое право повелевать, — ...и быть-то не могло.

— Я знаю. Просто предупредил. Во избежание... А теперь давай, консультируй,.. вводи в курс дел.

Консультант вновь растерялся. Похоже, такой встречи не ждал.

— Что Вас, шеф, интересует? Спрашивайте, если знаю, расскажу.

— Меня интересует все. Для начала, где расположена Зона? Кто из персонала имеет право покидать ее территорию?

— Зона в пригороде Полтавы, за селом Кротенки, в лесу, триста метров от трассы. Кроме Вас, покидать ее могу только я.

"Значит, сдвиг реальности ему не страшен. Любопытно..."

— Каждый раз будешь ставить меня в известность.

— Да, шеф. Сегодня нужно ехать за продуктами.

— Какие у нас машины?

— У Вас — джип "Grand cherokee" и "Audi", у меня "Chevrolet Aveo".

"Что ж, подобрано неплохо! В прошлой жизни даже мечтать не мог".

— Сколько ты проработал у Фарадея?

Недоуменное молчание. Или не понял, или притворяется. Скорее второе.

— У прежнего шефа... Чего молчишь?

— По местному летоисчислению больше двадцати лет.

Срок немалый. Можно не раз и полюбить, возненавидеть.

— И как складывались ваши отношения?

Вновь небольшая пауза.

— Отношения? Какие могли быть у нас отношения? — сузившиеся глаза и тень на лице. — Если Вы в плане моей причастности к исчезновению... Не теряйте зря времени. Методы до-знания ведомства, наверное, Вам хорошо известны. Разматывают память и сознание, как... по ниточке...

"Интересно! Весьма! Мышление консультанта человеческое, образное — хотел сравнить с клубком, но удержался. Кто же он — мой телохранитель?"

— При малейшем подозрении меня никогда бы не вернули на прежнее место...

— Когда и как исчез твой бывший шеф?

— Три недели назад, в городе... Позже я забрал закрытую машину возле "Палаццо".

— Машина, какая?

— Пятисотый "Mercedes".

— Где она сейчас?

— Изъяли вместе с жильем, обстановкой и прислугой.

— А может, Фарадей еще найдется?

"Похоже, я сказал глупость. Даже на невозмутимом лице шофера промелькнуло удивление".

— Ошибок не случается. Генно-молекулярный поиск не обманешь!

— А что предпринял куратор реальности?

Вновь изумленные глаза Константина. Еще одна несуразица с моей стороны.

— Ты хоть его знаешь?

— Нет! Не положено.

В правдивости его слов сомневаться не приходится. Похоже, я не продвинулся ни на йоту.

— Хорошо. Узнай о судьбе Алексея Владимировича Калгина тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, проживавшего по улице Сковороды, 28 и работавшего хирургом во второй горбольнице... А также его бывшей жены — Марины Сергеевны. Пока все.

Когда Константин ушел, я, устроившись удобней в кресле и прикрыв глаза, задумался.

"Выводы — неутешительные. Во-первых, никому и ничему верить нельзя. Взять, например, небылицы Горио о законе сохранения массы или невозможности предугадать, в какой мир ведет портал. Думаю, он приврал и на счет "фермы тел" для астальдов.

Во-вторых, как можно решать задачу, не зная исходных данных. Кто такой Фарадей? Его друзья и недруги?.. Куда делась прислуга и личные вещи? Какова миссия подкуратора реальности? Да и вообще существовал ли он до того, как "соизволил" исчезнуть?

В-третьих, единственная ниточка — Константин. И она, похоже, никуда не ведет.

В-четвертых, дело, видать, "архиважное", раз средства и время не ограничены. Понимать нужно так: расследуй, как знаешь и сколько хочешь. Настоящего спеца послать не сочли нужным.

Создается впечатление, что конкретных результатов от меня ни-кто не ждет. Делом об исчезновении занимаются — и точка. Поэтому мне суетиться, чрезмерно активничать тоже ни к чему. Поживем — увидим. А условия жизни — дай Бог каждому! Вот сейчас возьму колокольчик и появится очаровательная Марго. Закажу хорошего коньячку да лимончик, несмотря на то, что времени всего десять с хвостиком. А потом — в Интернет. Посмотрим, что произошло в мире 857-бис за период моего, то есть Умника, отсутствия".

Сказано-сделано.

Марго, очаровательно улыбнувшись, сверкнула белоснежными жемчугами зубов и темными до черноты сапфирами. Дав в очередной раз оценить богатство декольте, поставила передо мной на серебряном подносе бутылку марочного "Арагви", небольшую хрустальную рюмочку бочоночком и два фарфоровых, расписанных золотом блюдечка с ломтиками лимона. На одном — с сахаром, на другом — с солью.

Уж не знаю от чего, но вновь полный рот слюны. Чувствую — следствие затянется.

— Господин желает еще чего-нибудь?

"Черт возьми! Конечно, желаю! Но потерплю до вечера".

Проглотил слюну, собрал волю в кулак:

— Спасибо, милая, пока все.

Налив полрюмки золотистого ароматного напитка, Марго, словно на подиуме, чуть покачивая бедрами и демонстрируя безупречную фигуру, удалилась.

В кабинете сразу стало темнее. Будто солнышко зашло за тучку. Тяжело вздохнул, тоскливо глянул на закрывшуюся дверь, одним глотком опрокинул рюмку. Закусил лимончиком с сахаром. Немного подумав, налил еще одну. Эту пил неспеша — наслаждаясь букетом. Затем положил в рот ломтик соленого лимона. Теперь, пожалуй, можно и в Интернет...

И понеслось... Демократическое правительство декларирует программу "Лицом к человеку", "помаранчевый" президент обещает благосостояние "любым друзям". На деле — падение производства, кабальное газовое соглашение, обнищание народа и обогащение стоявших на трибуне "демократов". А во всем винят мировой экономический кризис, да внутренних врагов. Весьма удобно! Сами же с жиру бесятся...