Варвар

— Неплохо, — бархатным теплом прокатилось по моему телу, — совсем неплохо, сердце мое. Можно мне?

Я молча подала ему ножи. Он взял их, закрыл глаза, и, вдруг, легко подкинул свое тело в воздух, сделав сальто, мелькнув смазанным от скорости пятном. Все десять братьев Бао ровной линией, через равные промежутки легли на доску, прочертив ее по диагонали.

— Ничего себе! — я позвала ножи к себе. Они послушно возникли на перевязи, — Ну ты даешь! С закрытыми глазами и с незнакомыми ножами! Ты будешь меня тренировать?

— Как пожелаешь, сердце мое, — он приобнял меня, целуя в висок.

Я на миг прижалась к нему, вдыхая его пряный аромат.

— Хотя, такой скорости мне никогда не достичь, — с сожалением протянула я, отодвигаясь от него.

— Ну что, пойдем за Максом и в храм? — он нежно сжал мою руку.

— Не, подожди немного. Я приведу себя в порядок. И я есть хочу.

— Ах, да! Тиус принесла там что-то из еды.

— О! Я быстро! — и унеслась в дом.

Я быстренько умылась и села за стол, перекусить чапельками и тушеным мясом. Давненько я не ела чапельгеш.

Макс валялся на кровати.

— Макс, ты не поешь со мной?

— Не хочется что-то. Я тут от безделья помираю.

— Мы с Айсом сейчас пойдем в храм. Ты с нами?

— Ага.

— Что-то ты мне не нравишься, — я подсела к нему на кровать, — чего хандришь?

— Поцелуй меня, Рыжая, — симуран потянул меня на себя.

Я с наслаждением прижалась к нему, отвечая на поцелуй, упиваясь свежестью, исходящей от него. Он прикрыл глаза, его руки скользнули по моей спине, остановившись пониже талии.

— Рыжая, я хочу тебя, — его ладони сжали мой зад.

— Сейчас не время, — я поцеловала его в шею, — нас дракон на улице ждет.

— Давай дракона сюда, — он откинул голову, подставляя шею под мои поцелуи.

Я фыркнула:

— Давай, поднимайся. Нам надо Ярослава расспросить.

Макс застонал разочарованно, попытался завалить меня на кровать. Я куснула его за ухо.

— Вставай! Ночью будем развлекаться!

— Ау! — он схватился за ухо, — Я дракону пожалуюсь, и мы с тобой рассчитаемся ночью!

— Буду ждать с нетерпением! — ответила я смеясь, и встала, стягивая его с кровати, — Пошли, давай!

Уже стемнело, когда мы добрались до храма. В пещере горели масляные светильники. Было тихо. Я пошла вперед.

— Ярос, я так испугался за тебя! — послышался тихий голос вампира из пещерки, где лежал оборотень.

Ага! Значит, Антон проснулся, и сидит с другом. Я шагнула внутрь, и остановилась.

Антон сидел на топчане спиной ко мне, обнимая ирбиса.

Я покашляла, давая им понять, что они не одни:

— Можно войти?

— Да, конечно!

Мы вошли. Мальчишки сидели рядом. Антон сжимал в ладони руку ирбиса. Ярослав насторожено смотрел на нас из-за его плеча. Я посмотрела на Яроса. Действительно, солнечный. Волосы у него были короткими, золотистыми и торчали густыми прядками во все стороны. Глаза большие и лучистые, как у Тиус. Чистые, как родниковая вода. Он был хорошеньким как куколка. Глядя на него, хотелось улыбаться.

Дракон шагнул вперед. Подтянул табурет к топчану и сел.

— Здравствуй, Антон. Представь нас своему другу, — голос Айса шелковой бахромой скользил по коже, вызывая прилив тепла внутри.

— Э, Ярос, это Айсголд, Макс и Варвара. Они вчера вытащили тебя из волчьего логова.

Ярос робко обвел нас всех взглядом, потом его взгляд снова вернулся ко мне. Он попытался встать с лежанки.

— Здравствуйте, Госпожа Филайда, — он с благоговением смотрел на меня серо-голубыми глазами, пытаясь встать с постели.

Я замахала руками:

— Не вставай! Тебе нельзя вставать.

— Я не могу лежать в вашем присутствии, Госпожа. Я должен приветствовать вас, как полагается.

Я подошла к топчану, погладила ирбиса по голове:

— Сиди. Поприветствуешь в следующий раз, когда поправишься. И, могу я тебя попросить не звать меня госпожой. У меня есть имя. И на 'вы' обращаться, тоже не стоит. Я старше тебя всего на семь лет.

Он потерся об мою руку, зажмурив от удовольствия глаза, затем кивнул:

— Хорошо.

— Ярослав, ответь, пожалуйста, на вопросы, которые тебе задаст Айс.

Я отступила от лежака, и встала рядом с Максом.

Дракон немного наклонился к парочке, сидящей на топчане.

-Ярослав, — голос был ласковым, как теплый майский ветерок, — скажи нам, зачем тебя похитили волки. Чего они от тебя хотели.

Ирбис сильнее прижался к Антону. Тот погладил его руку свободной рукой, утешая. Ярослав нерешительно посмотрел на меня. Я ему улыбнулась, ободряюще.

— Они хотели, чтобы я помог им понять, как действует одна вещь. Они хотели, чтобы я научил их пользоваться ею.

— Что за вещь? — интонация не изменилась ни на йоту.

— Они называли ее 'Черной Радугой'.

Услышав это, Макс резко выпрямился, с шумом втягивая в себя воздух.

Дракон ни как не отреагировал, откинувшись назад, он спокойно сидел на табурете.

— Как выглядела эта вещь? — голос спокойный, ровный, можно сказать безразличный.

Если судить по бурной реакции симурана, у Айса железная выдержка. На прекрасном лице не дрогнул ни один мускул.

— Это было похоже на большую морскую раковину. Только она из камня. Черная и блестящая.

— А почему тебя пытали?

— Я боялся ее. Я чувствовал, что она очень мощная. Очень. Я не хотел заглядывать в нее.

— Заглядывать?

— Ну, да. Я как бы, заглядываю внутрь вещи. И вижу, как она работает.

— И ты отказался в нее 'заглядывать'?

— Да. А они за это мучили меня, — он вздрогнул. Вампир обнял его за плечи, притянул к себе, и зарылся в его волосы, пряча свое лицо от нас.

— Спасибо, Ярослав, — проговорил Айс, вставая, — выздоравливай.

— Мы пойдем, — я погладила Яроса по плечу, — пока.

— До свидания, Варвара, — он робко мне улыбнулся. Антон кивнул, не поднимая лица от его волос.

Мы вышли из святилища в молчании, и двинулись к нашему дому. Макс не выдержал первым:

— Айс, что ты намерен делать?

— Мне нужно будет срочно уйти на некоторое время.

Мы вошли в домик.

— Ты надолго? — я постаралась скрыть тоскливые нотки в голосе.

Дракон улыбнулся, от чего его совершенное лицо осветилось, в расплавленном серебре глаз заплескалась нежность.

— Сердце мое, Я постараюсь, вернуться как можно быстрее, — он ласково поцеловал меня в лоб.

— Макс, ты уж последи, чтобы она никуда не влипла опять, — он посмотрел на симурана, глаза смеялись.

Я оттолкнула его:

— Вали отсюда, противный!

Они оба рассмеялись. Дракон открыл сияющий золотистым светом портал и шагнул в него.

Мы остались с Максом вдвоем. Макс сделал чаю, и мы расположились за столом, медленно потягивая душистый горячий напиток.

— Макс, расскажи мне, пожалуйста, что это за Черная Радуга?

— Это очень древний артефакт. Средоточие Темных сил. Очень мощное.

— А поконкретнее, что с его помощью можно делать?

— Много разных довольно жутких вещей. В руках тех Темных магов, которые смогли бы им воспользоваться, появляется практически неиссякаемый источник сил. Он дает своему владельцу абсолютную власть над человеческим разумом. С его помощью можно разжигать ненависть, рознь, развязывать мировые войны. Он неспроста выполнен в форме раковины, из него трубят, и тот звук поднимает все самое темное в людях. Последний раз им воспользовались в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Насколько я помню, тогда никто не смог найти того, кто воспользовался им. И сам артефакт тоже не был найден, — он задумался, тяжело вздохнул, печально посмотрел, — и вот, он объявился здесь. Этого нам только не хватало.

Он встал, налил себе еще чаю.

— А что еще?

— Тебе мало, Рыжая? — он криво усмехнулся.

— Ну, ты же сам сказал, что и его помощью можно делать много разных вещей. Каких именно?

— Некромант с его помощью может создать огромное войско навьев, можно призывать демонов разрушения, а можно взывать к земле, вызывая землетрясения, цунами и потопы. Много чего. Если его разбудят, нам грозит новая мировая война.

— Да уж, — задумчиво протянула я, — и кто только их создает?

— Сильные маги.

— А ты смог бы создать артефакт?

— Такой силы — нет.

— А дракон?

Макс задумался.

— Да. Айс мог бы создать, что-либо, равное по силе 'Черной Радуге'. Я думаю, у него есть парочка столь же сильных средоточий силы.

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, дверь отворилась и на пороге появилась взволнованная Тиус.

— Что случилось, Тиус?

— Госп, — она запнулась, начала заново, — Варвара, там Дауда принесли. Он сегодня днем ушел в горы, и долго не возвращался. Бек отправил людей на его поиски. Он сорвался с обрыва. Сильно расшибся. Без сознания. А Ризван не может справиться с ним и Яросом, одновременно.

Макс поднялся из-за стола. Вытащил из своего рюкзака сумку с медицинскими причиндалами.

— Я пойду.

— Я с тобой!

— Не надо, Рыжая. Мне надо быть сосредоточенным. Видя тебя перед глазами, мне трудно будет это сделать.

— Ладно, — разочаровано протянула я, впрочем, польщенная его словами о том, что, видя меня ему трудно сосредоточиться, — я подожду здесь.

Они спешно вышли. Я осталась одна. Керосиновая лампа горела на столе. В печке потрескивали дрова. Я перебралась на кровать. Даже неплохо, что я осталась одна. Надо осмыслить сегодняшние события. Подумать, как быть дальше. Что делать с ирбисами, которые буквально стелились передо мной. Когда они смотрели на меня, в их глазах я видела надежду. Я тяжело вздохнула. Как я могу оправдать их надежды если, по-прежнему, не чувствую в себе никаких изменений. Единственной реакцией моего знака на ирбисов было вчерашнее болезненное ощущение, когда мы их встретили. Да и не нужна мне ответственность за целый клан. Пусть даже такой маленький. Что мне с ними делать? Остаться здесь? Абсурд!

Я услышала, как уличная дверь отворилась. О, Макс вернулся! Я с улыбкой повернулась к двери. На пороге стоял Бек. Улыбка медленно сползла с моего лица.

— Что тебе нужно? — я с трудом сдерживала себя, чтобы не разораться.

— Нам нужно поговорить, — он пристально смотрел мне в глаза.

— Вали отсюда! Мне не о чем с тобой говорить!

— Я думаю, что есть, Филайда, — он, двигаясь плавно и грациозно, как огромный кот, подошел ближе ко мне.

— А я думаю, что нам не надо разговаривать. Я думаю, что мне надо пристрелить тебя к чертовой матери, за то, что ты использовал меня для своих целей, как бессловесную скотину, — я так ненавидела его, что обняла себя руками, чтобы не сорваться и на самом деле не прибить ирбиса.

— Мы спасли тебе жизнь, — он был мрачен, но спокоен, — если бы не я и Ризван, тебя бы сейчас на свете то не было.

— Да пошел ты, благодетель! — меня трясло от ненависти к нему, оттого, что он, не спросив меня, сделал со мной непонятно что, а еще оттого, что он был прав, что если бы не они, я бы умерла. Я была рада, что осталась жива, не смотря ни на что. Но ощущение, что моё человеческое достоинство растоптали, не позволяло признать и принять его правоту. Он использовал меня. Я для него всего лишь вещь.

— Я понимаю, почему ты злишься на меня, — он смотрел мне прямо в глаза своими черными блестящими глазами, — но я не могу повернуть все вспять. Это не в моей власти, Филайда.

— Прекрати называть меня этой кличкой! — я уже почти кричала. Эмоции прямо разрывали меня на части.

— Это не кличка. Это титул. Хочешь ты этого, или нет, но ты теперь наша Филайда. Наша Госпожа.

— Да на какой ляд мне все это нужно! Я не хотела быть, как ты выразился, вашей Госпожой! Я тебе еще раз говорю — вали отсюда, гнида! Пока я тебя на кусочки не разорвала!

Он разозлился, шагнул ко мне вплотную. Навис надо мной, сидящей на кровати. Черные глаза сверкали.

— Ты Наша Филайда! — с нажимом сказал Бек, четко разделяя каждое слово, — Ни ты ни я не можем этого изменить! И я заставлю тебя принять это!

— Каким же это волшебным образом? — я ядовито шипела, глядя ему прямо в глаза.

— А таким! — он резко наклонился и схватил меня за руки.

Первой моей реакцией на его выходку было двинуть ему ногой по колену. Но как только он коснулся меня своими руками, я почувствовала, как нечто огромное проснулось во мне, открыло зеленые кошачьи глаза, и встало на лапы, потягиваясь, как кошка после долгого сна. Он притянул меня к себе и поцеловал. Жадно, властно, словно желая доказать себе и мне, что он имеет на это право, что я на самом деле принадлежу ему, им, ирбисам. Сила, проснувшаяся во мне потянулась к нему. Его зверь ответил моей кошке.

У меня не было ни слов, ни мыслей. Ничего. Наши ауры стали переплетаться, наши кошки, мурлыча, терлись друг о друга, и мы с ним стали падать друг в друга. Я потянула его на себя, растворяясь в поцелуе. Не было его и не было меня. Руки рвали на наших телах одежду, чтобы скорее слиться, скорее, соприкоснуться друг с другом так же, как соприкасались наши кошки, наши души, наши ауры. Каждое наше касание, каждое движение было таким, словно мы заранее знали, где и как нужно касаться друг друга, чтобы доставить наибольшее наслаждение. Словно мы старые любовники, которые изучили друг друга вдоль и поперек, и, сейчас шли наикратчайшим путем к вершине.

Мы упали на кровать. Бек оказался сверху. Он стал целовать мои грудь и шею, жадно, исступленно, оставляя синяки и засосы. Мои руки царапали его спину, пальцы впивались в мышцы. Мы оба стонали от удовольствия и боли одновременно. Я вцепилась руками в его волосы, прижимая его лицо к своим грудям. Он жестко втягивал в себя мои соски, иногда прикусывая их зубами, заставляя меня вскрикивать от нестерпимо острого наслаждения, выгибаться всем телом, безмолвно прося большего.

Бек приподнялся надо мной и резко с силой вошел в меня, разрывая меня на части. Я взвыла от боли и восторга, впилась зубами в его плечо. Он закричал. Его лицо было почти безумно. Глаза горели черным огнем. Дыхание вырывалось резкими неровными вдохами и выдохами. Пот ручьями тек по груди. Он стал двигаться, вбивая себя в меня, сжимая мои плечи руками до боли, время, от времени наклоняясь, и впиваясь своим ртом мне в губы. Я уже не могла кричать. Сорванное горло было способно только на хрипы. Мы почти насиловали друг друга.

Вдруг он одним движением перекатился на спину, и я оказалась сверху. Острое удовольствие затопило меня. Я на миг приостановилась.

— Двигайся! Двигааааайся! — его стон был похож на крик и рычание одновременно.

И я стала двигаться. Резко, жадно насаживая себя на него, хрипло дыша и стискивая пальцами мышцы на его груди, царапая смуглую гладкую кожу, оставляя кровавые полосы. Его руки сжимали мой зад, помогая мне и направляя меня.

— Аааа! Дааа! Вот таак! Таак! Еще! Ещеее! О, ещеее! — уже не крик, но вой.

Я чувствовала наших котов, которые были заняты сейчас тем же, что и мы. Его кот был сзади, держа мою кошку за загривок. Их похоть, их наслаждение передавалось нам.

Во мне стремительно закручивалась пружина удовольствия, грозя распрямиться и снести все на своем пути, разорвать меня на части и рассеять по миру. Еще чуть-чуть! Еще одно движение! Мы двигались как одно целое, как единое существо. Неспособные сейчас существовать отдельно друг от друга. И белое пламя взрывается в нас, раскидывая наше наслаждение по вселенной.