2 - Метель в преисподней

— Помогите мне! — крикнул я ей, но она висела мёртвым грузом.

Неужели она уже мертва?

Но она внезапно вздрогнула и, оглянувшись и поняв, где она находится, она страшно и жалобно закричала. Похоже, она пришла в себя.

— Я не удержу долго! — крикнул я ей.

Она извернулась, едва не вырвавшись из моей хватки, и посмотрела на меня.

— Не отпускай, пожалуйста! — взмолилась она.

Кто бы ей ни управлял до этого, сейчас это точно была Ирина Борисовна.

— Не отпущу! — пообещал я.

— Я не хочу умирать, как остальные, — старушка заплакала.

У меня трещали от натуги мышцы, я уверенно и неотвратимо сползал под её весом и не мог ни за что зацепиться. И я с ужасом видел, что она начинает выскальзывать из моей руки.

— Слишком тяжело, — выдохнул я.

Я попытался схватить её второй рукой, но из-за этого весьма опрометчивого шага сам едва не съехал окончательно. Одна моя нога уже болталась в воздухе, раскачиваясь от ветра. Старушка тоже раскачивалась, как я ни старался препятствовать этому.

Но тут неожиданно Ирина снова вздрогнула и с удивлением воскликнула:

— Старая карга, ты ещё жива?!

Она взбрыкнулась и вырвалась из моей хватки.

На какой-то до безумия краткий миг ветер стих, и я увидел, что бедная женщина летит под небольшим углом прямо на торчащие из фундамента соседней половины дома длинные металлические прутья.

— НЕЕЕТ!

Я закричал, но я уже не владел своим голосом, и изо рта не вырвалось ни звука.

В полной тишине старушка с фиолетовыми волосами в домашнем халате, но уже без тапочек, снесённых ветром, упала прямо на прутья. Халат на её спине вспучился и тут же порвался, выпустив наружу окровавленную арматуру. Уже мёртвое тело замедлилось, насадившись на них, как на шампуры мясо, и окончательно остановилось возле самой земли, налево раскинув порванные руки и ноги.

Умер ещё один член клуба.

Глава 9

Я не шевелился, моя рука продолжала свисать с края плиты и пытаться ухватиться за воздух. Снова поднялся ветер, уже не такой сильный, но снег стал крупнее и гораздо мягче, взор быстро застлала белая пелена метели, скрыв окровавленный труп далеко внизу.

Потрясение витало в воздухе, врывалось в рот при каждом вдохе и ледяной коркой оседало на зубах и горле.

Как такое возможно? Кто-то может управлять другими людьми, брать над ними полный контроль и диктовать все действия. И убивать их. Кто? Зачем? И ещё этот кто-то знает меня, знает про оба моих дара и утверждает при этом, что я его когда-то спас. Долг возвращён, но какой, чёрт побери, долг? Я понятия не имею о том, что я кому-то там задолжал чего-то, да и вообще, как можно возвращать долг подобным образом? "Я тебя не убью". В голове не укладывается, но это не может не радовать, что у некого... кхм... существа, способного вселяться в любого и убивать его его же руками, нет никакого желания проделать то же со мной.

Я устало перевернулся на спину и уставился в тёмное небо. Облаков не было видно из-за метели, да и как их может быть видно, если я вытягиваю руку, и моя ладонь тонет в этом снегопаде? Меня буквально заносит снегом сейчас. Ещё пара минут, и я непременно выиграю конкурс на лучшего снеговика этой зимы в качестве экспоната. Я встал, отряхнулся и погрел руки своим дыханием, после чего достал перчатки из карманов, одел их и принялся искать выброшенный пистолет. Нашёл, после чего направился по лестнице вниз, а потом прочь со стройки — больше здесь находиться я не мог, для этого я не имел ни сил, ни резона.

Ещё один человек умер, а я не смог этому помешать. Я слишком долго возился, слишком затянул процесс поисков, хотя я сейчас и не мог придумать способа, как бы я мог ускориться. И в конечном итоге я опоздал на какую-то минуту! Вот прийти бы чуть-чуть раньше, и тогда я бы, может, и успел чего сделать. Не знаю, что именно, но я бы непременно разобрался на месте! Но, похоже, у меня сейчас есть ещё шанс спасти хотя бы самого последнего члена "Кассандры", если, конечно, его не прикончили ещё вчера. И что-то мне подсказывает, что времени у меня в обрез, несмотря на сложившуюся закономерность примерно раз в сутки. Учитывая, как легко я нашёл оба адреса, лучше предположить, что неведомый Плохой Парень располагает тем же. Я без понятия, как он действует, как у него работают его шестерёнки и требуется ли ему перезарядка или что ещё, но лучше исходить из того, что нет.

Самым быстрым способом добраться до другого конца города было метро, а затем ещё минут десять на наземном общественном транспорте. Можно было вызвать такси прямо отсюда, но из-за проклятого снега оно будет еле тащиться по городу, так что нет смысла вызывать его даже после метро — я прожду его дольше, чем доеду на маршрутке, которых сейчас в городе выше крыши.

Добежав до спуска к станции метро, я снова попытался позвонить по оставленному старичком номеру, но это было бесполезно, а как ещё связаться с Писклёй я не знал. Спустился вниз, подождал у платформы приезда поезда и одновременно купил шоколадный батончик в расположенном рядом автомате и чашку горячего и крепкого кофе. Мне требовалось заставить работать мозги и успокоить разбушевавшийся от чувства вины и страха желудок. Народу было много, похоже, люди наконец просекли, что в такую погоду проще добираться куда надо под землёй, по сухому и надёжному тоннелю подобно крысам. Было бы совсем круто, если бы при этом здесь было бы ещё и тепло.

Я невольно вернулся мыслями обратно на злополучную крышу и поёжился от страха и холода. Лицо старушки стояло у меня перед глазами, а её последние слова о том, что она не хочет умирать так же, как остальные, казалось, навсегда застряли у меня в ушах.

Я тряхнул головой, силой воли прогоняя видение прочь, погрел руки о стремительно остывающий стаканчик кофе, ужаснулся тому, как у меня покраснели от холода ладони, после чего съел батончик, ненадолго утолив голод, и, стараясь не возвращаться мысленно к насаженному на арматуру телу, через минуту сел в плотно забитый, но тёплый и душный вагон. Но мои мысли словно мухи всякий раз возвращались назад, и я с этим ничего не мог поделать. Меня прижали к всё ещё прозрачному, но уже не очень чистому окну, отчего мне пришлось наблюдать за тем, как мимо мелькают встречные поезда да редкие, но забитые донельзя платформы. Разговаривать было не с кем, народец попался какой-то мрачный, обсуждающий только одно: снег, так что мозги сами себе находили нагрузку. Пускай я совладаю с собственным едким чувством вины, сейчас это не важно. Куда важнее то, что сейчас у меня прошёл шок, и я сообразил, что оставил после себя странный труп. Хотя, он был странным только для меня, для всех окружающих наверняка это выглядело как-то по другому, не знаю. Я не видел больше свидетелей, но это ещё ничего не означает. Я оставил отпечатки в её квартире, после чего кричал из окна, затем чуть не выбил дверь в её квартиру и пустился за ней вдогонку. Проходит несколько минут, после чего я торопливо сбегаю с этой стройки. Пройдёт неопределённое время, скорее всего, пока не утихнет метель, и труп найдут. Труп старушки в халате, упавшей с четвёртого этажа, при этом с моими отпечатками на ноге. Это уже не выглядит, как самоубийство. Чёрт, а я даже позвонить не могу отсюда, чтобы предупредить о трупе на стройке.

— Проклятье! — я гневно стукнул кулаком по стеклу.

— Тише, парень! — тут же завозмущался мой сосед, тоже прижатый к стеклу. — А то вывалимся сейчас все.

— Больше не буду, — буркнул я. — Просто я...

— Опаздываешь? — усмехнулись с другой стороны. — Здесь две трети поезда такие, всё из-за этой взбесившейся погоды.

Далее утихшая было речь про снег снова вспыхнула и понеслась дальше по поезду, словно по фитилю от динамитной шашки. Я не слушал, только прикрыл глаза, пытаясь заставить время течь хоть немного быстрее, но оно не поддавалось на мои мольбы. Глаза я открывал только тогда, когда поезд с лёгким повизгиванием тормозов останавливался на очередной станции. Ещё четыре остановки, примерно половина вагона выходит, после чего вновь наполняется новоприбывшими. Ещё три остановки, все, кто со мной вошёл на той станции, уже вышел. Ещё две остановки, вагон наконец-то заполнился не до конца, и я уже не ощущал себя селёдкой в консервной банке, и теперь можно спокойно вдохнуть уже неоднократно побывавший в чьих-то простуженных лёгких воздух. Ещё одна остановка, я снова чувствую голод.

На следующей станции, предпоследней в этой ветке, я торопливо выскочил на платформу и взбежал по лестнице, чем привлёк внимание одного из охранников. Оно и правильно, ведь бегущий прочь из метро вспотевший парень с горящим взором вызовет подозрения даже у покойника.

— Эй, гражданин! — окликнул меня охранник с серым незапоминающимся лицом. — Подойдите сюда.

— Нет времени! — крикнул я ему, на ходу достав фальшивый значок. — Дело жизни и смерти!

— Гражданин! — снова крикнул охранник, нисколько не смутившись, но явно заметив мой значок. — Немедленно остановитесь! Вася, держи его!

Откуда ни возьмись передо мной появился Вася — второй охранник, комплекцией покрупнее, хотя и пузатый. Его взгляд не обещал мне ничего хорошего. Он встал мне наперерез, и я бы его легко проскочил, если бы при этом следом за ним не появился ещё один "Вася", уже помельче, но явно не благожелательней. У меня был выбор — подчиниться и остановиться, потерять кучу времени на весьма унизительную проверку (от меня сейчас и так уже шарахаются словно от террориста-смертника), в ходе которой у меня непременно изымут и фальшивый значок и вполне себе настоящую травматику. После того, как меня допросят, а так же когда они не найдут никакой бомбы ни на мне, ни на станции, ни в покинутом поезде, то меня отпустят на все четыре стороны, но может быть уже поздно. Я не мог так бездарно потратить время, поэтому выбрал второй вариант.

Встретился взглядом с первым Васей, за мгновение ока разорвал в клочья его ментальный барьер и считал его мысли. Вынырнул, перевёл взгляд на второго и с чуть большим усилием воткнулся иглой в его мозг и прочитал его. Вынырнул снова, тут же почувствовав на себе всю прелесть последствий такого вот быстрого чтения мыслей в виде прильнувшей к голове крови, вызывавшей пока ещё лёгкий приступ головокружения, затем оценил обстановку и без труда избежал захвата первого Васи, попросту нырнув в последний момент в другую сторону, куда он не ожидал. Со вторым Васей стало сложнее, он находился чуть дальше и смог предусмотреть, как ему казалось, все варианты моего бегства. На его беду, он забыл про ноги и не учёл то, что я, во-первых, читаю его мысли, а во-вторых, я довольно худ и компактен. Пол здесь был только что начищен до блеска и слегка пах ромашками, я разогнался и нырнул под второго Васю, проскользив у него между ног, словно предательский мяч у нерадивого вратаря. Затем, пока тот соображал, как так получилось, перевернулся на спину и засадил ему ботинками по тыльным сторонам колен. Второй Вася тут же рухнул на пол, упёршись в него руками. Я вскочил и, воспользовавшись поднявшейся вокруг паникой, выбежал наверх, на улицу. Толпа от меня шарахалась так, будто я был прокажённым, но спасибо проклятой погоде — метель не утихла, и я смог без труда скрыться в ней, попросту отбежав от станции на несколько десятков метров. Не замедлился даже потом, побежав к остановке, на которой я заметил только что прибывшую нужную мне маршрутку — и теперь на меня уже не обращали внимания, поскольку я выглядел уже "своим", нормальным парнем, слегка опаздывающим на транспорт. Сел на последнее оставшееся свободным место, возле водителя, и перевёл дух.

Водитель проследил за тем, чтобы я пристегнулся, после чего мы, немного пробуксовав, тронулись с места.

Хреновое начало хренового дня. Нет, не так. Хреновое начало очередного хренового дня одного из самых худших месяцев в моей жизни. И до его конца было ещё очень далеко.

— "...вская" поступило сообщение от сотрудников безопасности о том, что на станции, возможно, была заложена бомба, — ожило радио, когда водитель его включил через пару метров.

Я тут же вжался в кресло и вцепился в ремень безопасности, готовый в любой момент вырвать его с корнем и дать дёру из маршрутки, пока меня не задержали бравые и бдительные граждане. Терроризм — это не шутки.

— ... следующее описание: славянская внешность, средний рост, худощавое телосложение, карие глаза, на скуле небольшая рана. Был одет в серо-чёрный пуховик с капюшоном, чёрную вязаную шапку и синие джинсы. Всем гражданам рекомендуется соблюдать дистанцию от данной станции на время проведения поисков взрывного устройства, а так же при встрече с подобным человеком немедленно сообщить по следующим телефонам...

Твою мать! Меня хорошо запомнили, и теперь у каждой собаки будет мой фоторобот. Самое время упасть на землю лапками вверх и противно завонять, притворившись мёртвым. Чёрт, да я с радостью это сделаю, если это поможет!

К моему удивлению водитель только хохотнул:

— Ну и внешность, а! — он засмеялся так, что нечаянно дёрнул руль вбок, и нас едва не снесло в сугроб. — Да в Питере миллиона три таких, ну дела, да? Одень любую обезьяну в пуховик и джинсы, так они и её повяжут теперь. Верно я говорю, да?

— Э... да, — немного нервно ответил я.

Водитель это заметил.

— Ты что, парень, труханул что ли? Да не боись, я под это описание тоже подхожу, вон, даже фингал есть! — он с готовностью показал на свой глаз. — А менты, они такие, разбираться не будут — синяк под глазом, на скуле или даже на подбородке. Схватят, и всё!

— Да я не поэтому испугался, — тут же нашёлся я. — Я верю в нашу полицию, что они арестуют только виновного. Просто я сам только что с той станции сошёл.

— Да? — удивился водитель.

— А террориста видели? — спросил сидящий рядом со мной второй мужичок лет за пятьдесят.

— Судя по их описанию — да, даже троих таких парней видел. Только не у всех рана на лице была.

— Ну а я что говорил? — довольно кивнул водитель. — Под это описание мы оба подходим, но это же не повод нас арестовывать, верно, да?

— Ага, — кивнул я. — На следующей остановке останови.

Через минуту я снова шёл по улице, утопая по колено в снегу, а метель всё не кончалась, похоже, всерьёз намереваясь закопать весь город по самую верхушку "Лидер Тауэр". Мрачноватая перспектива — быть погребённым заживо в снегу. Я невольно сравнивал сейчас себя с бедными альпинистами, которых угораздило попасть под лавину. Вот так стоишь и смотришь, как вокруг падает снег, и понимаешь, что выбраться будет очень тяжело, если, конечно, переживёшь её, а сделать уже ничего не можешь. Сейчас было то же самое, только гораздо медленнее.

Начавшаяся метель сдула всех прохожих с тротуаров, оставив на улицах совсем уж нерадивых болванов и дуралеев вроде меня. Я брёл сквозь сильную пургу, полностью прикрыв лицо и глаза, отчего почти нос-к-носу сталкивался с другими очень редкими прохожими, иногда натыкался на здания и киоски. Я не знал, куда я иду — у меня был номер дома, но проблема заключалась в том, что я видел максимум на пять метров вперёд, а на таком расстоянии очень сложно выбирать направление движения. Периодически мне всё-таки попадались вывески на подъездах с номерами домов, что немного позволяло мне хоть как-то представить, где же я сейчас и куда мне надо, но минут через двадцать я понял, что я хожу кругами. Восьмой дом, десятый, шестнадцатый, я понимаю, что я переборщил, и поэтому поворачиваю, затем четырнадцатый и резко снова восьмой, длинный и стоящий кольцом, отчего вводящий меня в заблуждение.