-Я доктор Перцов Сергей Сергеевич — помощник профессора. За вашими спинами охранник Дарек. Имя не знаю. Его так все называют. Об именах всех вас я узнал до вашего прихода. Обязывает место при Аббатском. Подробней опишите обстоятельство визита.
-У Кирилла, но вы наверно разузнали и это, погиб брат. А поскольку я работаю в Центре, у меня есть сомнения в случайности и совпадении способствующих гибели. Официальная версия трагедии ожог газами под большим давлением. Отдел исследующий свойства паров и газов не находиться в зоне ступени номер пять. Где и ведут исследования с директором допущенные сотрудники. А я уверен, что место смерти именно в зоне пятой ступени. Ворота с запирающим механизмом не пропускают в эту зону. Профессор Аббатский не раз наведывался к директору. И в последнее посещение мне стало понятно, что он миновал ворота без воли на это директора. Значит, у него есть коды доступа. А если Аббатский позволит...
Кирилл не стерпел и проявил чуточку интереса к внешности Перцова.
-Можно спросить, как вы дошли до мысли, что здесь найдете помощь? — старец не показывая раздражения от не этичного рассматривания, перебил монолог, но он догадался, чем вызвано привлечение внимания Кирилла к его лицу. Тускло, голубые линии на веках съежились и расправились. Кириллу неудобно стало глазеть и пытаться по лучше рассмотреть рисунок, под пристальным взором предмета его заинтересовавшего. — Как вы могли с такой уверенностью, что найдете здесь двоих глупцов, на право и налево разбрасывающимися кодами. Вам Курганов надо прислушаться к версии Центра. Для мира нет теперь Петра Ившина. Центр уладил все дела с похоронами и во всех инстанциях его Ф.И.О. вычеркнуто без вопросов. — Перцов замолчал, покрутил шариковой ручкой в ладонях — помню из прессы как представлена смерть вашего друга.
Кирилл нарушил личное спокойствие и внес поправку и монолог старца.
-Извините, что прерываю, но веду ясность. Ившин не был мне другом он для мены духовный брат. Мы две руки одного тела. Карабкались по скале, и руки подтягивали туловище вверх. И тут неожиданно, вырывают из суставов конечность и уверяют, что она отсохла сама, потому-то не за тот выступ взялась. Пусть в сотне документах будет написана эта чушь, однорукому телу не станет легко от этого царапать живот и грудь о камни. Как там эксперты говорят? — кивнул Андрею.
Андрей на похоронах засвидетельствовал рассказ между собой нескольких сотрудников, прибывших проститься по традиции. Его и пересказал.
-Под струю едкого газа Ившин попал. Он находился близко с баком, в котором циркулировал газ, впускаемый туда из труб. Из-за неполадки выводящая труба закупорилась, и концентрация паров увеличивалась с резкой скоростью. Металлическая стенка бака лопнула от давления и выбросила струю травмировавшую Ившина. Гроб поэтому на похоронах не открывали. Говорили останки представляют не приятное... — он не смог завершить. Вспомнилось, нахлынувшее паническое чувство и концовка поглотилась, не огласившись на языке.
-Не надо о грустном. Жизнь как доска над обрывом. Вы не видите где противоположный конец, ведь на вас надет толстый мешок. — Аббатский заговорил. Казус судьбы его произношение не равнялось его виду. Внутри он как будто не изнуренный возрастом старик. Здоровый голос без протяжных хриплых фраз и остановок чтобы припомнить суть беседы. С чем столкнулся он, что телесная оболочка испортилась. Профессор все говорил, приворожив к себе гостей — вы идете по доске, а не знаете где окончание, где последние метры. Короткая доска или протянется на добрую милю. Неизвестность пугает, но надеяться просто необходимо. Бежать, шагать, прыгать. Как хотите, так и движетесь.
Кирилл уперся локтями в колени, перенеся корпус вперед. Надеясь на улучшение слышимости для Аббатского. И выдвинул противоречие к его сравнению.
-Можно встать на колени и продвигаться таким способом. Руками на ощупь понять, где обрыв. Стоит только согнуться и колени ближе к земле.
-Да, но вы ни один на такой доске. За вами идут другие, не прерывная колона людей, желающих найти что-то свое в на последнем метре доски. Толпа напирает на вас, а вы на колени. Вы не продвинетесь дальше впереди идущего человека и затрудните шаг шагающему за вами. Он о ноги ваши оступится, упадет. Повезет на доску и образуется куча, затор. Сзади все прибывают новые и новые. С боков кучи сваливаются безнадежные. И все из-за вашего не терпения и плутовства, — губы шевелились, создавалось впечатление латексной маски натянутой на молодую голову Аббатского. — Вы поняли, что я имел в виду.
-Я не очень понял, что вы хотели этим сказать? — Чесов признался и рассекретил свою глупость. — Повторите если не сложно и по нормальному.
-Что Аббатский я всегда твердил, что к тебе тянуться не очень умные личности, кроме меня. Как этот проводник. Вот ему то Дарек товарищем будет. Такой же не продвинутый и остановившийся в процессе трансформации обезьяны в человека на средней стадии. — Перцов высказал мнение о не освоенности Чесова и встав, принялся ходить вдоль книжных шкафов. Выставленные в ряд, наглухо запертые шкафы, на крепких высоких изгибающихся ножках. Дверцы с блестящими сферическими ручками, обвязанные шнурами, сплетенных из красных и золотистых нитей, распушившихся к низу у пола. Обогнув три кресла, прошел мимо Дарека, к противоположным шкафам что разыскивая.
-Перцов я много раз объяснял, что мой охранник не очень грамотен, но знает внутренним чутьем, когда необходимо прервать логический ход событий. Этим он и заслужил мое внимание. Я ум в начитанности и умении принимать выражения, так как хочет собеседник ни каждому дано. — Аббатский провел защитную речь за обоих обиженных.
-Давайте перейдем к сути вещей — разговор о не очень значительном между важными персонами затягивался на несколько минут. В них Кирилл мог выразить все свое состояние как мальчика загнанного на светский вечер и овеянного великим множеством не усвояемой информации. — Вы дадите нам коды доступа или, не сжалившись, проводите взглядом.
-У, в вашем не завидном положении я не когда бы не осмелился признаться, что беседа с весьма настырным благодетелем меня раздражает. — С ориентировавшись по звуку Аббатский повернулся к Кириллу — Боялся и дрожал как бы что не-то сделать, а то упустить вероятную удачу стало бы для меня катастрофой.
Андрей кашлянул, обшарив глазами весь кабинет. Перцов раскрыл один из шкафов и вынул толстый томик. Книга от тяжести из-за совокупности всех листов, тянула его к низу. Перелистав не известно, какое по счету издание он с трудом установил его на законное место, между абсалютно такими же. Дверцу захлопнул рывком и пересек пространство, отделяющее стол профессора от кресел. Андрей первый на его пути, не обращал на пешую прогулку Перцова внимания. Он устремил свои органы чувств к высоким подставкам под горшки с цветами, заметно иссохшим, вместившихся под окном. Перцов пнул выставленную не специально ногу Андрея. Ноги поджались, Перцов пошаркал дальше по паркетным досточкам устилающим пол. Ни один мускул на лице Аббатского не дрогнул от скрипа подошвы.
-Кирилл, вы осознаете всю серьезность вашей затеи?
-Безусловно. Я не желаю отказываться от принесения возмездия. Мой долг лишить покоя преступника. Изувечить его планы. Где одна жертва, там и новые. Кое-кому терять не чего.
Чесов шмыгнул ноздрёй. Согласился он или нет, не понятно этим жестом. Профессор постучал ногтями и направил пару шрамов на Алексея.
-Я помогу вам. У вас значительная причина вмешаться в спокойную жизнь Центра. Но доводы ваши ни кого не убедят. Чесов пояснял, почему я посещал его директора ни однократно?
Чесов завел взглядом, старясь боковым зрением выведать реакцию Кирилла на сокрытие истинных мотивов встреч Аббатского с руководителем.
-И можете не говорить оправдания господин Чесов. Мне они ясны как вам божий день — Алексей в волнении решил не проявлять набожность на мало знакомых людях. Корни, которой росли на попытках искупления бездействия при знании настоящих дел Центра. — директор отказывался следовать мнению ученых с моральными устоями. Для всего мира он давно известен под именем Черный Густов. Исследователь человеческих органов и тканей. И ему надо говорить постоянно о гранях в науке, куда пока соваться не следует. Часто Густова попрекали в не гуманности достижения результатов. Нищие всегда служили объектами для исследования в проектах злыми гениями, во все времена. Без роду, без племени, человек ослаб, он избит не физически, а психически. В его положении все без исключения за мелкое благо услужит каждый, будь это часовой кров, тарелка супа или что-нибудь похожее. Необходимо добиться прерывания деятельности Центра, нарушение его режимов влияющих на количество прохожих на улице, для которых она является домом. В движении против Центра вы должны быть активными участника. У вас, к сожалению, есть на него основание таить злобу.
-Передача кодов доступа для вас не будет проблемой — сказал Чесов — но в только что как я думаю слепленной, оппозиции к прогрессу, я остаюсь сторонником идей Густова. Жертвы от Центра меньше чем от войны. А толка вы поверти намного больше.
Перцов встрепенулся и издал возглас не довольства, не достаточно разомкнув губы. Ручка упала из расслабленных ладоней вспотевших от прилива гнева, словно он и не подозревал в сущности Чесова тесных связей с гнездом Черного Густова.
-Да как твой язык паршивый сравнивает гибель стран с раковой опухолью внутри самой страны. На войне ты был? Вижу сразу, разум не породил мыслей в тебе о бессмысленности битв. — Старец наорал на Алексея, опустившись в ближнее кресло, он вряд ли подозревал, какие здесь открываются возможности доходчивого донесения чужого мнения до его слуха.
-Чесов, надеюсь, не станет перебивать старших? — сказал Аббатский с язвительным тоном, — вам лично никому я коды не доверю. С вами четвертым последует Дарек. Ему делать нечего, поездок не намечается. В большем составе найти искомое проще. Зона пятой ступени почти безлюдное место. Дарек насчитал пару сотрудников и директора.
У двери сильно дернулся охранник. Не от упоминания о нем его локоть пронзил пустоту, если там мог находиться человек, он бы согнулся с болью от удара под ритм музыки.
Переговоры перерастали в задушевную беседу с проявлением почтения к двум знающим жизнь людей, сомнений в этом не было, стоит рассмотреть их лица. День можно, догадаться по яркости света, близок к вечеру. Шелестящие шторы обретали с каждым часом оттенок алой зари. Справа и слева от Кирилла, отличающимся самоуважением, раздавались громкие перебивающие взгляды соперников на существование прав у каждого субъекта на жизнь безо лжи. Аббатский мотал головой с немым укором выслушивал чередующиеся голоса. Наличие между двух очагов злословия кресла с Кириллом избавило зрителей от лицезрения драки. Кирилл думал в столь не подходящий момент об Инне. Её спаситель ушел. Без него она сегодня была бы по ту границу жизни. Слава врачам платной клинике. Они хоть и за выгоду, но удалили маленькую опухоль. Милосердие Ившина укрепляло нервы. По бокам седели два посланника от него. Они не друзья, так знакомые. Им ни когда не найти общий язык в беседе. Удивляет одно, что именно Андрей свел Кирилла с Чесовым, мало знакомым сослуживцев брата. Вскоре приоритеты поменялись. По великой удаче они близко не известны были, друг другу до заинтересованности Кирилла в их помощи, что сыграло благоприятную роль. Теперь идет перепалка выражениями, связанных для произносивших в своды правил и законов, которым следовать должен каждый уважающий себя гражданин.
Верчение головой надоело Аббатский, и он обратился к Кириллу.
-А почему вы не участвуете в занимательной дискуссии? Наверно устали с дороги. Я могу посоветовать вам верный рецепт превосходного настроения, он к тому же снимает раздражение. Но не удивляйтесь, если не увидите тонизирующие средство. При сильном утомляемости лягте или сядьте, на ваше усмотрение. И сделайте пять глубоких вздохов чистого воздуха. Затем через несколько...
-Я прошу заранее прощение, вы наверно забыли, за чем мы пришли? Я не способен расслабляться и не поэтому здесь. К вам наведывается амнезия? — шутливый вопрос должен как предположил Кирилл дать понять Аббатскому серьезность намерений, и он ему не собеседник. Пусть лишенный разнообразия общения старик ищет для нравоучений кого-нибудь другого, — у меня брат умер, зовут Петр Ившин. Центр помните такое здание под землей. Там и цеха есть. В каждом цеху — раскрасневшиеся спорщики с непонятным недоумением глядели на Кирилла. Аббатский вероятно не выдержит иронических напоминаний, а коды доступа не обходимы позарез. — Сотрудники ведет исследования. Припоминаете? Да? Нет? Может картинку нарисовать на ней будет детально изображена каждая комната и коридор. Охранников фотопортрет составить. Вспомните глазами, с кем вы бились за дееспособность паршивых бомжей. — Пальцы Кирилла в отличии от профессорских, не согнутых в кулаки, вдавились в подлокотники кресла. Дарек до упоминания бомжей, вздрагивал плечами, резко остановился, словно в наушниках перестала играть музыка. Кирилл закончил речь — но у вас есть две проблемки мистер Аббатский. Дифункциональные глазные яблоки, — с восторгом окончательным предложением Кирилл выдохнул и вспомнил не законченный рецепт Аббатского, с главным ингредиентом — воздухом. Ему пылающему от высказанного он был кстати.
-Видимо вы спринтер в разговоре. Ваши приятели тянули одеяло на себя. От них я не узнал не чего полезного.
-Коды мне нужны коды. Эти разглагольствования оставьте на потом. — Кириллу трудно осознавать, что он накричал на пожилого человека. Вся ситуация допекла до несдержанности. Когда-нибудь сядут при иных не столь мрачных обстоятельствах он с Аббатским и поговорят по душам. В кабинете все интересы отмелись, и приковались к Кириллу и в скорой реакции профессора. Двинуться в расследовании они дальше?
-Скажите вы с Петром не кровные все-таки братья. А со злости у вас наблюдаются схожая родственная манера слепых унижать.
Кирилл, отдышавшись и потерев ладонью в поту об обшивку кресла, заинтересовался подробностями встречи с братом.
-Я не знаю, как вы ориентируетесь в пространстве, по каким чувствам восприятия определяете кто перед вами, по голосу. Так вы умудряетесь помнить их.
-И по походке и по привычкам хрустеть суставами и чесаться. Бывали редкие случаи, когда мог, различит, кто есть кто в паре помощников. По ритму сердца иногда. Удивление заворожило не только свидетелей эксперимента, но в большей степени меня. Не буду отклоняться, и провоцировать в вас Кирилл зверя, расскажу о знакомстве с Ившиным. В последний визит с Дареком Густова не оказалось с начало на месте. Мы беспрепятственно проникли в зону пятой ступени. Сердце Центра, кабинет Густова вероятно и его дом. В ней находился Петр. Как шептал Дарек, он искал что-то в книгах, записывал на бумаги, переносил в компьютер и вычислял. На просьбу ответить, где начальник, мне указали якобы мое место, отправив в дом инвалидов. Он наорал, не исключаю, что он был тогда зол на что-то. Дарек заступился за меня. Из неохотной выдачи сведений под угрозами охранника, особо важного толком я понять не сумел.
