Захват Гвадалканала открыл силам Императорского Флота и Армии полную свободу действий. 4августа был высажен десант в Керема, 6 августа — в Милн-бей. Таким образом, в строгом соответствии с планом Тераути, Порт-Морсби был взят в клещи. После побед в Холландии и Веваке Тераути самоуверенно полагал, что его войска уже ни кто и ни что не остановит. Тем не менее, по опыту тяжелых боев в Холландии, Тераути предвидел, что враг в борьбе за Морсби окажет серьезное сопротивление, и приказал, несмотря на сильную ПВО базы, нанести по ней серию авиаударов.

...Состояние авиации, как армейской, так и флотской, после битвы за Вевак было критическим. Одна дивизия армейской бомбардировочной авиации (из состава 4ВА) и одна дивизия торпедоносцев Флота (из 1ВА) , потерявшие около 80% состава, были выведены из боев и отправлены в Метрополию на отдых и пополнение. Структура авиаобъединений была реорганизована — 4ВА была расформирована, по одной дивизии бомбардировщиков из ее состава было передано во 2 и 3ВА, дивизия торпедоносцев из состава 2ВА была передана 1ВА. Таким образом, ударная авиация была разделена на 3 однородных по составу четырехдивизионных группировки (1х4МБ3, 2х4ТАК3), основной задачей которых было восстановление собственной боеспособности. Дивизии горизонтальных бомбардировщиков, которым отводилась важная роль в операции против Морсби и последующем вторжении в Австралию и Новую Зеландию, приказано было до начала операции против Морсби в боевых действиях не использовать, торпедоносцам же предписывалось атаковать только крупные соединения вражеских тяжелых кораблей, если таковые вдруг будут обнаружены. Таким образом, уцелевшие экипажи ударных самолетов получили время на отдых перед новыми тяжелыми боями. Но истребителям отдыхать не приходилось — американцы, понимая, что господство японской авиации в воздухе резко снижает шансы их сухопутных сил удержать Морсби, совершали регулярные налеты на базы в Лаэ и Холландии. Правда, в реальности вреда от этих налетов было больше для самих американцев — в борьбе с истребителями прикрытия они теряли гораздо больше самолетов, чем сбивали сами, а нанести серьезный ущерб базам им не удавалось.

Атака на Морсби началась 7 августа. Ее поддерживала вся бомбардировочная авиация группировки "Новая Гвинея" — 2ВА бомбила вражеские позиции, 3ВА была брошена на подавление зенитной артиллерии. Американцы яростно сопротивлялись, но силы были неравны, и к ночи сопротивление было сломлено — защитники Морсби оставили позиции и начали отход в джунгли. Тераути уже считал, что одержал очередную победу, но у Макартура было другое мнение на сей счет. Операция, задуманная американским командующим, была чрезвычайно рискованной, но терять ему уже было нечего.

Главные силы Императорского Флота, сочтя свою миссию выполненной, покинули бухту Милн сразу после сообщения о победе и отступлении американцев, оставалось лишь прикрытие транспортных групп. И американцы воспользовались этим просчетом японского командования. Конвой транспортов с 5 дивизиями под прикрытием многочисленных кораблей легких сил, уцелевших после вевакской бойни, прорвался в Морсби.

Утром 11 августа Тераути пребывал в прекрасном настроении — его войска успешно наступали, а по радио пришло сообщение о том, что Сайпан оставлен неприятелем и на этот остров успешно высажены войска, и тем самым угроза ударов по Метрополии снята. Когда ему доложили, что враг вдруг вновь оказывает яростное сопротивление, командующий был ошеломлен. Его войска, с трудом продвигавшиеся по непролазным джунглям, были не готовы вновь прорывать оборону, и не оставалось ничего иного, как приказать остановить продвижение и готовиться к новой атаке. А время неумолимо уходило — по плану, Морсби следовало захватить до середины августа. Главные силы Флота, опрометчиво покинувшие бухту Милн, спешно повернули обратно, и в коротком сражении разгромили американский конвой, но войска были уже на берегу, а запасы на базе были достаточно велики, чтобы они еще долго могли сражаться в блокаде. Новый штурм был назначен на 14 августа — раньше войска просто не успевали подготовиться к нему. Бомбардировочной авиации было предписано бомбить базу в течение всего времени, оставшегося до начала штурма. Борьба с зенитной артиллерией американцев истощала и без того ослабленные бомбардировочные части, но ослабить давление на неприятеля было нельзя — силы американцев были достаточно велики для успешной обороны в отсутствие авиационного воздействия.

На рассвете 14 августа после массированного авианалета и мощного обстрела с кораблей, войска Тераути вновь ринулись на штурм. Оборона американцев, опирающаяся на мощные укрепления, расположенные к тому же в труднопроходимых джунглях, была "крепким орешком" для штурмующих, но японцы располагали солидным численным перевесом — в общей сложности в бой была брошена 21 дивизия, включая 2 легкотанковые, действиями каждой группировки руководил свой штаб, что обеспечивало оперативное управление войсками на каждом направлении. Авиация за время, предшествовавшее штурму, сумела основательно нарушить связь, уничтожить многие командные пункты, полевые склады, и тем самым серьезно снизила устойчивость обороны неприятеля [сковывание действий]. Продолжились удары авиации и в ходе штурма. В итоге, атакующим удалось прорвать линию обороны в нескольких местах и изолировать часть опорных пунктов.

...В ходе всего сражения Дуглас Макартур со своим штабом находился на боевых позициях восточного фланга обороны, подвергавшемуся наиболее сильному давлению. Вдохновленные присутствием самого командующего, дивизии бились ожесточенно, но натиск врага был слишком силен. Макартур понимал, что шансов выстоять становится все меньше, но понимал он и то, что отступление в джунгли в глубине острова повлечет не только неминуемый итоговый разгром (уж он-то знал, что если Морсби падет, отбить базу в течение ближайших месяцев будет невозможно, и отступившие войска просто вымрут от голода), но и полную потерю веры в победу во всех войсках на Тихом океане. Командующий осознавал, что если уж (в том числе и по его вине) американцам пока что не суждено победить, он сам и его войска в Морсби должны показать всем пример мужества и стойкости, вдохновить нацию на продолжение бескомпромиссной борьбы с врагом. Когда ему доложили, что японцы прорвались, и штаб вот-вот будет отрезан, Макартур категорически запретил отступать и отдал приказ контратаковать и восстановить связь с соседними опорными пунктами. Напряженно вслушиваясь в канонаду, генерал ждал доклада об итогах контратаки.

— Сэр, контратака отбита. Мы полностью отрезаны. Сил на новую контратаку нет. Но мы еще можем попытаться пробиться на запад, — доложил неутешительный итог начальник штаба.

— Нет, мы не отступим. Это бессмысленно — японцы загонят нас в джунгли и перебьют, как диких зверей. Мы будем стоять насмерть! — твердо ответил Макартур.

Он выбрался из блиндажа и осмотрелся. Продвигающихся к позициям японских солдат было видно и без бинокля. Вся земля была изрыта воронками — последний налет японской авиации, вызванной наземными войсками на подавление контратаки, нанес тяжелый урон. Орудия были подавлены все, стреляло лишь несколько уцелевших пулеметов, и их огонь явно не способен был остановить продвижение врага. Командующий молча спустился в окоп, взял у убитого пехотинца "гаранд", и вместе со своими солдатами открыл огонь по атакующим. Уже столько раз японцы вынуждали его отступить, и теперь Макартур был твердо намерен дать японцам свой последний бой, не сойдя с места. Японские солдаты подобрались на расстояние, достаточное для последнего рывка, и с оглушительным "БАНЗАЙ!" ринулись вперед. Отшвырнув винтовку с опустевшим магазином, Макартур вынул из кобуры кольт, спокойно, словно в тире, расстрелял в атакующих все патроны, кроме последнего. На мгновение командующий неподвижно застыл на месте, а потом, изо всех сил стиснув рукоять из слоновой кости, направил ствол пистолета себе в висок и недрогнувшим пальцем нажал спуск...

Несмотря на нарушение связи, известие о прорыве обороны и гибели Макартура быстро распространилось по линиям обороны. Одних оно вдохновило на отчаянное сопротивление, но гораздо больше людей было окончательно деморализовано, и оборона рухнула. Дравшиеся насмерть гарнизоны опорных пунктов погибли, уцелевшие отступили в джунгли, еще на что-то надеясь. Дуглас Макартур проиграл свою последнюю битву в этой войне — так же, как проиграл и первую.

...Дивизия Такаги в ходе всей операции бомбила позиции вражеской зенитной артиллерии. Постоянные налеты приводили к тяжелым потерям и изматывали экипажи, но приказ командования требовал атаковать снова и снова. И даже известие о победе не принесло облегчения — теперь приказано было нанести удар по отступающим американским войскам...

...Самолеты без проблем преодолели привычный уже маршрут и начали снижаться, выходя в назначенный приказом квадрат. Враг еще не был обнаружен, как внезапно в небе вспухли разрывы зенитных снарядов. Это было полной неожиданностью — зенитных батарей неприятеля в этом районе раньше не было. Такаги, самолет которого возглавлял строй, начал противозенитный маневр, но было уже поздно. Слева по курсу сверкнула вспышка, самолет бросило в сторону, град осколков прошил левое крыло и фюзеляж, в кабину через пробоины ворвались струи воздуха. Такаги мгновенно рванул рычаг аварийного сброса бомб, но самолет, теряя управление, начал падать. Менее опытный пилот в такой ситуации был бы обречен, но не Такаги. Тораносуке хладнокровно выключил "бившийся в лихорадке" левый двигатель и начал борьбу с вышедшей из-под контроля машиной. Высота была достаточно большой, и ее командиру 2-й дивизии хватило для того, чтобы "укротить" своего "штормового дракона". Самолет с трудом перешел в горизонтальный полет, но это еще отнюдь не гарантировало спасения. Набрать высоту и перетянуть через Гряду Бисмарка не представлялось возможным, садиться было вроде бы некуда — кругом джунгли. Можно было прыгать, но над джунглями это делать было рискованно. И Такаги принял чрезвычайно рискованное, но все же дававшее неплохие шансы на успех решение — попробовать сесть на американском аэродроме в Морсби, который в ходе недавно завершившегося сражения был, по имевшейся информации, уже захвачен японскими войсками. Расположение ВПП аэродрома Тора знал хорошо — его дивизии не раз приходилось бомбить как сам аэродром, так и позиции зенитной артиллерии вокруг него. Самолет, несмотря на все усилия, постепенно терял высоту, и Такаги уже начал было сомневаться, что дотянуть удастся, когда на зеленом ковре джунглей показались просеки — это и были ВПП Морсби. Как и ожидал Тора, левая стойка не вышла, садиться предстояло на брюхо. И с этим сложным и опасным делом Такаги справился блестяще — бомбардировщик без жесткого удара "лег" на землю и, пропахав полосу, замер. Помогая друг другу, члены экипажа поспешно покинули машину — самолет в любой момент мог загореться. Такаги обошел вокруг самолета и придирчиво осмотрел полученные повреждения — левое крыло, гондола двигателя и носовая часть фюзеляжа были сильно иссечены осколками. "Да, все же хорошая на "донрю" броня! — подумал про себя Такаги, "21-й бы такого не выдержал!". И это было чистой правдой — Ки-21 с его непротектированными баками от таких повреждений бы гарантированно загорелся. По счастливому стечению обстоятельств, все члены экипажа не только остались живы, но и отделались лишь царапинами и ушибами. Тораносуке приказал штурману найти какое-нибудь армейское начальство, чтобы установить связь с базой и сообщить о своем местонахождении, а сам решил, пока есть время, немного осмотреть базу. Ему, как командиру дивизии, теперь о планах командования было известно больше, чем прежде, и Тора не без оснований полагал, что если начнется вторжение в Австралию, силам авиационной поддержки предстоит действовать именно с этой, только что захваченной, базы. Кроме того, Такаги знал, что на Морсби долгое время базировались американские тяжелые бомбардировщики, о чудовищных размерах и боевой мощи которых в войсках ходило много слухов, и он надеялся увидеть вблизи хотя бы обгоревшие остатки одного из них (по докладам об итогах бомбовых ударов по Морсби выходило, что несколько таких машин должно было быть уничтожено на земле).

Осмотр базы радовал Такаги — разрушения были серьезны, но существенно меньше, чем в Холландии — базу бомбили менее активно, а в бою за аэродром тяжелое вооружение применялось мало. Вдруг, свернув в одну из просек, по которой проходила рулежная дорожка, Тораносуке остолбенел. То, что он увидел, превосходило его самые смелые ожидания. На дорожке, завалившись на правое крыло, стоял огромный четырехмоторный самолет. Очевидно, бомбовая атака его застигла во время рулежки после посадки — он был повернут к взлетной полосе хвостом. Большой кусок крыла, почти до гондолы двигателя, был оторван взрывом, стойка шасси подломлена и вывернута под крыло, но других серьезных повреждений не было, и машину можно было хорошо осмотреть. Размеры самолета потрясли Такаги — он за свою долгую службу ни разу не видел ничего подобного, его собственный "донрю", по японским меркам "тяжелый бомбардировщик", по сравнению с этой громадиной казался несерьезно маленьким. Сомнений быть не могло — это и был Б-29, та новая "суперкрепость", про которую рассказывали столько ужасного. Самолет, якобы, был создан "варварами" специально для разрушения городов и уничтожения мирного населения Японии, и хотя Такаги не относился к числу тех, кто безоговорочно и слепо верил пропаганде, он ужаснулся, подумав о своей семье. Воображение сразу нарисовало картину неба, покрытого сотнями гигантских самолетов, обрушивающих тысячи бомб и превращающих в пепелище его страну. Усилием воли Такаги прогнал наваждение и продолжил осмотр самолета. В целом, машина соответствовала описанию, которое Такаги получил в свое время в штабе и считал скорее плодом дезинформации, чем достоверными данными — сознание просто отказывалось принимать, что у врага есть машины, настолько превосходящие японские. На борту самолета в районе кабины Тораносуке увидел эмблему, которая привела его в ярость — полуголая девица в лихо заломленном цилиндре с плетью в руке попирала ногой стоящего на четвереньках японца. "Нет, вам не поставить нас на колени, презренные варвары!" — в ярости подумал про себя Такаги, — "Мы уничтожим вас здесь, отобьем все острова, и ни один самолет не долетит больше до Японии!". Тора схватился было за кобуру, но подумал, что "намбу" скорее всего слабоват для того, чтобы пробить обшивку самолета. Он осмотрелся по сторонам, и вскоре нашел то, что искал. Подобрав валявшуюся рядом с не убранным еще трупом солдата "арисаку", Такаги передернул затвор, убедился, что патрон в стволе есть, и вернулся к самолету. Встав в стойку, Тора прицелился в лоб нарисованной на борту девице и спустил курок. Пуля звонко щелкнула по обшивке, и девица получила "украшение" в виде дырки между глаз. В таком виде эмблема понравилась Такаги гораздо больше. С чувством глубокого морального удовлетворения Тора побрел обратно к своему разбитому самолету — он надеялся, что на базе уже получили информацию о его местонахождении, а значит, за ним скоро пришлют транспорт. Мимо прямо по взлетной полосе гнали длинную колонну пленных американцев. Солдаты страны, собиравшейся поставить Японию на колени, понуро брели, подгоняемые прикладами конвоиров. Это зрелище еще больше подняло настроение командиру 2-й дивизии, и Такаги уже практически не сожалел о так нелепо потерянном самолете. В последнее время поставки новых машин шли все более высокими темпами, а сбитый бомбардировщик и так был слишком сильно потрепан в недавних боях и в любом случае подлежал скорой замене...