Сбыча мечт или Принцев много не бывает

Согласно обычаю, жрица долго читала нараспев священную связующую молитву, во время которой народ украдкой позёвывал и продолжал шушукаться, жених явно наслаждался моментом, а невеста стояла с тем же каменным лицом. Последнее объяснялось тем, что она не была уверена в своих маленьких помощниках, задумавших какую-то коллективную пакость, и в том, что они за неё не заплатят жизнью. Ведь на площади, помимо кучи вооружённой охраны, ещё маги присутствуют! Заметят — изжарят оптом!

Она так углубилась в свои мысли, что не сразу заметила, как по рядам зрителей прошёл восхищённый вздох. При этом все смотрят исключительно на неё... почему? Ответ пришёл от Быстрика.

'У тебя венец, похожий на корону Владычицы. Из бабочек!'

Мира задрала голову и увидела потрясающую картину — живые бабочки лёгким облачком зависли над её макушкой, и трепыханье маленьких крыльев создавало красивый эффект золотого сияния! Потом облачко спустилось ниже, на её вытянутые вперёд руки, заставив и их засиять, и, наконец, бабочки составили в воздухе большое золотистое сердце, хорошо видное даже с самых дальних уголков площади. Зрители восторженно заахали, не решаясь кричать в голос; они были совершенно уверены, что это — устроенная 'придворными' магами развлекательная часть ритуала, призванная поддержать всеобщий интерес и показать новобрачных в выгодном для них свете.

То, что не всё так однозначно, стало ясно сразу, как только растаяли чудесные бабочки. Потому что над головой жениха зависли две чёрные 'тучки' из мотыльков — традиционных жителей помойных и компостных куч. И изображали они вовсе не венец Владыки, а... здоровенные, хорошо узнаваемые демонские (или, возможно, бычиные?) рога! Третья группа мотылей в это же время зашла с тыла и представила публике длинный хвост (на этот раз точно демонский), а вместо умильного сердечка на песчаной дорожке перед помостом молниеносно возникла скульптурная композиция 'куча навоза'. Последний никто не изображал, он был исключительно натуральным и появился благодаря притаившимся среди газонных цветов крысам-артиллеристам. Мира успела уловить общую мысль, что хотели закидать самого Гада, но побоялись не добросить... Команда крупных тараканов моментально сложилась в живую рыжую стрелу, красноречиво указующую от 'скульптуры' прямо на жениха.

И вот тут народ не выдержал... И грохнул!!

Жрица споткнулась на полуслове, Главгард выпал из рая в суровую реальность, маги опомнились и зашевелились, заставив артистов стремительно разбежаться. Из толпы тут же раздались женские взвизги...

Правитель догадался, что случилось нечто неприятное, но что именно, пока не понял, и только переводил взгляд с невозмутимого лица невесты на хихикающих зрителей и невесть откуда взявшуюся рядом с помостом кучу.

Кто посмел испортить его свадьбу?!

Мира встревожилась, когда эльф в ярости уставился на ни в чём не повинного олешку.

— Это не он, успокойся!

— Плевать! Всё равно зажарю и заставлю тебя его съесть!

— Только попробуй!

— А голову прибью над кроватью, буду каждый день смотреть...

— И сравнивать размер рогов! Не трудись, твои всё равно будут больше!

Стоявшие ближе всех стражники как по команде закашлялись. Жрица сердито посмотрела на взбешённую пару и захлопнула священную книгу.

— Я так понимаю, вы передумали жениться?

— Нет! — опомнился Гард и схватил невесту за руку. — Мы всё выясним позже. Завершайте ритуал! Прямо сейчас!

— Но сначала надо...

— Чашу! Сюда! Живо!!

От его вопля жрица едва не выронила книгу. Мира видела, что ей претит вся эта неискренняя церемония, но всё же ослушаться она не посмела: обиженно сверкая глазами, поставила на алтарь широкую плоскую чашу с водой из священного озера Пресветлой, велела встать по обеим сторонам от неё и погрузить в воду кисти.

— Клятва жениха.

— Любимая! — тут же вдохновенно начал заливать тот. — Благодаря тебе сегодня самый счастливый день в моей жизни! Клянусь, что сделаю его таким же и для тебя! Клянусь, что никому не отдам своё сокровище, потому что в тебе смысл моей жизни! Стань же моей, Мирослава!

По команде стражи ближние ряды зрителей разразились восторженными аплодисментами. Ну, не то, чтоб разразились, и не совсем восторженными... Короче, что смогли, то выдали.

— Теперь невеста.

— Клянусь... Выполнить свой долг до конца.

Больше Мира не смогла выжать из себя ни слова, ибо любое из них было бы ложью. Только сейчас она в полной мере осознала, что все пути к отступлению отрезаны, и буквально через минуту жрица объявит её женой этого чудовища. Чтоб ему... Ну, хотя бы птичка на голову накакала, желательно, орёл!

Гард сузил глаза и, подавшись вперёд, 'наградил' девушку жёстким, почти болезненным поцелуем. Когда он отстранился, Мира невольно сплюнула, мысленно желая оказаться отсюда как можно дальше. И никогда, никогда не видеть эту мерзкую, самодовольную рожу!

— Зараза, ты плюнула в священную чашу! — яростным шёпотом заорал Гард.

— Могу и в тебя плюнуть, чучело! У тебя изо рта воняет! — отомстила Мира.

— По воле Пресветлой, вы наконец-то муж и жена! — с отвращением выкрикнула жрица и, поддавшись общему настроению, тоже плюнула. Конечно, не в чашу, а себе под ноги. Развернулась и поспешила в Храм.

Гард удовлетворённо улыбнулся и вытащил руку из чаши. Новоиспечённая супруга последовала его примеру. Они машинально опустили глаза, рассматривая проявившиеся брачные рисунки...

— И что??

— И где??

Недоумённые взгляды в сторону жрицы — но она уже скрылась за дверями Храма.

— У меня ничего нет!

— А у меня есть... Какая-то некрасивая жуть!

Муженёк сунул под нос Мире свою кисть, украшенную и в самом деле необычной композицией: вместо ожидаемой ветви тотемного дерева — небрежно нарисованный чёрным то ли шалаш, то ли сарай, и около него — символический человечек в головном уборе из перьев и копьём наперевес.

— Что это за уродство?? Что оно означает?!

Память Миры неожиданно сжалилась над ней и выдала:

— Это человеческая национальная изба, фиг вам называется! Понял? Наш брак недействителен! У меня вообще не появилось никакого рисунка! Пресветлая не одобрила этот фарс, и поэтому ты не можешь...

— Могу!! — вне себя завопил Гард. — Я всё могу!! Я...

— Предсказание сбывается! — перекрыл всеобщий шум хорошо поставленный громоподобный голос. — Но неправильно!

На площадь опустилась минутная тишина: народ озадаченно переваривал эту новость. А вот дальше случилось то, к чему никто оказался не готов. Поверх голов пронеслась воздушная волна такой силы, что у многих послетали шапки, а кому-то из женщин, к радости окружающих, накрыло голову подолом. Откуда взялся этот ветер, все поняли только тогда, когда прямо над помостом из ниоткуда возник громадный чёрный дракон. Эльфы и люди в панике бросились прочь, давя друг друга, стража ошалело застыла на месте, не понимая, что делать — пытаться драться или присоединиться к народу. И лишь один эльф вместе с оленем отчаянно рванулись к замершей от страха невесте. Но... не успели.

Дракон заревел, выпуская из пасти струю едкого дыма, камнем рухнул вниз, сжал в когтях девушку, которая от ужаса лишилась чувств, и так же стремительно взлетел.

— Отдай! Урод! Это моё!! — беспомощно бесновался правитель.

— Нет, моё! — громогласно засмеялся дракон. — Моё сокровище!

— Я тебя всё равно достану! Клянусь! Туша жирная, да я тебя...

Как оказалось, драконы обладают не только острым слухом, но и довольно болезненным самолюбием. Этот крылатый ящер и в самом деле был весьма мощным и массивным. Но назвать его жирным ни у кого бы язык не повернулся. Разве что у самоубийцы.

Собственно, на этом и погорел вошедший таким нелепым образом в историю правитель Адмира. В прямом смысле.

Дракон описал в воздухе полукруг и снова резко пошёл на снижение, одновременно выпуская прицельную струю пламени. Лигорэль и Быстрик едва успели отскочить в сторону... и потом с одинаковой бессильной тоской провожали глазами стремительно исчезающую в закате чернокрылую тень.

...А за их спинами дымилась кучка потухающих угольев — всё, что осталось от прекрасного и властолюбивого эльфа. Сердобольному оленю ещё и писать на неё пришлось, а то уже ковёр начал тлеть.

Голоса за кадром:

— Угу. Только давай я ей буду память стирать, у тебя так топорно выходит...

Чашка третья. 'Сокровище'