Накануне

Сашка вел коней на поводу, устало шагая по скрипучему снегу. Вдруг, вынырнув из толпы выскочила Людмила в распахнутой шубейке. Она ахнула, всплеснув руками и бросилась к Сашке. Парень отпустил поводья, делая шаг ей на встречу. Но девушка промчалась мимо. Сашка обернулся, чтобы увидеть, как она бросается на шею Степану. Стиснув зубы Сашка с понурой головой брел по улице.

— Вот же он, — услышал он голос Костяжки.

— Александр Борисович! — раздался за спиной звонкий голосок Радки.

— Живой. Живой, — всхлипывая приговаривала девчушка, меховой рукавичкой стирая текущие по лицу слезы радости.

Сашка остановился, позволив девушке обнять его.

— Я молилась за тебя, — обдав горячим дыханием, задрав голову и привстав на носочки, сказала она улыбнувшись.

Сашка ничего не успел сказать, как ее губы впились в уста. Парень сначала не смело, потом все решительней ответил на ее поцелуи.

Костяжко заговорщицки подмигнул ему, на что Сашка ответил жестом — мол уходи...и коней уведи...

Добычу делили на следующий вечер. Сашка проводил Раду до дома, на прощание еще раз крепко поцеловав счастливую девушку, а сам отправился в корчму, куда вскорости нагрянула остальная компания. Даже Василь пришел. Церковный служка нервно оглядывался по сторонам.

— Да не бойся ты, — Местятка хитро улыбаясь подтолкнул наполненную медовухой чарку к служке.

Тот опасливо зыркнув глазами по сторонам, перекрестился и быстро выпил густой напиток до последней капли.

Он довольно облизнулся, причмокнув.

— Давай еще по одной, — подмигнув товарищам, предложил Местятка.

Василь согласно кивнул, виновато улыбнувшись. Друзья только рассмеялись, зная пристрастие служки к хмельному.

Они быстро напились, сморенные медами и навалившейся усталостью. Сашка первым уснул прямо за столом. Потом свалился с ног Местятка. Костяжку утром увела пришедшая за парнем сестрица. Мирошка с Лавром затащили парней на второй этаж, уложив на полу, рядом с такими же пьяницами.

Добычу разделили на части. Сашке, за которым все признали старшинство выделили его часть, причем самую лучшую. Василь получил свою долю мехами лисицы. Шкурка лисы ценилась достаточно дорого — по 5 кун. Досталась ему также шубейка, меховые рукавички, сапожки с высокими голенищами и медный подсвечник. От себя лично, Сашка добавил простую и меховые шапки, а еще добротный войлочный плащ. Нарядившись в обновы, Василь стал выглядеть как зажиточный горожанин, даже плечи у мужика расправились, когда он прохаживался туда-сюда по избе в обновах.

Про шкатулку Сашка друзьям не сказал. Еще под стеной он ее вынул из мешка, прикопав в снегу, пометив место. Он собирался во время ночной сторожи незаметно спуститься за стену и найти ее, оставив серебро для своих нужд. Остальное поделили по-честному. Все остались довольны. Каждый разбогател, если считать брони и оружие богатством. Плюс еще им достались кони с упряжью и седлами. Их Сашка решил оставить, продавать коней — цену настоящую не получишь. С начала осады корма выросли в цене. Да и самим пригодятся. Друзья миром порешили, что кони — общая собственность. И прокорм, значит, за общий счет.

У парней кровь бурлила, им хотелось большего. Заводилой выступил Мирошка, уверяя, что сможет привести молодых парней — рисковых и охочих до добычи. Парни уговаривали Сашку самим совершить вылазку, во время ночной сторожи. Сашка отмалчивался, видя осуждение в глазах Лавра. Настроение у парня окончательно испортилось, когда они пришли в церковь, где епископ служил службу по убиенным. На кладбище уже вырыли в мерзлой земле общую могилу, а в церкви свезли убитых в дубовых колодах.

Епископ с самого утра направился к князьям просить вернуть тела. Князь Галицкий, заполучивший громадную шишку на затылке, накричал на Порфирия, но подался на уговоры Северского князя, вставшего на сторону черниговского епископа. Раненных в ночной стычке черниговцев, северский князь взял под свою опеку, приказав оказать им первую помощь. Теперь же он готов был отпустить всех раненных по домам без всякого окупа. Даже доспехи обещал возвернуть. Оружие то растащили вои Галицкого князя, а тот в дурном настроении наотрез отказался возвращать взятое с бою.

Епископ Порфирий, окрыленный успехом, предложил посредничество в переговорах князей. Он заверил, что Черниговский князь готов обсудить разногласия с князьями.

— Ничего не знаю, — категорично заявил князь Даниил. — Отворяете ворота и весь сказ.

— Лучше бы миром все решить, — попробовал заикнуться Северский князь.

— Знай свое место, — резко осадил князя Мстислава киевский князь.

Северский князь вспыхнул, готовый сорваться. Епископ поспешил вмешаться, пока из уст горячего Мстислава не прозвучали обидные слова.

— Давайте не будем ссориться, — мягко предложил он. — Мир и спокойствие земли — вот наша главная задача.

— А чего он... — с обидой в голосе сказал Северский князь. — Я между прочим Черниговский князь! И на стол Киевский у меня прав поболее будет!

— Повтори, что ты сказал? — грозно произнес Киевский князь, вставая с лавки.

— Постой те братья, — князь Даниил тоже поднялся, поспешив вмешаться. — Не время нам котору задавати. Врагу радости давати.

— Миром решим споры ваши, — поддакнул епископ.

Северский князь посмотрел на епископа, кивнул, соглашаясь. Князья вновь сели.

— Мое условие остается неизменным — Чернигов отворяет ворота, — морщась от боли, сказал Даниил Романович.

— Пусть уходит со стола, — все еще злясь на киевского князя, высказался Мстислав Романович.

— Я не могу решать за князя, — смиренно ответил епископ.

— Вече может все решить, — продолжал гнуть свое северский князь.

— Да что тут говорить, братья, — сказал свое слово Галицкий князь. — Мастер у нас есть. Учиним новые пороки и возьмем град на щит.

— Предлагаю заключить перемирие, — после непродолжительного молчания, сказал епископ.

— А чего ждать? — вновь загорячился северский князь. — Мы уже ряд подписали...

— Три дня, — сквозь плотно сжатые зубы, сказал князь Даниил. — Через три дня мы опять станем бить пороками.

— Хорошо, — поспешил согласиться Порфирий. — Через три дня и поговорим. Но прошу пощадить невинные души. Соберемся. Обсудим все миром.

— Хорошо, — за всех ответил Галицкий князь.

Епископ поднялся, собираясь уходить. Князья поочередно подошли к нему, приложившись губами к руке.

— Пусть Михайло Олёну с собой возьмет, — на прощание попросил Даниил. — давно не виделись...

— Возьмет, — легко согласился епископ.

Черниговский епископ после разговоров с русскими князьями, задержался в их станах. Северский князь пригласил Порфирия к себе, мотивируя тем, что для погрузки раненных и убитых на сани требуется время. Они долго беседовали наедине.

По возвращении в град, Порфирий отдал распоряжения насчет похорон погибших воев и велел свезти тяжелых ратников на свое подворье. Остальных развезли по домам, отдав на попечение ожидавших у ворот волнующейся родни.

Прибыв к себе, епископ первым делом отправил доверенного служку за князем. Михаил Всеволодович прибыл тотчас с двумя своими особо доверенными боярами.

— У тебя есть три дня, — устало сказал Порфирий, когда князь поцеловал протянутую руку.

— Бог милостив, — крестясь на образа сказал князь. — Услышал мои молитвы.

— Сколько людей за зря положил, — вновь укорил епископ князя.

— Ничего не зря, — возразил князь.

— Построит новые пороки Даниил. Грозил через три дни, — Порфирий сердито пояснил причину согласия Даниила на перемирие.

— Как придет срок — будем мириться, — сообщил о своих планах князь и спросил, пытливо глядя на владыку. — Что Мстислав?

— Согласен на встречу, — прикрыв глаза ответил уставший Порфирий.

— Когда? — сразу последовал вопрос.

— После полуночи. Жди у водяных ворот.

— Встретите и приведете ко мне, — велел боярам князь.

Те молча кивнули.

— Ты, князь, слово давал, — напомнил Михаилу епископ, открывая глаза.

Черниговский князь выдержал этот взгляд, стараясь не выдать своего волнения.

— Целуй крест, — потребовал владыка, протягивая крест.

Бояре князя недовольно засопели, затоптавшись на месте. Князь бросил на них быстрый, полный недовольства взгляд. Однако бояре промолчали, не смея перечить владыке.

— Клянусь не причинить вреда Мстиславу. На том целую крест, — торжественно произнес князь, приложившись губами к кресту.

— Иди с богом, — отпуская, владыка перекрестил князя. — Мне нужно помолиться.

Ночью бояре Варфоломей Кормиличич и Максим Лукинич ожидали у ворот Северского князя. Давно миновала полночь, но Мстислава все не было.

— Не придет, — уверенно сказал боярин Максим. — Испугался.

— Придет, — не согласился с ним Варфоломей Кормиличич. — Не таков он. Не побоялся же на вече явиться...

— Так может... — предложил Максим, показывая спрятанный под скутом боевой топорик.

— Не может, — отрезал Варфоломей Кормиличич, вынужденный исполнять волю князя.

Оба боярина точили зуб на северского князя, не собираясь прощать ему нападение на дороге. У обоих в той брани полегли вои, да и сами они спаслись благодаря помощи посланной епископом.

Они еще долго обсуждали решение князя, встретится с северским князем. Пока, наконец, не появился долгожданный князь. Был он не один. Сопровождали князя воевода и один из северских бояр, хорошо знакомый Варфоломею.

— Вот как пришлось встретиться, — вместо приветствия сказал черниговец.

— И не говори, кум, — согласно кивнул северец.

— Это не ты ратился с нами давеча? — хмуро спросил Варфоломей боярина

— Неа, наши в стане все остались, — тихо ответил боярин. — Князь не дозволил кровь проливать русскую.

Так, за разговорами, они добрались до владычего подворья. Северского князя принимали в трапезной сам владыка черниговский и Великий князь, за последние дни сильно осунувшийся и исхудавший.

— Чего ты хочешь? — спросил князь Михаил, едва Мстислав переступил порог.

— Стола Черниговского! — дерзко ответил Северский князь.

— Ты брат мне, а я тебе отец! — разгневался Михаил Всеволодович, бросая испепеляющий взгляд на Новгород-Северского князя.

— Право имею, — ответ Мстислава был смел, но только подлил масла в огонь.

— Ятить меня хотел! Кровь русскую пролил, — Михаил Всеволодович бросая упреки в адрес брата, горячился, и неожиданно потянулся рукой к поясу, где в дорогих затейливых ножнах висел кинжал — подарок польского короля.

Бояре князя, присутствовавшие на встрече, напряглись, покрепче ухватившись за рукояти мечей.

Дрочила Прокопьевич, воевода северского князя, потянулся к рукояти сабли, но был остановлен жестом своего князя.

— Ты позвал меня, чтобы убить? — сузив глаза, холодно спросил Мстислав Глебович.

Черниговский князь яростно сверкнул очами, вперив взгляд в наглеца. Князья молча стояли, пытаясь переглядеть друг друга.

В установившейся тишине шелест обнажающегося оружия довел напряжение до высшей точки. Бояре глазами ели противников, в уме просчитывая шансы.

— Сядьте, дети мои. В ногах правды нет, — мягкий, увещающий голос владыки разрядил обстановку.

Князья вышли из оцепенения, усевшись на лавки, друг против друга. Варфоломей Кормиличич облегченно вздохнул, переглянувшись взглядом с кумом. Максим Лукинич, досадливо поджал губы, но руку от меча одернул. Он демонстративно встал за спиной своего князя, бросая яростные взгляды на северского князя. Он специально провоцировал Мстислава на конфликт. Князь Михаил не внял его советам. Смерть северского князя решала бы многие проблемы. Но князь упорствовал.

— Старшинство не отдам, — сказал черниговский князь, когда все немного успокоились.

— Вече заставит, — усмехнулся Мстислав, — али галицкий князь с киевским...

— Град им не взять, — убежденно сказал Михаил, — Не бывало еще такого на свете.

— Пороки... — начал было северский князь, но Михаил перебил.

— Пустое все. Избы в предградье разметали — то не беда...

Князь замолчал. Мстислав насупился.

— Старшинство не отдам, — повторил Михаил Всеволодович и неожиданно закончил. — А стол Черниговский... забирай.

На лице северского князя, сменяя друг друга, отразились чувства: упрямство, удивление и радость.

Воевода Мстислава открыл рот от удивления.

Князья договорились. Михаил Всеволодович оставляя за собой старшинство и волости, согласился оставить Черниговский стол северской ветви черниговских князей. Дольше спорили о владении землями, захваченными Мстиславом Глебовичем. Города Стародуб, Сновск, Сосница и Хоробор открыли свои врата перед северским князем. Камнем преткновения оказался Сновск и крепость Синин Мост. Однако, черниговский князь уступил и здесь, согласившись на это.

— Мир стоить до рати, а рать до мира, — с пафосом сказал черниговский князь, целуя крест.

Мстислав Глебович ушел из Чернигова довольный. Через несколько дней он войдет в град полноправным хозяином. Он заключил с Михаилом выгодное соглашение, скрепив его крестным целованием. Теперь останется избавиться от галицкого и киевского князей и можно княжить спокойно. Это самое трудное. Князьям придется заплатить.

— Будь готов, — предупредил он воеводу по возвращении в стан. — Выбери самых лучших.

— Исполним в лучшем виде, — заверил князя Дрочила Прокопьевич.

После ухода северского князя черниговский владыка остался сидеть, устало откинувшись на высокую спинку резного стульчика, выносившегося в трапезную в особо торжественных случаях. Михаил Всеволодович нервно вышагивал вперед-назад, ругаясь в полголоса.

— Если я раздам все имение мое... а любви не имею, нет мне в том никакой пользы, — процитировал владыка слова Священного Писания.

— Аки волк вцепился в меня братец, — пожаловался князь владыке.

— Зачем уступил ему?

— Уступил стол — это не беда, — тряхнув головой, вдруг рассмеялся князь.

— Волости уступил, — напомнил владыка.

— Как отдал, так и назад отберу, — князь рубанул рукой воздух.

— А дальше что? — спросил владыка. — Побежишь к Конраду?

— Не решил еще, — ответил князь.

— А дружина твоя? — уже в который раз спросил владыка.

— Разбежалась, наверное, — уклончиво ответил князь.

Владыко сделал вид, что поверил.

— Время надо потянуть, — подходя к епископу попросил князь. — Я знаю ты можешь.

— Не сегодня завтра Вече кликнут, — предупредил Порфирий.

— Сам знаю, — более резко чем следовало ответил князь. — Потому и прошу — помоги. Христом богом прошу.

— Помогу чем смогу, — ответил владыка. — Все в руках божьих. Молись.

Глава 7. Бегство

Сашка все дни старался занять себя делом. Ходил в караулы, упражнялся с мечом и саблей, стрелял из арбалета. В одну из ночей, поддавшись на уговоры парней сходили к вражескому стану. Осторожно проникли в лагерь, жадно прислушиваясь к разговорам. Киевляне по словам галицких воев построили мощные тараны, и все гадали, когда князья назначат штурм. Парни осторожно вернулись назад, по пути скрали одного горе-вояку перепившего пива. Галицкий лагерь гудел от веселья, и никто не заметил, как смельчаки обчистили один из шалашей. Храпящий на охапке валежника, пьяный галичанин даже не проснулся, когда Костяжко стянул с него меховые сапоги и снял пояс с кошелем. Парни забрали кольчугу и четыре добрых меча с двумя самострелами. Местятка прибрал себе лук и два берестяных тула со стрелами.