Издав еще один рык, дракон взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Лошади шарахнулись в стороны, испугано заржав, но бывший когда-то Зариме не обратил на них внимания. Его занимали разбойники. Не вовремя они покинули седла, им оказался уготован персональный ад из драконьих когтей, зубов и, что самое страшное, всепроникающего пламени.
В полном ошеломлении наблюдал Интар, как дракон реет над разбегающимися в панике разбойниками, то и дело впиваясь клыками в одного или испепеляя другого. Воздух стал тяжел от запаха горелого мяса и свежепролитой крови. И четверти часа не прошло, как с шайкой было покончено. В живых не осталось никого, словно и не было никогда, так как дракон все тела обратил в пепел своим жарким дыханием. Средь пустыни стоял лишь Интар.
Сделав последний круг над местом битвы, дракон аккуратно опустился на песок рядом с вампиром и сложил крылья. Смена облика произошла быстро, будто дракона окатили водой, смывающей эту личину. И снова возник Зариме. Голый, встрепанный, перепачканный кровью, но довольный. Правда, довольство исчезло, стоило ему посмотреть на Интара, сменившись виноватым видом.
— Вот... — пробормотал юноша. — Теперь ты знаешь...
Интар сморгнул, приходя в себя, скинул плащ и, набросив его на плечи юноши, глухо сказал:
— Закутайся. Замерзнешь ведь.
— Спасибо, — и, спохватившись: — Я испачкаю.
— Ерунда.
Зариме все еще стоял какой-то потерянный, не зная, что теперь, и примут ли его таким. Будь все, как положено, такого бы не было, но...
Видя эти колебания, Интар вздохнул и обнял юношу, собственноручно закутывая того в плащ. Вдруг с удивлением заметил:
— Да ты весь пылаешь!
— Это дракон во мне уходит вглубь. Тебе... противно?
— Нет. Нет! Все нормально, все...
— Правильно?
— Да. Но обещай, что все мне расскажешь!
— Хорошо, — легкая улыбка и мягкий свет золотых глаз.
— А пока поехали, разберемся, что там с караваном.
Все оказалось не так ужасно, как ожидалось. Разбойники до каравана не добрались. Его задержала песчаная буря и излишняя осторожность помощника Абу-Синха. Последний и правда получил травму — его укусил скорпион. Но после двух дней лихорадки Абу-Синх уже шел на поправку. И сильно сокрушался, что так подвел Интара.
Под предводительством вампира караван за полтора дня добрался до Трабзона в полном порядке. Разгрузку, учет товара, оповещение купцов — это он оставил своим людям. Потом проверит. И за все время пути Интар ни разу не завел разговора о том, что узнал о Зариме. Не до того было, да еще и как-то странно.
Глава 22. Легенда о драконах.
Дома, на мягких подушках, в просторной кровати все казалось уже не таким необычным, а воспоминание о ночной тьме, пронзаемой струями драконьего пламени — не таким жутким. Зариме тщательно выкупался, заплел волосы в косу, переоделся в новые шелковые шаровары, и теперь льнул к Интару, словно ласковый котенок. Как такого оттолкнуть? Особенно, когда сама душа стремиться к нему.
— Так ты — дракон... — проговорил Интар, пытаясь кончиками пальцев проследить контуры татуировки на спине юноши.
— Да, — кивнул Зариме. — Дракон огненной стихии. Твой дракон.
— Поэтому у тебя и имя такое? "Воспламеняющий"?
— Да.
— Постой, а что значит мой?
— Ты не понял? Мы связаны. Отныне ты мой путь и моя судьба.
— Как такое возможно?
— Так бывает не со всеми, но это наш путь. Я имею в виду магическую связь, которая присуща всему моему народу.
— Но почему?
— Такова наша плата за существование, за то, что мы живем, хотя должны были исчезнуть. Ты ведь знаешь, как нас называют люди. Те, кто помнит.
— Сокровище тысячи царей?
— Именно. Думаешь, почему?
— Вы...
— Нет, мы не наложники, — мягкая улыбка. — Мы — телохранители. Идеальные телохранители. Тот, с кем мы обретаем связь, может не бояться насильственной смерти и происков врагов. Смерть не коснется его, пока не истечет отпущенный срок жизни. Мы безошибочно чувствуем люблю опасность, и сами практически неуязвимы. Нас невозможно подкупить, обмануть, подговорить. Мы преданы тому, с кем обрели связь. Поэтому мы очень ценимся.
Нас ищут по всему свету и дарят правителям, облаченным мирским могуществом, и от того имеющим немало врагов. Тем, кому дарят нас, дарят саму жизнь.
— И ты с любым мог обрести эту "связь"? — кажется, этот вопрос волновал Интара больше всего.
— С тем, кто сказал бы, что я ему нужен, что принадлежу ему.
— Но почему тебя везли в маске, закрывающей глаза? И тот старик что-то говорил...
— Некоторые считают, что мы будем принадлежать первому, кого увидим, — ответил юноша, подставляя плечо под ласкающую руку. — Но на самом деле, когда с наших глаз спадает пелена — это означает, что связь установлена.
— Значит, не вмешайся те пираты, ты сейчас был бы во дворце султана?
— Наверное, но не стоит гадать. Мой истинный путь здесь, я твой. Или ты отказываешься от меня?
— Ни за что! — признался Интар. — Но, значит, твой народ не свободен?
— Все не совсем так. Послушай нашу легенду.
* * *
Предрассветное небо полыхало алыми зарницами то тут, то там. Всюду, куда хватало глаз, простиралась выжженная земля цвета крови. Воздух жарок и тяжел, от переполняющей его копоти и гари.
Полыхнула последняя зарница, от нее отделилась темная тень, стремительно ринувшаяся в горы, к храму.
Дорогой белоснежный мрамор жемчужиной сверкает среди неприступных скал. Тонкие колонны ажурного фасада кажутся красивым, но нереальным миражем. Храм. Святилище. Дом сиятельной госпожи. Богини.
Перед статуей, возле алтаря распласталась огромная фигура, полыхающая золотой чешуей и заливающая белоснежный мрамор пола алой кровью. Дракон. Королева драконов.
Из последних сил подняв морду, она взмолилась:
— О, Инанна! Подательница жизни! Молю, услышь ту, что еще помнит твое истинное имя! Не дай исчезнуть моему народу с лица земли! Мы всегда почитали тебя, Инанна! А теперь... Обрати свои божественные очи на восток, там, где выжженная земля. Это все, что осталось от моего народа! Я — последняя. Люди в своей жестокости решили нас уничтожить и, боюсь, им это удалось. Пресветлая Инанна, молю, помоги!
И богиня... о, тот редкий случай, вняла мольбам! Ее статуя осветилась нежным розовым светом, словно от рассветного солнца, но свет шел изнутри. Он оживлял резной мрамор, словно это было само дыханье жизни. И каменная грудь поднялась, вздохнула. Дрогнули веки, открывая пылающий взор.
Статуя богини повернула голову, устремив взгляд к горизонту, где едва-едва отсверкали зарницы. Брови сурово сдвинулись. Потом взор вернулся к дракону и потеплел. Богиня легко спустилась со своего постамента и склонилась над той, что так горячо воззвала к ней. Тонкая рука коснулась золотой чешуи, и одного этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы кровоточащие раны закрылись.
— Утешься, небесное создание, — голос богини зазвучал переливами тысячи ручьев. — Твоя мольба услышана.
— О, Инанна! — дракон улыбнулась.
— Твой народ не исчезнет! Такова моя воля! Но он изменится, не будет более прежним.
— Но он выживет?
— Да, пройдет рука об руку с людьми, пока те существуют.
— Хорошо.
— Так ты готова принять мою волю?
— Да, Инанна!
— Что ж. Да будет так. Пусть обновят тебя воды жизни.
Звонкий щелчок пальцами, и храм наполнился журчаньем. Искрящийся водный поток омыл дракона, так и не коснувшись платья богини, но на миг полностью скрыв чешуйчатое тело. Когда вода схлынула, растворившись без следа, на полу больше не было дракона. На его месте лежала стройная женщина. Длинные черные волосы разметались по мрамору. Женщина вздрогнула, потом села. Очертаниями тела и лицом она походила на богиню, только глаза были подернуты какой-то дымкой, а во всю спину татуировка в виде золотого дракона.
— Что со мной? — спросила женщина, ощупывая лицо и волосы.
— Ты приняла свой новый облик. Встань, посмотри.
Богиня помогла женщине подняться и подвела к большому зеркало в глубине храма, продолжая говорить:
— Конечно, зрение у тебя несколько изменилось теперь, но это нисколько не повлияло на его остроту.
— Я... я человек?
— Нет. Ты приняла лишь его облик. Отныне твои потомки и потомки их потомков будут появляться на свет такими, дабы найти свое место среди людей.
— Но я ведь последняя...
— Когда почувствуешь себя готовой, ты сможешь зачать дитя от того, кого сочтешь достойным. Более того, каждый твой потомок сможет иметь дитя, неважно в женском или мужском облике он появится на свет. И вы сможете превращаться, принимать истинный облик и жить будете очень долго.
— С каким условием?
— Конечно, не без них. Слушай меня внимательно, ибо все живое на земле призываю в свидетели своих слов.
Никто более не будет охотится на твой народ и пытаться его истребить. Дети твои, и дети их детей будут цениться более, чем королевские отпрыски. Им придется юнцами покидать родительское гнездо, но лишь затем, чтобы отправится к владыкам мира. Они будут рождаться сильными, смелыми, в их жилах будет течь кровь опытных воинов, но эти таланты будут скрываться за невинной внешностью. Никто не познает истинную силу драконов, если они сами не покажут ее. И ты, и твои дети, и дети их детей... На кого обратите вы свой пламенный взор, тот познает смерть лишь в отмеренный срок. Ни яд, ни сталь, ни коварство врагов не будут ему страшны. И лишь в этом служении и через него дракон сможет расправить крылья.
— Мой народ станет рабами? — в глазах женщины показались слезы.
— Нет. Так будут думать лишь глупцы. Вы обретете силу и власть через свое служение. Это говорю я, Инанна!
— Да будет так, — женщина покорно склонила голову, и вместе с ней словно вся природа вздохнула в согласии. — Благодарю тебя, Инанна.
— Давно предсказано, что Колесо Жизни сегодня совершит новый оборот. Я слышу, что путник нового пути уже стучится в мою дверь. Накинь вот это, — на плечи женщины легло шелковое покрывало, — и жди.
Статуя богини вернулась на постамент, снова замирая в холодной неподвижности. В это время в храм вошел мужчины в богато украшенных и расшитых золотом одеждах при полном вооружении. Вошел один, оставив людей за дверями храма, поклонился и сложил оружие в углу — в доме богини оно запрещено.
Возложив на алтарь щедрую жертву, мужчина преклонил колени и вознес молитву. Молил о жизни — за этим чаще всего взывали к Иштар — второму имени Инанны, которое нынче куда больше было известно людям, молил помочь унять распри и вернуть процветание землям.
И богиня вновь вняла мольбам. Статуя вновь наполнилась жизнью и заговорила, тем самым заставив просителя пасть ниц:
— Твои молитвы услышаны. Встань, царь.
Мужчина благоговейно воззрился на статую, и тут же, потупив взор, подчинился.
— Я подарю тебе желаемое.
— О, Иштар!
— Внемли же мне! Сейчас пред очи твои предстанет женщина. Возьми ее в жены и ни в чем не неволь, прислушивайся к ее речам, и обретешь силы возродить царство и справиться с врагами, править будешь без страха.
В тот же миг заметил царь ту, о ком говорила богиня. Стояла она в отдалении, закутанная в покрывало. На миг мужчине показалось, что слепа она, но стоило их взглядам встретиться, как огнем неистовым заполыхал женский взгляд.
— Как звать мне тебя? — голос царя прозвучал неожиданно робко.
— Интисар Интисар — Триумф (арабск.) она отныне, и в ней спасение твое, — промолвила богиня. И снова безмолвной стала статуя, ибо свершила то, что должно было свершиться.
Драконы с чистого листа начали свою историю.
Глава 23. Сон о чем-то большем...
— Так что не воспринимай нас как рабов. Нам тоже нужна эта связь. К тому же мы лишь первый раз открываем лаза не по собственному выбору, так как мы очень рано покидаем матерей, передаваемые в руки людей — таков обычай.
— Но что вы получаете взамен?
— Люди разные — драконы тоже. Кто-то привязывается к семье повязанного, кто-то своей службой получает земли и богатства, кто-то власть. Это помогает нам выживать, как виду. Равно как и то, что мы попадаем к султанам, императорам, царям. Мы очень редки.
— Выходит, я тебе планы испортил, — Интар горько улыбнулся.
От этих слов Зариме рассмеялся каким-то новым, искристым смехом, одарил мужчину легким поцелуем и только потом ответил:
— Если это еще один повод оттолкнуть меня...
— Нет, но...
— Ш-ш. Наша связь образовалась и окрепла. Словами, — юноша коснулся губ Интар, — сердцем, — скользнул рукой по груди, — кровью. Не думай, что ты разрушил или изменил мою судьбу, не беспокойся о том, что из-за того, что ты вампир, я как-то пострадаю — это невозможно. То, что сейчас — и есть мой путь. И я не испытываю никаких неудобств или сожалений по этому поводу. Ты мне нравишься, и не просто как повязанный. Хотя такое случается редко.
— Что?
— Постель не обязательна для образования связи, — лукавая улыбка.
— Тогда я...
— Слушай, в твоем возрасте неприлично иметь такую большую совесть! — похоже, Зариме не всегда оставался покорным и кротким. — Я дракон, а не человек, и не ограничен их условностями. То, что между нами, правильно. Я это чувствую, и ты тоже.
— Да... — шумно выдохнув и прикрыв веки. — Но я все-таки вампир.
— И что? Можешь брать мою кровь когда захочешь. Я восстанавливаюсь почти мгновенно.
— Дело не в этом, хотя твоя кровь невероятно пьянящая и живая. Значит, ты привязан ко мне на очень-очень долгое время. Я же бессмертен, могу умереть только насильственной смертью, от которой ты будешь, как я понял, меня оберегать.
— И замечательно. Тебя что-то не устраивает? — чуть нахмурился Зариме.
— Вопрос, устраивает ли это тебя? Ты не обретешь свободу через век, как было бы человеком.
— Вот что тебя беспокоит. Но я же уже сказал — это ерунда. Я даже рад этому. Или ты боишься, что я тебе быстро наскучу?
— Нет, никогда! — жарко возразил Интар, подминая под себя юношу и втягивая в долгий, страстный поцелуй.
Одаривая лаской каждый сантиметр этого отзывчивого золотистого тела, вампир думал, за какие деяния ему выпало такое счастье? Но ведь великие дары ведут к великим испытаниям.
Ночью, вернее уже утром, Зариме приснился странный сон. Сон о моменте собственного рождения, увиденного будто со стороны.
... Его мать, которую он узнал по черным локонам с белыми прядями, еще с кем-то склонилась над подрагивающим крупным яйцом. Бело-голубым с золотыми прожилками.
— Сейчас вылупится, — умиленно проворковала мать.
— Может, помочь? — глубокий рокочущий голос.
— Нет, он должен сам.
Словно в подтверждение ее слов, скорлупа треснула, и на свет медленно, с трудом стал выбираться золотисто-алый дракончик. Круша слабыми лапками скорлупу, он, наконец, выбрался на волю и гордо расправил крылья.
— Огненный! — восторженно прошептал, словно стараясь не спугнуть.
— Да.
— Неужели как в пророчестве?
