Мир Императора Георгия книга 2

-А почему будка машиниста не имеет задней стенки? — осведомился он спустившись. Вы не забыли Армад Егорович что зимы в России холодные -и весьма? Работа паровозников и так достаточно тяжелая, -ожили в памяти стоки следственного дела касавшиеся положения мастеровых на Харьковской дороге.

Струве опять запнулся — Георгий бы даже подумал что старик слегка испуган.

Вновь на выручку пришел господин министр

-Ваше Величество — собственно... Будка открыта на всех паровозах — иначе как перебрасывать уголь из тендера к топке? Кроме того — при работающем котле там в любом случае очень жарко... Ну и как я слышал от работавших на северных дорогах машинистов — в особенные холода проем завешивают брезентом.

Георгий с важным видом кивнул про себя прокомментировав в том духе что не надо учить ученых.

-Все же подумайте -может было бы разумно сделать какую-нибудь съемную раздвижную ширму для холодного времени года...

Между прочим -опять вспомнил Георгий прошлые размышления. А что вы думаете о паровых каретах и омнибусах? Есть ли резон их применить в России?

-Представьте -Ваше Величество эта мысль давно приходила мне в голову. Но... как бы это сказать... Дело ведь в сущности давно известное. Англичане очень долго этим баловались. Дилижанс Хэнкока, омнибус Мачерони и Сквайра... Это ведь еще тридцатые годы... Однако и по сию пору в ходу лошади и кареты. Конечно тамошние глупые законы ограничивающие скорость самоходных повозок в городах — тоже сыграл роль. Но и до них паровики не вытеснили конные повозки...

И в той же Франции к примеру таких законов нет а с паровыми телегами еще хуже...

Ни у Де Диона и у Боллэ с его "Обессантом" не вышло ничего путного... Даже у братьев Серполле — хотя их трубчатый паровой котел довольно оригинален.

(Про все эти машины и изобретателей Георгий не слышал — удивился — как однако много новинок в технике. Увы -пока Россия отстает в этой области -хотя вот судя по данному заводу -нагоняем чванливых европейцев)

-Собственно и понятно почему , продолжил Струве — паровик в городе это стихийное бедствие на колесах — сильный шум от локомотива, искры и гарь, из дымовой трубы... — Армад Егорович сокрушено покачал головой. Да — есть паровые городские конки — есть — в Одессе и Москве например — но исключительно для пригородного сообщения. Паровые локомотивы для них к слову построены на моем заводе. Плюс к этому -Струве улыбнулся в бакенбарды — Сергей Юльевич не даст соврать — даже на английских дорогах они застревали -что уж говорить о наших...

-Увы -но это так! — вступил в разговор Лопушинский. Я помню рассказы очевидцев как в турецкую войну намучились с рутьерами — хоть с мальцевским хоть с английскими.

Как то дождь размыл дорогу, и, пройдя всего каких то тридцать сажен, несмотря на подложенные под колеса доски, паровоз увяз по самый тендер. Ну и скорость — они требуют тихой езды не быстрее шести верст в час, в противном случае они быстро ломаются. -Однако же несмотря на это локомобили принесли немало пользы в ходе Дунайской кампании, -как бы между прочим отметил Витте. Двадцать пять машин перевезли более полумиллиона пудов грузов -и вполне себя окупили. Впрочем соглашусь что это машины вряд ли имеют большое будущее в России. .

Георгий призадумался. Этот эпизод последней (пока что) русско-турецкой войны был ему неизвестен. Нет — он конечно слышал упоминания что да -были такие, и видел литографии в отцовской книге где здоровенная дымящаяся бочка на колесах тянет осадную пушку. Но полмиллиона пудов?! И всего двадцать пять машин? А сколько нужно гужевых повозок чтобы такое количество перетащить? Надо будет справится у Кауфмана -он как артиллерист должен в этом понимать лучше — Георгия то все больше морским делам обучали — и он прикинул что столько груза вместит разве что самый большой пароход. Ладно -это не к спеху... — Так или иначе я весьма доволен увиденным — одобрительно высказался царь. К слову — признаться я полагал что у нас строят только копии заграничных паровозов... -Верно -так и было вначале! -пояснил Витте. Но уже лет десять как русские заводы дали самостоятельные проекты паровозов, соответствующих русским условиям и во всех случаях превосходящие заграничные образцы.

-Даже так?

— Сергей Юльевич говорит чистую правду! — поддержал Аманд Егорович. Уже примерно с одна тысяча восемьсот восьмидесятого года российские пути сообщения приобретали паровозы только по проектам, созданным отечественными инженерами.

И добавил.

-Если на то пошло первые паровозы с четырьмя приводными осями появились в России раньше, чем на бельгийских, германских и британских железных дорогах.

-То есть мы опередили Европу?? -Георгий и в самом деле удивился.

-Ну если не считать Германской империи -то так оно и есть...

-Да ваше величество — вещал Струве. Не сочтите за хвастовство -но не без участия вашего покорного слуги в России-матушке появилась своя школа паровозостроения...

А Александр Парфеньевич Бородин — мой ученик даже учредил первую в мире лабораторию по испытанию паровозов.

-А посетить ее можно? -заинтересовался царь.

Лаборатория в его представлении — некое заставленное колбами, змеевиками и тиглями помещение в котором бородачи в шапочках и халатах что то кипятят и выпаривают или сурово глядя сквозь пенсне препарируют несчастную лягушку — как нигилист Базаров. Он представил этих персонажей "препарирующих" лежащий кверху колесами паровоз и внутренне рассмеялся.

-Увы — она в Киевских железнодорожных мастерских.

-Помимо этого, — опять вступил в разговор Витте — в Киеве господин Струве успешно осуществляет проект оснащения городской железной дороги новым видом транспорта — конкой на электрической тяге. Она есть только в Англии, Североамериканских штатах, и Франции.

-К сожалению до осуществления этого проекта еще довольно много времени. Но в дальнейшем мы имеем намерение электрифицировать конку в Москве, Санкт-Петербурге, и Одессе, -подхватил Струве.

"Однако!"

А старик вдохновенно продолжал.

. Сейчас инженеры завода разрабатывают — первый в мире линейный паровоз с конденсацией пара. Это должно быть оценено на туркестанских железных дорогах... Мы к слову планируем использовать опыт полученный при создании локомотивов для Одессы— мы старались уменьшить вес перевозимой воды...

-Позвольте, на минуточку, Армад Егорович... — оборвал директора Кауфман. Прошу прощения — на заводе точно нет никого кроме нас?

-Э, господин полковник, — разумеется есть. Оставлена смена в котельной и на электростанции -как вы сами видели. Оставлены сторожа -шесть человек. Еще в плавильной -бросить вагранки невозможно...

— И все?

-Несомненно!

-А кто это сюда идет в таком случае?

И в самом деле в цеху дробно отдавались эхом шаги — шло двое или трое. Не прячась -как будто так и надо. Охранная команда дружно потянулась к револьверам.

-Видимо это кто-то из оставленных... Не предупредили... — прошу простить за досадую оплошность, -выдавил Лопушинский.

В сразу после этих слов из за полуразобранного тендера появились два человека -два живых доказательства того что любая самая надежная охрана и самая тщательная подготовка может дать сбой

Первый — немолодой уже в железнодорожной куртке и шапке с тремя околышами — знаком заслуженного опытного машиниста.

Второй — лет тридцати -с отросшей щетиной, в рабочей блузе картузе и фартуке.

На плече — добрых полторы сажени длиной, чуть ли не пудовый металлический лом с загнутым острием на конце.

При виде стольких важных господ они рефлекторно сдернули головные уборы.

-Здравствуйте, молодцы! — произнес Георгий. Кто будете?

Пожилой несколько растерялся а вот более молодой кажется не особо испугался.

Охрана тем временем сомкнула кольцо вокруг мастеровых.

Один из охранников тихо что-то прошипел несущему лом и тот его аккуратно положил, косясь на напрягающихся стрелков на землю, после чего медленно выпрямился с опаской поглядывая на обступивших его агентов.

-Это вот будет Михей Туркин, -указал он на спутника. Машинист. А я слесарь ремонтного цеха буду — Сысой Лобода. По батюшке -Фомин А вы вашство милосливый государь кто извиняюсь будете? -Ты чего -это ж адъютант царский! — забормотал машинист. -Адъютант? -робко переспросил Сысой. -Бери выше, Сысой -я лучший друг царя! — сделал знак прочим не вмешиваться Георгий. А скажи ка мне Сысой Фомич — как рабочие тут живут? -Ну это... Оно того... Жить можно... -Я... это -я домом своим живу, у меня жена да трое ребятишек. Дочки... Раньше в Москве на заводе Гужона — теперь вот к родне женки перебрался. Дом свой — не то что угол в подвале как в Москве... -А заработок какой? Думаю — не много? — И не говори, милосливый государь, не много — хоть и не так чтобы мало — не более тридцати пяти — сорока рублей за месяц. Мастера то — мастера — по сотне бывает... А мы — когда к празднику зелененькую выпишут и то радость. -Что скажете Аманд Егорович? -Так ведь — вы... эээ поймите — у нас лишь недавно миновал кризис... -развел генерал руками. Не год — с восемьдесят второго по восемьдесят шестой продажи падали. Завод казенных ссуд не имеет-с -живем с выручки. И без того стараемся не снижать тарифы... — А чего ты Сысой не отдыхаешь? -осведомился Георгий. Вроде народ по домам распустили. -Так это...Паровоз вот ... обихаживать ужо. Смазывать, ну всякое такое... Вот топку чистить. Резак нужен — он показал на здоровенный лом по-змеиному вытянувшийся на кирпичах пола. Как оказалось на стоянках лежа под паровозом, держа один конец этого резака двумя руками, пропуская его между колосниками топки, нужно подрубать накопляющийся там шлак. -А зачем? — Чтобы значит проходил воздух, иначе топка гореть не будет... -пояснил машинист. -Ну вот — что вы скажете? -повернулся Георгий к инженеру. Не так уж и совершенно ваше детище как посмотрю. -Тут боюсь ничего нельзя поделать! -развел Лопушинский руками. Где уголь там и шлак... И даже если заменить нефтью -то топку все равно придется чистить -форсунки закоксовываются — и это даже сложнее — паровоз для этого должен полостью остыть. Немцы какое то время назад экспериментировали с пылеугольными топками -но насколько я знаю толку не добились. Пока во всяком случае.

Увлекшись разговором с Лопушинским царь не заметил как нервничает Кауфман. По хмурому лицу ходили желваки, руки раздраженно теребили перчатку. Александр Александрович и в самом деле беспокоился. Вокруг — а заводе -десятки если не сотни людей. Люд разный самый — мастеровые — и стачки уже были и буйства -пусть и не на этом заводе. Да еще этот лом... В могучих мозолистых руках небритого здоровяка он неприятно напоминал какое то древнее оружие — вроде альшписа или панцершрека — какими его тевтонские предки крушили доспехи врагов. Он украдкой вытер испарину платком. А Георгий вовсе и не догадывался и близко о чем думает начальник его охраны. Напротив — взирая на этих простых русских мастеровых он преисполнился хорошего настроения. Ему вспомнилось кое-что недавно читаное по германскому вопросу — записки уехавшего в Берлин бывшего ссыльного Виктора Гена уехавшего на жительство в Берлин. Остзейский немец прослуживший полжизни в петербургской Публичной библиотеке, страстно ненавидел все русское, включая музыку и литературу. Еще в 1867 году, он писал что русские — нация варварская и дикая, народ без совести, чести, самодеятельности, спивающаяся и обреченная от этого пьянства выродиться, и еще — что нелепа мысль будто русский может водить паровоз. При этом поводов к столь дикой злобе у его почти что и не было — скорее уж обижаться следовало на "Фатерлянд". Ибо сослан и арестован он был в 1851 году за сугубо германские дела и по просьбе германских властей -как состоявший в переписке с любовницей сужденного к пожизненному заключению немецкого революционера Готфрида Кинкеля. Вину Гена доказать не удалось и он был выпущен на свободу. Но, для верности, власти обязали его под надзором полиции проживать в Туле -целых четыре года.

Показать бы ему если он еще жив вот этих простых мужиков -которые повелевают могучими железными зверьми.

Это Ген был изрядный дурак впрочем. Написал в той же статье "Опять может предстоять решающая битва при Халене, об исходе которой никто не знает. Все это уже было. Монголы, пришедшие из глубины Востока, застряли в Силезии, славяне запросто могут остановиться лишь у Атлантического океана..." Две взаимоисключающие мысли рядом — о том что русские -никчемные дикари и о завоевании ими Европы видимо совсем не смущали немецкого щелкопера. Как и то что в битве при Халене -она же Лигниц — монголы без особого труда втоптали в грязь немецко-польское войско, и увезли с поля битвы целую телегу отрезанных рыцарских ушей.

-Милосливый государь — вернул его к реальности голос Сысоя. Дозвольте мы уж пойдем -а то обеденное время пройдет?

-Да как же иначе! Заодно господа и мы пойдем -хочу узнать чем на вашем заводе потчуют работников. В темной, обширной, с невысокими потолками столовой было довольно народа: машинисты, слесаря, кузнецы.. При появлении начальства они повскакивали с мест но уже понявший планы монарха Аманд Егорович махнул им рукой -мол — продолжайте. На обед тут был борщ с большими кусками мяса, на столах стояли хрен и горчица, горы ломтей ситного хлеба. Вторым блюдом была тушеная говядина с жаренным картофелем. Надо бы снять пробу -как полагалось при посещении кораблей и армейских частей. Но это не полк и не броненосец -да и ложки не захватил...

Из за двери выглянул повар — седой уже но в довольно чистом колпаке и фартуке.

Увидя столько важных гостей всплеснул руками.

-Батюшки! Да что ж...

-Вот братец, -улыбнулся Георгий. Хотел пробу в вашей харчевне снять — а столовых приборов то и нет -непорядок!

-Как же нет? -в притворном (а может и подлинном) ужасе сжал местный кухарь руки на груди. Чтоб у Родиона Хребтова и приборов столовых для господ не нашлось?!

С поклоном он нырнул обратно в дверь и через пару минут появился таща блестящий как зеркало луженый судок а сверху него -поставленную стеклянную тарелку со вторым и хлебом — в ней -ложка и вилка из нейзильбера.

Георгий устроившись за угловым наскоро обтертым столом снял пробу.

Скоса он не без тайного самодовольства посмотрел как вздрогнул Струве -что если харчи не устроят гостя?

Но еда в самом деле была недурна — хозяева Коломенского паровозостроительного не экономили на еде для работников —

-Вижу — кормят вас неплохо? — сообщил он отложив ложку. -Да — верно говорите милосливый государь! — сообщил Сысой тоже успевший проглотить свою порцию. С этим не обижают. Вот у Гужона с Бромлеем в столовой помню -чего было? Каша ячная да солонина или "гусак". -Так что — у Гужона вас гусятиной кормили? -изумился Георгий. -А ваша милость извиняюсь -улыбнулся рабочий. Не тот гусак что га-га... Это внутренности бычачьи... Одно слово, собачья жизнь была, — продолжал рабочий, — а иной раз и собаке дворовой позавидуешь. Слава Богу в Коломне место нашел — жить можно. -Гужон значит...Ну ладно. Спасибо Сысой... Георгий сунул руку в карман черт -денег то и не взял! Зачем царю деньги? Но тут рука его нашарила металлический кругляш. На свет появилась монета в пять рублей — образец недавно отчеканенный — с его портретом. Как раз перед поездкой с монетного двора приносили. -Держи! Только уговор — не пропей -купи жене и детишкам чего-нибудь или сапоги новые. Царь вот не пьет. Весь вид мастерового выразил недоверие — неужто царь может не пить? Царь -и не пить? Так он и стоял вертя монету в руках а потом внимательно вгляделся в профиль на золоте... И пошатнулся.