— А, вы проснулись? — Углядел он Федора. — Бене! Ну и что мы будем делать?
— Почему вы не разбудили меня раньше?! — Зашипел Федор.
— Я посылал моряка, — ответил Окассий, — но вы прогнали его пинком.
— Я... — Федор запнулся, пытаясь сообразить, был ли это тот моряк, который пытался спереть его оленьи туфли, или он еще кого угостил позже; — но это уж точно сейчас было неважным.
— Когда император послал всех нас в путь в одной каюте, — сузил глаза монах — я молчал. Я понимаю, что такое конспирация. Но почему нам не дали в эскорт отряд солдат, или военный корабль? Так-то в империи организуют дела? Наше путешествие сейчас закончится, не начавшись...
— Побухтишь потом, — отмахнулся Федор. — А сейчас мне нужен мой щит и меч.
— Поздно, — констатировал монах.
И правда, уже было поздно. Вражье судно подошло вплотную и ударилось по касательной — скула в скулу — так что от навала бортами "Наперстница Ветра" вздрогнула, будто раненное животное. Федор и все, кто был на мостике, едва удержались на ногах. Матросы внизу застенали. Пиратский корабль проскочил высокую носовую надстройку купца, и дошел до более низкой середины. Здесь в фальшборт вцепились абордажные крючья и багры, а затем на палубу посыпались свирепые головорезы, от которых буквально разило убийствами и жесткостью. Федор мрачно подумал, что теперь между его мечом, щитом, кольчугой, и прочим, что он так любовно выбирал в арсенале, — теперь стоит живая стена, и они так же недоступны, как на дне морском. И только в этот момент пираты завыли, — как волки над добычей.
— А где Парфений? — Вспомнив спросил Федор Монаха.
— Молится в каюте.
— Каждый делает, что умеет... — Качнул головой Федор. Он мацнул рукой свой серповидный нож, но одернул руку, потому что углядел кое-что получше. — В ящике у борта лежали толстые палки, которые использовались матросами как рычаги. Он подхватил один. Отполированный руками до блеска, тяжелый как дубина. Отлично!.. Здесь же у Фальшбортов в пазах стояло несколько щитов — это были не удобные щиты воинов, а ростовая защита для стрелков, когда они сопровождали судно, и использовали надстройку, как стрелковую башенку. Просто сколоченные доски с ручкой. Но неуклюжий ростовой щит, все же был лучше, чем ничего, — тем более, что у Федора не было кольчуги. Федор ухватил щит, и потащил его к единственной лестнице, ведущей вниз с кормы.
— Что вы делаете?! — Взвизгнул капитан Авксентий. — Бросьте оружие за борт, пока никто не видит! Они же поубивают нас всех!
— Умолкни балласт, — огрызнулся Федор, прикидывая, где лучше встать, и сможет ли он в одиночку хоть насколько-то перекрыть лестницу, чувствуя, как тело готовится к бою, и покрывается мурашками, а мир делается резче и ярче.
— Мы не настолько смазливы, чтобы нас взяли в гаремные мальчики, — сплюнул комес, — все что нам светит — кайло в каменоломнях; а я для этого староват. — И его морской нож тоже покинул ножны. Комес встал рядом с Федором.
Пираты между тем, растеклись по палубе, частью скатились в трюм. Но основная часть волчьей стаей шла к корме. Вел их колоритный человек, выделявшийся в толпе, будто лев среди шакалов. Высокий, могучий, в богатой кольчуге, на которой подбором колец разного цвета были исполнены изречения на арабском языке, в сверкающем шлеме, поверх которого был намотан богатый тюрбан, с тяжелой саблей, и развевающейся угольно черной бородой, которой он зарос почти до самых антарцитово-черных глаз. Не иначе, это и был пресловуто-ужасный Махмуд.
Эй там, на корме! — пророкотал бородач, сверкая очами. — Сложите оружие, и будете жить. Но если хоть один удар будет нанесен моим людям — клянусь бородой Пророка! — Я нарежу вас ломтями, чтобы рыбам было удобней обедать.
— Мы сдаемся! — Тут же пискнул Авксентий.
— Он сдается — Фыркнул Федор.
— А вы? — Уточнил снизу бородач.
— А нам и так неплохо.
Бородач меланхолично развел руки.
— Аллах свидетель, кафиры36, я пытался быть к вам милостив. — Он чуть повернул голову к своим людям, и махнул рукой, — убейте этих нечестивцев!
Орда пиратов рванулась по палубе, как псы спущенные с привязи. Федор половчее перехватил свою дубину. Но не успели пираты еще даже вскарабкаться по лестнице, как — свистнуло — и в тяжелом щите Федора дрожа засела стрела. Он поискал откуда был выстрел, и увидел нескольких лучников, которые сидели на мачтовой корзине и рее пиратского судна. Если бы не волна, качающая суда, быть той стреле у него в голове... — У, мерзавцы!.. Федор погрозил дубиной стрелкам, и повернул щит, пытаясь укрыть и от лучников, и от бегущих снизу. В этот момент комес подтащил второй щит, прикрыв Федора сбоку. Федор одобрительно кивнул. Теперь их щиты образовали угол, в котором Федор перекрывал лестницу, а комес закрывал от стрелков. Через секунду за двумя щитами стало тесно. Сперва сюда же, под защиту забрался и поп Окассий, а еще через мгновение Капитан Авксентий, дрожавший как осенний лист.
Первым по лестнице взлетел какой-то бербер, в широченных штанах до колен, с круглым щитом и клевцом в руках. Из-за крутизны лестницы он заведомо был в проигрышной позиции. Бербер не стал бесполезно долбится в щит, а попытался использовать пробойник клевца как крюк, — подцепил щит Федора сбоку внизу, и стал его оттягивать. Федор не стал играть в пертягайки, а сразу же влупил своей дубиной в щит берберу. Тот пошатнулся, и Федор добавил еще, смяв берберу руку так, что щит нахлобучил того по его собственной башке. Бербер потерял равновесие, и полетел кубарем вниз, попутно увлекая еще двух товарищей.
— Подходи на раздачу! — Рявкнул Федор.
Следующим после бербера под раздачу залез какой-то рябой, с восточным разрезом глаз и жидкой бородой. Щитом ему служил расширенный наруч, не сковывающий кисть, поэтому он держал в двух руках средней длинный копье. И с этим копьем он был хорош. Первый же его тычок так точно летел Федору в лицо, что тому пришлось спрятать голову под щит. Выглянув из-за своей защиты чуть в стороне, Федор снова едва успел убрать физиономию от острого пера, сбив его в сторону своей дубинкой.
Третий тычок едва не лишил его глаза, и Федор метнул в узкоглазого самый грязный матюг, из тех что он знал. Узкоглазый ощерился. Пока он стучал копьем, связывая Федора, мимо него уже пытался протиснуться по узкой лестнице другой пират — с каким-то гибридом копья, и пожарного крюка — вдвоем им будет сподручно сдвинуть щит, и попотчевать железом потерявшего защиту гвардейца. Противопоставить этому Федор ничего не мог, и он уже от отчаянья подумывал метнуть свою импровизированную дубинку, надеясь оглушить ловкого копьеносца, как вдруг... Что-то длинное вылетело по правую руку от Федора, и влепилось узкоглазому копьеносцу в грудь с такой силой, что-тот отлетел назад чуть ли не на метр, — и рухнул на головы своих товарищей. Оглянувшись Федор увидел, монаха Окассия, сноровисто втягивающего свой посох обратно за ограду.
— Добро монах! — Улыбнулся Федор.
Дротик влетевший в щит Федора, пробил его и едва не пригвоздил ему кулак сжимавший ручку. Щит был дешевкой, без стальной полосы для защиты руки... Еще один дротик застрял выше, пробив древесину своим клювом почти на уровне глаз.
Сбоку один худой жилистый пират, зажав короткий тесак в крепких зубах, невообразимым тигриным прыжком взлетел вверх, вскарабкался через перила, и оказался на кормовой площадке, минуя лестницу. Окассий, не успевший сбить появление пирата на перилах, встал перед ним, выставив свой посох, но стараясь не выходить из-за укрытия щитов. Пират перехватил тесак, и нанес мощнейший косой удар, мысля надрубить деревянную палку. Поп блокировал удар, раздался странный звук — отдача от удара едва не выломала пирату запястье. Пират в изумлении отступил, оглядывая соперника. Часть коры на посохе Окассия оказалась срублена, а под ней проступил до той поры спрятанный в деревянной оплетке металлический прут; который собственно настоящим посохом и являлся. По той же причине на лезвии тесака появилась здоровенная щербина. Пират горестно охнул, углядев, как испорчено его оружие.
— Что дружок, тесачок попортил? — ощерился Окассий. — Мой посох зовется — "Убийца Мечей".
Пират яростно зашипел, и бросился на Окассия, но тот ловко пнул его нижним концом посоха в голень, а на обратном движении верхним концом посоха так зарядил пирату сбоку, что тот влепился обратно в перила, перевалился через них и убыл обратно к своим товарищам. Еще одного молодца, который так же пытался подтянутся через перила, поп не чинясь оходил посохом по голове.
Федор, щит которого все вздрагивал от ударов смертоносных металок неприятеля, вдруг сообразил, что и его импровизированная дубина не одинока. Он ведь забрал её из ящика, где лежало еще несколько её товарок. Он обернулся за щитом, и углядев застывшего в прострации капитана, пнул его ногой, и показал палку в руках — тащи сюда все эти дубинки!
— Это вымбовки, — машинально пробормотал капитан.
— Мне начхать! Тащи! Только берегись стрелков!
Капитан хотел заспорить, но наткнувшись на Федоров взгляд, умолк, и скрючившись побежал к ящику.
По лестнице меж тем уже карабкался новый штурмовик. Необъятной ширины богатырь-тюрок, в паноплии — щит, кольчуга, островерхий шлем, и боевая секира, которую тот держал легко, будто клюшку для чогуна. Между шлемом и верхней кромкой щита шевелилась будто волосатая гусеница одна сросшаяся бровь, накрывавшая сразу оба злобных глаза. Могучий кривой нос, который сами тюрки почитали орлиным, а иные скорее попугайским, — хищно подергивался. Подельники подбадривали из-за его широкой спины богатыря одобрительными воплями.
Поп справа снова пробил посохом, и Федор успел поразиться тому, как поставлен удар у святого отца — не всякий воин так делал копейный выпад. Однако подступающий богатырь был готов — его щит вскользь принял удар комеля посоха, и сбил его в сторону. Это была хорошая, грамотная отбивка, и богатырь ничем не рисковал — он еще не подошел на удар дубины Федора. Однако Федор огорчил его иным способом: — прямо с плеча, сильным разгибом руки зашвырнул свою-дубинку богатырю в голову. Дубинка-биток с посвистом вмазалась аккурат в могучий нос. Богатырь всплеснул руками, выронил секиру, и повалился спиной на задних товарищей.
— Ловок, пассажир! — Вскричал комес.
— Молодец, ромей — сдержанно похвалил поп Окассий.
Федор обернулся. Капитан уже вернулся обратно, и сгорбился под щитом, неуклюже сжимая в руках несколько палок.
— Будешь подавать! — Приказал Федор, хватая у него из рук новую палку.
Снова свистнуло — еще стрела прошла мимо двух кромок щитов, и буквально прошла впритирку рядом с Федором. Снова стрелял лучник с вражеской реи. Федор крякнул, примерился и — вы еще не знаете, что такое славянские городки! — с могучим размахом запустил дубинку в лучника. Дубинка вертясь описала параболу, и шлепнула в лучника так, что тот выронил лук, и сорвавшись с мачты, поцеловал палубу, да больше и не шевелился.
— Еще! — Протянул руку назад Федор.
В руку ему легла новая дубинка.
Федор повел взглядом по ораве врагов внизу — ему глянулся губастый кучерявый негр в плетеном веревочном панцире, с целым колчаном дротиков. Дубинка поразила негритоса — прихоть случая — в самое греховодное место, и тот пал сжавшись в клубок, огласив море жалобным воем.
— Еще! — Новая дубинка приготовилась к полету.
На этот раз досталось какому-то экзальтированному типу, который вроде и не был воином, а видимо был кем-то вроде бродячего проповедника. Белобородый, с безумными глазами, и в лохмотьях. Оружия у того не было, но забравшись на ванты он так оглушительно вопил, подзуживая толпу, что Федор рефлекторно запустил дубину в него. Как раз на конце тирады, где крикун призывал "обрушить на слуг тагутов джихад меча" — дубинка бумкнула того в центр масс, после чего проповедь прекратилась, а сам пламенный оратор ухнул с вант за борт, — только булькнуло.
— Как ты говоришь, называются эти штуки? — Кратко обернувшись спросил Федор капитана.
— Вымбовки.
— Отличные штуки! Еще!
Следующая цель так и мозолила глаз, — Федор запустил дубинку в шикарного предводителя пиратов. Неумолимая деревяшка сверкнула в воздухе как молния, и... Ловок был чернобородый вожак — отбил на подлете, не щитом даже, а маховым движением плоскости меча.
— Еще! — Федор протянул руку назад, и получил очередной снаряд.
— Последняя! — Предупредил дрожащий голос капитана.
Федор досадно фыркнул и опустил руку, уже готовую запустить дубину в полет.
— Хватит этого балагана! — Проревел чернобородый. — Сдавайтесь!
— Я тебя на вымбовке вертел! — Рявкнул Федор.
Черноволосый побагровел.
— Полновесный золотой румейский солид37 из моей казны, тому, кто принесет мне голову этого клоуна — раздельно произнес предводитель Махмуд, и показал мечом на Федора.
Орда взревела. Губастый негр прекратил стонать, и пожимая левой рукой мошонку вскочил на ноги. Носатый богатырь, зажимая кровянку из носа, попытался оттолкнуть тех, кто его поддерживал, но его уже никто не поддерживал — все рванулись зарабатывать золотую монету. Пираты хлынули к корме с неодолимой силой речного разлива.
Федор схлестнул дубину с булавой какого-то египтянина, успел стукнуть по пальцам долговязому желтоволосому типу, который схватил его щит. Но щит уже вырывали откуда-то снизу. И одновременно в щит стучало чье-то длинное копье. И одновременно египтянин снова вознес булаву. А кто-то уже лез на перила в обход лестницы, и поп Окассий не успевал сбивать их посохом. Щит снизу уже буквально уходил, разгибая руку, — еще несколько секунд и его либо вырвут, либо просунут под него копье. От напряжения и отчаянья Федор закричал. И... руки, тянувшие его щит, отпустили, оружие стучавшее по щиту опустилось. Пираты отступили на шаг. И Федор даже не успел поразится волшебной силе своего вопля, как вдруг услышал нечто, что перекрыло его вопль, и понял — не он испугал пиратов — где-то над морем трубил боевой рог.
Пираты растерянно завертели головами. Батька Махмуд нахмурившись оттолкнул в сторону попавшегося на пути подчиненного ротозея, и подскочил к левому борту, где был пришвартован его собственный корабль. Федор подтянул к себе щит, и тоже посмотрел на море, пытаясь поймать направление звука. И увидел. С того же левого борта к ним на всех парусах шел корабль. Зоркий глаз Федора выхватил сидящих в ней молодцов в кольчугах и набивных рубахах. Часть из них, что еще не одела шлемы, была брита на лысо, а часть носила странные прически, где волосы были на лбу и боках, а на затылках выбриты. Момент — и лысины и странные прически сокрылись за коническими шлемами с наносниками, поднялись щиты, — молодцы готовились к бою. Один из молодцов взобрался на поднятый нос корабля, и сложив руки лодочкой, закричал.
— Я Роже де Бриуз, — младший сын барона. Ваши корабли — моя добыча. Вы все — мои пленники. Нужен ли вам бой, чтобы признать это?
— Это еще кто? — Удивленно пробормотал Федор.
— Похоже, что нортманны38. — Отозвался Окассий, разглядывающий чужаков, приложив ладонь ко лбу козырьком. — Из тех, что пришли с севера, отторгли часть древних галльских земель у франков, и осели там.
