Русский шпион-инопланетянин

Чуть ли не времен Иисуса. Изобретена древними евреями, в период гонений, в библейские времена. Использовалась крайне редко и в самых исключительных случаях. Тогда ж мученичество, как "само собой" воспринималось. Вполне возможно, что и маленького Иисуса, в своё время спасли при помощи этой же маскировки. Кое-что из их постулатов перенял, точнее заново "родил" ваш Станиславский. Но все равно, его "систему", даже бледным подобием оригинала не назовешь. По их методе ты не просто вживаешься в личность другого человека, — ты становишься им. Подозреваю, что, если долго "быть в образе", возможно, либо раздвоение личности, либо совсем там, в своём "втором я", останешься. Надо просто создавать "куклу", исходя из своих физических данных. И очень четко себе представлять, что ты хочешь. Видеть своего героя. "Пятнашка", кстати, это максимальная разница в росте, возможная на достаточно долгий период. Грим применяется по минимуму. Откуда бы древние евреи силикон взяли? Кукла делается с расчетом, чтобы в неё можно было как можно быстрее войти. При нужде использовать её годами. Я в "Леци" применяю только линзы, кое-какие аксессуары и скрадывающую фигуру одежду.

— Интересно... Никогда бы не подумал... А что там по стрельбе?

— Тоже круто. Долго рассказывать, иди, спать ложись. Чтобы тебе было любопытно, скажу вкратце. У них по психологии такой подход: Курсант не обязан верить в то, что он попадет в цель. Он убежден, что не умеет промахиваться. Порок такой. Неумеха, Бог не дал, такая вот досада. Ну и так далее. Иди, отдыхай. Потом расскажу.

— Подожди! Уже иду. Только скажи: ты там, в машине, подростком, и вот сейчас, это вообще разные люди?

— Вот именно! Ты пока что понравился только Леци! Я тебе этого не говорила! — лукаво улыбнулась Гейша.

И я пошел к себе в спальню.

— Что ж ты, засранец, не помог Бате? Когда я не знал, что девушке врать? — спросил у Дэвиса, мостясь на кровати и разворачиваясь к стене.

— А как? Ты ж, как её увидел, такого мне пинка наладил, что я летел, пердел и радовался. Подсознание твоё расстаралось. Смутилось, застеснялось оно, видите ли, — обиженно возник в голове Дэха.

— Не мудрено, — прокряхтел я, — такая девушка...

— А я что тебе говорил? Ты ещё не верил!

— А как ты просёк, что она в таком классном гриме? Почему я, этой информацией не владею?

— Потому, что ты не интересуешься моими делами! Нашими с Гейшей интернетовскими увлечениями!

— Если не хочешь в самый дальний и тёмный угол чемодана, прекрати называть Гейшу "своей"!

— Ой, как мы взревновали-то! Успокойся, я и не претендую. Она же не компьютер... к сожалению. Так вот... Был я в её "амбарчике", так что в теме. Там ещё много чего интересного сложено. Она и половины не знает.

— А как ты туда пробрался? Она ж говорила, что он блокируется по страшному?

— Ну да, вполне прилично закрывается. Там действительно, шикарный лабиринт на выходе, во внутреннем помещении, где, казалось бы, кроме своих никого, и быть не может, решетки с потолка падают. На "свой-чужой" каждые 10-45 секунд проверяют. Хаотично. В смысле бессистемно, без алгоритма, чтобы "робота" не подключить.

— Как ты там крутился?

— Да нормально. Здесь как раз разница в технологиях и сказывается. Там в основном выходить трудно. Внутри-то и Ларёк побродить бы смогла.

— Какой ещё "ларёк"?

— Да Гейша на..., пардон, твоя! Зовут её так, проспишься — познакомишься.

— Ладно, разберёмся... И как ты вышел?

— Запросто! Там программой дается время на прохождение лабиринта. И чтобы ложных направлений не было зафиксировано. Никакого левого тыка. Я просквозил, как намыленный. Ещё и притормаживать пришлось. Вдруг опережение графика тоже ошибка? Я вообще мог их лабиринтик напрямую распахать, по ниточке. Хрен бы они меня остановили! Но это было бы уже вторжение. А так они и не в курсе: "а был ли мальчик?".

— Понятно. А...

— Давай спать? Хочешь, я тебя усыплю? А то ты мечтать начнёшь, о новой знакомой. Одеяло свалится...

"Что это он так настойчиво "утаптывает" меня в койку? Видать дела какие-то личные есть... Опять поди хакерские изыскания..." — подумал я рассеянно и согласился:

— Ну, давай...

И провалился в сон.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ГЕЙША. ДЭВИС, ЙОСЯ — СМЕНА СТАТУСА.

Проснулся оттого, что импортное, итальянское солнце светило в глаз. Посмотрел на часы — стрелки, на "Дэвисе" показывали тринадцать тридцать. В квартире вкусно пахло. На мой непросвещенный взгляд оладышками, беляшами и каким-то помидорным соусом. Стоп! Я попытался поймать промелькнувшую толи мысль, толи ощущение. На "Дэвисе" ?! Вот оно что!

Снова поднёс к глазам левую руку, разглядывая новый образ Дэхи. Ну, ну... "давай спать". Следовало бы догадаться, учитывая, как ему понравилась Гейша. Модель, даже с привлечением Дэхиных "закромов", была мне абсолютно неизвестна. Что-то изящное, не помпезное, но вместе с тем очень и очень элегантное. На роскошном циферблате значилось: "John Davis".

— Что это? — коротко спросил у Дэхи.

— Лазанья, — так же лаконично ответил Хранитель.

— Я не про еду! Что это за внешний вид?

— Это моя разработка. Я себя так вижу. А что?

— Ничего! Ты видишь себя дороже самолета! Как я на люди с таким эксклюзивом появлюсь? Мы же в Африку собираемся! Представь: я весь такой в рванине и с охренительными часами на руке. Нас из-за тебя через день грабить будут!

— А ты боишься?

— Да причём здесь страх? Как я к той же Гейше с тобой выйду? Или ты думаешь, что кто-то может тебя не заметить? Полагаю, золотой корпус, это самая "дешманская" часть "твоего видения"?

— Ну... как бы да... Стекло, например, из чистого природного алмаза вырезано.

— Как это?

— Ну... создал алмаз, чуть побольше "Мариенгофа". И выпилил себе из него лобовое стекло.

— Хорошо, что ты не автомобиль! Или телефон... Ох, ты... Вашу ж Природу-мать... Йося! Ты где, паршивец!?

— Тут я, рядом, в джинсах лежу... — заранее виновато и меланхолично отозвался телефон Йося.

Перегнувшись с кровати, я подхватил лежащие на пуфике штаны.

"Предчувствия его не обманули"! Вместо "обычного", миллиона за полтора рублей, Вирту, я достал из кармана очередное невообразимое чудо.

Здоровенный наладонник, весом раза в три больше моего бывшего Йоси. С огромным экраном, корпусом из чистого золота и где только можно инкрустированный бриллиантами. Вместо скромного "Vertu", на нём сияло гордое: "Joseph".

— "Ах, Йозеф, Йозеф...

Старый, таки добрый Йозеф...

Такие есть на свете имена..."

— процитировал я известную песню Аркадия Северного. — Почему сразу не Jesus? Кто тебя так изуродовал, чучело?

— Сам. Дэха помогал маленько.

— И что? Что мне теперь делать? С такими красавцами?

— Подумаешь, ... меня можно вообще из кармана не доставать... Я и так прекрасно слышу, что ты мне говоришь. И передать всё из кармана сумею...

— Так ты ж тяжёлый, как бутылка водки! Как тебя в кармане постоянно таскать?

— Я попрошу Дэсю, чтобы он "добавил тебе мощности", — ещё сильнее "насупился" Йося. — Не, главное, что сам он таскался полдня по магазинам... футболки, штаны себе всякие покупал — это нормально... А как мы захотели себя маленько в порядок привести...

— Знаете, почему мы когда-нибудь "запалимся", а то и вообще, погибнем в страшных муках? Не оттого, что мы рисковые ребята и не из-за любви к опасным приключениям, не-е-ет! Мы сдохнем из-за двух влюблённых электронных созданий! Втрескавшихся в человеческую самку хомо сапиенс! Ну, кьоши, ну, засранцы! Даже роботы у них хвастуны страшные! Дэха! Немедленно вернись к своей любимой стиральной машине! А ты, Йося, будь верен своей электронной пылесосихе! Твой прототип, между прочим, сроду хвастуном не был!

— Ну, это ты так, Батя, думаешь... — отпарировал Йося. — Кроме того мой папа Йося тоже бабник! То есть я хотел сказать — любит нравиться женщинам!

— Нет у меня стиральной машины, — грустно, видимо сдаваясь, буркнул Дэвис.

— Будет! Если ты перестанешь дурковать и привлекать к себе дурное внимание.

— Давай так... мой настоящий внешний вид мы оставляем, зато я обещаю, что больше ничего из себя корчить не буду, — предложил Дэха.

— Конечно, не будешь, круче же некуда, — согласился я. — И как к тебе, такому эксклюзивному, народ будет привыкать?

— А это твои, Бать, проблемы. Врать ты лучше нас двоих умеешь, придумай что-нибудь. Спас ты, допустим, принцессу... и она подарила тебе часы. В знак благодарности.

— Ага. Продала дворец и подарила мне часы. Букингемский я имею ввиду!

— А ещё я договорюсь с Йосей, чтобы он принял прежний, скромный вид, — продолжал "дожимать" меня Дэся.

— Но имя я своё себе оставлю! И вашим Вирту, больше не буду! — вставил печальный Йося.

— Ну, как поет Юля Савичева, "оставайся такой, как есть", у нас демократия, — уступил я Дэхе, но заметил злорадно, — всё равно она тебя вчера "Blancpain"-ном видела!

— Я думаю, что нет. Видишь ли, как только она села к нам в машину, я сразу же в режим "стелс" переключился. Кроме тебя, меня не видел никто. Не мог же я предстать, как попало перед дамой!

Накинув светлую тенниску, чтобы не пыжиться изготовленными Дэсей "мощами", присовокупил к ней белые брюки и направился умываться.

Из кухни-столовой донёсся голос Гейши:

— Чиф! Закончишь, приходи завтракать!

От её голоса меня слегка тряхнуло.

"Привыкать надо, брать себя в руки, хуже пятнадцатилетнего пацана!" — подумал, развешивая на кронштейн полотенце.

— Ты любишь лазанью? — спросила Гейша, когда я чисто умытый, без надобности побрившийся и пахнувший элитным парфюмом, стыдливо просочился в кухню.

— Не знаю, я её в жизни не пробовал, — сердито буркнул в ответ, ероша уложенные волосы. Потому, что рядом с Гейшей, в её простеньком, домашнем халатике, прилизанный и "начепуренный" субъект явно выглядел идиотом.

— Как спалось?

— Нормально! Слушай, мать, а как тебя звать на людях? Гейша, как-то неприлично. "Чиф" еще, куда ни шло, подумаешь, подружка над бойфрендом дурачится. А вот "Гейша" — не звучит, режет ухо.

— Настоящее моё имя (по докуме-е-ентам! — пропел Дэха) — Лоредена Бинетти.

— Я знаю Лоредану Берте — старая хрипатая итальянка. Одна из моих любимых певиц.

— У нас тоже все знают Лори. Хотя её больше любят люди старшего поколения. Моя мама, например. Подозреваю, что при выборе моего имени, эти мамины, музыкальные пристрастия учитывались.

— Рад, конечно, за твою маму. Но ничего не могу с собой поделать. Мне и "Битлз" нравятся.

Некоторое время мы молчали. Гейша улыбалась, глядя, как я пожираю её лазанью. Потом, окинув меня смеющимся взглядом, произнесла:

— Ты оказывается страшный пижон, Чиф! Если едешь знакомиться с девушкой, то непременно на "Роллс-ройсе".

— Прокатная контора заберет его сегодня. У вашего отеля "Синий бриз", в пять часов вечера, — перебил я красавицу.

— А вот, вещицу, тоже заберут? — показала она пальчиком на "Дэху".

— Нет, — проворчал я, пряча руку под стол. — Это если заберут, то уже вместе с головой.

— О, как? — удивлённо приподняла брови Гейша. — Интересная обмолвка... Что, часы без головы не снимаются?

— Эти скорей всего нет.

— А что за модель? Что за фирма? Ты извини, что любопытствую, просто у меня папа был часовщик. Всё детство провела среди часов, в папиной мастерской. Поверь, я видела много всяких. Но вот таких, ни в реальности, ни в проспектах не наблюдала. И, прости за бестактный вопрос, ты где их взял? Судя по всему, ни ты, ни я, ни мы вскладчину, такой шедевр ювелирного и часового искусства не купим. Пожалуй, часики эти в несколько раз дороже прокатной машинки будут.

— Где взял, где взял... Давай я лучше тебе байку расскажу!

Ко мне вернулось хорошее настроение. Во внезапно озарённой голове закрутились интересные соображения и бешеная благодарность Дэхиному выбражанию. Без нереальных часов, мне бы моя мысль и в голову не пришла. Развалившись на стуле и прихлёбывая какой-то прохладный, кисловатый напиток, я начал рассказывать.

— Есть у меня друг, в Москве, пожилой уже, в институте работает. Доцентом каким-то, они все там "доценты с кандидатами". И был у него в начале девяностых один случай... Вот, как он мне рассказывал:

"Институтишко у нас никчемный, теоретики, фундаментальной наукой занимаемся. Так что особо мы не барствовали. Как пошла перестройка, начал директор, для выживания, часть ненужных помещений фирмачам сдавать. В общем, охраны ни стало, считай никакой. Поди там разберись, кто свой, кто чужой, всех пропускали. И вот, зачастили к нам бомжи, в институтскую столовую. Сам-то я не видел, коллеги рассказывали. Встанет, говорят, и смотрит в рот. Только ты остановишься — хвать! — и давай доедать! А народ у нас интеллигентный, тактичный... смутятся, потупятся и уйдут.

И вот пошел я как-то обедать. А что-то рассеянный был, думал, как один тупичок в своей работе объехать. Уткнулся в проблему, никак дальше продвинуться не мог. Беру поднос, подхожу к раздаче. Взял салатик, первое, второе, компот, сигареты и пачку жвачки ребенку. Выгрузил всё это дело на столик, и вспомнил, что жвачку на кассе забыл. Сходил, забрал, возвращаюсь, смотрю, за моим столиком бомж сидит. Салат мой трескает. Я подошел и смотрю на него. Он тоже смотрит, вопросительно так. Мол, скоро ты смутишься и уйдёшь? А вот хрен, думаю, тебе! Подвигаю к себе первое и давай жрать! Он даже дернулся как-то нервно, видать не ожидал, что я таким бойким окажусь. А я наяриваю, не обращаю на него внимания. Он салатик мой медленно так ковыряет и смотрит злобно, ждёт, бомжара, когда я уйду. Хрен, думаю, дождешься! Не закончив первое — хватаюсь за второе. Он аж затрясся весь! Я компот залпом выпиваю, смотрю — сигарет на столике нет, видать в карман уже засунул. Разворачиваюсь уходить... и вижу... Вот он, столик мой стоит. На спинке стула "Третья лаборатория — козлы!" вырезано. Мой любимый в нашей столовой стул. Крепкий, не скрипит, да и с надписью я солидарен. На столе салат, первое, второе, компот и пачка "Кэмэла" валяется. В общем, в нашу столовую я потом с год не ходил. Жена с собой "торбасок" собирала...".

— Забавно! — рассмеялась Гейша. — Он бы у нас, в Италии, такой фортель выкинул. Лучше на рабочих окраинах, где-нибудь в пиццерии, ближе к порту. Да чтобы там рыботорговки собирались... Был бы у тебя друг-инвалид.

— Да уж лучше быть инвалидом, чем идиотом... или "любопытной Варварой", — хмыкнул я. — А теперь полный аналог этого случая, только уже со мной и этими часами.

Я их нашел, серьезно. В камере хранения, на вокзале.

В общем, катался как-то в районе Копылова, есть такая улица у нас в Красноярске... А тут звонит мой друг Йося, и говорит:

— Миха, ты будешь надувной плот забирать или нет? Если что, давай, пока я у Калины на базе!

— Буду, — говорю, — ждите, сейчас приеду.

А у меня не то, чтобы полная машина барахла, но если загружать эту хрень, то надо салон слегка освободить. Что делать? А там ЖД вокзал рядом. Дай, думаю, заскочу и кое-что в ячейку сброшу. У нас, в России, знаешь какие камеры хранения? Ты в жизни таких не видела! Хреновых я имею ввиду. Железная дверка и четыре дурацкие крутилки, для механического шифра. Так вот, забежал в помещение вокзала, а у них там ремонт сделан. Ячейки суперсовременные с электронным шифром. Компьютерный набор. Класс! Ну, купил жетон, закинул в ящик кофр со спиннингами, рюкзак с катушками, набрал код, да и полетел к Калиниченко на базу, за обещанной халявой.