Тропой лекаря-3. Дар целителя

Страшно это...

Я проверила свои силы... примерно, половина. Меньшая половина у меня еще есть, а большую часть я уже истратила. И посмотрела на магов.

— Вы меня сопроводите?

— Госпожа Ветана, — начал было один из магов, кажется, Раст Шерран. — вы понимаете...

— Я все понимаю. Этот человек мой друг. Маркизу я многим обязана. А потому — либо вы меня сопровождаете, либо я иду одна, — отрезала я. Голова чуть кружилась... тяжело.

Только один раз я так работала, в ту ночь, когда доставили 'невольников'. Монотонно, непрерывно, разве что сегодня не надо было скрываться — любому, кто попробовал бы хоть взгляд неправильный бросить, маги вырвали бы глаза, и в уши засунули.

— Я распоряжусь насчет кареты, — нарушил молчание Алан Шенс.

— А лошади нет?

— Есть. Вы удержитесь в седле?

— Пока — да.

Лорт коснулся моей руки. И столько всего было в его глазах... благодарность, надежда, преданность...

— Спасибо, госпожа Ветана.

— Не стоит благодарности.

* * *

Приближенный Фолкс чувствовал себя просто отвратительно.

Болела голова, все тело горело, его мутило, даже руку поднять было тяжко...

— Что со мной?

Магов не было, служитель, один из тех, кто ухаживал за ним и прислуживал, отвел глаза.

— Его величество сделал заявление...

— Что это?

— Проклятье на город. Черная смерть.

Фолксу стало по-настоящему дурно.

Черная смерть... она же города вымаривала...

Ах, почему он не нашел мага жизни? Почему был так беспечен?! Вот в такие минуты и понимаешь, в чем истинная ценность! В жизни!

А жить так хочется. А не получится...

— У нас шестнадцать человек больных, двое очень плохи...

Такие мелочи приближенного не интересовали.

— Что еще он сказал?

— Что есть лекарство от болезни.

Фолкс перевел дыхание.

ЕСТЬ ЛЕКАРСТВО!!!

Какими хрустальными перезвонами звучат эти два слова для приговоренного к смерти — можно даже не описывать. Это не просто счастье. Это — ЖИЗНЬ!

— Где?

— Сказали, навязать алую ленту на дверь и ждать. К нам придут.

— В Храм? Не думаю...

— Светлейший?

— Найди кого-нибудь, пусть узнают подробнее.

— Вроде как упоминали лечебницу для бедных...

Голова у приближенного болела с каждой минутой все сильнее, но это не помешало ему выстроить логическую цепочку. Он и не то бы еще сообразил, когда речь идет о спасении его собственной, бесценной и трепетно оберегаемой жизни.

Маг жизни — Шантр — Лечебница для бедных — Гентль Шир — Маг жизни...

Вывод был прост.

— Прикажи закладывать карету. Мы едем в лечебницу для бедных.

* * *

Я ехала по городу, и не могла сдержать слез.

Назовите меня дурой, истеричкой, несдержанной соплячкой — кем угодно, я не обижусь! Алетар всегда был таким живым! Таким ярким, веселым, где-то строгим и чопорным, где-то легким и ярким, но сейчас...

Улицы вымерли. Пока не в буквальном смысле слова, но на каждом, практически на каждом доме трепетала алая лента, и я закусила губу, понимая, что да. Там, в этих домах тоже лежат люди, которым требуется моя помощь, а я проезжаю мимо. Еду лечить человека, которого знаю, и оставляю кого-то другого на смерть. Может быть, более достойного, или просто — хорошего человека.

Почему так...?

Лорт коснулся моей руки. Он ехал рядом со мной, показывал дорогу, и отлично видел, что я чувствую.

— Госпожа Ветана, его величество... он что-то сказал?

— Да.

— Он справится?

Соврать я не смогла.

— Он сказал, что есть шансы. Всего лишь есть шансы, Лорт.

— Тогда я спокоен. Вы нашего короля не знаете, а я при маркизе уж сколько лет, и Эрика видел, и отца его... я вам так скажу, если хоть толика шанса есть, он его зубами выгрызет. У судьбы из глотки вырвет.

Хотелось бы верить. Хотелось бы.

Но сейчас мне очень больно. Я проезжаю по улицам, ощущаю страх и боль из-за каждой двери, и мне страшно. Мне очень-очень страшно...

На ручке двери дома маркиза трепетала алая лента. Лорт помог мне спешиться, и мы зашли внутрь.

Тишина...

— Слуги...?

— Разбежались. У всех семьи, дети... Я один остался.

Я кивнула. Маркиз и так не держал большого штата людей, а уж когда болезнь... слуг я понимала. Я бы тоже бросилась к своей семье, и плевать на все. Работу новую найти можно, а если в это время твоей матери или твоему ребенку плохо? А ты для чужих людей готовишь, к примеру?

Да ты потом себя не простишь.

— Где они?

— Наверху. В спальнях...

— Тогда сначала — Даилина, — решила я.

Ох и правильно же я решила. К моменту нашего прихода маркиза вся горела, хоть в печку суй, а еще бы часика два провалялась, и считай — мертвый ребенок. Лорт поглядел на меня умоляюще, вздохнул.

— Госпожа Ветана, я все понимаю...

— Выйдите все, — попросила я, садясь рядом с Даилиной.

— Нет.

Я с удивлением поглядела на Айрата Лоста, который сопровождал меня.

— Почему?

— Вот поэтому.

Он взял меня за руку. Тонкие горячие пальцы словно обожгли запястье. Болезнь...?

Нет...

Он делился со мной силой.

— Ты же ее лечить будешь, правильно? И ребенка?

— Да.

— А на ногах хоть потом устоишь?

Ответа я не знала.

— А так и ее вылечишь, и сама не свалишься. Много такое делать нельзя, но попробовать стоит. Хоть знать будем, что да как.

Я кивнула. И прикрыла глаза.

Даилина лежала без сознания. Я медленно скользнула взглядом внутрь, туда, где с каждой минутой все медленнее билось сердечко ребенка.

Да, вовремя. Еще бы немножко... но все будет хорошо, малыш. Ты дождался, ты настоящий боец, теперь все у тебя будет хорошо. И вырастешь, и справишься, и будешь еще маркизом, я же вижу, что это мальчик...

Искорки вьются вокруг моих пальцев, ныряют в тело лежащей женщины, скользят по нему, и я почти вижу, как они выжигают из тела маркизы зловредную заразу, не оставляя и следа.

Если бы все было в порядке, я бы влила в нее достаточно силы. Она бы еще и бегала. Но я осторожна. Я вовсе не хочу сама свалиться в обмороке, а потому лью силу буквально по капле. И чутьем мага улавливаю момент, когда болезнь исчезает.

Когда можно прекратить лечение.

Пару минут я жду, а потом разрываю нашу связь, и откидываюсь назад. Привычного истощения не чувствуется — и я была осторожна,, и со мной делились магией... странно?

— Что не так?

Айрат Лост отпустил мою руку, чуть поморщился, понимаясь с колен. Маг ты, не маг, а полы для всех одинаково твердые.

— Я читала, что делиться магией сложно, особенно если разные стихии. Огонь и вода, земля и воздух.. если напитать огневика магией воздуха, он может разжечь адское пламя...

— Это верно. О совместимости много чего написано, но ты-то маг жизни.

— И?

— Жизнь, смерть, разум — вы все впитываете, как губка, и отдаете так же легко. Человек — универсальная стихия по сути своей.

— Об этом можно где-то прочитать? — заинтересовалась я.

— У меня есть книга, я потом дам...

Мы переглянулись.

Да, потом...

Как много в этом слове!

Потом, когда пройдет эпидемия, когда не будут покушаться на весь Алетар неведомые враги, когда можно будет ходить по улицам не оглядываясь... А мы и не понимали, как были счастливы, пока не пришла беда. Какие же мы были глупые!

— Где маркиз?

Маркиза мы нашли в соседней спальне, и с первого взгляда я поняла, что тут не поможешь. Террен умирал.

Лорт упал на колени у кровати, схватил руку маркиза...

Мужчина не играл, не притворялся,, по лицу его текли настоящие слезы... Здесь и сейчас уходил его друг, настоящий друг, которых может, один на всю жизнь и бывает. А другим судьба и того не дает.

Но я ничего не могла сделать.

Ослабленный организм, который держался только за счет моей магии, старость, удар... он и так бы долго не прожил, если я вылечу его сейчас...

Вряд ли я смогу. В крайнем случае, он умрет здоровым. Но кое-что для Лорта и маркиза я сделать могу. И я касаюсь морщинистой руки, вливая в нее силу. Совсем чуть-чуть, но маркиз поворачивает голову, открывает глаза.

— Лорт?

— Да...

Говорить мужчина не может, его душат рыдания. Я подхожу к кровати поближе, так, чтобы меня увидели. Глаза маркиза вспыхивают...

— Госпожа Ветана...

— С ней все хорошо. И с ребенком тоже, у вас мальчик, наследник. Они оба выздоровеют и все будет в порядке.

И столько счастья на лице старика.

— Спасибо. Лорт... спасибо, брат...

Маркиз закрывает глаза, и вытягивается на кровати. Он заслужил свой покой...

Я рыдаю уже в голос, не стесняясь, и так же безнадежно содрогается рядом Лорт в глухих, хриплых, рвущих душу рыданиях.

Маги нас не трогают. Выходят, закрывают двери, и оставляют нас одних. Проходит минут десять, прежде, чем Лорт поднимается с колен, касается моего плеча.

— Спасибо, Вета.

Я вытираю слезы.

— Вы останетесь с маркизой?

— Да.

— Если что — я буду в лечебнице. Или у Моринаров будут знать, где меня найти.

— Я найду. Спасибо...

И я понимаю, он сейчас не за лечение благодарит. Вернее, не только за лечение. Лорт благодарен мне за то, что маркиз ушел спокойно. Без боли, без страданий, не в неизвестность...

— Мне пора.

Лорт сжимает мою руку, отпускает, смотрит в глаза...

Когда чувств много — слов мало.

Я выхожу из комнаты, спускаюсь вниз по лестнице.

— Давайте пойдем обратно пешком?

Айрат Лост понимает суть моего предложения сразу.

— А какой вы вернетесь в лечебницу?

— А какой я вернусь, если никому не помогу?

— М-маги жизни, — фыркает Алан Шенс. Я собралась, было, испепелить его взглядом, но пожилой маг продолжает меланхолично. — Ребята, давайте коробочку. Я, Айрат, Вит и Джан охраняем, а остальные на подпитке. А то она своими ногами не дойдет.

Маги переглядываются, и соглашаются.

Обратно мы пойдем пешком. Я буду заглядывать в каждый дом с красной лентой. И видит небо, к ночи больных в Алетаре станет меньше.

Светлый, помоги нам, пожалуйста...

А если ты откажешься, мы сами себе поможем!

* * *

— Все, что удалось найти.

Его величество меланхолично осмотрел пентаграмму, поворошил носком сапога песок, пропитанный кровью.

— Дилетант.

Рамон пожал плечами. Может, и дилетант. Его самого тоже можно так назвать, и похуже можно...

— Это на что-то влияет?

— Нет. Отойдите все, мне надо кое-что сделать?

— На сколько?

— Шагов на двадцать, этого хватит...

Рамон раздает команды, и люди послушно пятятся. Его величество медленно проходит в центр пентаграммы, опускается на колени, и запускает руку глубоко в землю.

Кровь...

Альфа и омега, начало и конец, сила и слабость каждого живого существа. Некромант-недоучка старался не оставить ее, но что он может сделать перед существом, которое само — оттуда? Не полностью, примерно на три четверти, но его величеству достаточно.

Когти загребают песок, который аккуратно пересыпается в холщовый мешочек. Вот так...

Теперь обойти пентаграмму, прикинуть, что к чему, знаки...

Хорошо, что люди далеко, и никто не видит, как светятся алым пламенем глаза короля, сейчас, как никогда, напоминая очи его предка. Или два озера свежей крови? Или расплавленную лаву вулкана?

Сейчас его величество видит почти все, что здесь происходило. Он знает, что за ритуал был выбран, знает, как он был проведен, где нарушен, как можно обратить его вспять...

Он знает.

Не знает он лишь одного — кто был рядом. Слова призрака, это всего лишь слова. Он может представить лица Ришардов, может мечтать сомкнуть когти на их шеях, но по закону...

Впрочем, в этот раз закон его не остановит. Давно пора выжечь это змеиное кубло под корень. Они переступили черту, и его величество никому ничего не станет доказывать. Просто оборвет их род...

Доделает за предком его работу.

Алый цвет становится ярче, он уже кроваво-багровый, словно подземное пламя, его величество понимает, что сейчас сменит облик, и медленно выдыхает, зажмурившись.

Спокойствие.

Не надо волноваться о том, чего никто не изменит. Не надо нервничать, злиться, так можно и контроль над собой потерять. Сын в море, жена с дочкой в Торрине, они вне опасности. Остальное — переживем. И опасность, и тех, кто явился ее причиной — еще как переживем, никуда они все не денутся.

И когда король подзывает жестом Рамона Моринара, глаза у него уже обычные, спокойные. Разве что желтые искорки бегают по ободку зрачка, но это уже не то беспощадное пламя, которое горело в них минуту назад...

— Уничтожь здесь все.

— Как?

— Лучше выжги огнем. Сможешь?

— Я же здесь сплавлю все до камня.

— А то и требуется. Ну?

— Отойдите, ваше величество. Это опасно будет...

Его величество, не споря, сделал несколько шагов назад. Конечно, он успеет уйти, и пламя его не заденет, но к чему рисковать? Не стоит, нет, не стоит. Рамон Моринар — это неуправляемая стихия, полыхнет, не погасишь...

И спустя пару секунд на месте проведения ритуала, рвется в небо столп огня. Яркий, рыжий, перевитый черными лентами дыма, он не просто выжигает все — сплавляет песок в стекло. Рядом с ним даже стоять страшно — жаром пышет так, что люди отворачиваются за двадцать шагов.

И когда Рамон опускает руки, остается только гладкая спекшаяся поверхность. Вряд ли кто даже кусочек отколет.

Его величество кивает, и разворачивается к лошадям.

— Домой. В Алетар...

— Ритуал...?

— Я проведу его этой ночью.

* * *

К лечебнице я не дошла — доползла на чистом упрямстве.

Шаталась, крепко держалась за руку Вита, но шла. Магическое истощение — вещь, конечно, неприятная, и подпитка со стороны тоже, но...

Наградой за все мучения мне были глаза людей.

Их лица, их улыбки, когда они, глотая горькое снадобье, понимали — никто не умрет. Да, придется поболеть, да, будет тяжко, сразу злая зараза не пройдет, но к ним — пришли.

Их не забыли, не бросили на произвол судьбы, им помогают.

Король действительно заботится о своих людях.

Как бы поступил в таком случае наш герцог?

Хм-м...

Первым делом удрал бы со всей семьей.

Вторым — приказал бы запереть город, окружить кольцом костров, и расстреливать издали любого, кто посмеет выбраться. А что там творилось бы в городе, не его дело. Он думает о спасении своей драгоценной жизни.

Что самое печальное, так поступил бы и мой отец. А его величество Эрик?

Ответ я уже знала. Если умрет Алетар, умрет и король. До последнего защищая каждый его камешек, каждый дом, каждого жителя... его величество искренне любит этот город, более того, Алетар — часть короля. Часть души, сердца...

Первый из Раденоров был магом, но сделал он намного больше, чем просто построил прекрасный город. Он связал с ним своих детей. Связал теми узами, что прочнее цепей и канатов — любовью. Он любил Алетар, отдал ему свое сердце, и с тех пор этот город вползает в кровь и душу каждого короля. Ласково распахивает руки навстречу, улыбается, шепчет — и любит в ответ. Может, мне кажется, но даже камни мостовой здесь послушно стелются под ноги. Город и рад бы помочь своим детям, но не может, а я могу. И потому город отдает всего себя — мне.