— Кому? И мы помешали? Не тварям же?
— Кто знает, что или кто за этим или ими стоит...
— А есть подозрения?
— Имеются и неоспоримые, а вот факты — они и необходимы! Пока что обладаем лишь косвенными уликами.
— Озадачили, — не стал скрывать Роман своих чувств.
— Сами озадачены и озабочены не меньше тебя. Так как, что скажешь нам?
— А разве есть выбор — у меня?
— Ни у кого из нас! Знать согласен?
— Так вроде с вами и был изначально! Куда мне деваться — полностью ваш!
— Тогда конкретно — по существу...
Роман получил исчерпывающую информацию. На дезу непохоже, но следовало проверить. Казалось, вернулся к нормальной жизни, если не брать в расчёт: у него под обычной одеждой находилось оружие — полный боекомплект, а также имелась ячейка с дополнительными боеприпасами — арсенал. Туда и спешил на вокзал. А дальше его ждало метро и поездка на окраину города под видом туриста.
Влившись в людскую толпу, он ничем не выделялся из неё, разве был сосредоточен и замкнут в себе. Не обращал внимания на шум и гам, творящийся вокруг себя, погрузившись в глубины собственного подсознания. В голове занозой сидела полученная информация, и понимал: не выяснит её, толку от него и ночной вылазки двух групп ооновцев. Всё повториться в той же мере в ином районе или ещё где и так без конца — будут гибнуть люди от лап и клыков тварей, монстров или чудовищ.
Взгляд привлёк внимание тёмных личностей, что не скрывали своих взглядов на жизнь.
— О детки пошли, — заворчала поблизости какая-то женщина в летах. — Ничего святого не осталось! Нехристи!
— Готы... — подтвердил мужчина. — Сектанты...
— Да просто дурачатся от нечего делать, — ввернул ещё кто-то, вступая в полемику.
Роман прислушался не без интереса к обывательскому разговору среди незнакомых людей, составляющих собой основную массу жителей города. Его заинтересовало их мнение, коего не столь давно он сам придерживался: ничего такого предосудительного нет — подурачатся и повзрослеют со временем — обзаведутся семьями и детьми, а потом сами окажутся на месте тех, кто их обсуждает и осуждает.
Не тут-то было. Это всё неспроста. На сектантов они не тянули, но заявление относительно их вызвало неподдельный интерес. Один из пассажиров в вагоне метро заявил, дескать, знает, где те собираются, и что озорничают не по-детски, а куражатся по-взрослому.
— Говорят, они людей убивают, затем сжигают тела, а не только беззащитных домашних животных.
— Сатанисты?
— Да нет, они называют себя адаптантами...
— Кем? — заинтересовалась пожилая женщина у мужчины интеллигентного вида. — И откуда такие знания с познаниями?
Роман сосредоточился, проявив открытый интерес к возникшей беседе соседей. Но пока не встревал, молча слушал, внимая каждому слову.
— Да балбес мой спутался с ними, правда, я сумел найти на него управу — в милицию на них заявил, они и исключили его! Так он там такого порассказал в РОВД про них: теперь не знаю, как мне быть с ним!
— А что и случилось?
— Твориться с ним что-то — ломает его, хоть и не наркоман — проверял, и не только лично, а возил в больницу. И нигде ничего — ни уколов на теле, ни в организме наркотиков не обнаружили посредством анализов! Да и с головой нелады, особенно глазами! Какие-то мутные они у него стали, а раньше не замечал, он прятал их под очками, говорил, дескать: сейчас так модно.
— А ногти у него не превратились в когти? — посмеялся какой-то тип из рабочей среды.
— Что ногти, когда волосы по телу пошли...
— Оборотень у тя сын! Хы-гы...
— Я уже сам об этом думал, да вроде нормально переносит полнолуние.
— Будет заливать! Мыться не пробовал заставлять и в салон красоты сводить, — вмешалась ещё какая-то дамочка. — Я и то свою псинку вожу раз в месяц!
Интеллигент цыкнул недовольно, прищёлкнув языком, понимая: зря он перевёл разговор на наболевшую тему, к тому же тусовка молодёжи покинула вагон, и часть словоохотливых пассажиров. А вот интеллигент остался и старуха с Романом. Так и чухали до конечной станции метро.
— Вот скажите мне, молодой человек, — обратился пассажир к Роману. — Как мне быть в ситуации с сыном — поступить?
Роман оглянулся, озираясь по сторонам, словно это не к нему обращался интеллигент, а кому-то ещё невидимому.
— Это вы ща мне?
— Нет, призраку! Конечно к вам!
— Да какой из него советчик, — вмешалась старуха. — Те, мил-человек, след обратиться к этим, как их... гадалкам! Но называются нонче по-другому...
— Экстрасенсам?
— К ним, милай!
— А ты не из них будешь?
— Что ты! Моя бабка — ясновидящей была, а я не унаследовала! Так она предупреждала...
— О чём?
— Грядут тёмные времена — появятся такие вещи, а точнее существа, что библия с её ужасами апокалипсиса — комиксы! А всё загрязнение атмосферы этими токсичными выбросами, как я думаю, а уверена — и есть на самом деле! В новостях-то и дело говорят: в подземных туннелях города появляются странные на вид мутанты — не то крокодилы, не то ещё какие древние ископаемые рептилии из доисторического мира!
— А мой сын тут причём, когда не имеет к ним никакого отношения?
— Как ить ни причём! Сам говорил давеча: мутант он у тя!
— Пожалуй, я пойду. Мне пора — моя станция!
— Общая, — засобиралась старуха.
Роману удалось отбрехаться за счёт неё. Недолго. Она неожиданно ухватила его за руку.
— Погодь, сынок! Доведи бабку до дома, а я те за это что хошь! Боязно одной по ночам шататься! От дитёв еду — в гостях была у зятя с дочкой и их додиком! Не ребёнок, а чёрт знает что растёт! Хоть ты к экзарцистам его веди! Нехристь! И таких развелось в тёмное время по дворам — не пройти! Того и гляди: обберут до нитки, а то и вовсе в тёмном углу пристукнут эти сатанисты! Не откажи, милок!
Роман сдался.
— Только если нам по пути, бабуля.
— А то как жа... — уверила она. — Ты ж я гляжу: турист — на природу собрался — ночь на пустыре провести в районе свалки. А мой дом как раз там — окна выходят напротив. Пейзаж тот ещё!
"Повезло!" — решил Роман: ему с бабкой. Не совсем. Та удружила ему свою авоську, с которой по тяжести мог посоревноваться его собственный рюкзак за спиной с оружием.
— А этаж у тя какой, бабуленция?
— Самый потолок! Благо лифт имеется, да не всегда зараза фурычит!
— Будем надеяться не всё так плохо, и нам повезёт...
— Уж как получиться, милок! Мне мучиться, не привыкать — чапать на девятый этаж!
— В ваши-то годы?
— Да какие мои годы! То ли дело во время войны!
— Так вы ветеран?
— Есть малость — в детстве зацепила — партизанить даж довелось! О как!
— Это где же?
— А в блокаду в Ленинграде! И натерпелись тогда от этих фрицев и ганцев. Одно слово — поганцев! Так и нонче их развелось — фашистов! Ты чай не из них будешь?
— С чего вдруг, и взяли, бабуль?
— Да сапоги на тебе военные и штаны "залапаны", и куртка спортивная! Точь-в-точь как у нонешних паразитов с лысыми головами!
— У меня там волосы, — продемонстрировал Роман шевелюру под кепкой.
— Негусто, — отметила короткую стрижку старуха.
— Привычка — с детства...
— Да чё там, и на том спасибо! Другой бы не проводил — не уговоришь нонче молодёжь, все спешат куда-то, как и сам! Ан осталси бы? Так ить с меня чай или пьёшь чё покрепче?
— В смысле?
— Кофа, а не то, чё подумал!
— А вы?
— А я Кагор — церковный — в день по чайной ложке вместо лекарств!
— И помогает?
— Да не, отвлекает от одиночества! Так как, погостишь часок-другой? Не обижу! Да и соблазнять не стану...
Роман усмехнулся. И было из-за чего. Он сомневался в собственной мужской стати, и как оказалось: что-то всё же в нём находили женщины, а он никак не мог взять в толк, чего именно. Этим и взяла его старуха. Кряхтя и охая, благо, тяжело вздыхая, а, не испуская воздух иным местом, она довела Романа до своего дома, построенного на отшибе неизвестно при ком ещё, скорее всего при социализме переходящим плавно в коммунизм.
— Тока бы лифт, зараза, фурычил, — не фурычил опорно-двигательный аппарат старухи. Она прибилась, изрядно притомившись.
— А почему ваша дочь отпустила вас одну — не подвезла сама? Транспорта нет?
— Есть и предлагала, да я не захотела! Ить мало ли чё может случиться — ночь ведь уже на дворе!
— А с вами?
— Ну, милай, так мне давно туда дорога заказана, хотя если честно: ещё не собираюсь помирать, — упиралась старуха. — Есть порох в пороховницах! Да и у тебя! Часам не террорист? Не боевик?
Роман опешил.
— Не новость, я сразу почуяла его запах — ни с чем не спутаю! Войну прошла — блокаду в Ленинграде!
Теперь он ожидал чего угодно от старухи, даже воя милицейской сирены патрульного наряда на машине, а также: та накинется на него и попытается задержать.
— Не вздумай сбежать, — опередила старуха его по мысли. — Не выдам — не сдам! Больно домой охота попасть — не на улице же мне помирать!
— Шутка?! — не знал, что и думать Роман.
— Суровая правда жизни, сынок. Да и какой ты бандит — больно сердобольный! А вот о том, куда собрался и кто, расскажешь за чашкой чая. Обещала — слово дала, знать сдержу!
Лифт работал, но недолго, остановившись на седьмом этаже при открытии двери перед очередным пассажиром.
— О жиртрестина! — не сдержалась старуха. — И чё те в падлу подняться на один этаж пешкодралом?
Она признала соседа по дому.
— Вот заставлю тя оглоеда нести себя на три этажа выше, тогда будешь знать! Лентяй! Жирдяй...
— Ну ты... заглохни! — выдал толстяк с золотой цепью, как на дубе том, где днём и ночью ходит кот учёный. А у него прикид — халат, распахнутый на пузе, из-за того, что не сходился на нём в районе пупка, и трусы, а также тапочки из тигров в форме мягкой игрушки, да браслет на одном из запястий, что он протянул к ней.
— Лапы убрал, нахал, — не позволила старуха вмешаться Роману, двинув толстяку палкой промеж тапок и выше, метя в "боксеры", а по-нашему семейные трусы.
— Засранец, — перепрыгнула она через него, покидая кабину лифта, ничуть не хуже чем Исинбаева беря новый мировой рекорд по прыжкам с шестом в высоту.
— Ну и ну... — подивился Роман удивительной встрече со старухой.
Та не отпустила его, и толстяка, а пошарила по карманам, обнаружив то, что искала — зажигалку в золотой оправе. Зажгла свечку.
Роман диву давался.
— Однако... — не нашлось у него слов, из-за чего он уподобился чукче.
Жильцам дома верхних этажей и впрямь лучше было сидеть по квартирам, а не шастать ночью по лестнице, иначе встреча с шубутной старухой грозила большими неприятностями. Она точно приведение брела по ступеням, следуя в направлении квартиры на девятый этаж, а Роман ковылял за ней, спотыкаясь из-за тяжёлой ноши. Ладно у него боеприпасы, так и у старухи в авоське не меньше веса.
— Осторожно... — выдала она, опасаясь не за парня, а то, что у неё находилось там.
Так показалось Роману, а на деле оказалось иначе.
— Яйца не поколи!
— Ваши? — решил он пошутить.
— Свои, — озадачила старуха. — Гвозди у меня там! Для дачи купила. Стройку века затеяла на старости лет. А то ить на пенсии заняться нечем.
Роман даже встал. Вовремя.
— Причапали, — заверила старуха, скрипнув дверью, и вместо свечи зажгла свет в прихожей. — Туалет там?
— Спасибо, но мне туда не надо! Я б пошёл?
— А чай? Пока не напою — не отпущу!
— Христа Ради... — подыграл Роман.
Тщетно. Спорить с хозяйкой было бесполезным занятием. К тому же она предложила ему осмотреться.
— У меня квартира для стрелковой позиции что надо!
— Вообще-то я охотник — любитель!
— Как скажешь, милок.
Роман терялся в догадках. Старуха снова вспомнила о наболевшем.
— Мне тож довелось пострелять... фрицев...
— Чего? Так вы диверсанткой были, случаем не снайпером?
Старухе удалось вывести гостя на нужный ей разговор.
— И кем токмо не довелось, сынок! На то и война! Одно время "свечки" немецкие с крыш сбрасывала, когда те к нам, перед бомбёжкой! Я ж лыжница была, да и разряд по стрельбе какой-никакой имела, а первый! ГТО...
— О... — многозначительно произнёс Роман, распаковывая рюкзак — извлёк лазерный дальномер, проследовав на балкон.
— А енто чё за бинокля такая али подзорная труба? — поинтересовалась старуха, желая глянуть в него хотя бы одним глазком.
Роман уважил её.
— Здорово! Нам бы такой прибор во время войны и я бы куда больше завалила фрицев с ганцами! Показала б фашистам, где раки зимуют!.. Ты пойми: людей стрелять — даже врага — уметь надо! У них ить тожа семьи — дети и жёны!
— Да я вовсе никого и не собираюсь стрелять — тем более людей. Просто наблюдаю... пока...
— А за чем или кем, ежели не секрет?
— Теми о ком завели разговор в метро, — не желал особо распространяться Роман.
— Ясно, тайна! Тады хошь — работаешь на кого — наших или...
— Свой я, бабуль...
— И то хлеб с маслом! Икры не предлагаю, а вот колбаски положу, угу?
— Ага, — и впрямь проголодался Роман.
Старуха даже свет на кухне не стала включать, видимости хватало и так при свете луны со звёздами.
Роман заинтересовался, как ей это удаётся, а попутно, есть ли выход на крышу.
— Прямо над моей дверью, и лестница на стене. Я сама туда часто лазаю, когда бессонница мучает. Сажусь на край и вспоминаю прошлое — Ленинград, бомбёжку, войну... Ты не стесняйся, если что надо — подскажу или помогу! Я всё здесь знаю — всех, кто живёт на пустыре.
— Ничего необычного в последнее время не заметили?
— Как же, зверья поубавилось во дворах — бродячие кошки и собаки пропали. Птицы и те куда-то попрятались! Да что там — у соседей даже их псина! А та ещё зверюга была — ростом в холке мне по грудь, и весом вдвое ежели не втрое больше! Так даже поводка не осталось! До сих пор ищут в милиции и частные сыщики! Ты чай не из них будешь? На меня подумал: дескать, я свела её?
— Да Боже упаси, бабуль! И в мыслях ничего на ваш счёт дурного не было!
— Давай перейдём на "ты", а то, как чужие люди! Гость ведь, а я не из тех, кому в горле кость!
— А чего ж одна поехала, дочь не могла сопроводить — на машине довезти или нет у них?
— Чё ты тупишь, али склеротик? Говорила ж: есть, да ночь на дворе, мало ли чего, а у нас в районе последнее время такое твориться...
Это и желал уточнить Роман, изначально согласившись на чай.
— С этого момента чуть подробнее, бабуль, — настоял он в продолжение разговора.
— Даже и не знаю, как сказать — с чего толком начать...
— Как угодно, мне всё равно, главное — информация, и чтоб достоверная, а не деза!
— Липу не гоню, хотя мёд из неё люблю! Кстати, будешь?
Роман и впрямь почувствовал лёгкий приступ голода, однако не желал отвлекаться.
— Я те сюда принесу, а хошь на крыше устроим засаду?
— Действительно — засада, — усмехнулся Роман про себя: боевая бабка попалась — со стажем. Что если и впрямь не окончательно выжила из ума, и посодействует в прояснении ситуации.
