— О БЫВШЕМ королевстве Вельзарел? — с иронией вопросил низкорослый и пухлый представитель народности Кэо, который в отсутствие капитана исполнял его обязанности.
— Похоже все-таки слышали... Я вам прощаю ваш гнусный эпитет — прощаю в первый и единственный раз, — чужестранец сверкнул глазами в сторону говорившего, — перед вами законный правитель этого королевства, принц Айхен Аолайен Иогерген.
Кто-то удивленно присвистнул.
— Прощу прощения, ваше высочество, — сказал представитель Кэо почти без иронии, — Но чем вдруг мы стали обязаны подобной с вашей стороны милостью... — он немного запутался в чопорных словах и замолчал.
— Будь у вас в голове чуть больше мозгов, — высокомерно ответил принц, — вы поняли бы, что милость моя объясняется весьма просто. Зная о ненависти капитана Армаса к новому правительству Эрайдана я собирался заключить с ним союз... Он нужен мне для исполнения моего замысла, замысла, который во многом совпадает с его собственным. Поэтому я и собираюсь помочь ему. Теперь, должно быть, вам понятно?
Предствитель Кэо будучи существом рассудительным предпочел не обратить внимания на высказывание принца относительно его мозгов, тем более, что к общению с принцами он был не очень приучен и потому перешел сразу к делу.
— И что же у вас за план, ваше высочество?
— Пока у меня нет никакого плана, да и как он может быть, когда я ничего не знаю об обстоятельствах при которых ваш капитан попал в плен? По сему я хотел бы выслушать вас... — он повернулся к Вэгулу.
Они остались на корабле втроем. Айхен, Вэгул и представитль Кэо. Безутешного Саланца отправили восвояси, доходчиво объяснив, что своим присутствием он пока что ничем помочь не может, и как только понадобится его непременно позовут... Ооаэо послушно вышел из корабля и уселся дожидаться на трап.
— Во первых, — произнес принц, — меня интересует каким образом вам удалось проникнуть на Аретас...
Маша проснулась когда было уже светло и более того — солнце стояло высоко и светило прямо в окно, освещая всю комнату. Маша ни разу за ночь не просыпалась и снов не видела, поэтому ей казалось, что она едва уснула и вот — уже день.
Она приподнялась на кровати и увидела, что спасенная вчера девочка тихонько сидит на диване, закутавшись в одеяло, и смотрит на нее.
— Привет, — пробормотала Маша хрипло, откашлялась и улыбнулась, — Ну как ты?
Девочка не отвечала, она даже не пошевелилась, только сидела и смотрела.
— Ты не бойся, ладно? — продолжала Маша, — С тобой все хорошо, я тебя не обижу. Будешь кофе?.. Я пойду сварю.
Она отправилась на кухню и вдруг услышала за спиной.
— Я все помню...
Маша вернулась к девочке, села рядом с ней на краешек дивана.
— Где моя одежда? — спросила девочка.
Маша посмотрела на стоящий у входной двери мешок.
— Ее придется выбросить... Но ты не волнуйся, пожалуйста, я куплю тебе новую.
— Почему?
— Что, почему? — удивилась Маша.
— Почему ты собираешься покупать мне одежду?
Маша пожала плечами.
— Ты хочешь уйти голой? Не возражаю, однако на улице холодно, если вдруг ты забыла.
— Не забыла... — девочка помолчала, закусила губу, потом добавила, — Кто ты такая? Что вообще произошло?
— Ты же сказала, что помнишь, — улыбнулась Маша.
— Черт, я помню... Эта дурацкая штука взорвалась у меня прямо в руках...
— Что это была за штука?
— Хрен ее знает... — девочка пожала плечами, — мы нашли... А ты что, из мент... Милиции?
— Нет.
— Да... Наверное, нет... Кто ты?
Маша натянуто улыбнулась, она не успела придумать, что рассказать девочке и как все объяснить. Честно говоря, просто не придумывалось.
Она достала из шкафа рубашку, кинула девочке и ушла на кухню.
— Иди пить кофе! — крикнула оттуда.
Девочка пришла. Машина рубашка была ей едва не до колен, она до локтя подвернула рукава и уселась на табуретку. Маша варила кофе, намеренно стараясь на девочку не смотреть.
Как же избавиться от нее?..
Нет, ну надо же было свалять такого дурака, чтобы притащить ее в свою квартиру! Что теперь делать? Переезжать? Но тогда обо всем нужно будет рассказать Петру... Черт, черт, черт! Надо же связаться с ним, сообщить о первом убитом оэрлоге!
— Ты меня вылечила... — проговорила девочка задумчиво, — Было очень больно, но... Да... Что же ты со мной сделала?..
Маша поставила перед ней чашку кофе, положила бутерброды.
— Ешь... И постарайся не задавать вопросы. Ты... Как, кстати, тебя зовут?
— Оля. А тебя?
— А я Маша. Вот и познакомились... Кушай.
— А почему нельзя задавать вопросы? Мне интересно... Расскажи, клянусь, что я — могила.
Девочка жадно набросилась на бутерброд, но смотрела по-прежнему выжидательно.
— Нет, малышка, — улыбнулась Маша, — ничего у тебя не выйдет. Ешь, а я пойду в магазин, тебе за одеждой.
Она вылетела из квартиры, как угорелая, щелкнул автоматический замок.
"Вот идиотка, — подумала Оля, — А если я воровка, что тогда?"
Захватив с собой чашку с кофе, она вернулась в комнату, огляделась. Обыкновенная малогабаритная однушка, комната-распашонка, совмещенный санузел, кухня шесть метров.
Оля подошла к зеркалу, расстегнула рубашку, погладила гладкую нежную кожу на животе.
"Ну надо же, даже следа не осталось! Что же эта чокнутая сделала со мной?"
Оля действительно помнила все очень хорошо...
Вчера вечером Кешка, наконец, закончил свою бомбу.
Он сообщил об этом еще в школе, на перемене, после алгебры, когда они все собрались как всегда на темной лестнице, ведущей на чердак.
Кешка светился от счастья и гордости.
— Ты уверен? — спросила его Оля, — Уверен, что она взорвется?
— Сто пудов.
Кешка в очередной раз поправил вечно сползающие на кончик носа очки и посмотрел твердым и честным взглядом.
— Я все проверил, думаешь что?
— Ну смотри, — Оля несильно пихнула одноклассника в плечо, — Гений... Если не взорвется...
— Взорвется, — обиделся Кешка.
— Ребят, а может не надо, — пробормотал Леша, — Если мой отец узнает — он меня убьет.
Мишка треснул его по затылку.
— Заткнись, придурок! Лично меня мать точно убьет, если я еще раз пару получу!
— Никто ничего не узнает, — твердо сказала Оля, и сердце ее забилось встревожено и возбужденно, — Мы поздно вечером пойдем. Все могут?
— Я не... — пискнул Леша, но Мишка снова треснул его по затылку, да так, что Леша едва не скатился по ступенькам.
— Все смогут! — заявил Мишка, — Это я те обещаю!
На самом деле эту несчастную контрольную по физике кроме Мишки все худо-бедно написали бы. Кешка бы точно написал, и Олин вариант, скорее всего, успел бы решить, так что волноваться было особенно не за что, но Мишка сидит один, и на последней парте, кто ему поможет? Если он снова получит пару, то уже никак не исправит ее до конца полугодия, и классная тогда радостно спровадит его в другой класс — в класс "Г", где учатся полные идиоты...
Да и потом, если вдруг в школе произойдет такая диверсия, занятия могут вообще отменить, может быть, даже на неделю... И никто их не заподозрит. С какой стати?
Они хотели кинуть бомбу в подвальное окошко, поздним вечером, когда в школе никого не останется, они ведь не хотели, чтобы кто-нибудь пострадал...
Оля сама несла бомбу, никому не доверила, ведь Кешка сказал, что обращаться с его творением нужно очень осторожно... Они завернули ее в целлофановый пакет, девочка несла ее в руках, прижимая к животу...
Взорвалась бомба неожиданно, без всякой причины, когда они почти уже подошли к школе.
Оля в первый момент даже не поняла, что произошло, ей показалось, что кто-то неожиданно и очень сильно ударил ее в живот, так сильно, что она даже отлетела на несколько метров и стукнулась о стену дома.
"Бомба! — подумала Оля, когда полуоглохшая и полуослепшая оказалась на земле, — Как бы она не взорвалась от всего этого!"
Она захотела посмотреть, как там поживает это хрупкое кешкино сокровище — и не смогла, не смогла поднять руки, она не смогла даже пошевелить ими... Будто их не было.
Тогда она поняла, что это и была бомба... Бомба взорвалась у нее в руках!
И в тот же момент пришла боль, но не настолько сильная как можно было ожидать... Может быть, это даже была и не боль — холод, да, скорее это был холод... Острый, как лезвие бритвы, холод, который резал ее изнутри, забираясь все глубже, все сильнее замораживая.
Оля понимала, что умирает.
Понимала и все-таки не верила.
Когда она увидела идущую мимо нее к арке женщину, у нее появилась надежда. Ей помогут. Отвезут в больницу, всю перебинтуют и будут кормить через иголку. Она будет жить, она поправится, и руки, может быть, не так уж сильно пострадали...
Перед ней как наяву предстало приемное отделение известного американского сериала "Скорая помощь", из которого она не пропустила ни одной серии, она увидела сестру Хэттуэй, доктора Грина, который закричал "Я беру ее!", как только бригада спасателей вкатила тележку в раздвижные двери больницы...
Это видение не хотелось прогонять, хотелось закрыть глаза и отдаться рукам этих умных и добрых врачей... Но она смогла прогнать его... Пока еще смогла, она вернулась к своему режущему холоду, к этой ночи, к шагам проходящей мимо женщины, Оля собралась и закричала изо всех сил:
— Тетя! Помогите, тетя!
К ужасу своему она поняла, что просто открывает рот, что из ее горла не доносится ни звука, но она не сдавалась, она пыталась кричать... Пыталась кричать, пока не увидела, что женщина остановилась, что она оглядывается по сторонам... Пока не увидела, что женщина направляется к ней.
"Пусть я потеряю сознание, — думала Оля, — пусть я очнусь в больнице, исколотая иголками, напичканная лекарствами, пусть мне будет не больно, и пусть бабушка окажется рядом!"
Но она не теряла сознание, почему-то никак не теряла.
А женщина вместо того, чтобы бежать за "скорой" зачем-то стала ворочать ее, причиняя лишнюю ненужную боль, Оле показалось, что она дергает ее за руки, копается в поврежденных внутренностей, в ее глазах стало темнеть... Темнеть... И внезапно все внутри словно взорвалось...
...Как будто раскаленный прут пронзил ее насквозь, и стал ворочаться и бить... Бить... Повсюду. Железные лапы погрузились в живот и принялись все выворачивать наизнанку. Оля кричала и извивалась... Вот когда пришла настоящая боль... Адская, непереносимая боль... Оказывается она приходит уже перед самой смертью... Скорее бы умереть!
Оля не заметила в какой момент боль ушла — она решила, что наконец-то умерла.
А потом она проснулась в чужой квартире, на чужом диване, на хрустящих белых простынями и долго не могла понять, что же с ней случилось и где она...
На загробный мир обстановка не походила... Оля поднесла ладони к лицу, внимательно осмотрела их, ощупала живот, потом осторожно села, огляделась. Она увидела спящую на кровати женщину и поняла, что это та самая особа, которая пришла ей на помощь...
Оля села в кровати, завернувшись в одеяло, она подумала о том, как же это здорово, когда не больно, как сладко дышать, видеть и слышать... Ох, а ведь правда, она без очков, а видит так хорошо, как не видела и в них, что же такое с ней сделала эта женщина?..
"Что она сделала, и кто она такая? — думала Оля, бродя по пустой квартире, — Но как же было больно! Ой-ой, страшно вспоминать! Но оно того стоит! О да!"
А мальчишки бросили ее, оставили умирать... Ну и сволочи!
Оля увидела на тумбочке телефон, тяжело вздохнула и позвонила бабушке. Трубку сняли после первого же гудка.
Бабушкин голос дрожал, она плакала.
"Черт, — подумала Оля, — У нее же больное сердце!"
— Ба, это я, — сказала она в трубку, — Со мной все в порядке."
Бабушка плакала, говорила что-то сквозь слезы, спрашивала, где она. И Оля плакала тоже, она слушала бабушку, отвечала что-то и вся тряслась от едва сдерживаемых слез, потом уже не могла их сдерживать, просто ревела в трубку. Вместе с бабушкой.
Что же она, дура, наделала? Из-за глупой шалости — из-за дурацкой контрольной по физике! — едва не погибла. А что было бы с бабушкой?! А с мамой и папой, когда они узнали бы?!
Вдруг в трубке прозвучал мужской голос, который потребовал сообщить, где она находится. Оля испугалась и нажала на рычажок. Почему-то она подумала, что ее спасительница не была бы рада узнать, что она кому-то сообщила ее адрес...
Маша носилась по магазинам как ураган, она не знала размеров одежды девочки и вынуждена была брать наугад. Она купила джинсы, куртку и кроссовки и побежала домой. Нельзя было вообще оставлять девчонку в квартире одну, она, конечно, не обнаружит ничего, телефон, в который вмонтировано устройство, принимающее сообщения о вторжении, ничем не отличается от обычного телефона... И все же... Если к примеру позвонит Петр, а Оля снимет трубку?
Машу бросило в холодный пот, и она побежала еще быстрее.
Она ворвалась в квартиру и застыла у порога увидев девочку рыдающей в обнимку с телефонным аппаратом.
— Что случилось? — воскликнула она, — Что-то болит?!
Девочка подняла опухшее от слез личико и помотала головой.
Маша бросила пакет, подошла к ней и крепко обняла. Пусть малышка поплачет, ей столько пришлось пережить!
— Никто не звонил?
— Ни...кто, — всхлипнула Оля, — Я зво...нила... баб...ушке.
— Тебе надо поскорее домой... Доберешься?
— До...бе...русь...
— Постарайся успокоиться.
— Да, — Оля действительно старалась, но получалось плохо.
Маша вытащила из пакета джинсы, кроссовки и куртку.
— Примерь... Мою рубашку оставь себе.
Одежда была Оле великовата, но, в целом, не очень.
— И что я скажу бабушке, когда явлюсь в таком виде? — спросила девочка, когда успокоилась и оделась.
— Не знаю, — вздохнула Маша, — надо что-то придумать.
— Я придумаю, — пообещала Оля, — Если ты расскажешь мне всю правду. Как ты меня вылечила?
— Только поклянись, что никому не скажешь, — Маша строго посмотрела на девочку.
— Я же сказала — могила.
— Я работаю в секретном институте... Военном... У меня случайно оказался с собой экспериментальный аппарат... Регенерирующий человеческие ткани.
— Не очень-то правдоподобно звучит, — покачала головой Оля.
— У тебя есть другое объяснение? Может быть, я суперменша, прилетевшая с другой планеты?
Оля улыбнулась.
— Пожалуй, это еще неправдоподобнее.
У дверей она встала на цыпочки и обняла Машу за шею.
— Я забыла сказать тебе спасибо.
— Пожалуйста... Будь осторожной, ладно?
Маша закрыла за девочкой дверь, потом постояла у окна, дождалась, пока она вышла из подъезда и направилась в сторону метро. Маленькая фигурка в красной куртке и синих джинсах, немного мешковатых.
"Интересно, как должен чувствовать себя человек, спасший жизнь другому человеку?" — подумала Маша и пошла звонить Петру.
