— Ну пусть даже и волчья, все равно из отряда Canis? Что значит — собачьи. Пусть ты даже не Canis canis, а Canis lupus в душе, это ничего не меняет...

— Ванька, не тяни! Вон, от твоих измышлизмов, Элли уже совершенно потеряла курс и скоро впадет в ступор. — Сказал Витек, а Элли и правда не поняла, похоже, ничего.

— Не перебивай. Ты из волчьего рода, а это значит, что ты готов сидеть и ждать хозяина, — тут Витек тихо зарычал, и показалось даже, что начал менять форму, от чего хомяк спешно исправился, — ну... или друга. А я из отряда Simplidentata, то есть — грызун, а проще — хомяк. У меня метаболизм быстрее, я не могу на месте сидеть. Хотя, я не уверен, что я именно хомяк, но все-таки, на него я похож в большей степени, чем скажем на крысу. — От последних слов Ваньку передернуло. Ну что понял?

— Понял! — Сказал Витек. — Раз не можешь сидеть на месте — бегай кругами.

— Ничего ты не понял! — Грустно заявил хомяк.

— А что это ты говорил? Это магические слова? — Спросила Элли. Эти слова на нее очень сильно повлияли.

— Нет, — ответил Ванька, — это просто латынь.

— А как будет большой и страшный? — Спросила Элли.

— Grandis Monstrum, или Dino Grandis на сколько я помню. А что?

— Тогда, для врагов мы будем называть тебя Симплидэнтата Грандис Монструм! Звучит грозно! И никто не поймет! Да, Виктор?

— Да-а... — Протянул Витек. А Ванька благодарно посмотрел на Элли.

Она улыбнулась в ответ.

И тут Витек резко припал на все четыре лапы и рванул с места так быстро, что никто даже не понял, что произошло. А вдали растворился в мареве дождя силует бегущего волка.

Элли и хомяк удивленно смотрели вервольфу вслед.

— Что произошло? — Непонимающе спросила Элли.

— Не знаю. — Протянул хомяк. Но в глубине души он знал.

* * *

Мне кое-как удалось убедить Серегу, что оставлять тут эту самонадеянную девчонку, приравнивается ее смерти. Легче просто взять и убить ее сразу! Конечно, Серега не преминул предложить именно этот вариант, но, оценив сначала ее всю, а потом и в глаза заглянув, (в глазах Мари читалось — "попробуй ко мне только прикоснуться, и будешь иметь дело с моим кинжалом, который я запихну тебе по самые гланды самым коротким путем") пересмотрел свое решение.

Мы шли по длинному петляющему коридору из ветхого красного кирпича. Повсюду валялись его же обломки, по углам висела толстая пыльная паутина, а мы олицетворяли страшный сон пожарного (шли с горящей свечой через все это легковоспламеняющееся "великолепие").

Мари шла чуть впереди, делая вид, что не слушает нас. А мы с Серегой разговаривали обо всем, что произошло с нами в последнее время.

— Нам нужно пос-скорее добратьс-ся до ворот и открыть их-х. — Говорил Серега. — Нас-с там, между прочщ-щим, ждут Элли, х-хомяк и Витек.

— Но мы даже не знаем, куда нам идти! А Мари...

— Да она, пох-ходу, тоже не знает, идет напролом! Ты х-хоть знаешь, куда она направляетс-ся?

— Э-э-э... нет. — Ответил я и понял, что понятия не имею, куда мы вообще идем, я просто иду за этой юбкой, а Серега, за неимением альтернатив, идет со мной. Я обратился к Мари. — Ангел, а куда мы идем?

— Не называй меня ангелом! — Зло, почти по слогам, проговорила она. Но тут остановилась. Ее взгляд замер на одной точке, там впереди что-то было. — Что за...

Я посмотрел в ту же сторону, по моей спине пробежал холодок, забравшись во внутренности. В коридоре перед нами стояла тень. Очень маленькая, ростом максимум мне до пояса.

Мари сделала нерешительный шаг в ее сторону, свеча осветила маленькую девочку. На вид ей было всего лет пять или шесть. Девочка была в красивом голубом платье, на ножках почти игрушечные красные туфельки. Ее пышные, длинные до пояса волосы, украшал бант. А в руках она держала куклу — будто бы свою уменьшенную копию. Я повнимательнее всмотрелся в очертания этой девочки и ужаснулся. На фарфорово-белом лице были огромные черные глаза которые смотрели на нас с дикой злобой, лишь только непослушная прядь упала на один глаз, как будто пытаясь спасти нас от испепеляющего взгляда. Девочка даже не обращала на нее внимания. Мари сделала еще один шаг в сторону девочки, но та невозмутимо повернулась и пошла за угол.

— Эй! Куда ты? Подожди! — Крикнула Мари и побежала за ней, оставляя нас в полной темноте.

— Вот дура! — Прошептал я и рванул за ней.

Я еле успел ухватить ее за руку: еще бы шаг и она сорвалась бы в, зияющий черной пастью, пролом в полу. Мари злобно глянула мне в глаза, а потом испуганно посмотрела себе под ноги и перевела взгляд на девочку.

Она висела над пропастью и смеялась. Смех ее был детский и невинный, будто это была озорная игра. Ну и шуточки у нее! За такие отправляют в детскую колонию на пожизненное с последующим переведением в колонию строгого режима. А так как она бессмертна, то и пожизненное заключение для нее было бы очень длительным. Сквозь девочку просвечивалась дверь в стене напротив. Она посмотрела на Мари, рот которой был приоткрыт от удивления, улыбнулась, и произнесла довольно неприятным голосом (я даже заметил легкую реверберацию):

— Не веришь?

На побледневшем лбу у Мари выступили маленькие капельки пота.

Девочка снова "мило" улыбнулась и произнесла:

— Вы умрете! Вы все здесь умрете!

Она пронзительно рассмеялась и растворилась в тяжелой дубовой двери. Смех девочки звучал еще около минуты.

Мари все еще находилась в шоковом состоянии, когда я легонько потянул ее за руку, намекая на то, что нужно идти дальше. Она повернулась ко мне и, как завороженная, произнесла:

— Призрак?

— Да... — Безжалостно ответил ей Серега.

— Но ведь она была совсем как живая. Она... я никогда не видела привидений.

Я попытался успокоить ее, и ласково сказал, как ребенку, когда он не может прийти в себя после ночного кошмара:

— Пойдем, Мари.

— Но... — В Голосе девушки послышался легкий протест.

— Пойдем... — Более настойчиво сказал я, но про манеру разговора с испуганным ребенком не забыл.

— Не знаю как вам, а мне нужно идти... — Мотнув головой, как будто отбрасывая наваждение, сказал Серега. — Нужно идти.

Мари повернулась к Сереге и сказала со злостью в голосе.

— Не знаю, как ты, а я хочу узнать, какого черта тут твориться! Она ведь еще совсем девочка.

— К чщ-щерту девочщ-щку! — Яростно ответил Серега.

Мари посмотрела на меня в поисках поддержки.

— Думаю, мы еще найдем ответ на этот вопрос. — Это все что я смог придумать, лишь бы они с Серегой не ссорились. Не знаю почему, но я чувствовал себя виноватым перед ними обоими за то, что они друг друга не понимают. Мое положение сейчас напоминало положение между молотом и наковальней. Вдобавок я подмигнул Мари.

Она фыркнула, стиснула зубы, и пошла вперед, как бы нечаянно толкнув Серегу плечом. Серега зло глянул ей вслед, но смолчал. Следом за Мари пошел я. Обернулся.

Серега все стоял. В желтых глазах у него пылала ярость. Но обернувшись на дверь в которой недавно исчезла девочка-призрак, он наверное, осознал, что оставаться в этом здании одному может быть довольно опасно, и решил пойти за нами.

Глава 14.

Элли и Ванька сидели возле ворот и совершенно не знали что делать. Они остались вдвоем, но это вовсе не то положение, в котором остаться вдвоем ночью — это очень даже романтично. Это была пронзительно холодная ночь, в которую лучше бы сидеть возле окна с чашечкой кофе, курить и смотреть на непогоду, как бы свысока. Но они были в эпицентре этого разбушевавшегося погодного катаклизма. Элли изредка вздрагивала, когда небо разделяла на части светящаяся трещина, а за ней следом гром, мириадами пушечных выстрелов слившихся в один громкий залп, заставлял вжиматься в деревянную поверхность ворот.

Хомяк смотрел невидящим взглядом в ту сторону, куда убежал Витек и считал себя самым виноватым в этом мире существом. Он прекрасно понимал, что Витек был влюблен в Элли по самые уши. Оборотень ревновал ко всему движущемуся, даже к камням и деревьям. Как ни странно, но к хомяку, судя по всему, он ревновал больше всего. Конечно, с другой стороны вполне понятно, Ванька — почти плюшевая игрушка, которую так и хочется потискать и прижать к груди, но в то же время эта игрушка, с огромными милыми глазками имеет внутри мужское естество, которое проснется, как только его прижмут к девичьей груди, и сделает все, чтобы оттуда его не отпускали.

К Сереге и мне он не ревновал только потому, что ни я, ни даже Серега не сравняться в силе со зверем. Выносливости Витьку тоже не занимать. К тому же Серега — змея, а к змеям у девушек, даже таких как Элли, подсознательная боязнь, если даже не отвращение. Холодная, почти металлическая, чешуя не вызывает ощущения уюта и тепла.

А черт, он и есть черт, к нему не может быть никакого доверия, просто потому, что он черт, а это не маловажный фактор!

Ко всему прочему, не стоит забывать о том, что Элли, как и Витек — оборотень. Пусть даже Витек — не настоящий оборотень. Но в данном случае это ничего не меняет.

Ваньку всего трясло, он уже не мог понять от чего, то ли от холода, то ли от злости на самого себя. Он уткнулся в свои коленки и пытался успокоиться.

Элли придвинулась к Ваньке, и слегка приобняла его. Хомяк отпрыгнул как ошпаренный.

— Ты чего? — Удивилась Элли.

— А ты что не понимаешь?! — Ни с того ни с сего взвился хомяк.

Элли непонимающе хлопала глазками.

— Ты просто ничего так и не поняла! — Продолжал вопить хомяк. — Я не могу быть с тобой, понимаешь? У меня разовьется комплекс неполноценности от того, что моя девушка будет в три раза больше меня ростом. Тебя все будут называть зоофилкой. А я буду кем? Кем я буду после этого? Просто подумай. Да и дети у нас какие будут? Ты представь себе таких милых кентаврикав с хомячиным, вместо лошадиного, телом! Да над ними же все в школе будут смеяться и издеваться! И вообще тебя Витек любит! А мне от тебя нужно только красивое тело. Я ведь смотрю на тебя только как на...

Но дальше Элли уже не слушала. После слов, что оборотень в нее влюблен, она не обращала внимания на инсинуации хомяка. Как же она этого не замечала? Он ведь и в правду всегда пытался ее оградить от всех опасностей, он вез ее на спине, когда ноги у нее уже не могли идти по обжигающе холодной земле. И именно он вздрагивал при упоминании его имени из ее губ. А теперь он убежал. Убежал просто потому, что она слишком много внимания уделяла хомяку. А вдруг он какую-то глупость совершит?

Она посмотрела в ту сторону, куда убежал Витек. И рванула туда же.

Хомяк, продолжавший все это время говорить всякую ахинею, оборвал себя на полуслове, и ошалело смотрел на исчезающую в струях дождя Элли.

— Эй, а ты куда? — Уже просто так спросил Ванька и сел с ошарашенным видом.

* * *

Витек бежал довольно долго и, в конце концов, перестал понимать, где он вообще оказался. Вокруг сплошной стеной шел дождь. Слева слегка проглядывался лес, но был сильно размыт стеной воды. А иногда вода попадала в глаза, и тогда начинала щипать, как будто в ней была примесь кислоты. Но тут наверняка еще не слышали о кислотных дождях, да и загрязнения атмосферы тут быть не должно.

Витек снова приобрел человеческий образ. Он сидел на земле, а из его латной перчатки периодически вылетали лезвия-когти. Вполне возможно, глаза его щипало вовсе не от воды, но в этом Витек не хотел признаваться даже самому себе.

Оборотень был в ярости, которая переполняла его, и готова была уже выплеснуться наружу, если бы он не убежал, то не известно на кого бы она обрушилась. А теперь он в гордом одиночестве и может успокоиться, но...

Неподалеку раздался волчий вой, следом за ним, уже с другой стороны, его подхватили еще несколько волков, а через несколько мгновений со всех сторон были слышны постепенно приближающиеся волки. Похоже, Витек попал.

Говорят, волки тоже не любят оборотней, как и люди, потому, что оборотень, это и не волк и не человек. Оборотни находятся на грани, а тот, кто на грани — автоматически становится изгоем!

На месте Витька я бы уже беспокоиться!

Со всех сторон появлялись, светящиеся желтым, огоньки. Витек огляделся, и на его лице появилась улыбка, кажется, такую называют маниакальной. Он медленно встал на четвереньки, и так же медленно, демонстративно, начал снова превращаться в волка. Слава уж не знаю кому, что меня в тот момент не было рядом! Я бы, наверняка, до конца жизни просыпался бы ночью в кошмарах, зная, что мой друг может с такой рожей превращаться в монстра, с трудом подходящего под описание волка, и думающего как раз о том, как он будет убивать все движущееся в округе.

На поляну вышел огромный серебристый волк, по всей видимости, вожак этой стаи. Один глаз у него был выбит, но это не стоило считать его недостатком. Такое вселяло животный страх, и придавало еще большее уважение. Витек уже стоял в образе зверя, ничем не уступающего в габаритах вожаку. Шерсть у оборотня на загривке вздыбилась, а металлический панцирь лоснился в струях дождя.

За главарем на поляну выходили волки, всячески подлизываясь к нему, но тот не обращал на них никакого внимания. Взгляд единственного глаза был направлен на Витька.

Витек огляделся по сторонам, оценивая ситуацию: поляну наводнили волки. Их было, по меньшей мере, около сорока. Теперь наш оборотень понимал, что он слегка погорячился, настроившись на драку. Силы были явно не равны. Но отступать было поздно, да и некуда. Он снова глянул на вожака, и тот утробно зарычал, вздыбив шерсть на загривке.

Все волки мигом навострили уши и тоже посмотрели на Витька. Одни прижимались к земле, готовились к прыжку, другие, поджав уши, обходили его по сторонам. А некоторые, меньшинство, начали вальяжно подходить прямо к оборотню. Наверное, они были особо приближенными к вожаку, самыми сильными и смелыми, своего рода элитой.

Только вожак стоял и не шевелился, напоминая серебряную статую с янтарным глазом.

Витек не делал лишних движений, стараясь не обращать внимания на приближающихся волков, по крайней мере, так можно было подумать, увидев эту картину.

Главарь издал тихий резкий лай, два ближайших волка взвились в воздух, и попытались нанести смертельные удары оборотню. Одного Витек поймал на вылетевшие из передних лап лезвия, и швырнул в сторону волков, находившихся сзади. Раздался визг. Второго он поймал за шею зубами, и сжал что было сил, но шерсть забила глотку. Волк уже почти вырвался, но тут сработал механизм шлема. И шею зверя пронзило насквозь длинными стальными клыками. Витек разжал челюсти и на землю извиваясь, упал умирающий зверь. Вокруг волка быстро образовывалась лужа горячей крови.

Наступила пауза. Даже самые смелые застыли в ожидании. Они смотрели на вожака, пытаясь понять, стоит ли продолжать нападение на такого опасного противника.

Одноглазый сделал осторожный шаг в сторону оборотня. Его единственный глаз неотрывно смотрел в глаза Витьку. Потом последовал еще один шаг. Рык начался снова, и как будто усилился. Витек принял удобную позу, чтобы отразить нападение.