Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Кого это он гегемоном считает? — пытался проанализировать услышанное Дмитрий. — Хотя здесь всё понятно, мания величия заедает пиявку. А вот по поводу меча и кинжалов — очень интересно, очень! Неужели вездесущий Врубу всё-таки и этого обокрал? Даже одежды уволок? Или тут всё-таки соплеменники Прусвета действуют? Для них замуровать и человека в камень — раз плюнуть... Вон Купидон Азаров до сих пор в каменной глыбе предварительный срок тянет... Брр! Не завидую я ему... Но что тут всё-таки происходит? Неужели мои догадки насчёт жуков в банке совершенно верны? Но тогда получается, я совершил ошибку вообще начав движение в этом направлении, скорей всего меня на эту дорогу постоянно подталкивали, а я и не заметил... Может ещё дольше надо таиться и не высовываться? Заодно, что-нибудь новенькое прояснится..."
Тем временем Крафа, он же Гегемон, он же предатель и всех Торговцев, закончил осмотр свода и устало присел прямо на камень у самой воды. Чувствовалось — сил у него осталось совсем мало, самое удобный момент для уничтожения врага, но какое-то подспудное чувство, а скорей всего внутренний голос шептал графу Дину:
"Не спеши! Что-то тут не так! Всё равно ведь ловушка кругом. И я чувствую, что спешка в данный момент только повредит!"
Понятное дело, что возразить внутреннему голосу было чем: "Чувствует он! Ага! С виконтессой Хелке, где твоё чувствование торчало? Там, почему о лишней спешке не предупредил? Так что помалкивай лучше, без тебя справимся..."
И всё равно Дмитрий сдерживался от атаки. Решил вначале присмотреться, как тиран и владыка миров будет жрать сырую лягушку. Потому что идти в стадо и выбирать наиболее огромную и жирную особь, Крафа явно передумал. Видимо и в самом деле истратил огромную часть своего личного энергетического ресурса. Он поймал ближайшую к нему, которая шла куда-то по своим делам и совершенно не переживала о собственной сохранности:
— М-да..., не велика..., курочка болотная, — держа в руках лягушку за задние лапы, разбалованный разносолами тиран, жалобно кривился: — Хоть бы соль отыскать... А то никакой разницы: жареная ты или сырая... Или всё-таки повозиться и создать некий испаритель? Но тогда вся силушка уйдёт и никакая посоленная пища её не восстановит...
Наверняка имелось ввиду, что можно создать некий многоступенчатый процесс испарения воды. В любом случае соли в ней имеются и их можно было бы добыть. В принципе очень сильный Торговец мог сотворить нечто подобное из простых камней, но вот затраченное время и непомерный расход сил делали такой выход совершенно не окупаемым. Так что бормотание вслух на эту тему ничем кроме пустого сотрясения воздуха окончиться не могло.
Стоически вздохнув, обнажённый диктатор малой толикой своей силы сделал разрез и разорвал лягушку на две половинки. Затем отделил от всего остального только задние лапки. А потом с причитаниями стал мыть получившийся полуфабрикат в воде и снимать с него оставшуюся жилистую шкурку. Каждая ножка получалась размером в ладонь взрослого мужчины, так что на диетический ужин хватало:
— Как здорово, — ёрничал сам над собой Крафа. — Великолепное обслуживание клиентов. И ресторан с бассейном, и пища на выбор любого размера... Ха! Ещё и сорт пищи выбрать можно: меню поражает своим разнообразием! Тут же и спальня с целебным пещерным воздухом. Поем и спать... Посплю, и поем! Благодать! Ещё бы официанты шустрей обслуживали... И с женщинами у них тут явное упущение..., ни тебе танцев, ни стриптиза... Без компании скучно ужинать... Кстати, что-то я давно не прислушивался к моему соседу-гонителю.
Так и не донеся приготовленную к съедению лапку ко рту, Гегемон замер, словно превратился в каменную статую. Минут на пять и Светозаров постарался сократить удары своего сердца до возможного минимума, иначе враг бы услышал обязательно, а ринуться на него так и не давало подспудное чувство неуверенности.
Но видимо результат прослушивания окончательно Крафу успокоил, потому что он опять задвигался, и раздалось довольно громкое чавканье. Казалось бы, обоих "жуков" в данный момент всё устраивает...
Но совсем иначе к такому бездействию и неопределённости относился невидимый и неведомый режиссер намеченного спектакля. По его понятиям он сделал всё от него возможное, а представление так и не спешило начинаться. И тогда, он как вершитель судеб и истинный хозяин этого "театра абсурда", решил ускорить события, подвигнуть соперников к последнему шагу, после которого затяжка времени станет невозможна.
Гегемон чуть не подавился обгладываемой косточкой, когда в совершенно тёмной прежде, непроглядной для обычного взора тьме, вдруг стало разгораться огромное световое пятно. Оно занимало на треть пространство пещеры под самым сводом, и создавалось впечатление начавшегося рассвета. Понятное дело, что и внизу стало совершенно светло. И лихорадочно перестраивая зрение на иное восприятие, оба человека поразились с какой синхронностью, небольшими, но едиными прыжками, стаи лягушек стали двигаться в стороны от лежащего ничком Светозарова.
Несмотря на умения беречь собственные органы, глаза резало нещадно. Приходилось смаргивать обильно текущие слёзы, ну и попутно наращивать потенциал личной магической защиты. Вернее, как потом выяснилось, пленникам только казалось, что они что-то там наращивают. Но в тот первый момент всё-таки каждый из них был самонадеянно уверен в своей защищённости, а посему и нападать не спешил.
Ко всему прочему, Дмитрий, несмотря на нервный, напавший на него смех, но уже понявший о задумке режиссера почти всё, решил разыграть из себя творца разгорающегося света и попутно поиздеваться над униженным узурпатором. Ну и какая-то надежда была хоть как-то разговорить врага перед его полным уничтожением. Вдруг да проговорится?
Граф вывернулся на бок, приподняв тело на локте, да в таком полулежащем положении и начал со смешком:
— Приятного аппетита, Крафа! Добавки не желаешь? А то я смотрю, любитель ты пожрать на халяву, скоро всех лягушек изведёшь.
Но его собеседник оказался не менее сообразителен и, несмотря на обильные слёзы, прекрасно рассмотрел ничем не прикрытое тело то ли позднего, то ли раннего гостя, криво усмехнулся и не менее ехидно воскликнул в ответ:
— О! Уж не ты ли, о мужественный странник, так стремящийся напроситься за мой стол, ещё недавно как пчела летел над пустыней? Можешь не отвечать, и так вижу что ты, голубчик, гол и нищ, иначе не пришёл бы попрошайничать к моей скромной обители отшельника.
Первый обмен репликами можно было засчитать в актив Гегемона, хотя Дмитрий на это лишь снисходительно фыркнул:
— К счастью попрошайничать что-то у людоеда — нет малейшего смысла, но и уничтожать тебя вот так сразу — даже противно. Хорошо бы тебя разобрать на составляющие под микроскопом, да понять: как такие отбросы вселенных появляются в наших мирах?
— Ха! Можно подумать ты создан и состоишь из иного дерьма! Для начала бы сам научился здороваться и представляться, когда к кому-то приходишь! — хамил предатель безбоязненно в ответ. — Меня-то ты знаешь, как вижу...
— Могу и представиться: граф Дин — твоя смерть. От моей руки, вурдалак, на тебя падёт возмездие, за всё то зло, что ты сотворил в своей затянувшейся жизни.
— Даже так? Ха! Знал бы ты, что таких борцов за справедливость уничтожил без счёта. Мне даже спорит с тобой лень... Но с другой стороны, ты меня заинтриговал: согласился раздеться до гола, лишь бы охрана на входе пропустила тебя к моему божественному телу. Не расскажешь конкретно, чё те вообще от меня надо?
— Только одно — убить тебя.
— Повторяешься... Так почему не убиваешь? Что за угрызения совести, голубчик! Если я решал кого-то убить, то никогда не медлил и ещё ни разу не пожалел о своей поспешности. Следовательно, тебе от меня ещё что-то требуется, помимо как забрать из моих окоченевших рук, такие аппетитные, искусно выделанные лапки. Так что давай, не стесняйся, приступай к намеченным расспросам.
Светозаров понял, что в подобном обмене колкостями и соревновании в сарказме он явно проигрывает тирану, имеющему за плечами опыт в полторы тысячи лет. Поэтому перестал ехидничать и перешёл на самый деловой тон, хоть и с явным оттенком презрительности:
— А самому не хочется в чём-нибудь покаяться на последнем часу своей жизни?
— К чему? — удивлялся Крафа, усевшийся на камне удобнее и теперь в такт своим словам размахивающий слегка надъеденными лапками, словно дирижёрскими палочками: — Мои покаяния относятся совсем не к той теме, что ты себе можешь представить. Мне, например, жалко, что я не убил некоторых строптивцев сразу, и по этой причине погибли многие десятки иных моих ценных подданных. Или частенько сожалею, что некоторых идейных недоумков убил сразу, не дав им насмотреться на моё величие и осознать собственные заблуждения. Но тебе, в твоём детском возрасте, подобного не понять, ты всё равно не оценишь моих покаяний в должной мере...
— А что, неужели так приятно, когда твои пленники, в прошлом — великие люди, настолько унижены и раздавлены в твоём рабстве?
К сожалению графу в своих вопросах только и приходилось ориентироваться на скудные воспоминания Ледяной Владычицы, некоторые неполные рассказы Шу'эс Лава, да логические выкладки аналитического мышления. Прижать к стене тирана более конкретнымпи вопросами о имеющихся рабах или пленниках, да о месте их пребывания он не мог. Приходилось задавать лишь не конкретные, косвенные вопросы.
— О! Ты даже не представляешь, насколько приятно! — спесиво напыжился Крафа. — То твой оппонент плюётся злостью, исходит слюной в открытой ненависти, а то превращается в натурального скота, готового за кусок хлеба вылизывать после тебя сортир. Впечатляющая разница между дутой гордостью и истинной подленькой сущностью.
— Зря ты себе подобных, называешь гордецами. Рождённый ползать — летать не будет. А вот те, кто не сломался и до сих пор стоит выше твоих кровавых издевательств, именно они — великие и неподвластные тебе герои. Вот именно их силе духа, их гордости и независимости ты всегда и завидовал. Даже своей смертью они только возвышались над тобой, показывая именно твоё полное ничтожество.
Кажется, моральный выпад попал в цель. Гегемон побагровел, и лапка в его руке хрустнула переломанной костью. Хотя тон так и остался ровным и насмешливым:
— От их праха не осталось даже тлена, чего уж там завидовать...
— Понятно, что тебе гораздо трудней смотреть на тех, кто жив и не сломался под прессом твоих издевательств. Мало того — ты их боишься...
— Чушь! — хотя злой блеск в глазах предателя, доказывал, что и в самом деле страшится своих непокорённых пленников. — Жалких рабов бояться — себя не уважать!
— А ты себя и не уважаешь, потому, как подспудно осознаёшь свою неправоту, — продолжал давить на собеседника Дмитрий с презрением. — Такова судьба любого тирана, предателя, узурпатора и сумасшедшего маньяка. И я почему-то уверен, что будь твоя воля вернуться в прошлое, ты бы так подло и цинично уже не поступил.
Уточнять, или возражать Гегемон не стал. Просто задумался, глядя на незнакомца. Скорей всего пытался догадаться, к чему тот клонит и чего добивается своими обидными, скорей всего правдивыми обвинениями.
И, кажется, догадался:
— Ха! Да ты, о, подлый наёмный убийца не только мою пищу отобрать желаешь? Но и всё остальное моё наследство себе подчинить? У-у-у, ты какой!
— Какое наследство? — чистосердечно удивился Светозаров. — У тебя ничего нет, все захваченные тобой миры принадлежат не тебе...
— Уж не тебе ли?! Так кто тогда из нас узурпатор?
— И не мне... А всем разумным, в этих мирах проживающим.
— Ой, какой ты альтруист! Ещё скажи, что после моего подлого убийства не оставишь себе мой гарем с самыми первыми красавицами?
— А он у тебя есть? — хмыкнул граф Дин. — По своей сути, гарем — это несколько и более жён, согласных проживать с одним мужчиной. И главное в этом определении слово "согласных". Всё остальное — рабство! Так что не мни себя любимцем народа, твои рабы тебя бы и растерзали, будь их воля...
— Но воля-то — моя!
— Всё! Кончилась твоя воля! — Дмитрий слитным движением, полным силы и энергии, вскочил на ноги, готовый атаковать самым действенным своим оружием из арсенала разрушающих структур. — Больше никого ты не замучаешь пытками насмерть и не затравишь аналогичными тебе тварями из зелёных болот!
Предатель на эти агрессивные движения никак внешне не отреагировал, продолжая сидеть на камне, поигрывая, словно непроизвольно, лягушачьими лапами:
— Да ты, я вижу не простой убийца, но ещё и много знаешь?! А может и всё моё наследство под себя подгрёб, пока я тут горным воздухом дышал?
— Нет у тебя теперь больше наследства! Только то, что в руках осталось!
— Ха! Да ты лгунишка! — неожиданно засмеялся тиран многих вселенных. — Ничего ты не знаешь: ни где мои миры находятся, ни как к ним добраться... Но так как из этой пещеры скорей всего живым выйду только я, то могу тебя порадовать раскрытием самого главного секрета. Интересно послушать? А-а! Сразу застыл, только уши дрожат... Так вот... Любая попытка проникнуть в мои строго охраняемые миры, где проживают мои элитные рабы, приведёт к их полному уничтожению. Как Торговец немалой силы, ты понимаешь что я говорю правду... Ну и дальше: если я не возвращаюсь в свою резиденцию более чем двадцать пять стандартных суток, все подчинённые мне миры самоуничтожаются. Вот так-то!
Признание было страшным, и страшным вдвойне потому, что Светозаров и в самом деле чувствовал: враг говорит правду. Не всю, конечно, и только ему выгодную — но правду.
Хотя в ответ удалось вполне естественно улыбнуться:
— Так уж и все? В любом случае кто-то останется, и кто-то станет свободным.
— Верно, голубчик, конечно останутся. Например мир Ба, возле которого вы пытались меня подловить, да ещё с десяток ему подобных, мне и даром не нужны. Потому там "побудитель магмы" и отсутствует. Пусть эти уроды там живут и развиваются, как им вздумается. А вот так нужные тебе миры...
Пока враг делал многозначительную паузу, граф Дин спросил с насмешкой:
— Откуда ты можешь знать, какие мне нужны? Может мне известно миров стократно больше, чем тебе?
— И спорить не буду! Только спрошу: в каждом из них у тебя есть сотни рабов Торговцев? — как-то заметив мимолётную растерянность на лице собеседника, Крафа злорадно рассмеялся: — Уверен, что ты одиночка, умудрившийся собрать вокруг себя учёных их техногенного и магического мира. Они тебе очень помогли, но вот прыгать между мирами из них никто не умеет. Иначе вы бы устроили на меня солидную облаву.
Досада в душе у Дмитрия сменилась максимальной сосредоточенностью и холодным расчётом:
— Так мы и устроили. Ты — в ловушке. И сейчас будешь уничтожен.
— Ой! Не смеши местных улиток, юноша! — весело расхохотался Гегемон. — Это ты — гол, как сокол, и без всей своей технической мишуры или талисманов и помёта этих лягушек не стоишь! Сам сидит в ловушке, а пыжится выставить себя ловцом. Вот потеха! Ха-ха!
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |