Добро из зла

— Спасибо, Жон, — прошептала она, опуская веки — все равно перед глазами был один лишь соленый туман. — Есть еще кое-что, что я должна сказать вам. Первое... Жон. Ты помнишь тот миг, перед тем, как ушла Пирра?

Он вздрогнул — Вельвет услышала, как звякнула броня.

— Вижу, что помнишь, — кивнула фавн, не открывая глаз. — Будь осторожен. Это то, куда может привести тебя злоба. Это путь, по которому прошел Белый Клык: от отчаяния до озлобленности, от жесткости до жестокости, от справедливости до мести. Это не тот путь, по которому ты хотел бы пройти... и тебе не понравится то, что ждет в конце.

Вскинув руку, она остановила Жона — наверняка рыцарь захотел что-то ответить — и торопливо продолжила, чувствуя, что слишком торопится, глотая окончания слов и больше не следя за интонацией:

— Руби. Ты ищешь Брауна. Я не смогу ни остановить тебя, ни отговорить, поэтому предупреждаю: будь очень, очень осторожна — он опасный человек, для друзей, возможно, даже опаснее, чем для врагов. Все, что я знаю — он отправился в Мистраль. ...Будьте терпеливы к Сейблу — он слишком горд, чтобы признать, что стыдится, но именно он собирался пожертвовать собой, чтобы дать нам шанс уйти. И еще... и еще...

Больно ударил по коленкам холодный камень мостовой. Она отчаянно цеплялась за уходящее знание, уже даже не догадываясь — точно зная, что станет с ней после. Было так много всего, что она хотела им сказать, так много уроков и советов сверкало, медленно потухая в ее голове, оставляя за собой лишь зияющую пустоту.

Это были долгие два месяца — самые долгие и тяжелые в ее жизни. Фавн-район находился на отшибе, ближе всего к внешней стене — и большая часть Гримм с долины, проникая в город через проломы в стенах, стекались туда. Не хватало оружия, не хватало патронов, а с холодным оружием против Гримм могли выйти только те, у кого открыта аура — очень быстро те остатки, что фавны смогли найти в ближайших арсеналах, оказались исчерпаны.

Кто-то должен был останавливать прорывы. Кто-то, в чьем сознании хранились десятки копий сильнейших Охотников не только Вейл, но и тех, кто приехали на турнир Витал со всего мира.

Нестерпимое желание выпить по вечерам и припрятанная на дне рюкзака фляга с крепким виски — остались с ней после того случая, когда сила Кроу Бренвена помогла ей порубить на куски сразу пятерых Голиафов. Пачка сигарет, она уже даже не помнила от кого, — после стаи Неверморов. Она не могла избавится от всего этого до сих пор. Она начала заглядываться на девушек и иногда, забываясь, говорила о себе в мужском роде, обнаружила, что черный юмор может быть смешным. Вельвет Скарлатина растворялась во всей этой череде личностей и навыков, исчезала и блекла — просто плата за спасенные жизни друзей и незнакомцев.

Чужие взгляды и привычки, пристрастия и мелкие грешки — как следы на песке, оставались с ней, пока их не смоет волнами времени. Чем больше была личность и обширнее навыки — тем глубже были следы, тем дольше они оставались. Еще вчера она чувствовала себя тем самым общественным пляжем глубоким вечером: оставленные отдыхающими бутылки и стаканы, обертки от конфет и окурки, следы от ног и тел... и ей начинало казаться, что в этот раз даже всемогущее время не сможет излечить от всего. А сегодня... что ж, сегодня на пляж вместо отдыхающих упал метеорит.

— Но больше всего... — прошептала она, чувствуя, как, после вспышки красного перед глазами, ее обняли сильные руки Руби, не давая упасть. — Больше всего бойтесь директора Озпина.

— Вельвет, что с тобой? — Руби обеспокоено заглянула ей в глаза. — Директор погиб.

Она не ответила. Вельвет не потеряла сознание — в бою не получила и царапины, да и аура еще оставалась, пусть и застыла на самой границе между красной и желтыми зонами. Обмякнув в ее руках, она просто пыталась отыскать саму себя. Она не питала иллюзий — Вельвет Скарлатина была слаба: нерешительна, не уверена, постоянно оглядывалась на других в поисках опоры и примера. Именно это создало ее Проявление — желание стать сильнее вкупе со слишком слабым характером, чтобы сделать это самой.

Она не находила то, чего искала.

— Иди, Руби, — тихо сказал незаметно подошедший Арк, присаживаясь рядом. — Я присмотрю за ней.

— Но...

— Ребятам нужна твоя помощь, — устало прервал ее Жон. — А от меня толку все равно нет. Ты хоть пострелять можешь...

— Я... — в голосе снайпера Вельвет различила колебание. — Ты... вас можно оставить одних?

-...Да, — со все той же усталой горечью вздохнул Арк. — Иди.

Когда поддерживающие ее руки осторожно разжались, Вельвет покачнулась, пытаясь сохранить равновесие и с удивлением почувствовала, что упасть ей не позволили уже совсем другие руки — большие, жесткие из-за брони и такие успокоивающе-сильные.

— И Руби... — тихо сказал Арк вдогонку. — Спасибо.

— Для этого друзья, Жон, — улыбнулась снайпер.

С десяток секунд ничего не происходило. Вельвет молчала, закрыв глаза, не чувствуя ничего, кроме опустошения — даже ее собственное будущее мало волновало фавна в этот момент.

Тишину нарушил робкий шепот Жона:

— Я ведь действительно не имею ничего против фавнов.

— Я знаю, — спустя пару секунд неохотно ответила Вельвет. — Я ведь была Озпином — он видел людей насквозь.

— Но...

Она не дала ему договорить:

— Руби не могла не вмешаться, и я была почти уверена в том, что ты ее послушаешь.

Рыцарю потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это значит. Вельвет почувствовала, как он напрягся, а тихие интонации напомнили ей шорох клинка, извлекаемого из ножен:

-...Ты хочешь сказать, что спланировала все это?

— Я не просто так сказала вам бояться директора Озпина. Пока я была им... я видела всех вас насквозь — в разное время, при разных обстоятельствах я была каждым из вас. Этой информации оказалось достаточно, чтобы выполнить два условия: "Фавны получают оружие, и все остаются живы". Ты бы ни за что не согласился на первое и даже я не увидела способа переубедить тебя просто словами за тот срок, что был мне отмерен. Пришлось форсировать события, провести тебя по этому пути до конца.

— И ты не боишься рассказывать мне это? — недоверчиво переспросил Жон.

— Нет. Ты уже принял решение. Мне едва удалось сдвинуть эту гору в прошлый раз. Без Озпина на повторение этого подвига можно не надеяться.

Он тихо фыркнул ей в волосы.

— Ты уверена, что в порядке?.. Ты... не похожа на себя.

Не открывая глаза, она скривила губы в улыбке — той самой, чужой и непривычной, от которой болели скулы:

— Нет, я не в порядке, Жон. Я очень, очень не в порядке...

Какое-то время они молчали. Шум сражения становился все тише, гранатомет Норы затих и даже винтовка Руби больше не надрывалась огнем — выстрелы стали редкими, экономными... добивающими. Вельвет не сомневалась, что они справятся, в конце концов, именно убийство Гримм было тем, что все они здесь умели лучше всего.

Жон, подхватив ее на руки, перенес ко входу в арсенал и осторожно усадил, прислонив спиной к стене, — она никак не отреагировала. Тот стержень, что поддерживал ее в этом бою ушел, а то, что толкало вперед до этого — так и не вернулось. Осталась только пустота, усталая и равнодушная ко всему.

— Я не могу поверить в это... — тихо сказал Жон, присев рядом.

Вельвет только что-то неразборчиво промычала в ответ.

— Еще пару минут назад мы сражались, — продолжил рыцарь. — Я был готов поклясться, что насмерть, что если я не сделаю что-то прямо сейчас, ты просто убьешь нас всех. А сейчас — я сижу рядом и, Прах побери, действительно намереваюсь отдать оружие в руки уродов из Белого Клыка. Как такое возможно?

Вельвет поморщилась. Кажется, ей придется подчищать за Озпином недоделанную работу.

— Ты просто очень хотел поверить Руби, — тихо начала она. — И действительно не хотел сражаться со мной, но просто не видел другого выхода. Если тебе станет легче — тоже самое чувствовала и Вельвет. Ты видел смерть людей из-за Белого Клыка, она — видела смерть фавнов из-за Королевства. Твоя боль ничем не уступала ее.

— Она?.. — переспросил Жон уже во второй раз.

Она лениво дернула плечиком.

— Не отвлекайся. Слушай.

-...Когда мы говорили здесь, прежде, чем все взорвалось, — сказала она, все так же не открывая глаза и не шевелясь. — Я смотрела тебе в глаза, Жон, и кое-что видела, но не понимала — что, пока не стала Озпином. Это были глаза человека, который очень долго смотрел на несправедливость, не будучи в силах ее исправить. Человека, который видел много страданий и боли, зная, кто за них в ответе. Человека, который хотел, чтобы виновные заплатили.

Против воли ей вспомнилось его лицо в тот момент: застывшее и непреклонное, напряженное и злое, отчаянное и решительное...

— Это были глаза человека, который долгое время носил гнев в себе. Копил его, не в состоянии выместить или избавиться от причины. Такой гнев меняет людей, Жон. Оставаясь внутри, он варится в собственном соку, портится, плесневеет... и превращается в ненависть, черную и слепую.

Она сделала паузу на секунду, каким-то образом точно зная, сколько именно ей нужно молчать, чтобы следующие слова остались с молодым Арком навсегда:

— У красного волка, символа Белого Клыка, такие глаза.

Он вздрогнул, точно так же, как и минуту назад, когда Вельвет сбивчиво пыталась объяснить ему это, в последние секунды работы Проявления.

— Я вижу этот взгляд каждый раз, когда смотрю в глаза Сейбла, Лили и всех остальных. Я видела его в глазах Брауна, сразу после того, как он убил Адама. Тебе очень повезло, Жон, что это ожесточение вышло сейчас, а не спустя, скажем, полгода. И еще больше тебе повезло с друзьями.

Она замолчала, чувствуя, что сказала все, что могла и отчетливо понимая, что это были слова не Вельвет — она никогда не смогла бы выразить мысли так гладко, никогда не смогла бы объяснить это даже самой себе, не говоря уже о других.

— Я знаю, — наконец, сказал он после нескольких секунд тяжелого молчания. — Они все удивительные. Все, что я делаю, это лишь путаюсь у них под ногами.

— Не думаю, что они с тобой согласятся.

— Но это правда, — он пожал плечами. Горечь, прозвучавшая в голосе, подсказала Вельвет, что следующие его слова были ложью. — Я уже смирился.

— Я надеюсь, что это неправда, Жон. Потому что в тот момент, когда ты смиришься с этим, то и правда станешь бесполезен.

Он невесело фыркнул на это заявление, но ничего не сказал.

Больше они не разговаривали.

Наконец, все смолкло. Как сквозь толстый слой ткани, до почти задремавшей Вельвет донесся звук шагов — ее друзья возвращались в тяжелом молчании, даже неугомонная Нора, прочувствовав ситуацию, затихла. Шаги смолкли совсем рядом с ней, заскрипела кожаная броня, когда Ятцу присел на корточки рядом с ней.

— Что ты натворила... — тихо сказал он.

— То, что должна была.

Внутри нее впервые что-то шевельнулось. Открыв глаза, она посмотрела на своего партнера — смуглый, с широким скуластым лицом, он нависал над ней, как медведь над кроликом; если поставить их рядом, Вельвет походила бы на ребенка. В глубоко посаженных карих глазах под густыми черными бровями не было ничего, кроме горя.

— Все настолько плохо, как ты боялась?

— Хуже.

Несколько секунд они молчали, в почтительной мрачной тишине, которую не смел нарушить никто.

— Они рассказали тебе о договоре? — наконец спросила Вельвет.

— Да. Я отправляюсь с оружием, вы остаетесь в заложниках.

— Хорошо, — она вновь закрыла глаза. — Даже не думай пытаться что-то переиграть — я слишком дорого за все это заплатила.

— Коко голову мне оторвет, если я вернусь без тебя.

Вельвет криво усмехнулась, но ничего не сказала. В конце концов, это было правдой. Она действительно оторвет и Ятцухаши очень повезет, если это будет только голова.

— Ты действительно веришь им? — вмешался Сейбл.

— Полностью, — тут же ответила Вельвет. Переведя взгляд на фавна, она тут же нахмурилась и резко сказала: — Ты все еще с оружием.

Вместо ответа он только крепче сжал в руках клинок и мрачно покосился в сторону Джунипер, которые отошли немного, чтобы дать Ятцу попрощаться.

— Ты слышала, что говорил этот парень? — прорычал он. — Он же хренов расист. Я не верю ему ни на грамм. Мы отдадим оружие, спустим ауру — и что помешает ему предать нас?

— Когда обсуждали, не выдать ли Вейл всех членов Белого Клыка, даже таких, как ты, ты был первым, кто вызвался добровольцем, — ответила Вельвет, со слабым удивлением услышав прежнюю неприятную сталь в собственном голосе. — Мы не сделали это только потому, что никто не пришел. Если не веришь ему, поверь мне. Если не веришь мне — просто выполни то, что обещал.

— Послушай ее, парень, — проворчал Ятцухаши. — Ты был готов принести себя в жертву десять минут назад. Что изменилось?

— Они правы, Сей, — Лили, девушка-олень, осторожно взяла друга за руку. — Мы всегда знали, что придется платить.

Пару секунд мрачный фавн переводил взгляд с Вельвет на Лили и обратно, потом долго, зло сощурившись, изучал Арка, уже подобравшего свое оружие... и, выругавшись себе под нос, бросил клинок под ноги.

— Дружбомагия гребанная, — проворчал он, отходя в сторону.

— Все, Ятцу... — прошептала она. — Ступай. Со мной все будет в порядке, ты же знаешь, они хорошие ребята.

— Это не то, чего я боюсь, — вздохнул гигант.

— С этим мы тоже что-нибудь придумаем, — ответила Вельвет, глядя ему прямо в глаза, так, будто говорила правду. — Время лечит.

Ответом был недоверчивый взгляд, и огромная мозолистая ладонь, что легла на макушку, между обессиленно поникший кроличьих ушек.

— Раньше ты была отвратительной лгуньей, Вельвет.

— Раньше... — тихо согласилась она. — Ступай.

...Ее обошла стороной предполетная суета — ребята загружали ящики с оружием в транспорт или стояли на страже, чтобы фавны не сбежали. Приоткрыв один глаз, она увидела Пирру, что осталась сторожить самую опасную пленницу и тут же отвернулась, не желая видеть враждебность в зеленых глазах.

"Ну, наверное, нельзя угрожать девушке смертью парня, в которого она влюблена, и надеяться, что она просто оставит это позади" — подумалось ей.

Она честно попыталась расстроится по этому поводу — безрезультатно. Вместо этого она запрокинула голову, расслышав басовитое урчание двигателей, и проводила взглядом тяжело, будто переевший пыльцы шмель, летящий над самыми крышами домов транспорт.

— Ну, хотя бы все это было не зря, — пробормотала она себе под нос.

— Так... и что нам делать теперь? — спросил Жон, казалось, у самого себя, когда спустился обратно на площадь.

— Ты можешь связаться с Глиндой, — отстраненно сказала Вельвет. — Но я бы предпочла, чтобы ты сделал это завтра, завершив миссию, так ей будет проще удержать все это под ковром.

— Чтобы вы сбежали ночью?

— Пирра! — возмущенно вскинулась Руби.

— Можете связать нас, — пожала плечами Вельвет. — Нам после Битвы за Вейл, например, выдали и кандалы для тех, у кого открыта аура, сломать такие могут единицы. А уж без ауры так и вовсе никто.